— Я хочу, чтобы ты внимательно послушал.Перри Мейсон и Делла Стрит прослушали записанный разговор. Когда пленка домоталась до конца, доктор Динэйр щелчком переключил магнитофон на перемотку, а затем выключил магнитофон. Закрыв его крышкой, он взглянул на Мейсона и спросил:— Что ты скажешь?— А что ты хочешь услышать?— Я хочу знать о своих официальных правах.— Для чего?— Тогда я буду знать, что мне делать.— Если я скажу тебе, что, согласно требованию закона, ты обязан сообщить эту информацию властям, ты это сделаешь?Доктор Динэйр подумал какое-то мгновение, а потом сказал: — Нет.— Почему же?— У меня есть совесть и этический кодекс. Наши законы, касающиеся конфиденциальной информации, были приняты, еще когда не было психиатрии. Сегодня для того, чтобы лечить пациентов, врач должен знать секреты, скрытые глубоко в сознании пациента. Моя жизнь посвящена этому искусству исцеления.— Так ради чего ты пришел, — сказал Мейсон, — если знаешь, что хочешь сделать? Это не входит в закон.Доктор Динэйр ответил:— Наверное, я пришел, чтобы снять с себя ответственность. И иметь возможность сказать, что советовался с адвокатом.— Если бы я сказал тебе, — сказал Мейсон, — что, согласно закону, ты должен уважать конфиденциальное сообщение клиента и что тебе не обязательно передавать полученную информацию полиции, то ты тогда смог бы оправдаться тем, что, мол, сходил к адвокату и последовал его совету, так?— Да, так, — ответил доктор Динэйр.— А если бы я сказал тебе, что по закону у тебя нет никакой альтернативы и ты должен сообщить властям об известном тебе, ты бы тогда отказался следовать моему совету, а?— Да, это верно.— В таком случае, — продолжал Мейсон, — ты бы поставил себя в крайне уязвимое положение. Не только утаивая от закона информацию, но и зная, что ты нарушаешь закон. Ты бы превратился в фактического соучастника.— Это проливает на ситуацию иной свет, — сказал доктор Динэйр. — Я пришел сюда, поддавшись порыву, а теперь понимаю, что в этом есть сложность.— Да, есть, — отозвался Мейсон. — Теперь разреши тебя спросить: какова гарантия, что эта молодая женщина рассказала правду?— Я думаю, что мы можем считать ее заявление правдивым, в особенности зная, как это было заявлено. Возможно, она рассказал а не все. Ее сознание было слишком подавлено наркотиком, чтобы разъяснить, и она инстинктивно избегала всего, требующего сильного умственного напряжения. Она сделала заявление по имеющемуся факту, а потом не смогла его детализировать.— Или дать ему разумное объяснение? — спросил Мейсон.— Если хочешь, назови это так. Она находилась едва на грани сознания. Ее внимание было ослаблено.Мейсон задумался.— Послушай-ка, Берт. А есть ли какой-либо шанс, что преступление, в котором она созналась, не является плодом воображения?— Да, такой шанс есть, — ухмыльнулся доктор Динэйр.— И что это за шанс?— Небольшой, но все же шанс.— Ты, как врач, бросился бы в полицию рассказать об убийстве, которое может быть всего-навсего галлюцинацией, стимулированной наркотиком, за что твоя пациентка вчинила бы тебе иск за клевету, за оскорбление личности, за посягательство на ее тайну и за выдачу секрета. И это испортило бы тебе карьеру как профессионалу и имело бы неблагоприятные последствия для пациентки. Если ты говоришь мне, что есть некоторый шанс, что преступление, в котором она созналась, может быть плодом накачанного наркотиками сознания, то я буду должен посоветовать тебе осторожно продолжать исследования, а твоим первейшим долгом должно стать проведение реального расследования.— Хорошо, — сказал доктор Динэйр, в голосе которого слышалось явное облегчение, — а теперь я скажу тебе, что есть некоторый шанс, который, я полагаю, весьма слаб, что признание являлось плодом стимулированного наркотиком воображения.— Тогда, — сказал Мейсон, — я советую тебе спокойно начать расследование.— А поскольку я не профессионал в таких делах и неопытен в них, то я, стало быть, уполномочиваю тебя провести его.— Конечно, Берт, — ухмыльнулся Мейсон, — у нас нет таких возможностей, которые есть у полиции. Нам придется действовать помедленнее и поконсервативнее. Мы не сможем задавать те вопросы, которые свяжут нам руки и вызовут к жизни те самые беды, которых мы стремимся избежать.— Я полностью вверяю тебе это дело, — сказал доктор Динэйр.— У тебя есть сиделка, которая присутствовала при этих исследованиях?— Да.— А какая сиделка присутствовала тогда?— Это Эльза Клифтон. Ты ее знаешь. Высокая брюнетка с сероватыми глазами, которая…— Я с ней знаком.— Я не очень доверяю ей. Она загадочная личность.— Она может рассказать, что случилось при исследовании?— Не знаю.— Какое медицинское лечение назначается для пациента, сознавшегося в убийстве? — спросил Мейсон.— Ты имеешь в виду Надин Фарр? — спросил доктор Динэйр, и Мейсон кивнул. — Она мучается комплексом вины. Тот факт, что ее преступление, если тебе угодно относиться к этому подобным образом…— Люди обычно относятся к убийству именно как к преступлению, — вставил Мейсон.— Не забывай, — сказал доктор Динэйр, — что нам неизвестно о смягчающих обстоятельствах. И мы не знаем всех факторов, а только общее заявление о том, что сделала эта молодая леди. Она определенно чувствует, что совершила некий грех, и избежала наказания, и что это несправедливо. Она хочет понести наказание и тем самым искупить свою вину; учитывая, что она эмоционально возбуждена и обладает впечатлительным характером, подобное состояние может быть серьезным. И едва ли не самое главное сейчас, что ей нужно сознаться. И подсознательно она делает это. Весьма вероятно, что поэтому она и согласилась пройти проверку сывороткой истины. Первоочередное, что я хочу сделать в процессе лечения, это предоставить ей возможность сознаться мне, когда к ней вернется сознание. И тогда я собираюсь передать ее тебе, Перри, для признания.— Мне?!Доктор Динэйр кивнул.— Конечно, — сказал Мейсон, — мне не надо говорить тебе, Берт, что мы играем с огнем.— Я знаю, но я стараюсь помогать своим пациентам. На этом основаны мои убеждения.— Я тоже стараюсь помогать своим клиентам. Это краеугольный камень убеждений юриста.Несколько мгновений они молчали.— Ну тогда ответь мне как своему клиенту, — сказал наконец доктор Динэйр, — что ты посоветуешь мне сделать?— Я посоветую тебе непременно расследовать все факты и делать это очень осторожно.— Прекрасно. Тогда мы с тобой скоро увидимся снова. Я приведу ее в твою контору завтра к половине десятого.— А кто это дядя Мошер, которого она называла? Ты, по всей вероятности, знал его?— Я слышал о нем. Он был каким-то дальним родственником. Дядей в прямом смысле слова он не был, но она делала ему визиты. Она была у него дома и во время его болезни. Мошер Хигли умер примерно три месяца назад. Присутствовавший при этом врач констатировал смерть от коронарного тромбоза.— Вскрытие было?— Его похоронили без вскрытия.— Забальзамированным?— Да.— Из этого возникает интересный момент. Если был использован цианистый калий, бальзамирование полностью уничтожает его следы. И если не появится какого-нибудь дополнительного доказательства, что мужчина был отравлен, если не будет обнаружен пузырек с ядом и если признание молодой женщины не убедительно, то никакого состава преступления не будет. А значит, и обвинения не последует.— А если не может быть обвинения, то мне было бы незачем сообщать информацию полиции?— Этого я не говорил.— Ну, такова интерпретация, которую я могу построить на том, что ты сказал.— Не надо этого делать, — сказал Мейсон. — Я обращаю твое внимание на определенные и достаточно важные факты. Ты хочешь, чтобы я расследовал это дело. Я готов это сделать, но если станет известно, что был применен цианид, а затем выяснится, что тело было забальзамировано, тогда власти не смогут ее осудить. И если при этих обстоятельствах ты пойдешь к окружному прокурору и расскажешь ему, что, мол, эмоционально возбужденная молодая женщина, находясь под воздействием наркотиков, призналась в преступлении, но фактически невозможно ее осуждение, да еще уточнишь, что всегда есть вероятность, что такое признание может быть результатом галлюцинации затуманенного наркотиками сознания, то окружной прокурор быстренько спровадит тебя к двери и посоветует забыть об этом деле и нигде и никогда о нем не упоминать.— Ну, это было бы самым лучшим решением вопроса, но если там был использован какой-нибудь другой яд?— Использованный яд должен был быть очень быстродействующим. Лечащий врач написал в заключении, что был коронарный тромбоз. Эти два фактора указывают на цианистый калий. — Доктор Динэйр кивнул, а Мейсон продолжал: — И потому я буду вести расследование. Тем временем, если тебя спросят официально, ты должен заявить, что имеешь определенную информацию и получил консультацию у адвоката, который предложил тебе провести расследование, прежде чем ты предпримешь опрометчивые и непоправимые действия. Мои личные обязанности должны быть номинальными. Мне нужно нанять следователей, и я постараюсь сделать расходы низкими по мере возможности. У мисс Фарр есть какие-нибудь деньги?— У нее нет, но есть у меня.— Ну, мне не хотелось, чтобы ты оплачивал счет, который…— Да брось ты, — сказал доктор Динэйр.— Я в этом году высоко котируюсь. Какую бы сумму мне ни пришлось уплатить за официальные услуги, это деловой расход. На карту поставлены мое спокойствие духа, личная профессиональная репутация. Я хочу, чтобы ты взялся за работу и не жалел сил.— Я постараюсь, чтобы расходы были самыми минимальными.— Я же сказал, что тебе не надо экономить.— Я постараюсь, чтобы расходы были минимальными, — повторил еще раз Мейсон. Доктор Динэйр хотел что-то сказать, но адвокат продолжал: — Это будет не так быстро, как хотелось, чтобы велось расследование, но, как частный гражданин и как врач, консультирующийся у меня в связи с делом лишенной средств пациентки, мы с тобой должны…Доктор Динэйр неожиданно улыбнулся:— Я тебя понял, Перри. Действуй. Делай все по своему усмотрению. Распоряжайся этим, как ты считаешь нужным.— Что ты собираешься делать с магнитофонной записью? — спросил Мейсон.— Насколько я понимаю, только пять человек когда-либо услышат об этой пленке: ты, Делла Стрит, сиделка у меня в конторе, Надин Фарр и я.— Пять человек, — сказал Мейсон, выглядевший задумчивым, — это много.— Предлагай, как уменьшить это число?— Сейчас я это сделать не смогу, — покачал головой Мейсон. — Мне хотелось бы, чтобы твоей сиделки при этом не было.— И мне этого хотелось бы теперь, только ведь сиделка нужна не только для того, чтобы поддерживать пациента на нужном уровне наркоза и не подвергать эмоционально взволнованную женщину воздействию наркотиков.Мейсон кивнул, а доктор Динэйр добавил:— Значит, увидимся в половине десятого.От двери он помахал на прощание рукой. Делла Стрит посмотрела на адвоката и спросила:— Нужен Пол Дрейк?— Да, — кивнул Мейсон, — позвони ему. И узнай, может ли он прийти сюда сейчас.Поскольку контора главы Детективного агентства Дрейка помещалась на том же этаже, что и комнаты, занимаемые Мейсоном, через несколько минут после того, как Делла Стрит положила трубку, детектив постучал кодовым стуком в дверь личного кабинета Мейсона. Делла Стрит впустила его. Он как бы вплыл в кабинет, скользнул в большое кресло для посетителей и расположился так, что один из подлокотников кресла упирался ему в поясницу, а через другой подлокотник небрежно свешивались ноги.— Нормально, — сказал он. — Можешь открывать огонь.— Я получил довольно специфическое дело, Пол. Тебе нужно раздобыть информацию, действуя медленно и осторожно. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что проводится расследование. В данном случае ты не обязан обогнать время. Ты можешь обращаться с делами в более свободной манере…Дрейк потер глаза и с силой подергал себя за уши.— В чем дело? — спросил Мейсон.— Мне показалось, что я сплю, — сказал Дрейк. — Обычно, когда ты вызываешь меня к себе, в моем распоряжении часы или минуты, чтобы добиться результата, и надо задействовать столько людей, сколько мне понадобится, чтобы провести запутанное расследование, и к утру получить готовые результаты. А теперь ты мне преподносишь нечто в другом роде.Вот именно, — сказал Мейсон с улыбкой. — Ты же всегда говорил мне, что мог бы сделать работу лучше, если бы у тебя было время и если бы не пришлось нагружать работой так много оперативников.— Так, подожди-ка минуту. Я говорил, что мы могли бы делать работу эффективней в экономическом плане. Когда у тебя работает масса оперативников, всегда происходит известное дублирование усилий, а еще страшное нервное напряжение и, как следствие, расходы. Ты…— Это я знаю. И хочу, чтобы ты действовал эффективно. Мне нужно узнать о прошлом человека по имени Мошер Хигли. Он жил в этом городе и умер примерно три месяца назад от коронарного тромбоза. Я не знаю, предъявил ли кто-нибудь документы на имущество, не знаю о его характере и размерах и вообще ничего. Я хотел бы знать все эти факты, имена его наследников, кто был с ним в момент смерти, когда было написано завещание, если таковое имеется. Была ли страховка? Тебе придется побеседовать с лечащим врачом, который подписал свидетельство о смерти. Я хотел бы узнать о специфических симптомах. Тебе нужно сделать вид, будто ты представляешь какую-нибудь страховую компанию.— Мы, черт подери, и занимаемся этим хламом все время. Очень часто мы в самом деле представляем страховую компанию.— Я думал, что у них там есть собственные следователи.— Да, есть, но иногда они приглашают и нас на подмогу.— Ладно, приступай к расследованию. Делай все спокойно. Пока большой спешки нет. Используй все, что можешь, в экономическом плане.— Это я смогу, — сказал Дрейк и вышел. Глава 3 На следующее утро, ровно в половине десятого, Делла Стрит сказала Перри Мейсону:Пришел доктор Динэйр, согласно договоренности.— А эта девушка с ним? — спросил Мейсон, и она кивнула.
1 2 3 4