Какая жалость, что она не может так же легко дотянуться до плеч! Она подумала было пойти к Гарсонам и попросить кого-нибудь из женщин растереть ей спину, но вовремя опомнилась: они наверняка очень удивились бы, что она не обратилась с этой просьбой к мужу.
Ребекка открыла глаза. Клэй подошел к фургону сзади и смотрел на нее испытующе:
– Похоже, вы наслаждаетесь ощущениями в плечах. Болят?
Он же знает, что она никогда в жизни не правила шестеркой мулов! Но вряд ли его на самом деле интересует ее самочувствие. Он всего лишь нашел еще один повод уколоть ее.
– Просто усталость. Я ложусь спать.
Ребекка встала и погасила фонарь. Клэй отошел, она опустила передний и задний клапаны фургона и разделась до нижней рубашки и панталон. Меховая полость не делала крышку сундука намного мягче, а плечи, казалось, болели все сильнее.
Вскоре вернулся Гарт. Они с Клэем о чем-то переговорили вполголоса, потом вытащили скатки со спальными принадлежностями из боковых ящиков и расположились у огня. Ребекка вздохнула с облегчением: Клэй не стал выполнять своей угрозы. Конечно, это только первая ночь, а сколько их впереди – одному Богу известно.
В фургоне стояла духота, напоенная запахом фруктов и овощей. Ребекка заставила себя встать и подняла передний и задний клапаны фургона в надежде поймать ветерок. Хорошо мужчинам, они спят снаружи… Земля наверняка мягче деревянного сундука, да и считать звезды в попытке заснуть много приятнее, чем воображаемых овечек.
Но если не обращать внимание на боль в мышцах, день выдался весьма удачным. Может, путешествие окажется не таким трудным, как ее убеждали. И может быть – чем черт не шутит – Клэй вовсе не такое чудовище, каким представляется.
Клэй лежал, заложив руки под голову. Он думал о Ребекке. Он отвечает за ее безопасность и благополучие – значит, теперь ему нужно беспокоиться за двух женщин. Если повезет, они нагонят поезд, с которым уехала Мелисса. Следовало догадаться, что она сбежит с этим Бергом. Да, в тот момент, когда она рассказала ему о своем положении, его рассудок помрачился от предательства Элли и он не мог рассуждать здраво – и все же капля здравого смысла могла избавить его от необходимости этой поездки.
Клэй винил себя также за тот первый стакан, который принял из рук вероломной янки. Но это другое. Он даже отдал бы дань уважения ее изобретательности – если бы она выбрала в жертвы кого-нибудь другого.
О женщины! От них одни неприятности. Почему они не могут быть такими же честными и прямыми, как мужчины? Элли изменила ему, Лисси сбежала с янки, Ребекка Эллиот хитростью заставила его жениться на ней… Все они распутницы и обманщицы, и началось это еще с того яблока в Эдеме. Мужчины могли бы повнимательнее отнестись к этому предупреждению – так нет же, все равно они тянут руки к запретному плоду.
Но с него хватит. Урок мудрости дорого ему стоил. И нравится ему это или нет, а он накрепко связан с Иезавелью в фургоне.
– Но черта с два я снова ей поверю, – пробормотал Клэй и зло ткнул подушку кулаком.
– Все еще думаешь про Элли? – сонно спросил Гарт.
– Нет. Спи. – Клэй натянул на себя одеяло и закрыл глаза.
Когда следующим утром Ребекка взялась разводить костер, в лагере все еще спали. Хворост гореть отказывался. Тесто, которое она вчера замесила, поднялось великолепно, но перед Ребеккой маячила перспектива провести следующий час в тщетных попытках разжечь огонь. Потратив еще две спички, она уже почти решилась отказаться от своей затеи.
– Что вы там делаете? – хриплым со сна голосом спросил Клэй.
– А вы как думаете? – огрызнулась она, злая из-за неудачи, и повернулась к нему – Клэй сидел на своем матрасе и чесал затылок. – Костер развожу.
– Пытаетесь развести костер, – поправил ее Клэй. Он надел ботинки, встал, заправил рубашку в брюки и опустился на колени возле нее. – Дайте-ка мне спички, пока вы все не перевели. Кстати, который час?
– Четыре.
– Четыре часа?! Какого черта вы встали в такую рань? Мы же не тронемся раньше семи.
– Я собиралась печь хлеб.
– Ребекка, что вы вообще делаете в этом фургоне? – Клэй покачал головой. – Вы никогда не управляли мулами, не умеете стрелять из ружья и даже костер не в состоянии развести! Вам следовало бы испечь этот хлеб вчера, пока костер горел, а не пытаться развести огонь в четыре утра. За несколько часов хлеб не зачерствел бы, уверяю вас.
Черт подери, он прав! Она вполне могла бы замесить тесто вчера утром и испечь хлеб вечером. Но Клэй – последний человек, с которым она согласится.
За несколько минут Клэй развел костер и лег снова.
Ребекка испекла свой каравай и поставила кофейник. У нее оставалась уйма времени, чтобы приготовить завтрак. Когда встали фон Диманы, она попросила у них кувшинчик молока, сварила овсянку и поджарила бекон.
Часом позже Ребекка, Клэй и Гарт с аппетитом позавтракали горячей овсянкой, молоком, жареным беконом, свежим хлебом и кофе. Хлеб слегка подгорел, но ведь Ребекка никогда прежде не пекла его в походной печке. Она свято верила, что в следующий раз получится гораздо лучше.
В общем, ей уже во второй раз удалось приготовить вкусную еду, что укрепило ее уверенность в своих силах. Ребекка едва не лопалась от гордости.
– Ну, капитан Фрезер, что скажете? – спросила она, уперев руки в боки.
– Можете называть меня Клэй, – отозвался он, намазывая на последний ломтик хлеба толстый слой апельсинового джема.
– Как вам завтрак? – не отставала Ребекка.
– Неплохо.
– Нет, великолепно, и вы это знаете!
– Хлеб немного подгорел.
– Да, я заметила: вам пришлось прожевывать его, а не глотать, как остальную еду.
Гарт засмеялся, Клэй неохотно улыбнулся:
– Ну ладно, все было вкусно.
– Вот и посмотрим, как я справлюсь с этим путешествием, Клэйтон Фрезер, – пробормотала себе под нос Ребекка, глядя в спину удаляющемуся Клэю.
Глава 7
Около семи поезд тронулся в путь. Ребекка впрягла мулов и взобралась на козлы.
И снова мулы вели себя прекрасно. Каждому из них она дала имя и с каждым ласково поговорила и покормила яблоком, прежде чем запрячь в повозку. Ни один не упирался, не кусался и не лягался в отличие от мулов из других упряжек.
По легкому взмаху поводьев они пошли вперед, за фургоном Гарсонов, как хорошо обученные рысаки. Ребекка улыбнулась: вряд ли кусочек лакомства и ласковая речь так же подействуют на Клэя Фрезера.
Она видела женщин и детей, бредущих рядом со своими фургонами. Через несколько часов она уже страстно хотела к ним присоединиться – лишь бы дать рукам отдых от поводьев.
Майк Скотт ехал вдоль поезда и разговаривал с каждой семьей. Наконец очередь дошла и до нее. Он тепло поприветствовал ее и спросил:
– Нет ли у вас каких-нибудь проблем, миссис Фрезер? – Нет, мистер Скотт, все отлично. – Она попробовала выпрямиться и поморщилась от боли.
– Мэм, с вами все в порядке?
– Да, просто спина затекла. Поскорей бы остановиться на обед.
– Ясненько. – Он бросил взгляд на небо и нахмурился. – Собираются тучи. Надеюсь, дождь пройдет мимо нас.
– А если не пройдет, мы остановимся? – с надеждой спросила Ребекка.
– Боюсь, что нет. Нам придется ехать и в грозу, и в пыльную бурю, и может, даже в метель, прежде чем мы доберемся до Калифорнии. Обычной непогоды мало, чтобы остановить поезд, миссис Фрезер. Самое страшное для нас – это потерять время. – Он кивнул и поехал к следующему фургону.
Когда остановились на обед, Ребекке уже не хотелось есть. Она выпила кружку воды и съела яблоко, а потом вытянулась на земле, чтобы дать отдых спине. Лежа в тени фургона, она размышляла о том, сколько же времени понадобится ее телу, чтобы привыкнуть к особенностям такой езды. Привал показался ей до невозможности коротким.
Когда поезд снова двинулся, к ней подошла Генриетта Гарсон и предложила немного повести фургон.
– А ты уже правила мулами, Генриетта?
– О да – на ферме. – Девочка уселась рядом с ней и взяла поводья. – И зовите меня Этта, миссис Фрезер. Так называют меня все домашние. Бабушка сказала, что у вас уже, наверное, плечи и спина болят неимоверно.
– Твоя бабушка абсолютно права, Этта. Если б ты знала, какое это счастье – просто расслабить их. Больно ужасно, хоть плачь. И пожалуйста, зови меня Бекки. Так меня… – Она запнулась. Чарли всегда обращался к ней «Ребекка», и после смерти родителей только ее брат и Гарт Фрезер называли ее уменьшительным именем. Однако оно так легко слетело с языка сейчас.
Забавно, она раньше об этом не задумывалась, хотя «Бекки» всегда ей нравилось. Возможно, в глубине души она решила отказаться от печальных воспоминаний ив новую жизнь взять с собой только светлые?
Но если так, то она напрасно вышла за Клэя Фрезера в самом начале этой новой жизни. Да уж, есть о чем подумать в дороге.
* * *
Для ночевки Ястреб выбрал весьма живописное местечко у реки. Когда Клэй и Гарт подъехали, Ребекка уже развела костер и раскатала тесто для пирога. Весь день размачивала сушеные персики в воде, и теперь наконец-то поставила в печурку пирог.
Времени, проведенного с Клэем, хватило, чтобы понять: первое, к чему он тянется, – это кофейник. Он выпил чашку кофе и, не сказав ни «здрасьте», ни «до свидания», взял топорик и ушел.
Значит, опять злится. Сомнений быть не может. Ребекка обратилась к Гарту, который все еще смаковал свой кофе:
– Что произошло?
– Скотти велел Клэю завтра остаться с вами и править фургоном.
– А это не дело для офицера кавалерии, так?
– Бекки, вообрази себя на его месте. Он подписался ехать с поездом как верховой и не рассчитывал, что ему придется заботиться о жене и ее фургоне.
Гарт ушел.
Значит, теперь и Гарт сердит на нее. Но ведь она не хотела отвлекать Клэя от исполнения прямых обязанностей! Она гораздо спокойнее себя чувствовала, когда он был где-то вдалеке. Хорошо, что через день или два плечи перестанут болеть, тогда она сможет убедить Скотта, что уже в состоянии вести фургон сама, и Клэй вернется к службе.
Пока пекся пирог, Ребекка сообразила простенькое печенье, и, когда Клэй вернулся с хворостом, обед уже был готов.
– Это все, что мне удалось собрать. – Он продемонстрировал ей охапку веток и несколько совсем тонких прутиков. – Тут уже мало что осталось.
– Спасибо.
– Где Гарт?
– Пошел помочь Отто фон Диману подтянуть колесо. Обед готов.
Ребекка состряпала рагу из вяленой говядины, картофеля и лука, которое теперь аппетитно булькало в кастрюле на треноге и распространяло вокруг восхитительный аромат.
– Я бы хотел умыться.
– Я предусмотрела это. Горячая вода – в чайнике.
Клэй сложил хворост на поддон, притороченный к боку фургона, налил воды в таз и принялся бриться. Гарт вернулся с чашкой масла.
– Миссис фон Диман сбивала масло и передала это для наших нужд. – Он подошел к костру и с наслаждением втянул в себя воздух. – М-м-м, оно отлично подойдет к рагу.
Похоже, он уже перестал сердиться. Это утешало.
Ребекка не сомневалась, что раздражительность Клэя направлена только на нее, со всеми остальными он ладил великолепно. Он и пальцем не желал пошевелить, чтобы хоть немного разрядить обстановку!
Она положила на тарелку рагу и с улыбкой протянула ее Гарту.
– Гарт, возьмите печенья. С маслом будет очень вкусно.
По мнению Ребекки – естественно, непредвзятому, – ужин удался на славу. Гарт со свойственной ему любезностью рассыпался в комплиментах.
– Бекки, ваш персиковый пирог – просто пальчики оближешь, – повторил он, помогая ей мыть посуду.
– Спасибо, я поняла, что вам понравилось: вы с Клэем съели все до последней крошки.
– На свежем воздухе все кажется вкуснее, – заметил Клэй. Он сидел неподалеку с книгой в руках. И опять последнее слово осталось за ним.
Ребекка стиснула зубы и протянула Гарту мыльную тарелку.
– Бекки, у вас и впрямь дар творить чудеса из муки. Это ваша мать научила вас печь?
– Нет, мои родители умерли от чахотки, когда мне было тринадцать. – Она нахмурилась. – Мне кажется, бедная Бланш страдает от этой же болезни. – Она с трудом отогнала от себя тяжелую мысль. – На самом деле это муж научил меня выпечке. Мы с Чарли поженились, когда мне исполнилось восемнадцать, и вместе работали в пекарне его тетки. Кроме нее, у него не было родственников. – Ребекка вспомнила о ней и помотала головой, будто отгоняя от себя образ этой желчной старой девы. – Тетушка Шарлотта в равной степени ненавидела и жизнь, и людей. Мы с Чарли жили в комнатке на втором этаже. Мы поженились за три года до начала войны. В первые же дни его забрали в армию и вскоре убили. Уже четыре года я вдова. Два месяца назад тетушка Шарлотта умерла, отписав дом и пекарню обществу защиты животных, которое взяло на себя обязательства позаботиться о ее шести кошках.
Гарт сочувственно покачал головой:
– А вы говорили, что у вас в Калифорнии есть брат…
– Да, верно. Мэтью отправился на Запад вскоре после того, как я вышла замуж. Месяц назад от него пришло письмо, в котором он расписывал Калифорнию как край молочных рек и кисельных берегов. В Вермонте меня ничто не держало – и вот я здесь.
– Ну, Бекки, судя по тому, что вы стряпаете из муки и воды, из молока и киселя выйдет нечто грандиозное.
Они рассмеялись.
– А зачем вы с Клэем едете на Запад? Тоже ищете землю обетованную? – спросила она.
– Нет, мы хотим догнать сестру. Лисеи сбежала с офицером янки, из тех, что квартировали во Фрезер-Кипе во время войны.
– Фрезер-Кип – это название города?
– Нет, – Гарт покачал головой, – это название нашего родового имения.
Да, следовало догадаться, что они из семьи плантаторов: ни один из них не походил на неотесанного деревенщину из какой-нибудь южной глуши.
– Мы полагаем, что они уехали е предыдущим поездом.
– А что вы станете делать, когда догоните их? Пристрелите мерзавца янки? – спросила Ребекка.
– Мы надеемся, что она вернется домой вместе с нами.
– А что же будет с тем человеком, в которого она влюбилась настолько, что решилась бежать из отчего дома?
– Ну, если он восстановил ее честь и она счастлива с ним, то о чем может идти речь?
Ребекка на мгновение прекратила намыливать тарелки и внимательно взглянула на Гарта:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30