https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/Italiya/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Эдди ответил:– Нет, сэр, я проехал весь этот путь, чтобы выпустить ее.– А как насчет того, чтобы я сбил с тебя спесь? Вот пальну в тебя и дело с концом!– Пожалуйста, – закричал Эдди. – Я говорю правду, я собирался выпустить эту рыбу. Обыщите мой грузовик, если не верите. Если бы я собирался забрать эту рыбу, я привез бы с собой садок, верно? Или лодку, разве не так?Стрелок, по-видимому, обдумывая эту мысль. Эдди продолжал:– И зачем бы мне понадобилось приезжать сюда за три часа до начала турнира и рисковать тем, что рыба подохнет?Человек спросил:– Так вы не из жуликов?– Нет, и не собираюсь становиться жуликом. Я не мог с этим примириться, поэтому я обманул Чарли Уиба.Человек опустил ружье.– Я отпустил этих окуней.Эдди Сперлинг сказал:– Я рад, что вы это сделали.– Трех хогов. Один, должно быть весил фунтов одиннадцать.– Хорошо, – сказал Эдди. – Может быть, когда-нибудь я его поймаю, когда он подрастет.– А как насчет Квинни? – спросил человек. – Что бы вы сделали с ней?Не колеблясь, Эдди сказал:– Я и ее бы отпустил.– Сомневаюсь.– Какой смысл было бы ее убивать, мистер? Предположим, я бы забрал этого монстра домой и сделал чучело. Каждый раз, когда я входил бы в комнату, она смотрела бы на меня со стены, и в этих лиловых глазах была бы ужасная правда. Я не смог бы с этим жить, мистер. Вот почему я говорю, что вам не надо пускать в ход ружье. Я бы ее выпустил.Стрелок продолжал стоять, никак не реагируя на слова Эдди. Его солнцезащитные очки приводили Эдди в ужас.– У меня мальчик, мистер. Ему девять, – сказал Эдди. – Думаете, я смог бы солгать своему сыну о такой рыбе, как эта? Сказать, что я ее поймал, когда этого не было.– Некоторые могли бы.– Не я.Стрелок сказал:– Я вам верю, мистер Сперлинг. А теперь марш отсюда, будьте любезны.Эдди послушно вскарабкался вверх по берегу, на дамбу. Он прыгнул в джип, даже не смахнув осколки стекла с сиденья.– Вы можете развернуться?– Да, – сказал Эдди. – У меня же есть возможность использовать все четыре колеса.В темноте он стал нервно нащупывать ключи.– Шов вселенной, – размышлял вслух стрелок. – Эта дамба, как нравственный шов вселенной.– Да, она узкая, это верно, – подал голос Эдди.– Зло по одну ее сторону, добро по другую, – человек проиллюстрировал свою мысль, жестикулируя «Ремингтоном».Эдди высунул голову из окна машины и сказал очень вежливо:– Могу я вас спросить, что вы собираетесь сделать с этим большим красивым окунем?– Я собираюсь его выпустить, – сказал человек, – примерно через пять минут.Он не сказал где, не сказал, с какой стороны шва.Эдди знал, что не стоит испытывать судьбу, знал, что должен удирать от этого психа во все лопатки, но не мог этого сделать. Рыболов в нем должен был добиться ответа:– А сколько она весит?– Ровно двадцать девять.– Вот те на! – Эдди Сперлинг часто задышал.– А теперь проваливай, – сказал стрелок. – И удачи на турнире.После того, как Эдди уехал, Скинк вытянул большую рыбу из пруда. Он повесил клетку на плечо на манер ярма и понес через плотину к Озерам. Он поставил ее снова в воду и начал обыскивать берега, пока наконец не нашел две пустых банки из-под пива, служившие отметкой места, где Джим ТаЙл и Эл Гарсия затопили кучу веток и валежника. Скинк еще раз вытянул клетку и поставил в секретное место. На этот раз он вынул окуня, отметил направление к полузатопленному завалу из веток и нежно подтолкнул туда своего питомца.Рыба плеснула, замутила воду и исчезла.– Увидимся сегодня вечером, – сказал Скинк. – А потом поедем домой.С винтовкой в руке он простоял на дамбе два часа, наблюдая, как начинает бледнеть ночь. На стороне Эверглейдса закричала цапля, начали ссориться дрозды-белобровики в камышах. Но другая сторона дамбы оставалась молчаливой и безжизненной. Скинк ждал, появится ли что-нибудь в Озере номер семь – черепаха, сарган, хоть что-нибудь. Он ждал долго. Потом, глубоко обеспокоенный, он устало двинулся вниз по дамбе туда, где оставил свой грузовик.В этот самый момент Р. Дж. Декер припарковал свою машину за рядами трейлеров, в которых жили строители на Озерах. Рассвет был лучшим временем, чтобы двинуться в путь, потому что в этот час большая часть нанятых полицейских спала или трепалась и сплетничала, ожидая окончания смены. Декер заметил только одного охранника в форме, круглого и цветущего парня, который появился из трейлера, задержался ненадолго, чтобы облегчиться, и снова закрыл дверь.Декер еще раз проверил камеру. Это была «Минолта Макскум», крепкая, трйдцатипятимиллиметровая. Он купил ее на распродаже в Уэст Палм Бич со скидкой. В этом магазине принимали кредитные карточки. Декер подумал, что «Кодак» или «Шур-Шот» могли бы сработать так же хорошо, но он слишком торопился. Он открыл аппарат и проверил механизм заряжения пленки. То же самое он сделал с блоком привода мотора.Удовлетворенный, Декер прикрыл линзы колпачком, закрыл камеру и спрятал ее в отделение для перчаток машины Эла Гарсия. Потом он достал из багажника кусачки и проскользнул к сараю с запчастями, где принялся за работу с подвесным замком.Начало мемориального турнира имени Дики Локхарта было назначено на шесть тридцать, но рыболовы прибыли очень рано, чтобы спустить лодки на воду, проверить оборудование и воспользоваться даровым угощением.Рыболовы знали, кто бы ни выиграл в этом турнире, он, вполне возможно, не сможет никогда больше опустить в воду удочку не из-за колоссальной премии, но из-за того, что отпадет необходимость рекламировать продукцию спонсоров. Наживка на окуня, которая обеспечит получение главного приза в турнире Локхарта, вне всякого сомнения будет самой модной наживкой, по крайней мере, в течение года в лавках, торгующих приманкой для ловли рыбы в пресной воде. Во всем этом не было никакой логики, потому что окунь жрет что попало (включая собственную молодь), но компании, производящие снасти, делали все возможное, чтобы подстегнуть психоз, связанный с приобретением наживки. До начала турнира, до того, как выстрелом будет подан сигнал к старту лодок, они завалили соревнующихся даровыми блоками, зажимами, обтекателями, а также резиновыми червями, разложенными в гигантских пластиковых корытах, как какая-то адская пурпурная паста.Утро было ясным и прохладным. Поговаривали, что к полудню может быть восемьдесят градусов. Матроны из Первой Церкви Пятидесятницы Освобождающего Искупления раздавали библейские брошюры и горячие бисквиты и кофе, хотя многие участники соревнований были слишком возбуждены, чтобы есть или молиться.Ровно в шесть часов Роллс-Ройс «Корниш» цвета бургундского вина подъехал к причалу номер один Озер Ланкеров. Из него вышли Деннис и Лэни Голт. На Лэни был красный жакет, обтягивающие брюки из грубой бумажной ткани «Гор-Текс» и черные сапоги для верховой езды. Она наслаждалась вызываемым ею восхищением других участников соревнований, которые не сводили с нее глаз и с энтузиазмом грызли горячие рогалики, доставая их из мешка. С видом высочайшего превосходства Деннис Голт отцепил от трейлера свою сверкающую семнадцатифутовую лодку «Рейнджер» и спустил на воду. Он начал методично укладывать свои удочки одну за другой, затем коробку с необходимыми инструментами и наконец огромный ящик с рыболовными снастями. Усаживаясь в кабину лодки, он провелил показания приборов – температуру воды, размещение груза, показатели тахометра, горючего, батарей, давления бензина, нажал на кнопку своего звукового искателя рыбы, и на экране зажглись и замигали ярко-зеленые буквы – доброе утро! Большой подвесной мотор «Джонсон» поддался сразу же и включился, мурлыкая, как тигренок. Пока мотор нагревался, Деннис Голт стоял у руля и небрежно разглаживал складки своего небесно-голубого спортивного костюма. Он брызнул струей Миндекса на стекла своих японских янтарных очков «Поляроид» и протер их темно-синим платком. Затем надел свой жилет с монограммой и сунул в карман флакон «Счастливой Железы» в пять унций. По традициям окунеловов он повернул свою кепку так, что козырек оказался сзади, потому что при скорости в пятьдесят миль в час ветер сорвал бы ее. Деннис Голт был готов к тому, что, как и всегда, послышатся замечания по поводу Роллс-Ройса и того, какой напыщенный и самодовольный осел его владелец, но на этот раз другие окунеловы оставили его в покое. Собственно говоря, Голт был так погружен в свой предтурнирный ритуал, что чуть не пропустил необычное зрелище.Оно началось появлением на восточной стороне неба проблеска света величиной с булавочную головку. Свет распространялся быстрее, чем от восхода солнца. Он был пульсирующим и странным. Окунеловы сгрудились у причала, чтобы посмотреть, что это такое. Они предполагали, что большие компании, производящие наживку, решили запустить новую рекламу, и придумали для этого трюк.Все небо над Озерами запульсировало аквамариновым огнем. На сорокафутовом экране, сооруженном позади подмостков, появилось лицо преподобного Чарльза Уиба, готового произнести слова утреннего благословения. Конечно, оно было записано на пленку (потому что Чарли Уиб редко поднимался с постели раньше десяти), но ни у кого из участников соревнования не было желания послушать, что сказано в Ветхом Завете о ловле рыбы. Все их внимание было обращено на то, что медленно катилось по дороге в их сторону.Это были машины дорожного патруля, а точнее, шестнадцать машин, и их синие огни резали темноту на куски. Самым последним в процессии был грузовик-мусорщик с гребной лодкой, прицепленной к бамперу.Деннису Голту это зрелище не понравилось. Он подумал, уж не собираются ли полицейские арестовать кого-нибудь, и не может ли этот кто-нибудь оказаться им самим. Он метнул беспокойный взгляд на Лэни, которая пожала плечами и покачала головой.Первые восемь патрульных машин объехали причал с одной стороны и остановились бампер к бамперу, другие восемь встали таким же манером с другой стороны, образовав проезд в форме буквы У для Эла Гарсии и Джима Таила на их мусорщике.Каждый из патрульных вышел из машины и встал рядом с ней. У них были невозмутимые лица, и они никак не реагировали на миникамеры СХТ, которые снимали их прибытие.Все до единого патрульные были молодыми, прямыми, как стрела, с четкими чертами лица, мускулистыми и хорошо вооруженными. Они принадлежали к числу лучших друзей Джима ТаЙла, и были белыми, что производило немалое впечатление.На озеро был спущен старый деревянный «скиф», и это обошлось без осложнений.Дьякон Джонсон поднялся рано. Значение этого дня тяжело давило на него, и у него были все основания беспокоиться. Он надел свой любимый спортивный костюм цвета пустыни, кремовые башмаки из буйволовой кожи и подровнял волосы, торчащие из носа. За завтраком он без аппетита пожевал рогалики с изюмом, просмотрел спортивную страницу газеты, чтобы быть уверенным, что они не испортили большую рекламу турнира и опубликовали ее, потом вызвал лимузин. Он решил сделать еще одну попытку прорваться в больницу. На этот раз рядом с администратором его поджидали двое врачей. Дьякон Джонсон улыбнулся и протянул руку, но врачи посмотрели на него, будто он был гремучей змеей.– Сожалею, – сказал один из них. – Вы должны удалиться.– Неужели здесь нет никого, кто хотел бы появиться на экране телевизора?– Они сказали, что вы предлагали им деньги.– Был вынужден, – солгал дьякон Джонсон. – Таковы правила.– Деньги, – продолжал доктор, – в обмен на ложь об их болезнях.– Не ложь – а лицедейство, драматизация. Это большая разница. – Дьякон Джонсон негодующе сложил руки. – У нас тут насквозь Христианское предприятие в СХТ.– Вы совершенно расстроили нескольких пациентов, когда были здесь в прошлый раз.– Я не имел в виду ничего дурного.– Они обсуждали вопрос о насилии, – сказал один из врачей, по-видимому, психиатр.– Насилии? – переспросил дьякон Джонсон.– Вот почему мы не можем вас впустить.– Но там был один капрал Клемент. Он выразил интерес к нашему шоу и хотел сегодня появиться на экране рядом с преподобным Уибом.Доктора переглянулись.– Клемент, – повторил дьякон Джонсон, произнося имя по буквам. – Этот малый со странными коленями.Психиатр сказал:– Боюсь, что капрала Клемента перевели на шестой этаж в качестве пациента больницы.– Кажется, прошлой ночью он вломился в аптеку, – объяснил другой врач.– Он не сможет участвовать в телешоу, – добавил психиатр. – Пожалуйства, уйдите, мистер Джонсон, пока мы не вызвали службу безопасности.Дьякон Джонсон сел в лимузин и нахмурился.– Куда? – спросил шофер.– Вы знаете город?– Родился и вырос здесь, – сказал шофер.– Хорошо. Найдите мне каких-нибудь бродяг.Самолюбие Чарли Уиба пострадает. Он ведь специально предупредил, чтобы не было людей с улицы: это слишком рискованно. Он должен был поддерживать стандарты высокомерия и дендизма, но у дьякона Джонсона не было времени. До исцеления оставалось несколько часов.Шофер лимузина отвез его на бесхозную часть пляжа форта Лодердейл, известную, как «Полоска». У всех бродяг, которых они там встретили, были выцветшие от солнца волосы и слишком здоровый загар.– Выглядят чересчур здоровыми, – решил дьякон Джонсон.– Есть кухня, где кормят бесплатным супом на Бульваре Восхода, – сказал шофер.– Попробуем.Дьякон Джонсон убедился, что шофер был прав в отношении кухни: от стены до стены пьяные, одутловатые, беззубые, с жирными волосами бродяги, самые заскорузлые из закорузлых. Некоторые были так истощены, что им не помог бы никакой грим: придать им презентабельный вид для предстоящего шоу было бы невозможно. Хуже всего было то, что большинство из них страдало от похмелья, и это мешало им понять предложение дьякона Джонсона во всех деталях. То, что касалось вопроса о деньгах, они понимали достаточно хорошо, что же касалось необходимости одеться и отрепетировать свое выступление, тут была полная расплывчатость.– Это же телевидение, поймите, ради Бога, – умолял их дьякон Джонсон.Они только улыбались и почесывались.Отчаявшись, дьякон Джонсон выбрал тощего бродягу по имени Клу, сидевшего в кресле на колесиках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49


А-П

П-Я