Путешествуя по оживленным улицам и останавливаясь, чтобы сделать покупки, он все время чувствовал преследование, но сколько ни оглядывался, не замечал ничего подозрительного. Хорошо помня, что случилось на корабле, вполне можно было допустить, что в Санто-Доминго некто мог предпринять попытку убить его.
За последние годы Родриго нажил немало врагов. При его занятиях это было неизбежно: «Но кто мог последовать за мной в Новый Свет?» Риго перебирал длинный список брошенных любовниц, обманутых мужей, даже молодых солдат, дорогу которым он, может быть, перешел, продвигаясь по службе. Наконец он решил бросить это занятие и продолжал разглядывать цветущий город.
Между прилавками, ломящимися от фруктов и изделий ремесленников, сновали чернокожие рабы. В городе он заметил совсем немного индейцев, которых было нетрудно узнать по длинным черным волосам, черным глазам и безыскусной крестьянской одежде.
Как и африканцы, они были рабами, хоть это было запрещено. Здесь работали и каннибалы с южных Карибских островов. Риго смотрел на этих бедняг, трудившихся под жарким солнцем, и пытался представить их воинственными, поедающими людей дикарями, Риго манила буйная растительность за городскими стенами. «Может, это зов крови?» Пустив коня мелкой рысью, он направился в сторону открытого берега реки.
Риго решил посмотреть на поля, возделанные на границе джунглей. Он подъехал ближе, и ему вдруг показалось, что какая-то сила затягивает его в темную чащу, словно желая поглотить. Прогоняя фантастическое видение, он потряс головой и принялся разглядывать ростки. Сахарный тростник и рис выращивали на экспорт на островах к западу от Санто-Доминго, а на этих полях росли маниока и маис. Бенджамин рассказывал ему о .местных хлебных культурах. У него мелькнула идея стать плантатором и солидным человеком. На мгновение Риго представил себе реакцию тайно на то, что человек их же крови будет управлять ими.
«Я, кажется, забегаю вперед. Скорее всего я окончу дни в Мексике, сбывая то, что нашел».
Он повернул Пелигро в чудесную темноту джунглей и вдруг почувствовал, что конь испуган. Потрепав его по холке и бормоча что-то успокаивающее, он поехал дальше, разглядывая с близкого расстояния первозданную красоту.
— Все это напоминает собор в праздничный день. Впереди показался еще один расчищенный участок, на котором он заметил небольшую группу индейцев, рыхлящих мотыгами мягкую красноватую почву. Небольшой ручей омывал корни огромного корявого дерева.
Держа Пелигро под узцы, Риго спешился и повел коня к ручью. Тайно на ближайшем поле прекратили работать и принялись перешептываться друг с другом, показывая на него. С холодной улыбкой Риго направился в их сторону, подняв руку ладонью вверх, что, как он надеялся, будет воспринято, как мирное приветствие.
— Вы говорите по кастильски? — спросил он. Один из парней вышел вперед и поклонился. Его чер-нильно-черные прямые волосы были грубее, чем у Риго, и спускались ниже плеч. Отбросив их за спину, юноша ответил:
— Да. Меня зовут Гаона. Чем могу служить вашей светлости? — Старшие закивали, в то время как младшие удивленно разглядывали дорогой костюм Риго и испуганно косились на Пелигро.
— Я просто хочу напиться и напоить лошадь. Один из старших тут же взял калебас и опустил в ручей чтобы набрать воды для Риго. Напившись, Риго обратился к индейцам:
— Меня зовут Родриго де Лас Касас, хотя, думаю, здесь в Эспаньоле, лучше знают имя моего отца, Торреса. Я — Наваро Торрес, — и да, вы правы, хоть и молчите, — я наполовину тайно.
Индейцы обменялись недоуменными взглядами и начали говорить между собой на странном, очень мягко звучащем языке. Потом одновременно грохнулись на землю в немом почтении, словно он был мавританский император!
Глава 14
— Ты — племянник великого Гуаканагари, сын его сестры Алии, — сказал юноша с благоговейным страхом, стоя на коленях перед Риго.
Глядя на это жалкое почтение, Риго не знал, смеяться ему или гневаться от отвращения к их трусливому подобострастию. Он уже наблюдал нечто подобное в королевском суде, когда индейцы, запинаясь, произносили высокопарную речь перед лошадиномордым Габсбургом.
— Мой брат говорил мне, что я сын женщины королевского рода, но поклонение для меня неожиданность. Встаньте. Я не ваш вождь и вообще не обладаю никакой властью.
— Но ты еще и сын Золотого Человека, дона Аарона, и принцессы Алии. Единственный вождь, оставшийся в живых, — это Гуаканагари. А ты его наследник.
— Я не наследник, — горько ответил Риго, наклоняясь и ставя юношу на ноги. Свистнув Пелигро и вернув калебас мальчику, он поспешил отделаться от этих дикарей. Ничего удивительного, что испанцы истребляют их. Это настоящие овцы! Но, черт возьми, ему бы не хотелось быть их пастырем.
Риго пошел к своему коню, покорно трусившему навстречу. Внезапно странное рычание заставило его обернуться как раз в тот момент, когда огромная собака прыгнула на него. Закричав от ужаса, тайно отпрянул, а Риго покатился по земле в смертельной схватке с собакой. Он инстинктивно поднял руку, чтобы защитить горло, до которого старался добраться мастифф. За годы, проведенные в имперской армии, Риго хорошо усвоил, каким образом боевые псы убивают своего врага. Он слышал скрежет и клацанье собачьих зубов, рвущих рукав камзола. Было уже слишком поздно пытаться достать меч. Но пока он катался с собакой по земле, удалось вытащить кинжал. Он воткнул его в незащищенное собачье брюхо так глубоко, как только мог.
Судорожно взвыв, мастифф ослабил хватку и выпустил Риго. И тут же снова прыгнул на него, оставляя на траве кровавый след, словно желая вцепиться смертельной хваткой в горло жертвы и утащить с собой на тот свет. Риго стоял на коленях, опираясь на руки, но в тот момент, когда пес снова был готов сомкнуть челюсти, смог поднять здоровую руку и нанести зверю удар, рассекая кинжалом горло. С бульканьем пес безжизненно рухнул на окровавленную землю и замер с открытыми глазами.
Риго согнул руку, проверяя, насколько серьезно пес ранил его. К счастью, ему не удалось прокусить ткань. Риго поднялся и посмотрел на индейцев, которые все еще прятались в корнях дерева. Почти сразу отчетливо послышался топот копыт.
Звук приближался, и, бросив разглядывать дикарей, Риго поспешно обнажил меч, разразившись проклятьями по поводу того, что не успел оседлать Пелигро для достойной встречи владельца пса.
Из-за деревьев показался высокий крупный человек в дорогом красном бархатном камзоле верхом на чудесной серой лошади. У незнакомца была тщательно ухоженная бородка, чуть темнее, чем его каштановые волосы. Едва взглянув на мертвого пса, он обратился к Риго:
— Прошу прощения за Баско. Надеюсь, он не поранил вас. Пес сорвался с цепи на постоялом дворе, пока я утолял жажду. Я всюду искал его…
— Это же боевой пес. Зачем он вам здесь, в Эспаньоле? — спросил Риго, не торопясь спрятать меч, завидев двух сопровождавших дворянина слуг с непроницаемыми лицами.
Кабальеро улыбнулся, обнажая чудесные белые зубы.
— Простите мои дурные манеры. Я не представился. Эстебан Эльзоро, плантатор. Мы используем таких собак для охраны рабов. — Он презрительно взглянул на съежившихся от страха индейцев, потом обратил ледяные серые глаза на Риго.
— Думаю, собака напала на меня, потому что учуяла запах тайно, хоть и смешанный с запахом европейца. Да, дон Эстебан, я — наполовину индеец, незаконнорожденный сын Аарона Торреса. Может быть, вы знаете моего отца? «Почему пес напал на меня и не тронул настоящих индейцев?»
Эльзоро быстро спешился и подошел к Риго.
— Тем более, тысячу извинений. Дон Аарон мой сосед и друг. А вы — сын сестры Гуаканагари, — мальчик, которого он потерял еще младенцем.
— Родриго де Лас Касас. Может быть, вы еще знаете моего старшего брата, Бартоломео; он уже несколько лет будоражит королевский суд, защищая тайно от бесчинств испанцев. — Риго холодно усмехнулся.
Эльзоро нахмурился.
— Да, я знаю этого человека. Он и его святые отцы сеют беспорядки среди тайно, добиваясь, чтобы их освободили от труда на плантациях. Может быть, они еще захотят освободить и мавров? Тогда на земле совсем некому будет работать.
— Некому, кроме самих испанцев? — Лицо Риго оставалось бесстрастным. Если этот человек — действительно друг его отца, тогда это совсем не вяжется с убеждением Бартоломео, что Аарон Торрес примет своего незаконнорожденного наследника — тайно! — Я тоже приношу извинения за то, что убил вашу собаку! Я был солдатом, и хорошо знаю, чего стоит натаскать ее. Может быть, можно возместить убытки?
Эльзоро протестующим жестом остановил Риго:
— Нет. Не стоит волноваться. У меня таких еще несколько дюжин. Ваш отец знает о вашем приезде?
— Вирайна так любезна, что послала ему известие и оказала нам гостеприимство, — ответил Риго, внимательно следя, как отреагирует Эльзоро на имя Колона.
— Ах да, наша прославленная леди — вице-король — в изгнании. Вы сказали «нам» — ваша семья тоже из Испании?
— Только моя жена, и она — француженка.
— Испанский солдат, женатый на француженке. Довольно необычно. Я желал бы посмотреть на нее. — С этими словами он вскочил в седло и, не оборачиваясь, исчез в джунглях.
Возвращаясь в город, Риго еще и еще раз мысленно прокручивал в памяти эту сцену, думая о том, шла ли собака именно по его следу. Когда он останавливался на площади, было достаточно легко поймать его запах, особенно подобрав какой-нибудь из мелких предметов, которые он разглядывал на рынке.
Эстебан Эльзоро был другом его отца. Сосед-плантатор, использующей боевых псов, чтобы убивать беглых рабов. Зачем этому безжалостному человеку нужна его смерть? Он думал о том, будет ли Мириам в безопасности, оставь он ее в семье Торресов. Наверняка они примут бывшую невесту Бенджамина, тем более женщину их крови и их веры. «Но опороченную тобой». Ему казалось, что джунгли смеются над ним.
Отдохнув, Мириам почувствовала себя на удивление бодрой. Пока слуги наполняли ванну горячей водой, она стояла у большого окна, глядя на реку. Мария прислала прислуживать ей миловидную девушку смешанной крови. Мириам с удовольствием погрузилась в воду и позволила вымыть волосы фруктовым мылом с экзотическим сладким запахом. Сполоснув волосы и обернув голову полотенцем, она отпустила служанку.
— Спасибо, больше ничего не нужно. Я хочу немножко полежать в воде. Морская соль, кажется, впиталась так, что теперь и кости у меня соленые. Я позвоню, если понадобится.
Закрыв глаза, она положила голову на край ванны и попыталась расслабиться. Риго не было уже несколько часов. Думать о нем, о его красивом теле, сплетавшимся сейчас с телом какой-нибудь миловидной наложницы, было невыносимо.
— Ему нужен только ребенок. Что мне делать? — Она положила руки на живот, словно ребенок мог ответить ей Вздохнув, Мириам осторожно вылезла из ванны и завернулась в длинное полотенце.
Риго тихо вошел в комнату и замер, разглядывая окутанное мягким золотистым светом тело жены. Округлившийся живот и увеличившаяся грудь делали ее еще более соблазнительной. Она закончила вытираться и, размотав полотенце на голове, принялась сушить волосы, пока они не засияли как полированная бронза. В нем росло желание.
«Почему нет?» До вечерней трапезы еще было время, а он уже принял ванну и переменил испачканную одежду внизу, чтобы не пугать ее. Внезапно почувствовав его присутствие, она обернулась, прикрыв наготу полотенцем. Ее волосы, словно мантия, покрывали плечи, но полотенце скрывало только живот и бедра. Длинные стройные ноги были на виду. Он скользил по ним взглядом, любуясь тонкими лодыжками и дорисовывая в воображении все остальное.
— Полотенце не может скрыть твоей привлекательности. Но я хочу видеть тебя всю. Сними его, — прошептал он хрипло, расстегивая камзол.
Мириам отступила на шаг, но поняла, что выглядит это довольно глупо.
— Вы смутили меня. Как давно вы здесь?
Еле заметная улыбка изогнула его губы.
— Достаточно долго, — ответил он, потянувшись за полотенцем и отправив его вслед за камзолом.
— Я уродлива, и не хочу, чтобы ты смотрел на меня, Риго. — Она заставила себя стоять прямо, хоть от этого ее грудь и живот выпирали еще сильнее.
— Я не нахожу тебя уродливой. Когда я встретил тебя, ты находила непривлекательной свою худобу. Теперь ты думаешь, что слишком полная.
— Вы довольно легко нашли средство от худобы, — съязвила она.
Непроизвольная улыбка появилась на его лице.
— И получил при этом большое удовольствие — удовольствие, которое ты делила со мной. Или ты притворялась, Мириам?
Щеки ее вспыхнули, когда она посмотрела в бесчувственное насмешливое лицо Риго.
— Ты хочешь лишить меня чести, гордости, всего?
— Ах, да, вы же леди, рожденная в знатном доме, и по праву рождения имеющая гордость и честь. А я ведь, конечно, дикарь и ублюдок, и от рождения не должен иметь ничего подобного. — Он протянул руку и схватил ее за волосы, притянув к себе.
— А теперь, жена, я хочу испробовать свою дикую кровь… на тебе.
Она попыталась увернуться от поцелуя. Но он держал ее за волосы, причиняя боль. Мириам невольно вскрикнула, и Риго тут же отпустил ее, одновременно покрывая нежными горячими поцелуями щеки, брови и виски, затем осторожно, на руках, отнес в постель.
Пока он раздевался, Мириам лежала, словно одурманенная. Откинув волосы с лица, он посмотрел на нее. Желание, словно солнцем, освещало его лицо. Она молча села и обняла его. Он обвил ее плечи руками, и оба упали на мягкие подушки, сплетая тела и покрывая поцелуями лица друг друга.
— Я постараюсь не причинить вреда тебе и ребенку, — пробормотал он, переворачиваясь таким образом, что она оказалась сверху. — Сделай так, чтобы я вошел в тебя глубоко и ты не почувствовала бы дискомфорта. — Он приподнял ее бедра над своей напряженной плотью.
Риго старался не поддаться страсти, но было невыносимо смотреть снизу на ее тяжелую, с розовыми сосками грудь, не желая ворваться в ее лоно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47