сказал, что он – настоящий убийца, который убил принца на ферме, но не хотел подвергаться отомстительной казни и показал на нас как на лесных убийц. Тогда Король повелел своим слугам одеть Корзинщика в лучшие одежды и с барабанным боем возить его по улицам – до пяти часов вечернего времени. Слуги принесли дорогие одежды – Корзинщик оделся, вскочил на лошадь, и, пока он гарцевал па лошади по улицам, он смеялся и от радости подпрыгивал в седле. Но в пять часов по вечернему времени его отвезли в специальный лес, предназначенный для королевских отомстительных казней, и убили, а труп пожертвовали богам.
Полная корзина обернулась обманом, и был семидневный предсмертный праздник, который кончился жизнью и смертью; жизнью для нас и смертью Корзинщику – так предсказала моя жена, и вот все вышло по ее предсказанию.
Мы прожили в городе пятнадцать дней, а на шестнадцатый сказали Королю, что уходим – снова отправляемся на поиски винаря. Король одарил нас подарками и напутствием – рассказал, как добраться до Города Мертвых.
Мы собрались в дорогу и шли десять дней, а на одиннадцатый увидели Город Мертвых – до него оставалось миль сорок пути. Когда мы издали глянули на город, то решили, что доберемся до него за день, но ничего подобного: мы шли неделю, а город казался все таким же далеким, как будто он непрерывно отступал назад. Мы не знали, что живым туда входить запрещается и им следует подбираться к городу ночью, но вскоре жена проведала эту тайну и сказала, что нам надо дождаться ночи.
Мы отправились в город в ночной темноте, и оказалось, что ходу до него – час. Но в город мы ночью входить не стали: ведь это был неведомый и чужой нам город.

В городе мертвых

Мы вступили в город рано поутру и принялись расспрашивать про моего винаря, который свалился с пальмы и умер. Мертвые спросили, как его зовут, и я сказал, что его звали БЕЙ-ТИ – пока он не умер и жил в моем городе; но посмертного имени винаря я не знал.
Назвал я им живое имя винаря и сказал, что он умер, свалившись с пальмы, но мертвые ничего мне на это не ответили – они просто глядели на нас и молчали. Глядели они, глядели, и прошло минут пять, и вдруг один мертвец задал мне вопрос – спросил, откуда мы к ним явились. Я ответил, что мы не явились, а пришли – из города, в котором жил мой винарь. Мертвец спросил, где этот город, и я ответил, что очень далеко. Тогда мертвец задал еще один вопрос – спросил, кто обитает в нашем городе, и я сказал, что живые люди. Но едва он услышал, что мы – живые, он стал прогонять нас из Города Мертвых, говоря, что живым у них делать нечего.
И вот стал нас мертвец прогонять, но я взмолился, чтобы он подождал и разрешил мне повидаться с упокойным винарем. В конце концов мертвец согласился и показал нам дом, где обитал винарь, но, как только мы повернулись к мертвецу спиной, а лицом – к дому упокойного винаря, горожане угрюмо и зловеще забормотали, потому что мы нарушили их главный закон – ходить только спиной вперед.
Увидал мертвец, что мы двинулись вперед, и приказал нам немедленно убираться из города: он сказал, что вперед у них ходить запрещается, и если мы хотим навестить винаря, то должны двигаться, как все мертвецы, – назад, а иначе он выгонит нас вон. Мы послушались и осторожно попятились к винарю, но я не умел ходить по-мертвецки, споткнулся и, стараясь не свалиться в яму, которая была вырыта посредине улицы, повернулся и нечаянно посмотрел вперед – в ту сторону, где стоял дом упокойного винаря. Мертвец опять ужасно разозлился и сказал, что больше он этого не потерпит, – мне снова пришлось его умолять и упрашивать. Но, споткнувшись, я сильно ободрал себе ногу и решил остановиться, чтобы унять кровь. Мертвец заметил, что мы остановились, подошел поближе и спросил, в чем дело. Я показал ему на ободранную об камень ногу, но когда он увидел живую кровь, то больше вообще не стал разговаривать: схватил нас и насильно выволок из города. Пока он волок меня с женой по улицам, мы пытались еще раз его умолить, но он сказал, что не желает нас слушать. Оказалось, мертвые ненавидят кровь: не хотят на нее смотреть, да и все тут; а мы с женой об этом не знали.
И вот мертвец уволок нас из города, а сам отправился в дом винаря и сказал, что к нему явились живые. (А нам мертвец приказал ждать.)
Винарь пришел через несколько минут, и я сразу заметил, что он ходит по-мертвецки: спиной вперед, а лицом назад. И вот он поприветствовал нас приветствием мертвых, но мы с женой были живые, а не мертвые, – мы стояли и молча глядели на винаря, потому что не понимали упокойных приветствий. Винарь догадался, что мы живые, а значит, не сможем жить в его доме, и тогда, прежде чем начать разговор, он построил нам жилье и ушел в город.
Немного погодя винарь возвратился – с едой и десятью бочонками вина. За время путешествия мы страшно проголодались и поэтому сначала наелись до отвала, а потом опять навалились на еду – и ели, пока совсем не объелись. Но когда я попробовал пальмовое вино, то понял, что не могу от него оторваться, и выпил залпом все десять бочонков.
После угощения мы приступили к совместной беседе, и вот сначала заговорил я и рассказал винарю, что, когда он умер, мне тоже захотелось поскорей умереть и отправиться за ним; но я не мог умереть. Друзья, увидев, что у меня нет вина и мне больше не надо помогать его пробовать, совсем перестали ко мне заходить, и, если я встречался с другом на улице и приглашал его в гости, он обещал прийти, но никогда не выполнял своего обещания.
И вот я задумался, что же мне делать, и решил отыскать посмертное место, в котором собираются упокойные люди, и упросить его (ушедшего винаря) вернуться в город моего отца.
На следующее утро я отправился в путь и везде – во всех городах и селениях – расспрашивал жителей про посмертное место или про него (упокойного винаря), но мне никто ничего не рассказывал, пока я не проявлю всенасветемогущество; я охотно проявлял всенасвстемогущество, а мне опять ничего не говорили.
И только старейшина одного из городов, отец моей жены, выполнил обещание: сказал, что он (мертвый винарь) живет, или обитает, в Неведомом Месте.
Тут я представил свою жену винарю и рассказал, как я спас ее от Зловредного Зверя и как она стала моей женой, а ее отец, старейшина города, сначала не хотел выполнять обещание и рассказывать, где он (винарь) обитает, но потом рассказал и отпустил нас с миром.
И еще я поведал упокойному винарю о трудностях путешествия к Городу Мертвых, в который не ведет ни одна дорога, рассказал, как мы шли по лесам да чащобам, а иногда даже перебирались с дерева на дерево и многие дни не ступали на землю.
Я сказал, что искал его десять лет и теперь ужасно радуюсь встрече, но буду радоваться в 1000 раз больше, если он согласится вернуться домой.
Когда я закончил свой печальный рассказ, винарь не вымолвил ни единого слова, – он встал, молча удалился в город и принес двадцать бочонков вина.
И вот я выпил, а винарь заговорил и поведал о своих посмертных скитаниях. После смерти он отправился в Неведомое Место: только что умершие упокойные люди не могут идти прямо в Город Мертвых, а должны научиться посмертным правилам. Он провел в Неведомом Месте два года и, когда окончательно привык быть мертвым, пришел в Город Мертвых к остальным мертвецам. Но пока он учился и тренировался на мертвого, он забыл, как и почему умер.
Я объяснил винарю, что он умер от ушибов, свалившись в воскресенье с высокой пальмы, и он сказал, что если это так, то, значит, он тогда немного перевыпил.
Винарь рассказал, что в ночь своей смерти он приходил к нам в дом и со всеми заговаривал, но никто его не слышал, и никто его не видел, и никто ему не отвечал, – и наутро он ушел. И еще он сказал, что в Городе Мертвых живут только мертвые – и белые и черные, – а живым там совсем нельзя появляться: законы живых не годятся для мертвых, а посмертные правила не подходят живым.
Винарь сказал, что с нами не пойдет: мертвецам не разрешается селиться с живыми, но все, что есть в их Городе Мертвых, он может мне подарить или просто дать.
И вот, когда винарь закончил рассказ, я припомнил все наши лесные невзгоды, и мне стало жалко нас с женой до слез – я даже не смог отпробовать вина, которое в тот момент протягивал мне винарь. Но я уже и сам прекрасно понимал, что живые люди не уживутся с покойником: слишком несхожие у них законы.
В пять часов по вечернему времени винарь снова принес нам еду, но к восьми часам он вернулся в город. На следующее утро он пришел опять и принес пятьдесят бочонков вина; вино-то я тут же и немедленно выпил, но винарь все не соглашался отправиться с нами, а моя жена начинала волноваться и хотела уйти как можно скорей. Я сказал винарю, что нам пора уходить: жена волнуется, и он дал мне ЯЙЦО. Он наказал беречь его пуще золота и сказал, что, когда я возвращусь домой, мне следует хранить это яйцо в шкатулке, потому что у него одно назначение – давать мне все, чего я ни пожелаю, и, если я захочу попользоваться яйцом, мне надо положить его в чашу с водой и сказать вслух, чего я хочу. Потом винарь показал нам дорогу, по которой в их город приходили мертвые, – это была самая короткая дорога.
Мы прожили у винаря три дня и три ночи, а на четвертый день отправились домой – вернулись к моему родовому городу, из которого я ушел десять лет назад. Пока мы путешествовали по Дороге Мертвых, нам встречались тысячи у покойных людей, и, когда они видели, что мы идем вперед, или им навстречу, они бросались в лес и выходили на дорогу за нашей спиной; а еще они раздраженно и ненавистно верещали – им не нравилось, что мы не мертвые, а живые. Упокойные люди совсем не разговаривали, но каждый неразборчиво и бессловесно бормотал, а некоторые сами себя отпевали. У них были дикие белесые глаза, а одежды – белые и без единого пятнышка.

Мертвые дети на дороге мертвых

В два часа но полуночному времени мы встретили 400 мертвых детей, которые пели погребальные песни, а шли и маршировали, словно солдаты. Но дети не стали убегать в лес, как убегали, увидев живых, взрослые, – дети держали в руках дубинки, и, когда мы посторонились, чтобы мирно их пропустить, они с бормотанием погнались за нами, а мы без оглядки помчались в лес и даже не вспомнили о лесных опасностях: эти дети показались нам страшней, чем самые свирепые Лесные Существа.
Дети и в лесу пытались нас поймать, но вдруг мы наткнулись на огромного человека с висящей через плечо громадной корзиной, и, едва он заметил, что мы бегаем по лесу, он нагнулся и загнал нас с женой в корзину – так рыбак загоняет маленьких рыбок в сеть, – а мертвые дети вернулись на дорогу.
Вот загнал нас Великан в свою громадную корзину, и мы оказались среди множества существ, но как они выглядели, я запомнить не смог, потому что Великан, огромно шагая, уносил нас в лес все дальше и глубже. Мы пытались вылезти по стенам корзины – карабкались вверх изо всех наших сил, но непрерывно срывались и падали на дно: корзина была вся оплетена канатами, стенки высоченные, а сама круглая – 200 футов в поперечнике, на 45 существ. Мы не знали, куда нас Великан несет, и не ведали, к каким он относится созданиям, но главное, нам было совершенно неизвестно, собирается он нас убить и съесть или нет.

«Мы боялись прикоснуться к существам в корзине»

Мы боялись прикоснуться к существам в корзине: у них была шершавая, как наждак, кожа (а где не шершавая, там густоволосатая), да еще и ледяная, а дыхание – раскаленное; и они не произносили ни единого слова.
Великан огромно шагал по лесу, и корзина ударялась о корни деревьев, потому что очень низко свисала с плеча, а Великан все шел и тоже молчал. Потом он встретил другого Великана и, не сказав ни слова, швырнул ему корзину; тот ее поймал и бросил обратно – так они кидались корзиной минут восемь, а потом снова молча разошлись, и наш Великан все шел да шел, и к закату он отшагал миль, наверное, тридцать.

«Трудно приветствовать друг друга в корзине…»

Трудно приветствовать друг друга в корзине, еще труднее описать друг друга, но труднее всего смотреть друг на друга, неожиданно выпадая из корзины на землю.
В восемь часов по утреннему времени Великан подошел к своему жилью, перевернул огромную корзину вверх дном и неожиданно высыпал всех нас на землю.
Тут мы наконец разглядели существ, которые вместе с нами сидели в корзине, и рассмотрели поймавшего нас Великана: у него была огромная круглая голова – десять футов в диаметре и похожая на горшок, глазами он мог глядеть во все стороны, потому что они были как громадные чаши и поворачивались сами по себе, без головы; а уж такие зоркие, что трудно и поверить: Великан мог рассмотреть малюсенькую булавку, лежащую в траве чуть не за три мили; и ни один башмак, где его ни ищи, ни за что бы не налез на вел иканью подошву: у него были ноги, как дворцовые колонны, и поэтому он так быстро ходил по лесу.
Описание существ, сидевших в корзине, будет таким: по высоте они низкие – меньше трех футов; кожа кое-где шершавая, как наждак, кое-где волосатая и везде ледяная; но дыхание – горячее, как раскаленный пар; руки – длинные, почти до земли; кисти – пять дюймов в толщину, но короткие, и на внутренней стороне – костяные когти; ноги похожи на бетонные блоки; а из себя существа ни на кого не похожи – ни на людей, ни на духов, ни на лесных животных; но зато смотреть на них – страшнее страшного.
Мы совсем не понимали языка этих существ, потому что сначала они все время молчали, а заговорив, стали трезвонить, как церковные колокола.
Бегали существа так, что не догонишь, но их блочные нога стучали и топотали – хоть на твердой, хоть на мягкой земле, – как по настилу, который прикрывает бездонную пустоту.
И вот, как только мы выпали из корзины и разглядели этих Малых Страшненьких Существ – их было девять, – мы закрыли глаза, потому что боялись на них смотреть. Но Великан погнал нас в другое место, открыл запертый на замок холм, приказал нам войти туда, спустился сам и снова запер крышку холма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12