Достаточно только шепнуть: охота, как ты пойдешь даже и в страшную жару, только бы не упустить удовольствия.— Вы и в самом деле уверены, что у меня есть такая жилка? — спросил, волнуясь, Томек.— Чем больше тебя узнаю, тем больше в этом убеждаюсь.— Значит, я могу стать таким же известным звероловом, как и вы?! — спросил обрадованный Томек.— Таким как я? — удивился Смуга, и с любопытством посмотрел на мальчика.— Да, да! Я должен в будущем стать таким же звероловом, как и вы.— Кто же это тебе наговорил о том, что я такой большой зверолов? — спросил Смуга, которого рассмешили слова Томека.— Кто же мог мне об этом сказать, как не дядя Новицкий? Он, пожалуй, лучше всех знает вас! — с энтузиазмом говорил Томек. — Именно боцман сказал мне, что среди нас вы единственный человек, у которого есть жилка к ловле животных. Я хочу быть таким же отважным звероловом, как вы!— Я ничего об этом не знал, — сказал Смуга прочувствованно. — Я хотел бы иметь такого сына, как ты. Твои слова ко многому меня обязывают. Думаю, что мы четверо можем стать неразлучными друзьями.— Так, как три мушкетера, о которых я читал в романе Дюма? — воскликнул радостно Томек.— Что-то в этом роде, — согласился Смуга.— Ах, это в самом деле великолепная идея! — обрадовался Томек и по очереди обнял тронутых друзей.— Что здесь происходит? — полюбопытствовал Кларк, который во время этой беседы расседлывал лошадей.— Небольшое семейное торжество... только для своих, — неохотно пробурчал боцман Новицкий. — Ну, а что там слышно с нашими динго?— Пойдемте, покажу вам приготовленные капканы, — сказал Вильмовский и, взяв Томека за руку, первый пошел к капканам.Увидев неисчислимое множество австралийских мериносов, Томек не мог удержаться от удивленного восклицания. Они производили впечатление больших клубков шерсти, катящихся по траве. Даже кривые рога баранов были закрыты густой, пушистой, курчавой шерстью.— Их здесь, наверное, тысячи? — воскликнул Томек.— Несколько десятков тысяч, — поправил его Кларк. — Если в течение ближайших двух или трех лет не будет у нас длительной засухи, стадо мое увеличится до нескольких сот тысяч голов.— А что бы случилось, если бы была длительная засуха? — спросил Смуга.— В этом случае вместо нескольких десятков тысяч мериносов у меня было бы несколько десятков тысяч скелетов, белеющих на сожженной адским жаром земле, — ответил Кларк. — Чтобы избегнуть такого несчастья, я должен построить артезианский колодец. Пока что я довольствуюсь тем, что вблизи пастбищ находится несколько углублений, в которых по утрам всегда можно найти немного воды.— А у вас есть какие-либо данные, что здесь подходящие места для бурения артезианского колодца? — вмешался Вильмовский.— Туземцы в этом уверены, а они каким-то чудом, неизвестным нам шестым чувством, умеют находить артезианские воды.— Папа, что это за артезианские воды? Я из уроков географии знаю, что в Австралии поселенцы строят артезианские колодцы, но ничего не слышал об «артезианских водах», — спросил Томек.— Видишь, дружище, вода проникает сквозь пористые слои земли. Если в глубине попадается слои непроницаемого грунта, она течет по нему и скапливается в некоторых местах. Случается, что вода попадает между двумя слоями непроницаемого грунта. Легко догадаться, что находясь между ними, она испытывает давление, равное разнице уровня дна и поверхности проницаемого слоя. Достаточно пробить непроницаемый верхний слой, чтобы вода сама вытекала, а иногда даже фонтаном брызнула на поверхность.— У нас вода ценится не меньше золота, — добавил Кларк. — В 1879 году скотовод из Нового Южного Уэльса, строя обыкновенный колодец, случайно попал на обильный источник подземной воды. Это событие стало сенсацией среди всех австралийцев.— А как у вас происходит стрижка овец? Как я заметил, у вас на ферме вместе с вами и поваром работает всего лишь четыре человека, — перешел Вильмовский на новую тему.— Конечно, мы одни не сумели бы остричь всех овец, — пояснил Кларк. — В Уилканнии организованы специальные бригады для стрижки. Они в определенное время объезжают фермы и выполняют всю работу. У нас трудно найти рабочих и обходятся они дорого.Беседуя таким образом, подъехали к проволочному ограждению, отделяющему пастбище от степи. Вильмовский сообщил, что именно здесь поставлен первый капкан. Они задержались у группы кустов. Томек напрасно искал следы ловушки, поставленной на динго. Среди кустов ничего не было видно, кроме травы.— Не могу понять, как мы поймаем здесь динго? — разочарованно сказал он.Вильмовский осторожно раздвинул траву руками. Томек увидел искусно сплетенную из тонких веток решетку, а под ней глубокую яму с вертикальными стенами.— Теперь уже знаю! — воскликнул он радостно. — У сетки находится замаскированная яма.— Да, мы расширили отверстие в ограждении, поврежденном динго, и выкопали большую яму с внутренней стороны сетки. Если динго захочет пролезть на пастбище, он обязательно попадет в ловушку, — добавил Вильмовский.— А не лучше ли было выкопать яму с наружной стороны ограды? — обеспокоенно спросил боцман Новицкий.— Нет, потому что мы оставили бы слишком много следов, которые могли бы испугать даже голодных динго, — ответил Вильмовский.— А как мы достанем динго из ямы? — допытывался Томек.— На дне ямы мы уложили сетку, которую слегка присыпали землей. К ее концам мы привязали веревки. Мы вытянем динго из ямы, закутанного в сетку, как ребенка в пеленки, — ответил Вильмовский.— Обдумано все первоклассно, — похвалил боцман.— Вечером мы в этих кустах спрячем кусок свежего сырого мяса, — вмешался Кларк. — Для голодных динго это будет превосходной приманкой, и они, надеюсь, забудут об осторожности. Идем дальше!У третьей ловушки они застали Бентли и Лоренца, работника Кларка. Бентли как раз заканчивал маскировку ямы травой, а Лоренц снимал шкуру с недавно убитого ягненка.— Алло! Если динго будут так голодны, как я, то на рассвете ямы будут переполнены псами, — с юмором встретил их Бентли.— Сейчас будет ужин, — утешил его Смуга. — Я вижу, что вы уже подумали о приеме непрошенных гостей.— Да, Лоренц готовит вкусные куски. Динго почувствуют запах крови. Это уменьшит их бдительность, — ответил Бентли.Лоренц разрезал мясо ягненка на куски. Один из них он подал Бентли, который положил его на решетку, маскирующую яму. Тоже самое они сделали в остальных двух ловушках, затем пошли в сторону поставленного вблизи шалаша.Тони приготовил вкусный ужин. Появились даже две бутылки хорошего вина. В самом прекрасном настроении звероловы улеглись на траву и, покуривая трубки, стали ждать ночи. XIIIРассказ о Павле Стшелецком В тени легкого шалаша Томек с удобством расположился на мягкой охапке сена. Он долго смотрел в безоблачное небо, думая о дружбе, которая завязалась у него с участниками экспедиции. Он даже несколько возгордился, тихо говоря про себя."Никто из моих коллег, оставшихся в Варшаве, не может похвастаться знакомством с настоящим путешественником. А вот такой замечательный зверолов, как Смуга, сам назвал меня своим другом! Да и боцман Новицкий тоже не последний из моряков. Как его уважает экипаж «Аллигатора»! На все его распоряжения матросы, вытянувшись в струнку, отвечают: "Йес сэр, йес сэр Yes sir — по английски «Есть, господин!»

!" и бросаются их выполнять. Вот какие у меня теперь друзья! А кроме того, мой отец — начальник звероловной экспедиции..."Вскоре столь приятные размышления погрузили его в глубокий сон, во время которого на устах Томека блуждала довольная улыбка.Он спал несколько часов.Когда проснулся, было уже темно, на небе блестели звезды. До его слуха донеслись голоса охотников, беседующих у костра. Встревоженный Томек, вскочил со своей постели и быстро подошел к беседующим.— Почему вы меня не разбудили? — спросил он с укором. — Еще немного, и я бы проспал всю охоту!Мужчины улыбнулись. Отец, усаживая Томека рядом с собой, успокоил его:— Не бойся! У нас еще достаточно времени. Только что зашло солнце. Динго выходят на охоту обыкновенно около полуночи.Томек уселся рядом с отцом.— Здесь, в степи, прекрасные ночи, неплохо было бы, если бы они были немножко прохладней, — продолжал Смуга прерванную беседу.— Я с вами согласен, но уверяю вас, что и в других местах Австралии немало своеобразной красоты, — горячо сказал Бентли. — Если бы вы знали эту страну так, как я, то возможно остались бы здесь навсегда.— Это вы говорите сказки, извиняюсь за выражение! — неожиданно взорвался боцман Новицкий. — Вы бы не говорили такой чепухи, если бы хотя раз в жизни побывали на нашей прекрасной родине! Как чудесны у нас поля и леса! А сколько прекрасных городов по берегам нашей чудесной Вислы! Дорогая Варшава, Краковский Вавель, эх! Просто сердце разрывается, что не могу их увидеть. Что там ваша Австралия против нашей Польши. Здесь у вас адская жара, засуха, наводнения, стада овец и бог еще знает каких животных! Я уже вдоль и поперек проехал во всему миру и верьте мне, что хотел бы, чтобы мои кости покоились в польской земле...Бентли умолк, пораженный резкостью речи боцмана. Через некоторое время он возразил:— Я не хотел никого обидеть. Я только сказал, что полюбил Австралию. Мне известно, что вы не можете вернуться теперь в вашу страну. Зачем же бродить по всему свету? Мне кажется, здесь вы сможете найти приют до наступления лучших времен?— Нет и речи с какой-нибудь обиде, уважаемый профессор, — быстро возразил взволнованный моряк. — Извините меня за мою горячность. Я простой человек и, по всей вероятности, плохо что-нибудь сказал, но ведь вы никогда не были в Польше. Ax, профессор, как прекрасны варшавские улицы или, к примеру, Краковский рынок, скажем, в сочельник! На землю летят белые хлопья снега, а в окнах домов сияют на елках свечки... Я бы отдал половину жизни, чтобы это теперь увидеть...Томек вздохнул и придвинулся к взволнованному моряку.— Мой друг-боцман влюблен в нашу Варшаву, — тихо сказал Вильмовский. — Если говорить правду, то и я тоскую по родному городу...— Вы обязательно должны приехать в Польшу, — порывисто обратился Томек к Бентли. — В Варшаве я поведу вас в парк Лазенки и покажу дворец, в котором раньше жили польские короли. Рядом с дворцом в пруду плавают красивые, белые лебеди. Сколько раз тетя Янина наказывала меня за прогулки в Лазенках!— Я обязательно воспользуюсь твоим приглашением, когда Польша станет независимой, — ответил Бентли. — Варшава, должно быть, действительно красивый город, если вы так любите свою столицу.— Да, да, вы приедете в Варшаву и организуете там великолепный зоологический сад, — фантазировал Томек.— А мы организуем специальную звероловную экспедицию, чтобы наловить как можно больше интересных животных для нашего зоосада. Правда, папа?— Правда, мой милый энтузиаст! — улыбаясь, подтвердил Вильмовский. — Раз ты уже позаботился о должности для Бентли, то нам остается только раздобыть животных.— Я с большим удовольствием займусь организацией зоосада в Варшаве — признался Бентли. — Но и вы должны посетить красивейшие места Австралии. Вот когда мы будем охотиться вблизи Австралийских Альп, хорошо будет подняться на Гору Косцюшко...— Гору Косцюшко? — перебил его боцман Новицкий. — Это что. Та самая высокая гора в Австралии, которую открыл польский путешественник?— Вы не ошибаетесь. Поляк Павел Стшелецкий Польский исследователь, открыватель новых земель и путешественник, Павел Эдмунд Стшелецкий родился в Глушине близ Познани 24 июня 1797 г.
Он путешествовал свыше 12 лет и побывал почти на всех континентах мира. Он исследовал Северную и Южную Америки, многие острова Тихого океана, Новую Зеландию, откуда попал в Тасманию и Австралию. На обратном пути из Австралии в Европу посетил Японию, Китай, Индию, Малайский полуостров, Филиппины, Индонезию и Египет. По Австралии и Тасмании он прошел пешком свыше 14 тысяч километров. Все свои путешествия он осуществлял за собственный счет.
В Австралии Стшелецкий находился в 1839-1844 гг. Он особенно тщательно исследовал Новый Южный Уэльс. Будучи по специальности геологом, Стшелецкий установил наличие там многих важных для развития страны минералов, открыл залежи золота и серебра. По просьбе тогдашнего губернатора Австралии Гиппса, Стшелецкий сохранил в тайне известие о нахождении им золотых россыпей. Во время своих путешествий Стшелецкий открыл Австралийские Альпы, самую высокую гору назвал именем Косцюшко. Он первый открыл самую богатую на континенте область и в честь губернатора назвал ее Гипсленд. От Австралийских Альп он прошел на юго-запад до Порта Филлип (нынешний Мельбурн) с опасностью для жизни прошел через густой колючий скрэб, который до сих пор считался непроходимым. Но время исследований Стшелецкий произвел на континенте много различных измерений; после возвращения в Европу он описал свои путешествия и исследования в книге об Австралии и Тасмании под названием «Physical Description of New South Wales and Van Diemen's Land», изданной в Лондоне в 1845 г. На польском языке эта книга была напечатана впервые в 1958 году в Научном издательстве. За выдающиеся научные достижения в Австралии и за нахождение золота, королева Великобритании присвоила Стшелецкому высокую государственную награду. Умер Стшелецкий в Лондоне 6 октября 1873 г. До сих пор в Австралии сохранились посльские названия, данные Стшелецким: гора Косцюшко, город и район Чарногора, что в устах англичан превратилось в искаженное «Тарнголла»: название горы Адины не привилось.
На картах, помещенных в начале и конце книги, читатели найдут название местностей, связанных с именем Стшелецкого, данных другими путешественниками и географами в честь важных открытий знаменитого поляка.

открыл, в частности, Австралийские Альпы, и самую высокую их вершину назвал горой Косцюшко.— Ага, вы сами видите, кто чего стоит! — с триумфом говорил моряк. — Даже самую высокую гору у вас должен был открыть поляк! Мы уж такие и есть: мастера на все руки!— Я бы ни за что не осмелился возразить что-либо против заслуг Стшелецкого, сделавшего здесь множество ценных открытий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36