– Мы сейчас вызовем полицию, Фуркейд!– Вы и вправду думаете, что полицейские примчатся к вам на помощь? У вас нет здесь друзей, Маркус.– Вы ошибаетесь, – стоял на своем Ренар. – И вы нарушаете закон. Вы преследуете меня.В нескольких ярдах позади него Виктор упал на колени и продолжал раскачиваться. Его безумные крики вспугнули птиц с ближайших деревьев.Ник сделал невинное лицо:– Кто, я? Я просто ловлю рыбу. – Он лениво выпрямился и толчком шеста отогнал пирогу от берега. – Этого закон не запрещает.Фуркейд дал лодке отплыть назад, пока с его глаз не скрылись дом Ренаров и Виктор, и лишь Маркус остался в поле его зрения. «Сосредоточься, – напомнил он самому себе, – запасись терпением. Плыви по течению, и ты достигнешь своей цели».
Анни сидела в старом кресле, обтянутом недубленой кожей какой-то несчастной давно умершей коровы. С веранды дома Фуркейда открывался прелестный вид на затон.Ее не удивило, что Ник Фуркейд живет в таком отдаленном, труднодоступном уголке. Он и сам был таким – далеким и труднодоступным. Но Анни поразила чистота во дворе и то, что детектив явно занимался домом.У Анни заурчало в желудке. Она ждала уже больше часа. Машина Фуркейда стояла на месте, но хозяина дома не оказалось. Одному богу известно, куда он отправился. День клонился к вечеру, и решимость Анни исчезала с такой же скоростью, с какой росло чувство голода. Чтобы хоть чем-то занять мысли, она попыталась вспомнить все укромные места в джипе, где мог бы заваляться «Сникерс». Анни уже обшарила отделение для перчаток, заглянула под сиденья и пришла к выводу, что батончик стащил Маллен. Это доставило ей еще несколько приятных минут. Анни провела их в размышлениях о том, как она его за это ненавидит.Вдруг Анни увидела узкую лодку, плавно скользящую по воде. Она почувствовала, как натянулись ее нервы, и встала. Фуркейд подогнал пирогу к причалу, неторопливо привязал ее и ступил на берег. На нем была черная футболка, облегавшая тело как вторая кожа, и джинсы, заправленные в охотничьи сапоги. Ник смотрел на нее без улыбки.– Как ты нашла это место? – спросил он.– Я была бы никуда не годным претендентом на место детектива, если бы не смогла раздобыть твой адрес. – Анни зашла за кресло и положила руки на его спинку. – Я хочу посмотреть то, что есть у тебя по этому делу.Фуркейд кивнул:– Хорошо.– Но прежде ты должен знать, что это никак не меняет моего отношения к тому, что произошло в пятницу вечером. Если ты все устроил ради этого, скажи сразу, и я уйду.Ник внимательно посмотрел на молодую женщину. Пальцы одной руки крепко вцепились в полу джинсовой куртки. Вне всякого сомнения, у нее с собой маленький «сигзауэр». И он не винил ее за это.Фуркейд пожал плечами:– Ты видела то, что видела.– Мне придется давать показания. Это тебя не бесит? Это не заставляет тебя… гм… скажем, подложить змею мне в машину?Ник наклонился и легонько потрепал ее по щеке.– Если бы я решил навредить тебе, дорогая, я бы никогда не доверил это ни одной змее.– Мне следует облегченно перевести дух или начинать всерьез опасаться за свою жизнь? – Фуркейд промолчал. – Я тебе не доверяю, – призналась Анни.– Я знаю.– Если будешь снова вести себя как псих, как это было у меня дома, я уйду, – пригрозила Анни. – А если мне придется тебя пристрелить, я это сделаю.– Я тебе не враг, Туанетта.– Надеюсь, это правда. У меня сейчас врагов хватает. И все из-за тебя, – подчеркнула Анни.– А кто сказал, что жизнь – это игра по правилам? Только не я, черт побери.Фуркейд развернулся и пошел в дом. Анни он не пригласил, ожидая, что та сама последует за ним. Они прошли через маленькую гостиную, мрачную и неухоженную. А кухня предстала полной противоположностью – чистая, сверкающая, выкрашенная светлой краской и крошечная, словно корабельный камбуз. На стенах не оказалось никаких украшений. На подоконнике за раковиной в ящике росли петрушка и укроп.Фуркейд подошел к раковине, чтобы вымыть руки.– Почему ты передумала? – поинтересовался он.– Ноблие снял меня с патрулирования, потому что мои коллеги ведут себя совершенно по-идиотски. Насколько я могу догадаться, на твое место он меня назначить не собирается. Так что, если я хочу заниматься этим делом, только ты можешь мне помочь.Ник не посочувствовал ей и не стал расспрашивать подробно о стычке с коллегами. Это было проблемой Анни, и его не трогало.– Попроси, чтобы тебя перевели в другой отдел. – Он развернулся и вытер руки о белоснежное полотенце. – Будешь весь день читать отчеты, изучать донесения.– Посмотрим, что я смогу сделать. Все зависит от шерифа.– Не будь пассивной, – резко бросил Фуркейд, – проси то, чего тебе хочется.– И ты считаешь, что я вот так просто все и получу? – Анни рассмеялась. – Ты точно прилетел с другой планеты, Фуркейд!Его лицо стало суровым.– Если ни о чем не станешь просить, то ничего и не получишь, Туанетта. Тебе лучше побыстрее усвоить этот урок, если хочешь стать детективом. Люди никогда просто так не расстаются со своими секретами. Тебе придется просить, тебе придется спрашивать, тебе придется копать.– Я знаю. Сегодня я говорила с Донни Бишоном. Фуркейд удивился: – И что?– Он похож на человека, который не в ладах со своей совестью. Но, возможно, тебе не хочется об этом слышать.– Интересно знать, почему?– Он заплатил за тебя залог, а это сотня тысяч баксов. Фуркейд засунул пальцы за пояс джинсов.– Я говорил это Донни, повторю и тебе – он купил мне свободу, но не меня самого. Никто не сможет меня купить.– Что-то новенькое для полицейского из Нового Орлеана.– Я больше не работаю в Новом Орлеане. Я там не прижился.– Я вычитала в библиотеке совсем другое, – заметила Анни. – Если верить газете «Таймс пикайюн», ты был продажным копом. На тебя потратили немало чернил. И ни у кого не нашлось ни одного доброго слова в твой адрес.– Прессой легко манипулируют влиятельные люди. Анни поморщилась:– Ну да, конечно. Именно такие замечания и заставляют всех предполагать, что ты не в своем уме.– Окружающие могут думать, что им угодно. Я знаю правду. Я живу честно.– И какова же твоя версия правды? – чуть нажала на него Анни.– Правда заключается в том, что я слишком хорошо делал свою работу, – наконец произнес Ник. – И я совершил ошибку, борясь за справедливость там, где ее попросту не существует.– Ты на самом деле избил того подозреваемого?Фуркейд промолчал.– Ты действительно подложил улику?Он лишь чуть наклонил голову, потом повернулся к ней спиной и достал из шкафчика сковородку с длинной ручкой.– Я жду ответа, детектив. Я должна знать, с кем я имею дело, Фуркейд, и я уже тебе сказала, что в настоящий момент не склонна доверять людям.– В расследовании доверие никому не нужно, – парировал Фуркейд, достав разных овощей и вооружившись ножом устрашающих размеров.– Но для меня это очень важно, – настаивала Анни. – Ты подложил кольцо в стол к Ренару?Он поднял голову и, не мигая, уставился на нее:– Нет.– Почему я должна тебе верить? Откуда мне знать, что Донни Бишон не заплатил тебе за то, чтобы ты это сделал? Он мог дать тебе денег и за то, чтобы ты убил Ренара тем вечером.Нож вонзился в мякоть сладкого красного перца, словно это была папиросная бумага.– Ну и кто же из нас параноик?– Между здоровой подозрительностью и манией большая разница, – ответила Анни.– Зачем было втягивать тебя в расследование, если мне платили?– Ты мог меня использовать в своих собственных целях.Ник улыбнулся:– Для этого ты слишком умна, Туанетта.– Не стоит тратить время на лесть.– В лесть я не верю. Я говорю только правду.– Когда тебя это устраивает.Анни вздохнула – они снова пошли по кругу. Разговаривать с Фуркейдом это все равно что боксировать с тенью. Сил тратишь много, но не достигаешь никакого результата.– Почему ты выбрал меня, а не Квинлэна или Переса?– У нас маленький департамент. У одного зудит, другой чешется. Ты не из наших, в этом преимущество. – На его лице снова появилась улыбка, полная очарования, которым Ник Фуркейд никогда не пользовался. – Ты мое секретное оружие, Туанетта.Анни в последний раз попыталась удержаться от подобного безумства. Но она этого не хотела, и Ник это понимал.– Ты чувствуешь себя обязанной Памеле Бишон, ощущаешь свою связь с ней, – продолжал Фуркейд, – и с теми, кто погиб до нее. Ты знаешь о мире теней. Поэтому ты пришла сюда. Потому что мы с тобой добиваемся одной цели – отправить Ренара в ад.– Я хочу, чтобы преступление было раскрыто, – сказала Анни. – Если это дело рук Ренара…– Он убийца.– …тогда все в порядке. Я буду танцевать на улице в тот день, когда они отправят его на тот свет. А если это не он… Ник воткнул нож в разделочную доску:– Он убийца. Анни не ответила. Она явно сошла с ума, раз приехала к Фуркейду.– Все просто, – Ник заговорил спокойнее, вытащил нож и принялся резать лук. – У меня есть материалы по делу, Туанетта. У тебя пытливый ум и нужная доля скептицизма. У меня нет над тобой власти… – Нож застыл. Ник покосился на Анни. – Верно?– Да, – ответила Анни, отводя глаза.– Тогда мы поладим. Но для начала поедим. ГЛАВА 19 Они поужинали тушеными овощами и коричневым рисом. Странно, что заядлый курильщик оказался вегетарианцем, но Анни почувствовала, что начинает привыкать к противоречивой натуре Ника Фуркейда. Ей оставалось только ждать очередную неожиданность.– Ты проучилась два года в колледже. Почему ты бросила? – вдруг спросил Фуркейд, орудуя вилкой. Он ел так же, как делал все остальное – целеустремленно и без единого лишнего движения.– Мне показалось, что я напрасно трачу время. – Анни почувствовала себя неловко из-за того, что Фуркейд копался в ее личном деле.– Ты записалась в полицейскую академию в августе девяносто третьего, – продолжал Фуркейд. – Сразу после того дела с Душителем из Байу. Одно как-то связано с другим?– Ты и так слишком много обо мне знаешь. Ник не обратил внимания на запальчивые нотки в ее голосе.– Ты училась в школе вместе с пятой его жертвой Анник Делауссе-Жерар. Вы были подругами?– Да, мы дружили, – подтвердила Анни.Она взяла свою тарелку, отнесла в раковину и осталась там стоять, глядя в окно. Ночь окружила дом со всех сторон. Во дворе у Фуркейда свет не горел. Так и должно было быть, ведь Фуркейд сам был частью тьмы.– В детстве мы были закадычными подружками, – начала Анни. – Родители называли нас Две Анни. Но потом мы выросли, у нас оказались разные компании. Я случайно встретила ее на улице примерно за месяц до трагедии. Она работала официанткой в баре. В тот момент Анник как раз ждала развода. Я пригласила ее съездить со мной в выходные в Лафайетт, но мы так никуда и не поехали. Я думаю, что на самом деле мне этого не слишком хотелось. У нас оказалось не так уж много общего. Потом сообщили о ее убийстве… Потом похороны…Ник рассматривал ее отражение в окне.– Почему тебя это так задело, если вы мало общались?– Не знаю.– Нет, знаешь.Анни помолчала какое-то мгновение. Ник не торопил ее. Ответ лежал на поверхности, Анни просто не хотела отвечать.– Когда-то мы были как две половины одной монеты, – неохотно сказала она. – Поворот монеты, игра судьбы…– На ее месте могла оказаться ты.– Конечно, почему нет? Понимаешь, когда ты читаешь в газете об убийстве, ты жалеешь жертву, потом переворачиваешь страницу и продолжаешь читать. Но совсем другое дело, когда ты знаешь погибшего. С неделю газеты много писали о ней, a потом Анник стала просто жертвой номер пять, и заголовки уже кричали о другом. Я видела, что стало потом с ее семьей, с ее друзьями…Ник встал и тоже отнес свою тарелку в раковину.– Маска, которую ты носишь, – серьезно сказал он, – те усилия, что ты тратишь, чтобы спрятать истинное лицо под хорошими манерами и чувством юмора. Это всего лишь напрасная трата сил.Анни покачала головой:– Это называется быть личностью. Тебе когда-нибудь придется тоже попробовать. Держу пари, что тебе станет легче жить.Анни ответила прежде, чем поняла, что хотел сказать Фуркейд. Значит, он сам живет, отбросив все покровы с души. Его потребности, его мысли и чувства обнажены и выставлены наружу. Анни никогда не сочла бы его человеком уязвимым, да он и сам себя таким не считал.– Напрасная трата времени, – повторил Фуркейд и отвернулся. – Нам надо работать. Давай займемся делом.Ник переоборудовал чердак в кабинет. Кровать, стоявшая в дальнем углу, выглядела так, словно о ней вспомнили в последнюю минуту, уступив необходимости хоть иногда спать. Строгая комната с тяжелой деревянной мебелью, в которой царили чистота и порядок. Полки были полны книг, расставленных в алфавитном порядке. Криминология, философия, психология, религия. Все, что угодно, от отклонений в поведении до тайн дзэн-буддизма.На длинном столе лежали груды бумаг, связанных с делом об убийстве Памелы Бишон. Ксерокопии всех документов, всех данных лабораторных исследований. На доске рядом со столом расположились карты трех округов с указанием места преступления и дома Ренара. На второй доске висели копии фотографий с места убийства – страшная реальность, запечатленная бесстрастным фотоаппаратом.– Ничего себе, – присвистнула Анни. – Похоже, ты совсем зациклился на этом деле. Ну и хобби ты себе избрал!– Это мой долг, а не просто хобби. – Ник остановился около одного из книжных шкафов. – Если тебе нужна спокойная, размеренная жизнь, иди работать в библиотеку. Хочешь ловить ублюдков, оставайся в форме. – Он покосился на нее. – Так чего же тебе хочется, Туанетта? Будешь плавать на поверхности, где тихо и спокойно, или опустимся поглубже?И снова у Анни возникло странное ощущение, что Фуркейд – стражник у ворот, ведущих в какой-то таинственный мир. И если она войдет в них, то уже не будет пути назад. Анни это совсем не нравилось.– Я хочу быть детективом, – сказала она, – не прошу, чтобы меня принимали в свиту сатаны или посвящали в рыцари. Я хочу делать работу, но не хочу жить только ею.Анни обвела взглядом стол, доску с картами, фотографии страшной смерти Памелы Бишон. Ей нужны источники информации, которые были у Фуркейда, а не его доктрина о поведении маньяков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58