С помощью трактора он потащил жатку на добрых двести
метров от бугра. Под критическими взглядами и еще более критическими
комментариями Чана Тэкенга он велел Большому Креслу развернуть и
перевернуть бугор.
- Оставить этого страшного зверя здесь? Убить его! Зарыть его! Сейчас
он снова прыгнет и всех нас убьет!
- Не убьет, - сказал Ян. - Он может двигаться только в одном
направлении, вы же видели это, когда ноги были подняты. Когда он вновь
прыгнет, то окажется уже на целине.
- Но вы же не можете знать точно...
- Достаточно точно. Я не могу нацелить его, как винтовку, вот что вы
хотите сказать. Но когда он прыгнет, он уйдет отсюда.
Словно в подтверждение этих слов бугор прыгнул. У него не было логики
и не было эмоций. Но он обладал сложным набором химических триггеров. Все
они были приведены в действие грубым обращением, явным колебаниям
тяготения, ожогом и потерей части тела. Послышался глухой стук, когда ноги
одновременно пнули землю. Некоторые из женщин взвизгнули, а Чан Тэкенг
захлебнулся воздухом и оступился.
Огромная туша с тонким ревом неслась в воздухе. Она миновала поле и
область сенсорных лучей и тяжело упало на песок. Над ней поднялось густое
облако пыли.
Ян вынул из вертолета ящик с инструментами и принялся за ремонт
жатки, радуясь, что может забыться в работе. Как только он сделал это,
когда остался один, мысли его мгновенно вернулись к кораблям. Он устал
думать о них и говорить о них, но не мог их забыть. Никто не мог их
забыть.

2
- Я не хочу говорить о кораблях, - сказала Элжбета Махрева. - О них
сейчас говорят все.
Она сидела на скамье общественного пути, очень близко к Яну, так что
ее бедро было прижато к его бедру во всю длину. Он мог чувствовать тепло
ее тела сквозь тонкую материю одежды и ткань своего костюма. Он стиснул
руки еще крепче, так что жилы на них вздулись, став похожими на струны.
Так было всегда, стоило ему к ней приблизиться, все время, пока он был
здесь.
Краешком глаза он взглянул на нее: гладкая загорелая кожа рук, черные
волосы до плеч, глаза большие и темные, грудь...
- Корабли очень важны, - сказал он, с усилием отводя от нее взгляд,
без интереса глядя на толстостенный склад по ту сторону движущейся дороги.
- Они уже опаздывают на шесть недель, а мы уже на четыре недели
задерживаемся с выходом. Сегодня нужно что-то решить. Ты спрашивала еще
раз Хрэдил о нашей женитьбе?
- Да, - сказала Элжбета, повернувшись к нему и взяв его руку, хотя их
могли видеть и прохожие. - Она отказалась меня слушать. Я должна выйти за
кого-нибудь из семьи Семеновых, или я вообще не выйду замуж. Таков закон.
- Закон! - он с ненавистью произнес это слово, вырвал свои руки и
отодвинулся от нее. Она не знала, что ее прикосновение было для него
пыткой. - Это не закон, всего лишь обычай, крестьянское суеверие. На этой
сельскохозяйственной планете под бело-голубой звездой, которой не видно с
Земли. На Земле я мог бы жениться, иметь семью....
- Ты не на Земле, - она говорила так тихо, что он едва слышал ее.
Этот тон охладил ее гнев, сделал его внезапно слабым. Да, он не
Земле, и никогда не вернется на Землю. Он проведет свою жизнь здесь и
найдет способ смириться с правилами. Ему нельзя нарушать их.
На часах было двадцать, хотя по-прежнему царили бесконечные сумерки.
Хотя сумерки длились уже четыре года, люди измеряли время с помощью
хронометров и часов, а также ритмом своих тел, заложенным на планете во
многих световых годах отсюда.
- Они собрались на митинг и уже больше двух часов говорят все о том
же, вновь и вновь возвращаются к этой теме. Должно быть они уже устали, -
он встал.
- Что ты будешь делать? - спросила она.
- То, что надлежит делать. Решение нельзя откладывать больше.
Она быстро взяла его руку в свои ладони, хотя и знала, что делает с
ним ее прикосновение.
- Удачи.
- Это не я нуждаюсь в удачи. Моя удача оставила меня, когда я покинул
Землю, заключив последний контракт.
Ей нельзя было идти с ним, потому что это был митинг Глав Семей и
технических офицеров. Как Капитан Технадзора он мог там присутствовать.
Внутренняя дверь герметического купола была на запоре, и ему пришлось
громко стучать, прежде чем замок щелкнул, и она открылась. Проктор -
капитан Риттерснатч обратил на него подозрительный взгляд узких глаз.
- Вы опоздали.
- Заткнись, Хейн, и открывай дверь, - он испытал очень мало уважения
к проктору, который досаждал тем, кто был ниже рангом и пресмыкался перед
вышестоящими.
Митинг был в той степени деморализации, как он и ожидал. Чан Тэкенг,
как Главный Старейшина, председательствовал, и постоянный стук его молотка
и визг, когда его игнорировали, ничем не мог помочь установлению тишины.
Имели место перебранка и горькие упреки, но ничего позитивного не
предлагалось. Повторялись те же слова, что и месяц назад, и конца этому
видно не было. Настала очередь выступать Яну.
Ян вышел вперед, поднял руку, требуя внимания, но не был замечен
Чаном. Он приблизился к маленькому человеку, навис над ним. Чан сердито
махнул ему, чтобы он отошел, и попытался заглянуть сбоку, но Ян не
двигался.
- Убирайся отсюда, садись на свое место и соблюдай порядок.
- Я пришел говорить. Заставь их заткнуться. Голоса затихли - его
неожиданно услышали. Чан громко постучал молотком, и на этот раз наступила
полная тишина.
- Говорит капитан Технадзора, - объявил Чан и с отвращением отбросил
молоток. Ян повернулся лицом к собравшимся.
- Я намерен изложить вам некоторые факты. Факты, которые вы не
станете оспаривать. Первое: корабли опаздывают. На четыре недели
опаздывают. Корабли приходили ежегодно и никогда не опаздывали. Только
однажды был случай, да и то опоздание не превысило четырех дней. Корабли
опаздывают, а мы все время тратил на ожидание. Если мы задержимся, мы
сгорим. Утром мы должны прекратить работы и начать подготовку к
путешествию.
- А оставшийся на полях урожай... - закричал кто-то.
- Сгорит. Мы его оставим. Мы уже опаздываем. Я спрашиваю нашего
мастера-наставника Ивана Семенова, так ли это?
- А как насчет кукурузного силоса? - спросил чей-то голос, но Ян
пропустил этот вопрос мимо ушей. - Все по очереди. Итак, Семенов?
Седая голова медленно и мрачно кивнула.
- Да, мы должны отправляться. Мы должны так сделать, чтобы соблюсти
график.
- Вот именно. Корабли опоздали, и если мы подождем чуть дольше, мы
так и умрем, ожидая. Мы должны отправляться к югу и надеяться, что они
будут ждать нашего прихода в южных землях. Это все, что мы можем сделать.
Мы должны немедленно уходить, и должны забрать с собой кукурузу.
Последовала завораживающая тишина. Кто-то громко рассмеялся и тут же
затих. Это была новая идея, а новые идем всегда сбивали с толку.
- Это невозможно, - сказала Хрэдил, и множество голов согласно
кивнули. Ян взглянул на вытянутое лицо и тонкие губы главы семьи Элжбет и
постарался, чтобы голос его звучал безжизненно и ровно, чтобы не выдавать
своей ненависти.
- Это невозможно. Вы - старая женщина, ничего не понимающая в этих
вопроса. А я капитан на службе науки, и я говорю цифры. Если во время
путешествия мы ограничим свое жизненное пространство, мы сможем перевезти
с собой пятую часть кукурузы. Затем можно разгрузить обоз и вернуться.
Если мы пойдем быстро, это будет возможно. Пустой обоз способен перевезти
две пятые кукурузы. Остальное сгорит, но мы спасем почти две трети урожая.
Когда придут корабли, им потребуется еда. Ведь люди на них изголодаются. А
мы сможем их обеспечить.
Они обрели дар речи и стали выкрикивать вопросы ему и друг другу,
насмешливо и зло, и молоток стучал, никем не замеченный. Он повернулся
спиной и не слушал их. Им нужно было выговориться, привыкнуть к новой
идеи, притерпеться к ней. Они были реакционны, эти упрямые крестьяне, и
презирали все новое. Когда они успокоятся, он будет говорить, а сейчас он
стоял спиной и не замечал, рассматривая огромную карту планеты, что
свисала с потолка купола - единственное украшение большого зала.
Халвмерк, вот как называла эту планету команда первооткрывателей.
Сумерки, мир сумерек. А официальное ее название по каталогам - Бета
Эридана III, третья и единственная обитаемая из шести планет, облетающих
неистово-жаркую голубоватую звезду. Вернее, едва обитаемая. Ибо эта
планета представляла собой аномалию, нечто довольно любопытное для для
планетологов, которые изучали ее, регистрировали факты и уходили. Тут
налицо был большой осевой крен, который и делал этот мир столь
привлекательным для ученых, и его было достаточно, чтобы вызвать сильные
сезонные изменения. Ось - это линия, вокруг которой вращается планета;
осевой крен - угол, на который ось отклоняется от вертикали. Сорок один
градус - весьма опасное отклонение, и в сочетании с длинным эллипсом
орбиты оно дает весьма необычные результаты.
Зима и лето длятся по четыре земных года. Четыре года на северном
полюсе царят сумерки; на полюсе, скрытом от солнца. Это кончается быстро и
решительно, когда планета поворачивается по короткой кривой, и на северный
полюс приходит лето. Когда северный полюс становится южным, сопровождающие
этот процесс климатические изменения жестоки и драматичны. Полюс
оказывается под солнцем на четыре долгих года - столько же, сколько лежал
во тьме.
А тем временем между полюсами, от 40 градусов к северу до 40 градусов
к югу, стоит бесконечное жаркое лето. Температура на экваторе почти все
время поддерживается в пределах 200 градусов. На северном полюсе
температура остается около 30 градусов, и лишь изредка бывают заморозки.
Распределения температуры на этой смертоносной планете таковы, что лишь в
одном месте человек способен существовать более или менее сносно. В зоне
сумерек. На Халвмерке была такая зона, она окружала северный полюс. Здесь
температура лишь слегка варьировалась от 70 до 80 градусов, и человек мог
жить, а кукуруза могла расти. Замечательная гибридная кукуруза, способная
прокормить полдюжины голодных планет. Очистительные заводы на атомной
энергии поставляли воду, превращая химические элементы из богатой морской
воды в удобрения. Наземные удобрения не имели врагов, поскольку вся
местная жизнь в основе своей имела медь, а не углерод. И метаболизм этих
двух жизней ядовит друг для друга. Медная растительная жизнь не могла
состязаться в борьбе за физическое пространство с быстрорастущими, более
энергичными углеродными формами. Они вытеснялись и уничтожались - а
кукуруза росла, кукуруза приспособилась к постоянному слабому свету и
неизменной температуре, росла, росла и росла.
И так четыре года, пока не придет лето, и пылающее солнце не встанет
над горизонтом. Но когда на одном полушарии было лето, на другом
господствовала зима, и на противоположном полюсе вновь возникала обитаемая
зона сумерек. И, следовательно, в другом полушарии тоже можно было ставить
формы на четыре года, пока сезоны не поменяются вновь.
В основе своей планета была очень продуктивна - при условии, что
будет осуществлено снабжение водой и удобрениями. Местная растительная
жизнь не представляла проблем. Экономика Земли была такова, что
обеспечение поселенцев необходимым тоже не было проблемой. Благодаря
двигателям ФТЛ стоимость перевозок была вполне разумной. Когда расходы
были подсчитаны и проверены, стало ясно, что выгоднее всего выращивать
кукурузу, а затем дешево переправлять ее на ближайшие обитаемые миры, и
тогда вся операция обеспечит солидную прибыль. Это можно было
организовать. Даже тяготение здесь было подобно земному, так как Халвмерк,
хотя и был больше чем Земля, плотность пород имел совершенно другую. На
этой планете возможно было все. Были даже два растительных массива вокруг
полюсов - необходимые зоны сумерек. Там можно было сеять по четыре года
подряд.
Но как переправлять фермеров и снаряжение из зоны в зону через каждые
четыре года? На расстоянии примерно в 27 тысяч километров?
Какие бы предложения не возникали в результате споров, все они не
находили применения. Но несколько возможностей было совершенно очевидно.
Первый и наиболее дорогостоящей было создание двух рабочих команд. Но
поскольку удвоение используемых механизмов и зданий не могло не быть
расточительно дорогим, мысль о рабочей команде, покидающей здание с
кондиционированным воздухом на пять лет из девяти была совершенно
неприемлема. Такая мысль была неприемлемой для управляющих, выжимавших из
своих рабочих в соответствии с пожизненным контрактом каждый эрг усилий.
Перевозка морем была более допустима; Халвмерк по большей частью был
покрыт океаном, кроме двух полярных континентов и нескольких островных
цепей. Но это значило переброску по суше к океану, а также большие дорогие
корабли, способные противостоять тропическим штормам. Кораблями нужно
управлять, их нужно обслуживать, чтобы использовать раз в четыре с
половиной года. Это тоже слишком дорого. Итак, было ли здесь разумное
решение?
Решение существовало. Инженеры-терроформисты имели большой опыт
приспособления планет для человека. Они могли очищать ядовитую атмосферу,
растапливать ледники и охлаждать тропики, культивировать пустыни и
искоренять джунгли. Они могли даже поднимать из морей массивы суши и
погружать их в пучины в случае необходимости. Эти изменения осуществлялись
благодаря рассчитанному помещению гравитронных бомб.
1 2 3 4