Мне, например, никогда не удавалось, о
на сразу становится тяжелой-тяжелой и как будто прилипает к месту. Ребен
ок тут же радостно хихикает в ухо. Нет, ничего не попишешь, пора вставать.
Тащу Костьку одеваться, а псина в это время изо всех сил старается наступ
ить мне на ноги. В душ они прутся со мной оба и опять устраивают драчку, пок
а я прихожу в себя под струей горячей воды.
Погода сегодня ничем не отличается от вчерашней, разве что соотношение д
ождя и снега слегка изменилось в пользу последнего. После долгих перегов
оров Костька отпускает меня одну погулять с собакой за дополнительную с
осиску на завтрак. Ставлю на плиту полный чайник Ц как раз вскипит до мое
го прихода, быстро одеваюсь и выхожу.
Ввиду общей природной мерзости мы с собакой, не сговариваясь, пробегаем
маршрут на рысях, но все равно успеваем обе промокнуть. Входя в квартиру, с
лышу, как на плите надрывается чайник, бегу на кухню, сбросив только сапог
и, и, конечно, упускаю животное из виду. Оно, не теряя времени, прыгает на див
ан и начинает кататься по нему, вытирая спину. Слов у меня нет. Бесполезно.
Ладно хоть не на мою, еще не убранную, постель.
Варю Костьке сосиски, разогреваю вчерашнюю кашу, завариваю овсянку для с
обаки. Завтрак готов. На собаку я сердита, и Костька уговаривает меня прос
тить негодяйку: «Ну, Ася, ну что тебе, ну будет диван еще чуть-чуть грязнее,
какая разница, прости уж ее». Он зовет меня Асей с тех пор, как начал говори
ть, и мне это ужасно нравится, получается, что мы с ним общаемся как будто н
а равных. Да что как будто, так оно, в общем-то, и есть. Для своих неполных тре
х лет мой сын очень взрослый и рассудительный, он уже и читать умеет. Недав
но в троллейбусе сердобольная бабуля посадила его к окошку, а он начал чи
тать ей вслух вывески. Старушка чуть с сиденья не упала.
После завтрака быстренько мою посуду, в том же темпе убираю постели, а сам
а в это время думаю, стоит ли начинать уборку, или уж черт с ней. Ее ж если на
чать, как минимум час провозишься, а в магазин чем раньше придешь, тем боль
ше шансов что-то купить. В конце концов я нахожу компромиссное решение Ц
убираться, так и быть, не буду, лучше за это сегодня постираю. Стирки тоже п
олно набралось.
Замачиваю в ванне белье и начинаю собирать сумки в магазин. Так, большая с
умка, в нее пакет, и еще пакет, и вот два постиранных висят (до чего ненавижу
стирать полиэтиленовые пакетики, а куда деваться), и сумку поменьше, и бут
ылку для постного масла, и для нее еще отдельный пакетик, и корзинку для яи
ц. Яиц, я знаю, все равно не будет, они с лета в магазинах практически исчезл
и, летом в них кто-то обнаружил сальмонеллу, и яйца были объявлены вредным
для населения продуктом. Их можно теперь найти на рынке по три рубля, и то
только в субботу с утра. Месяц назад соседка тетя Нина втравила меня в яич
ную очередь в нашем универсаме, мы отдавились там, сменяя друг друга, три ч
аса и урвали аж не по два (как положено по количеству визиток), а по три деся
тка девяностокопеечных яиц, но больше эти развлечения не для меня. Я эти я
йца потом есть не могла, как вспомню про очередь, так тошнит. Впрочем, с тех
пор яиц в магазине и не было.
Нет, не возьму корзинку, только тащить зря. А вот авоську еще возьму, мало л
и, может чего замечательного укуплю. Кстати, чего вообще надо-то? Так, хлеб,
молоко, понятно, и сметана, и сыр, и мясо, масла вроде было еще полпачки в мор
озилке, и... Да ладно, размечталась тут, сыру ей, чего будет, то и купим.
Одеваю Костьку в комбинезон, в процессе уговаривая его идти в магазин, а н
е гулять. Он, как любой мужик, терпеть этого дела не может, и, что касается на
шего универсама, я его очень понимаю. А что поделаешь? Быстро собираюсь са
ма, надевая старое синее стеганое пальто из чего-то непромокаемого типа
болоньи, Ц оно замызганное, но теплое, а в магазин в самый раз, толкаться т
ам. На ноги, ничего не поделаешь, резиновые сапоги Ц не люблю я их, висят на
ногах, как гири, да по такой погоде больше нечего.
Мы почти вышли, но тут собака подымает такой жалобный скулеж и вой, что я н
е выдерживаю и беру ее с собой. И ведь понимаю, что зря, что только мешаться
будет, а все же... Надеваю ей ошейник с поводком, ладно, пошли.
Наш общий выход на улицу Ц это нечто. Тут основная трудность Ц катастро
фическая нехватка рук. Одной я волоку коляску, другой Костьку и собаку, ещ
е какой-то Ц сумки, а псина при этом скачет вокруг, опутывая всех поводко
м. Из подъезда ведут три тугие двери с замками, очередной рукой все их надо
каким-то образом открывать, я проклинаю все, но чудом нам удается вырвать
ся наружу.
Лучше б мы этого не делали. В лицо сразу ударяет снег с дождем (или дождь со
снегом). Наш двор устроен таким образом, что в какую бы сторону ни повернут
ься, ветер дует всегда в лицо. Прямо чудо природы в стекле и бетоне, честно
е слово. Усаживаю в коляску малыша, надеваю и туго завязываю ему капюшон, п
одымаю у коляски крышу Ц вроде ничего, не должно продувать.
Запихиваю сумки под коляску, там внизу такая корзинка-поддон, я зову ее «б
агажник», цепляю поводок к колясочной ручке Ц все, двинули.
Дорога к универсаму лежит через большой, раскисший от дождей пустырь. Ко
ляска тут же начинает скользить и застревать в мокрой глине, собака пере
мазалась как я не знаю что, да я и сама ничуть не лучше. Из нас всех только Ко
стька сохранил нормальный вид и бодрость духа. Он, не переставая, засыпае
т меня вопросами обо всем, что видит по пути. Одно меня во всем этом радует
Ц ветер в спину.
В универсаме, привязав собаку и коляску у входа (сильно надеясь, что уж на
таких-то грязных никто не должен польститься), осматриваюсь и оцениваю о
бстановку. Так, в молочном отделе народа нет Ц значит, и покупать нечего,
в бакалее стоят три человека, а вот около мясных прилавков клубится толп
а. Стало быть, сегодня есть мясо. Надо пойти, занять очередь, а потом разбир
аться со всем остальным. Встаем, занимаем. Мясо, по слухам, сегодня приличн
ое, мне-то с моего места в хвосте совсем ничего не видно.
Процесс раздачи мяса населению происходит так: примерно раз в двадцать м
инут из глубин подсобных цехов медленно выплывает здоровенная бабища с
тележкой. В тележке навалены куски мяса, обернутые наскоро в мокрый целл
офан. Баба подходит к прилавку, который представляет собой металлически
й ящик грязно-серого цвета метра два длиной. По другую сторону прилавка с
тоит замершая в ожидании очередь. Четкими, отработанными движениями баб
а начинает швырять мясо в ящик. Очередь тут же превращается в толпу, люди у
стремляются за добычей, вокруг прилавка образуется гудящая куча мала, по
среди которой в скользком пространстве ящика беспорядочно мелькают ру
ки, куски мяса, обрывки целлофана. Первые счастливцы, прижав добычу к груд
и, выбираются из толпы, на их место к лотку рвутся новые. Все это сопровожд
ается криками: «По два кило в одни руки!», «Я здесь занимала, пустите!», «Не п
ускайте его!», «Куда ж вы третий кусок-то берете?!», «Граждане, да дайте выйт
и», Ц и прочими в том же духе. Опорожнив тележку, продавщица вновь скрыва
ется в проходе, лоток пустеет, очередь постепенно затихает и упорядочива
ется до следующего раза.
По моей оценке, нам с Костькой стоять примерно три итерации. Это час. При э
том совершенно не факт, что достанется мясо, а не, например, кость, в этой да
вке разбираться некогда, схватил Ц и отваливай. Велю Костьке стоять сми
рно и караулить место, а сама иду вдоль очереди к началу посмотреть, как и
чего, размышляя по пути, не плюнуть ли вообще на все это Ц мясо мясом, но ре
бенка жалко, да и себя как-то тоже.
Как раз когда я дохожу до прилавка, случается очередной выброс. Отступаю
чуть в сторону, чтоб не затянуло в кучу. Вдруг из толпы около меня выдирает
ся старушка в сбившемся набок платке, прижимающая к себе два куска мяса. С
легка отдышавшись, она осматривает добычу, выбирает кусок получше и пряч
ет в сумку, а потом замирает на миг в растерянности, держа второй в руке. Из
вестно, что больше двух килограммов мяса в кассе все равно не пробьют, а ку
ски килограмма на полтора каждый. Меня внезапно осеняет, я шагаю к ней и не
громко спрашиваю:
Ц Лишнего кусочка не будет?
Старушка с некоторым сожалением отдает мне кусок, подхватывает сумку и у
ходит.
Еще не осознав своей удачи до конца, бегу за Костькой. Малыш так и стоит та
м, где я его оставила, прижавшись к краю прилавка, его почти не видно из-за л
юдей. Костька очень послушный ребенок, с ним так легко, другой взял бы, да и
удрал отсюда куда подальше, а он Ц никогда. Мы уже отошли довольно далеко
, и тут я понимаю, что так и держу в руке кусок мяса. Дай хоть посмотрю, что мн
е досталось-то. И очень, между прочим, пристойный кусок, край, тут и на котле
ты хватит, и суп сварить. Повезло. Засовываю мясо в пакет, кладу в сумку, и мы
идем дальше.
Дальше молочный отдел, там все понятно Ц ничего, кроме молока, нет. Извлек
аю из клетки-стеллажа мокрый пакет, смотрю на число. Вчерашнее. Значит, во
зьму только один, этот не скис бы. Нет, стоп, Костька ведь сегодня уедет над
олго, тут и одного-то много, я молока не пью. Все равно возьму, испеку на нем
оладьи или в крайнем случае собаке скормлю.
С хлебом тоже очень просто Ц батон за двадцать пять и половина черного. Р
ядом с хлебным прилавком стоит автомат для разлива постного масла. Обычн
о он не работает, но сейчас там мужик цедит в бутылку масло. Бутылка у меня
есть, мелочь тоже найдется, взять масла, что ли? Нет, подожду, схожу сперва в
бакалею, может, там сегодня фасованное дают, не люблю я автоматы, всегда с
ними что-нибудь да не так выйдет.
Никакого масла в бакалее нет, зато есть мука. Беру тут же два двухкилограм
мовых пакета, пусть будет, Новый год скоро, пироги испеку. Еще пачку вермиш
ели, дома уже кончается, и, вдохновленная мыслью о пирогах, иду в овощной о
тдел. Там тоже народа не много, человек пять, и я выбираю симпатичный кочан
капусты, оборвав с него несколько жухлых верхних листьев.
Напоследок иду все-таки к автомату. С виду мирный, может, обойдется. Аккур
атно устанавливаю бутылку, отсчитываю монетки, кидаю в щель. Ничего. Жму к
нопку. Ничего. Читаю на всякий случай инструкцию, жму опять. Ничего. Вот та
к ведь я и знала. Оставлять автомату полтинник за просто так очень обидно.
Бью с досады кулаком по панели, из автомата вырывается густая струя масл
а, ударяет в горлышко бутылки, брызги летят во все стороны, в том числе и на
мое пальто. По нему тут же расползаются жирные вонючие пятна. Сто раз я был
а права в своей нелюбви к автоматизации и технике, и тысячу раз права, наде
вая в магазин старое пальто. Ведь эти пятна не отстирать теперь никогда. Б
удь я в приличном пальто, оно бы погибло, а старое все же не так жалко.
Очередь в кассу, на этот раз небольшая, выход, собака страшно нам рада, пры
гает на меня, оставляя на злосчастном пальто следы грязных лап, да уж тепе
рь все равно. Сажаю Костьку в коляску, распихиваю покупки туда-сюда, и все
равно в руках приходится тащить две тяжелые сумки.
Мы направляемся домой, и я очень быстро осознаю, что дорога в магазин была
по сравнению с обратной просто легкой прогулкой. Потяжелевшая коляска е
хать не желает вообще, ветер-дождь-снег бьет теперь прямо в лицо, сдувая с
головы шапку. Костьке на этот раз тоже достается от стихий, и он жалобно хн
ычет, что замерз и хочет домой. Я, как всегда, забыла варежки, и руки мгновен
но закоченели. Тяжелая сумка бьет по ногам, кажется, в ней протекло чертов
о масло. Все вместе сливается в один сплошной кошмар.
В какой то момент, примерно на полдороге, я внезапно понимаю, что больше та
к не могу. Ну что это в конце концов такое, ну за что мне все это, какого дьяв
ола я таскаюсь с ребенком и с этой собакой, будь она неладна, по идиотским
магазинам, тягаю тяжеленные сумки, почему, когда надо, то помочь некому, и
вообще. Я почти готова в отчаянии разреветься, но мысль о том, что слезы вы
тирать будет нечем Ц все руки заняты, меня останавливает и даже смешит.

Ц Вот, дожила, дура, даже слезы вытереть не можешь, так тебе и надо, Ц гово
рю я сама себе вслух и налегаю на коляску всем телом.
Она потихоньку сдвигается, ну что ж, поехали дальше.
Добравшись в конце концов до дома и кое-как справившись с сумками, коляск
ой, тремя дверями в подъезде, кнопками в лифте и замком в двери квартиры, я,
не раздеваясь, в сапогах (да черт с ним, с полом, вытру потом) захожу в ванную
, подставляю руки под струю горячей воды, сажусь на край ванны и сижу так, п
ока не чувствую, что снова могу владеть верхними конечностями до последн
его пальца.
Горячая вода свое дело делает, пальцы вновь шевелятся, я вытираю руки и ид
у снимать сапоги, раздеваться, раздевать Костьку. Распихиваю мокрые одеж
ки по батареям, потом тащу сумки на кухню. Вдруг понимаю, что собаки нет в к
вартире, выбегаю в испуге за дверь Ц о Господи, я ее забыла на площадке ок
оло лифта! Там она и сидит, бедняга, с озадаченным видом. Мне совестно, но во
обще-то даже удачно получилось, все-таки в дом попало раза в два меньше гр
язи. Тащу псину за ошейник в ванную, а там еще белье это замоченное, и не вым
ыть ее как следует, кое-как обтираю тряпкой лапы и бока. Возмущенное живот
ное убегает, отряхиваясь, я опять мою руки и начинаю разбирать добычу. Да н
ет, удачно вообще-то сходили, вот и муки купили, и масла постного, и мяса. Ку
сок при внимательном изучении нравится мне еще больше. Я разглядываю его
, прикидывая и бормоча себе под нос: «Вот эту часть можно потушить, из этой
Ц котлеты, из кости сварю суп...» В кухню врывается испуганный ребенок.
Ц Ася, ты что, с ума сошла? Не надо из меня суп! Ты же мясо купила!
Отхохотавшись, продолжаю осмотр. Нет, суп все равно сварю, а мясо, что на ко
сти, проверну и сделаю запеканку. Или макароны по-флотски. И готовить прощ
е, и Костька любит.
Так, а сегодня-то что мы будем есть?
1 2 3 4 5