К концу вечера английского аристократа почему-то стали звать «кубинос партизанос». В разведшколе его готовили играть разные роли, но ни он сам, ни его наставники даже помыслить не могли, что его в России – или где-либо – примут за «кубинос партизанос»! За кого угодно – но только не это! Как кому-то могло прийти в голову?.. Ведь он представлялся имеющим русские корни бизнесменом, обучавшимся языку с детства в традициях семьи и приехавшим организовывать совместное предприятие, которые в те годы росли как грибы.
Перед расставанием сосед почему-то стал называть гостя «тайнас агентас».
Провал? Сразу же? Русский КГБ заранее знал о его приезде и поселил в соседней квартире своего человека? Но почему он говорит не «тайный агент», а добавляет какие-то прибалтийские окончания? Или тут замешан кто-то из маленьких, но гордых народов, отделившихся от Советского Союза? Но какое им дело до английского разведчика, никак не затрагивающего их интересы?
Англичанин связался по экстренному каналу со своим наставником и попросил совета. Наставник сказал, что если молодой человек будет представляться как «тайнас агентас», то русские, в свою очередь, будут принимать его за придурочного иностранца и никогда не заподозрят истины. Наставник даже сказал, какую фразу произносить при представлении.
Ученик последовал совету учителя и вскоре понял, что тот оказался прав.
За прошедшие годы он хорошо изучил русских, обеспечил себе легенду и не вызывал подозрений. «Тайнас агентас» никто ни разу не раскусил – как говорят эти русские. Но почему-то перед выполнением последнего задания у него было нехорошее предчувствие. Или его рассекретят, или он не найдет то, ради чего едет в Россию.
* * *

За год до описываемых событий

– Ты знаешь, что мы должны предложить на переговорах? – спросил лорд. – Мы хотим организовать выставку. У нас, а потом у них.
– И что? – не понял герцог.
– Ну как что?! Ты совсем не соображаешь? Можно же все свалить на них. И к нам не будет совсем никаких претензий.
– Как свалить на них? – спросил герцог.
– Я высказал идею. Теперь давай обдумывать детали.
– А ты прав… – медленно произнес герцог после того, как выслушал предложенный лордом вариант. Потом герцог кое-что добавил от себя.

Глава 4

Познакомиться и поговорить с моей соседкой сверху я смогла только через два дня, когда к ней стали пускать всех желающих. Выглядела она бледной и измученной. Ничего удивительного: у нее ведь была огромная кровопотеря.
– Это ты меня спасла? – слабо улыбнулась Соня. – Спасибо, Наташа. Если бы не ты… Поразительно – давние знакомые, на которых я рассчитывала, ничего не сделали, а ты, с которой я даже не успела познакомиться… Спасибо.
Она сжала мою руку.
– Соня, кто в тебя стрелял? Ты помнишь?
– Помнить-то помню… Но я его ни разу в жизни не видела… Наемный киллер, наверное. Молодой парень. Несимпатичный.
– Ты и на это обратила внимание? – поразилась я.
– Я всегда обращаю внимание. Ильич сказал, что, когда я немного отойду, будем делать фоторобот.
– Соня, а кто мог тебя заказать?
– Понятия не имею! Честно! И не понимаю, за что меня убивать! Если только маньяк какой-то… Но опять же почему? В клубе я его не видела… У меня очень хорошая зрительная память. Меня Ильич долго мучил. Но не знаю я! И не знаю, что у меня могли искать, раз драгоценности не взяли… Наташ, а там очень большой бардак?
– Нет. Мы с Варварой все убрали. Ну, может, ошиблись немного с полками. Мы ведь не знаем, что у тебя где лежало. Но ты не беспокойся. Я тебе помогу все разобрать, когда домой вернешься. Будешь сидеть в кресле и мне пальцем показывать, что куда класть.
Соня улыбнулась вымученной улыбкой.
– Коллекция машинок цела? – спросила она.
– Да, – кивнула я. – Ты их давно собираешь?
– Это не я… Это память о любимом. Его убили… Я попросила его друзей отдать мне коллекцию. Я ни на что не претендовала из имущества. А Витя… очень любил машины, в особенности гоночные, обожал смотреть «Формулу-1». Я теперь тоже смотрю, в память о нем, и болею за одну маленькую команду, которую купил наш соотечественник, тоже Виктор, только Ванидзе.
Я машинами никогда не интересовалась (кроме как средством передвижения), поэтому «Формула-1» и все, что связано с гонками, было для меня китайской грамотой.
– Что там у меня еще в квартире? – спросила Соня.
– Крупу с макаронами я выбросила, хотя Варвара и говорила, что надо разобрать. Но я тебе новые пачки куплю. Кстати, деньги я видела только те, что в сумочке. Может, они у тебя деньги украли?
– Пол вскрывали? В спальне с балконом?
– Линолеум не содран. И паркет в гостиной даже не трогали.
– Деньги у меня под линолеумом. И в банке. В смысле в учреждении, не в стеклянной и не железной. И раз не взяли драгоценности… Наташа, я тут голову ломаю, кто это мог быть! Что им нужно?!
– А бизнесмен твой?.. Он вообще чем занимается?
– Грузоперевозки. Гоняет фуры, вагоны… В политику не лезет и не собирается… Он, конечно, богатый человек, но у него нет ничего такого… что он мог бы прятать у своей любовницы. Естественно, он мухлюет с налогами. Это все делают, но он не занимается ни наркотиками, ни оружием…
– Ты уверена? Раз у него грузоперевозки…
Соня покачала головой.
– Он перестраховщик. Я его знаю больше года. Нет, не стал бы он. И компромат ему на сильных мира сего ни к чему.
– А поп?
– Что поп? Ему-то что у меня прятать?
– А тот твой… приятель, которого убили три года назад? Витя Рябой?
– Так уже три года прошло. Все быльем поросло. И все его друзья и недруги знали, что я у него – просто красивая игрушка.
Тут на глаза Сони навернулись слезы.
– Как я теперь работать буду с развороченным боком?! Лучше бы тот гад меня вообще убил!
– Соня, не смей так говорить! Во-первых, свет клином на стриптизе не сошелся…
– Да дело не только в стриптизе! Какой мужик теперь на меня посмотрит! Не стоять же мне на углу? Я к другому привыкла…
Я заметила, что пластическая хирургия в наше время дает поразительные результаты – вижу их на клиентках. Я не сомневалась, что и в случае Сони что-то можно будет придумать. Романова тяжело вздохнула.
– Но на какое время я выключусь из работы? А ведь возраст…
– Тебе сколько?
– Двадцать шесть.
– Выглядишь ты моложе. И неужели твои мужики не помогут?
Соня пожала плечами и опять шмыгнула носом.
– А ты когда-нибудь задумывалась о будущем? – спросила я.
– Сейчас ты очень напоминаешь мою маму…
– Кстати, а ей не надо сообщить, что ты…
– Нет! – рявкнула Соня, и у нее от усилия выступил на лбу пот. – Видеть ее не хочу!
Она аж заскрипела зубами. Я молчала. Расспрашивать, что Соня не поделила с матерью, было неудобно. Но Романова рассказала сама. Видимо, ей просто хотелось выдать кому-то все, что накипело. Признаться, меня поразило услышанное. Я ожидала рассказа о недовольстве матери образом жизни дочери и нежелании Сони слушать воспитательные речи, но проблема заключалась совсем в другом…
Несколько лет назад Сонина мать решила, что является внучкой великой княжны Ольги Романовой.
– То ли это ее из-за климакса заклинило, то ли из-за всех реформ, которые она болезненно переживала, – вздохнула Соня. – Не знаю. Когда она мне заговорщическим шепотом объявила, что я, соответственно, правнучка великой княжны Ольги, я вначале вообще не поняла, о чем речь.
– А фамилия у тебя отцовская?
– Нет, мать никогда замужем не была, как, впрочем, и бабушка. Теперь она заявляет, что это потому, что женщины должны были обязательно передавать детям царскую фамилию, а не всякий мужик бы на это согласился, в особенности в советские времена.
– Если я правильно поняла, то получается, что великая княжна Ольга родила твою бабушку? Так?
– Это не так, – хмыкнула Соня. – Но именно в это свято верит моя свихнувшаяся мамаша. Бабушка у меня была абсолютно нормальная, царство ей небесное, – Соня перекрестилась. – Кандидат физико-математических наук. Она настояла, чтобы меня назвали в честь Софьи Ковалевской. А сама – из семьи учителей, но никакой благородной крови у них не было. Прадед с прабабкой жили в Гатчине, преподавали в гимназии, прадед – математику, прабабка – французский, бабушка там и родилась, рано заинтересовалась науками, училась, замуж не вышла, маму родила уже в сорок лет, чтобы не остаться одной…
– Но, может, твоя бабушка скрывала родство с царской семьей? – высказала предположение я. – Времена-то какие были! Как бы она кандидатскую диссертацию защитила, если бы состояла в родстве с последним российским императором? Ведь она же явно была еще и членом партии. И в те времена следовало иметь в роду какого-нибудь пролетария или крестьянина, лучше – обладавших патологической революционностью, чем князя, боярина или графа.
Соня кивнула.
– Нет, это все домыслы матери, – уверенно заявила она. – Бабушка мне много про нашу семью рассказывала, считая, что я должна знать свои корни. С той стороны я в самом деле знаю на несколько поколений. У нас в роду на протяжении нескольких веков были православные священники, а мой прапрадед стал учителем, потом за ним прадед… Мои предки даже при дворе ни разу не были! Для них событием были коробки «царских конфет» – подарки от царской семьи в коробках с гербами, которые вручили всем гимназисткам и учителям на празднование трехсотлетия дома Романовых. А уж если бы довелось побывать в Зимнем дворце до революции… Бабушка бы мне точно рассказала. Фамилия – просто совпадение.
Я задумалась, потом поинтересовалась, от кого, по мнению Сониной матери, великая княжна Ольга родила ее бабушку. Как выяснилось – от лейтенанта Павла Воронова.
– Она себе никого познатнее найти не могла? – спросила я.
– Кто «она»? Великая княжна? Знаешь ли, сердцу не прикажешь – это во-первых. Во-вторых, он был из потомственных дворян, хотя и Костромской губернии.
– Так этот Павел Воронов на самом деле существовал?! – поразилась я.
Соня кивнула и поведала, что даже записалась в Публичную библиотеку и прочитала немало книг, чтобы разобраться с ситуацией, потом просто заинтересовалась.
– Ты понимаешь, я вначале считала, что мать все напридумывала… И про Павла Воронова, и про роман великой княжны Ольги с этим моряком… Он был одним из вахтенных начальников царской яхты. Но все, что говорила мать, совпало с тем, что я прочитала в книгах!
– Так, может…
– Нет, Наташа. Не может. Да, великая княжна Ольга влюбилась в этого моряка, да и он, похоже, отвечал ей взаимностью. Но… Она же была первой девицей Российской империи! Кроме того, какое-то время ее рассматривали как престолонаследницу – в 1900 году. Царевич Алексей тогда еще не родился, в царской семье – одни девочки, а Николай Второй заболел брюшным тифом, и его выздоровление было под большим вопросом. Если бы Николай умер, то на трон наверняка села бы Ольга, хотя это и противоречило законам Павла I о престолонаследовании. И судьба России могла бы сложиться по-иному… Правда, с Вороновым Ольга познакомилась спустя несколько лет после выздоровления отца. Любили они друг друга в 1913 году…
Я молчала. Вся эта информация была для меня новостью. Хотя, признаться, я мало интересовалась жизнью царской семьи, знала лишь какие-то отдельные факты.
– А великая княжна Ольга на самом деле могла родить ребенка? – спросила я. – Пусть не от Павла Воронова, а от кого-то еще?
– Да нет, конечно, – вздохнула Соня. – Мне ее вообще очень жалко, больше, чем кого-то другого из расстрелянных. Может, потому, что я про нее знаю больше, чем про других? Я даже свечку обычно за нее ставлю, за упокой ее души. Ведь Ольга-то могла остаться в живых! И в том, что не осталась, виновата ее мать!
Соня рассказала, что царская семья решила проблему романа старшей дочери традиционным в те годы способом: лейтенанту дали понять, что очень желательна его женитьба на племяннице одной из фрейлин, кстати, тоже Ольге. Случилось это вскоре после празднования восемнадцатилетия великой княжны на «Штандарте», где Ольга чаще всего танцевала с Вороновым. Тогда яхта стояла в Ливадии. Несчастной великой княжне еще пришлось и присутствовать на свадьбе любимого мужчины. Ольга подчинилась воле родителей. А ведь если бы они позволили влюбленным соединиться, то Ольга могла бы остаться в живых! Воронов после участия в Гражданской войне, когда в поражении белых уже никто не сомневался, на английском крейсере в 1920 году покинул Новороссийск и вместе с женой оказался в Турции. Оттуда Вороновы перебрались в Америку, где Павел скончался в 1964 году.
И если бы Ольга познакомилась с Павлом чуть позже, то тоже могла бы спастись, ведь после отречения Николая II от престола его дочь стала простой гражданкой России.
И у нее был еще один шанс! После свадьбы Воронова Ольге стали подыскивать титулованного жениха. Ведь ей следовало стать королевой одной из европейских держав. Августейшие родители выбрали для нее наследного принца Румынии Кароля. Но Ольга наотрез отказалась выходить за него замуж. Она продолжала любить Павла Воронова, а Кароль и рядом не стоял с отважным моряком, которому отдала свое сердце великая княжна. Родители не стали насильно выдавать дочь замуж за Кароля, а ведь румынский трон не пал в 1917 году, и согласись она на брак, то избежала бы расстрела в 1918-м…
– Так вот моя мать утверждает, что Ольга решила родить от любимого мужчины ребенка и временно отдать его на воспитание в хорошую, но бездетную семью – учителей в Гатчине, моих прабабки и прадеда. Ну просто история из сказки.
– А потом грянул 1917 год, и твои предки свято хранили тайну, чтобы дитя, не дай бог, не убили большевики?
– Именно так и утверждает моя матушка. А теперь пришло время объявить всему миру о нашем кровном родстве с последним российским императором.
– Зачем? Чтобы в телевизор попасть?
– В случае моей мамаши – точно сказать не могу.
1 2 3 4 5 6 7