Боб промолчал.
– Его нашли утром, в семь часов. Мне позвонили в половине восьмого, и я сразу приехал. Боже, уж не знаю, что в него вселилось. Весь дом разворотил. И контору. Искал что-то.
Наверно, тот самый отчет коронера, сообразил Боб.
– Я встречался с ним дня два назад. Он был очень даже ничего, только придирался и кричал вдвое больше прежнего.
– Ты ведь знаешь, он любил твоего отца. Считал, что достойнее его еще не родился человек на этой земле. И тебя он любил, Боб. Я рад, что ты успел повидаться с ним. Похороны через несколько дней. Скорей всего, в пятницу. А после всей семьей соберемся на поминки. Если ты приедешь, мы все будем очень рады.
– Приеду, – пообещал Боб.
Он сидел на кровати, тупо глядя перед собой. Свет в глазах померк. Да здравствует темнота.
Он знал о смерти не понаслышке, видел ее во множестве форм и сражался с ней так, как не сражался никто. Но эта смерть буквально свалила его. Он сидел и смотрел на стену, пока стена не исчезла, растворившись в пустоте, огромной бездонной пустоте.
Через некоторое время пришел из своего номера Расс – одетый, готовый тронуться в путь. Он спросил, что случилось. Боб рассказал и вновь удалился в свою пустоту.
Казалось, ничего не происходит. Боб просто сидел и сидел – вытянувшийся, неподвижный, замкнутый. Кто знает, что творится в его голове? Мрачный, угрюмый, он напоминал Рассу Ахилла, сидевшего в своем шатре и распалявшего в себе гнев, обратившегося в ожесточенную ярость, перед которой ничто не могло устоять.
– Едем на похороны? – наконец решился спросить юноша.
– Нет, – отрезал Боб. – За нами охотятся, и там уж точно будут поджидать.
Он покачал головой.
– Они отняли у меня отца. Затем отняли его тело, память о нем. Теперь добрались до Сэма.
– Ты думаешь…
– Ты же видел Сэма. Как бы он ни чудил, немощным его не назовешь. На ногах он стоял твердо. С лестницы он бы не упал. Его столкнули. И опять-таки потому, что он нашел что-то. Он искал отчет коронера или что-то в этом роде – и нашел. А за ним следили и решили, что его необходимо остановить. Кто-то швырнул его с лестницы.
Ну все, приехали, думал Расс. Забурились в страну под названием «паранойя», где любой жест, любой шаг воспринимается как часть заговора, злой воли.
– Но ведь он мог просто упасть. Он же старый был.
– Он не мог просто упасть. Бывает, конечно, люди падают. Но не Сэм. Думаешь, я свихнулся? Считаешь, что я все придумал? Так и скажи, не стесняйся, сынок. Только как тогда быть с боевиками, которые пытались поджарить нас в Оклахоме?
– Это верно, но…
– А куда подавался тот чертов полицейский, который все выслеживал нас? Заметь, он следил за нами, а потом исчез, и сразу же появились мальчики с пушками. Так куда подевался наш полицейский? Нет, на похороны мы не поедем, а на поминки придем. А ты гляди во все глаза, интересуйся ненавязчиво, не видел ли кто того легавого. Это твоя задача. Правда, он маленький человек, пешка. За всем этим, попомни мои слова, стоит кто-то другой. И я, клянусь Богом, разыщу его, встречусь с ним лицом к лицу, а там посмотрим, чья возьмет.
– Да, сэр, – отозвался Расс, понимая, что бесполезно противопоставлять что-либо ярости Боба.
– Но похороны не раньше пятницы. Сегодня вторник. Сегодня мы отправляемся искать Конни Лонгэкр. Это тебе ясно?
Расс кивнул.
– Ясно, сэр. Так и сделаем.

Глава 29

– Нет, сэр, – отпирался Дуэйн Пек. – Нет, сэр, и близко ничего подобного не делал. Я его и не видел. Поднялся туда, забрал, что мог, – то, что принес вам, – и ушел. Вот и все.
Как и многие полицейские, Дуэйн был искусным лжецом, обладал талантом лжеца. Он без труда мог убедить себя в абсолютной правдивости своих слов. Он не глотал судорожно слюну, не дергался, не дышал напряженно, не жевал губы, смело встречался взглядом со своим оппонентом, при этом зрачки у него не сужались, цвет лица не менялся.
– Значит, ты не имеешь отношения к смерти старика? – уточнил Ред Бама. Они разговаривали в задней комнате бара «Нэнсиз фламинго», куда Ред вызвал Дуэйна, когда услышал о смерти Сэма Винсента.
– Нет, сэр. Черт, я бы и пальцем его не тронул. Я уважаю пожилых людей. Как раз неуважение к старости и губит нашу страну, сэр.
Лицо его сохраняло бесстрастное выражение, голос спокойный, невозмутимый, в горле ни капельки мокроты, сердце бьется ровно.
– Нельзя убивать людей просто потому, что ты счел это разумным, – объяснял Ред. – Существует так называемый закон непредсказуемых последствий. Все может полететь к чертовой матери. Да и дряхлый он был совсем.
– Клянусь, сэр, – убеждал Дуэйн, – клянусь, я тут ни при чем.
– Ладно. – Ред очень хотел бы верить полицейскому, но что-то ему мешало.
– Сэр, он ведь совсем спятил. Я же рассказывал, как он громил свой дом. А потом помчался в контору в халате жены. Вот и упал там с лестницы. Черт, конечно, это трагедия. Старик нуждался в присмотре. А дети его, будь они прокляты, бросили отца на произвол судьбы, и это после всего, что он для них сделал. Безобразие.
Бама кивнул.
Он разглядывал лежащие перед ним бумаги – фрагмент отчета о слушании дела в суде в 1955 году, написанное витиеватым почерком письмо от некоей женщины по имени Люсиль Паркер, датированное 1957 годом, и пожелтевший блокнот, на верхнем листе которого проступали оттиски слов, по-видимому отпечатавшиеся с вырванного листа. Бама вновь посмотрел на Дуэйна.
– Сэр, если поднести блокнот к свету, можно разобрать, что там написано. Я вижу слово…
– Хорошо, Пек, довольно. Возвращайся в Блу-Ай, но ничего не предпринимай. Жди моих указаний. Ясно? Бобу Ли Суэггеру глаза не мозоль. Держись от него подальше, А то он сразу тебя вычислит. Возможно, ты мне позже понадобишься, когда я соображу, как его достать.
– Хорошо, сэр. Э… сэр, э… а мои долги…
– Заметано, Дуэйн. Ты отработал свой долг. Теперь работаешь за жалованье. Для начала пять сотен в неделю. Плюс полная медицинская страховка. Разумеется, при условии, что ты сохраняешь за собой место в полиции. Собственно, только этим ты и хорош.
– Клянусь, я достану для вас Боба Ли.
– Даже не думай, – отрезал Ред. – Он моментально догадается и разделает тебя под орех. На одном шоссе уже изжарились с десяток парней, которые считали его легкой добычей. А теперь иди, дуй отсюда.
После ухода Пека Ред налил в полистироловый стаканчик прогорклый кофе, который готовили в баре. Момент был очень важный: он знал, что должен все как следует обдумать и принять правильное решение.
Боба Ли Суэггера нужно убрать, причем быстро. Одной огневой мощью, как выяснилось, его не возьмешь. Он разнес в пух и прах грандиозную команду гангстеров, лучших профессиональных убийц. Значит, на грубую силу рассчитывать не приходится. Надо брать его хитростью. Ум, толковый план, выдержка, хладнокровное уничтожение – вот они его, Реда, главные козыри.
И опять, несмотря на неприятный осадок, оставшийся от встречи с Дуэйном Пеком, который вызывал у него гадливость, он чувствовал себя до странного счастливым. Суэггер. Выдающийся парень. Самый лучший из всех, кто когда-либо вставал на его пути, – умный, отважный, спокойный, изобретательный. Если его не взять огневой мощью, то как?
Хммм. Может, и не нужно много оружия. Хватит одного. Уложить снайпера способен – кто? – только снайпер.
Ред сосредоточился на определении преимуществ, которые он имел перед своим противником. Перво-наперво, Суэггер, хотя, разумеется, и понял, что за ним охотятся, не знает, кто и за что стремится его убить. Он может только догадываться, что это связано с событиями сорокалетней давности, расследованием которых он занимается в настоящий момент. Таким образом, перед Редом открывались необозримые перспективы, но чем больше он размышлял, тем глубже в нем укоренялась уверенность, что ключ к решению вопросов настоящего лежит в прошлом. Наверняка существует нечто такое, перед чем Суэггер не устоит, – нечто очень заманчивое, на что он непременно откликнется, даже зная, что это, возможно, будет стоить ему жизни. Только так можно уничтожить этого осторожного, осмотрительного человека.
Ред пребывал в чудном состоянии – им владела лихорадка творчества. В голове вырисовывались контуры нового плана. Правда, деталей пока еще не было, он не докопался до связующих звеньев. Но детали появятся позже. Главное – создать общую канву. Вот что сейчас особенно возбуждало и занимало его.
Ред принялся за работу. Он должен узнать, понять все, что происходило сорок лет назад. Ответы таятся в прошлом.
Он прошел в комнату, где находился старый стенной сейф. В нем хранились сокровища и тайны империи его отца. Протянув руку к замусоленному замку, Ред пережил мгновение щемящей грусти: этого диска тысячи раз касались пальцы отца. Ред задумался о нем. Трезвомыслящий, проницательный, дисциплинированный человек, самоучка, тиран и гений в одном лице, он пришел ниоткуда, материализовался из безвестности. Собственно, в этом-то все и дело. Человек ниоткуда. Он родился в Полк-Каунти в 1916 году в семье бедных испольщиков. Рос жалким босяком в грязной лачуге – в голоде, нищете, грубости, жестокости. Его нещадно били, и потому своего единственного сына он не бил никогда. Над ним смеялись, называли неотесанной деревенщиной и белой швалью те самые люди, которые втайне боялись его, как боялись всех тощих, долговязых представителей сельского пролетариата с бесцветными глазами.
И тем не менее в 1930 году он отправился в Форт-Смит, приехал туда четырнадцатилетним пареньком, один, не имея ни друзей, ни знакомых, ни средств к существованию. Он был достаточно умен, чтобы понять: в Полк-Каунти у него нет будущего; если ему и суждено чего-то добиться, то только в городе. В Форт-Смите он устроился на работу к полковнику Тайри, заправлявшему городом из своих апартаментов люкс в старом отеле «Уорд». Тот поручил Баме собирать ставки в нелегальной лотерее. Это была не ахти какая работа, работа для дураков, причем неблагодарная. Он собирал ставки для заправил преступной организации, которые и слезы бы по нем не пролили, если бы он ненароком угодил под поезд или был раздавлен полицейскими автомобилями, которые в ту пору частенько патрулировали бульвар Гаррисон.
Но Рэй Бама, как и его сын, обладал даром манипулирования целыми числами, умел молниеносно производить в уме арифметические действия, что позволяло ему проникать в тайны окружающего мира. (Ред унаследовал эту способность от отца, но своим детям не передал. Правда, им это, слава Богу, ни к нему). Осторожный, практичный, своими успехами он был обязан только себе. Его восхождение – классический образец судьбы авторитетного американского гангстера, подтверждавшей идею мифов Хорейшо Элджера, Элджер, Хорейшо (1834 – 1899) – американский писатель, автор книг в духе «американской мечты», герои которых, начиная с нуля, достигают успеха благодаря своей энергии и предприимчивости

пользовавшихся популярностью у простого народа. Рэй Бама на личном примере продемонстрировал, что в преступном мире, как и в индустриальном обществе, побеждает тот, кто умеет трудиться, не уставая, наделен проницательностью и лучше всех производит расчеты. Из сборщиков ставок он выбился во владельцы ломбарда, потом стал крупным ростовщиком, приобрел казино и ночные клубы, начал помещать капитал. От преступлений, совершавшихся по его приказу, Рэя Баму всегда отделяли три-четыре звена исполнителей, и тем не менее его трижды пытались убить. Он торговал плотью, но сам от нее не отщипывал, ссуживал деньги, но сам никогда не занимал, продавал наркотики, но сам их не употреблял и никому из своего окружения не позволял баловаться дурманом. Он прекрасно понимал природу отношений белого и цветного населения. Будучи по существу убийцей, он никогда не совершал преступлений, которые некоторыми расцениваются как еще более тяжкий грех: он не был расистом и вел дела с чернокожими гангстерами, постепенно подчиняя их себе, но не потому, что боялся их, а потому, что им доверял. Он не был психопатом и убивал только тогда, когда в этом возникала необходимость. Он не уничтожал семьи своих противников или их братьев и сестер, поскольку не имел склонности убивать без разбору. И он никогда не зверствовал, не истязал свои жертвы. Могущественный Рэй Бама был честный благородный гангстер, джентльмен, которым никак не должен был бы стать грязный деревенский босяк.
Но в последнее время, думая об отце, Ред пришел к выводу, что величие Рэя Бамы определяется не его профессиональными победами. Важно не то, что он в итоге добился влияния и богатства. Главное – у него хватило воображения и изобретательности задуматься о возможности успеха, изначально увидеть путь к его достижению. И еще. Самый ценный подарок, который он сделал своему единственному сыну, – это отнюдь не налаженный прибыльный бизнес, не капитал и не связи, хотя, разумеется, такому наследству можно только радоваться. Нет, самый ценный – бесценный – подарок… вся его жизнь.
Порой, мчась в «мерседесе» по шоссе, Ред видел себя в рабочем комбинезоне, беззубого, костлявого, лишенного веры в собственные силы, придавленного безнадежностью, и думал: таким бы я был теперь, если бы не отец.
В сущности, Рэй Бама лишь однажды проявил настоящее мужество – когда решился покинуть деревенское захолустье и перебрался в город. Вот это действительно был подвиг, поскольку он не имел ни друзей, ни покровителей, никого, кто захотел бы помочь ему. Тощий деревенский паренек, белая шваль из дебрей Уошито, босяк, почти безграмотный. И тем не менее он сумел создать для сына совершенно иной мир: частная средняя школа, четыре года в Арканзасском университете, интересный круг общения, большие возможности, стремление к новым высотам. Сыну Рэя Бамы не приходилось вставать в четыре-пять утра, чтобы покормить свиней или принести из леса дров для очага, не приходилось работать в поле с рассвета до позднего вечера, собирая хлопок или сажая кукурузу, чтобы хозяин потом позволил оставить для семьи мизерную долю урожая. А уж дети его сына и слыхом не слыхивали про такую жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62