Ничего не увид
ев в черноте ночного океана, он наконец захлопнул дверь люка за собой. В по
пытках разглядеть что-то в месиве волн и дождя он был не одинок. Только на
одном «Кронштадте» дюжина сигнальщиков и просто не приставленных к дел
у офицеров обшаривала линию горизонта в самую лучшую оптику, как отечест
венного, так и иностранного производства в попытках увидеть врага до тог
о, как он увидит их.
К четырем часам утра окончательно измучивший всех дождь перестал. Вахта
сигнальщиков сменилась несколько раз, и от сладкого кофе Ц лучшего, по м
нению Москаленко, средства для улучшения зрения ночью Ц всех уже тошнил
о. Нервное возбуждение сошло, уступив место усталости и желанию уснуть, у
многих появилась надежда, что им каким-то образом удалось ускользнуть о
т англичан. Действительно, после прорыва сквозь пролив на полной скорост
и и без единого выстрела эскадра успела уже дважды поменять курс, идя два
дцатиузловым ходом, и не имела ни одного контакта с противником с момент
а потопления сторожевика в проливе и уничтожения истребителями «Катал
ины» за несколько часов до этого. До наступления светлого времени суток,
когда калибр «Советского Союза» мог стать одним из решающих факторов ар
тиллерийской дуэли, оставалось всего несколько часов, и шансы протянуть
как-нибудь это время все более повышались. За ночь эскадра прошла уже тре
ть пути к Ян-Майену Ц голому клочку земли в сердце Северной Атлантики, и
после пяти часов даже Москаленко поверил, что они выкрутятся.
В пять шестнадцать утра измученный двенадцатичасовой вахтой оператор
радара на вершине фок-мачты линкора включил свой прибор, подождал две ми
нуты, пока прогреются нити ламп, проверил неоновой лампочкой сеть и пере
ключил тумблер активного контура на «вкл.», засунув лицо внутрь картонно
го цилиндра, затеняющего экран. Желтая стрела поискового вектора едва ус
пела провернуться на четверть круга, как за ней вспыхнули три жирные жел
тые точки, выстроенные в ряд. Инженер-капитан-лейтенант несколько секун
д в ужасе смотрел на их медленное угасание и очнулся только от возмущенн
ого и нетерпеливого голоса в прижатой к уху телефонной трубке: «Как сейч
ас, нормально?..»
Ц Мать! Ц он дернулся, выронив трубку с плеча, и с трудом успел подхватит
ь ее рукой. Ц Три цели сто пятьдесят градусов, интервалы минимальные! Дис
танция... Ц сорвав картонку, он наслоил на экран целлулоидную гибкую лине
йку. Ц Около тридцати девяти тысяч. Жирные, как собаки! Леня, чтоб я сдох,
Ц оператор с тем же ужасом проследил, как вектор развертки снова прошел
через этот сектор и точки вспыхнули на том же месте с пугающей ясностью.
Ц Это они!..
Офицеры в рубке, уже успевшие остыть и расслабиться, как один повернулис
ь к поперхнувшемуся воздухом каплею с трубкой в руке. Бледный хуже покой
ника, тот попытался сказать что-то, голос сорвался, и командир шагнул к не
му, страшный, с исказившимся лицом: «Ну?!» Капитан-лейтенант, запинаясь, по
вторил услышанные слова, с растерянностью и страхом глядя на адмирала. Л
евченко, сразу постаревший, согнулся пополам в кресле, как от боли. Выпрям
ившись, он закрыл ладонью горло, с трудом выдавив из него сухой и надтресн
утый голос: «Отключить радар, быть в готовности включиться любую секунду
». Офицер у телефона скороговоркой передал адмиральское приказание и ту
т же отозвался: «Он отключил сразу же, еще до приказа».
Ц Молодец, Ц Левченко сжал ладонью горло еще сильнее, боль при каждом с
лове была невыносимой.
Ц Ратьером на «Кронштадт» и «Чапаев»: «Три крупные цели на курсовом угл
е один-пять-ноль, в плотном строю. Дистанция три-девять тысяч метров. Боев
ая тревога».
Ждавший этой секунды Иванов, скинув плексигласовую коробку предохрани
теля, вжал багровую кнопку алярма в стальной кружок и сразу же пятками ощ
утил вырвавшиеся из стальных тарелок удары гонга.
Ц Ну что, бог артиллерии, Ц обернувшись, он в упор взглянут в лицо старше
му артиллеристу. Ц Постреляем? Не все Москаленко порох жечь?
«Постреляем» было то слово, которое старший не переносил по отношению к
главному калибру своего корабля и страны вообще. Когда первую шестнадца
тидюймовку будущего «Советского Союза» испытывали на артиллерийском п
олигоне на окраине Ленинграда, стекла дрожали в Красном Селе. Беззвучно
оскалив зубы, он отдал честь и, развернувшись, вышел из рубки. Считая себя
вторым по важности человеком в эскадре после Левченко, командир БЧ-2 четк
о понимал, что от качества его стрельбы сейчас напрямую зависит жизнь пя
ти с половиной тысяч человек. Вбежав в пост управления стрельбой главног
о калибра, он поймал вопросительный взгляд уже все понявшего каплея и ос
калился еще раз, на этот раз по-дружески. Сразу за ним в пост вбежало еще не
сколько человек, забивших все углы тесного помещения. Щелчки переключае
мых один ряд за другим тумблеров громоздкого центрального автомата стр
ельбы оживляли его электрические цепи, соединяя мозг главного калибра с
его глазами с одной стороны, и кулаками Ц с другой.
Больше всего Бородулину хотелось дать холостой залп прогревающим заря
дом, чтобы довести температуру стволов до идеальной, но невозможность эт
ого он понимал сполна. Втиснувшись в узкое вращающееся кресло по соседст
ву с инженерским и пару раз крутанувшись влево-вправо, он переключил гла
вный рубильник цепи ЦАСа на «вход». Отныне вся информация от дальномеров
на обеих рубках и фок-мачте линкора замыкалась на «самоход» автомата вп
рямую. Старший лейтенант, контролер вычислителя, сломав печать на замке,
вынул из узкого стального ящика стопку твердых целлулоидных листков с п
родетыми в отверстия на углах шнурками и, широко ухмыльнувшись, надел вс
ю пачку себе на шею. Вид у него, конечно, был глупый, но старлей относился к э
тому с юмором, насколько это было возможно в создавшейся ситуации.
Бородулин подмигнул лейтенанту и снова обернулся к усыпанной градуиро
ванными циферблатами панели. Данные как с дальномеров, так и с артиллери
йского радара не поступали, и индикаторные стрелки горизонтальной и вер
тикальной наводки стояли по нулям, означая, что башни находятся в походн
ом положении. Сигнальные лампы всех трех номеров включились одна задруг
ой, обозначая готовность соответствующих погребов и башен к бою, затем о
жила картушка ориентировки носового командно-дальномерного поста, пов
ернувшегося влево. Как раз в нем и находился управляющий огнем главного
калибра первый артиллерист в должности капитана 3-го ранга, которому Бор
одулин доверял как себе еще с «Молотова». Два года назад у них было на одну
звездочку меньше, но уже тогда они понимали друг друга с полделения мало
й шкалы. Сам он должен был находится в боевой рубке, вместе с остальным нач
альством Ц но чтобы водить командирским визиром за британским флагман
ом и с глубокомысленным видом выбирать тип снарядов из двух имеющихся, б
ольшого ума не требовалось, и эту почетную функцию он возложил на одного
из молодых лейтенантов с мало определенными функциями помощников, кото
рых имел в своем личном распоряжении.
Боевые посты были заняты по штатному расписанию, и боевые части одна за д
ругой объявляли о своей готовности. В рубке все замерли, когда командир л
инкора доложил адмиралу, что корабль к бою изготовлен. Момент был неорди
нарный. Многим вспомнилось, что русские линкоры не вступали в бой с серед
ины еще Гражданской войны. Незачем говорить, что и ни один из командиров, в
ключая и самого Левченко, ни разу в жизни не был в морском бою.
Произошел короткий, но жаркий разговор на тему того, какую выгоду можно и
звлечь из неведения противника об их боеготовности. Англичане, несомнен
но, были готовы к бою раньше и могли открыть огонь в любой момент, поэтому
смысла в первом залпе с советской стороны не было. В первую очередь требо
валось сократить дистанцию до такой, когда цель надежно удерживается ар
тиллерийскими радарами, то есть примерно до ста двадцати кабельтовых. Ес
ли бы удалось начать бой на этой дистанции, а потом, пользуясь короткой па
узой, пока англичане реагируют на мгновенный ответ русских, сблизиться х
отя бы до восьмидесяти и попытаться реализовать преимущество в весе зал
па... Но ни Левченко, ни кто другой англичан за салаг не считал, и рассчитыва
ть на такую глупость с их стороны было бы непростительной ошибкой. Скоро
сть «Кинг Джорджей» была для «Советского Союза» недостижимой, и это дава
ло врагу неоценимое преимущество в ночной игре в кошки-мышки. Ту дистанц
ию, когда советский радар будет беспомощен, а британский еще сможет корр
ектировать огонь, они могли подобрать чисто опытным путем в ходе боя.
Оторвавшись от стола, адмирал быстро продиктовал еще одну светограмму м
ателотам, возложив на «Кронштадт» обязанность любой ценой защитить ави
аносец, и в первую очередь от вероятных торпедных атак с подбойного борт
а. «Чапаеву» приказывалось после первого же залпа на полной скорости ухо
дить на северо-восток, не отрываясь, однако, слишком далеко. Красный огоне
к ратьера отбарабанил услышанное и, щелкнув, заткнулся. С двадцати миль е
го вряд ли можно было разглядеть, но мигающее световое пятно среди непро
глядной темноты действовало на нервы всем.
На борту «Чапаева» гудящие элеваторы выдали первую порцию снарядов к па
лубным «соткам». Прислонив лицо к стеклу и закрыв ладонями пространство
между его поверхностью и скулами, Осадченко смотрел сквозь потоки дождя
, как призрачные фигуры матросов в дождевиках в полной темноте возились
вокруг своих орудий, готовя их к бою. Страх за будущую судьбу в случае пора
жения смешивался в нем с непосредственным страхом за свою жизнь, причем
страх последний был гораздо менее реальным. Откомандовав два военных го
да последним лидером на Балтике и дослужившись до капитана 1-го ранга в до
лжности командующего дивизионом эсминцев, Осадченко никогда прежде не
попадал в ситуацию, когда шансы отбиться по сравнению с шансами врага ут
опить лично тебя были бы настолько разными. К артиллерийскому вооружени
ю «Чапаева» он, привыкнув к большим калибрам, относился с презрением Ц н
о сейчас ничего лучшего у него не было. Авианосец немного отстал от эскад
ры, и туши тяжелых кораблей уменьшились в размерах на фоне чуть-чуть посе
ревшей полоски неба.
На всех трех советских кораблях моряки, переодетые в «первый срок», при н
аградах и кортиках Ц у кого были Ц замерли в молчании. Враг нашел их, и ни
уйти, ни отказаться от боя было нельзя. Командир «Чапаева» сжимал в ладон
и «счастливую пуговицу», найденную когда-то на асфальте возле Университ
ета, в проеме между Двенадцатью Коллегиями и Кунсткамерой. Шириной в пят
ак, она с тех пор обкололась по краям, оставив зазубренные пластмассовые
сколы, но по-прежнему оставляла в душе теплое ощущение. В удивившей комис
сара «Кронштадта» своим весельем шестидюймовой башне противоминного к
алибра матросы, клацая зубами, стаскивали с себя бушлаты Ц через минуту
после начала стрельбы температура в башне поднималась до тропической, а
ни одной свободной секунды у них тогда не будет. Двое старшин, кореша на вс
ю жизнь, стащили и робы, а затем обменялись тельняшками, мелькнув молочно-
белыми плечами с одинаковыми наколками в виде якорей. Не отделяющий себя
от расчета старший лейтенант снял бушлат вместе со всеми остальными и т
еперь пытался согреться, обнимая себя за плечи и изо всех сил дергая нога
ми. Почувствовав тычок в спину, он обернулся и увидел матроса-замкового, д
ержащего на ладони дюралевый портсигар, затейливо украшенный впаянным
и завитушками тонкой медной проволоки. Не колеблясь ни секунды, лейтенан
т сорвал с запястья выменянные когда-то на винное довольствие немецкие
часы и протянул их матросу. «Не подведи нас, старшой, Ц серьезно сказал т
от, сжав ладонью кисть лейтенанта с зажатыми в ней часами. Ц Твой черед».
Тот кивнул, всем сердцем ощущая близость друзей, с которыми он готов был р
азделить любую судьбу. Единственный страх, испытываемый им в эту минуту,
был страх подвести товарищей, сделав что-то не так или растерявшись в кри
тический момент. Оглядев напряженные тела членов своего расчета, лейтен
ант мысленно поклялся, что ничто не сможет заставить его оставить свой п
ост.
На стремительно сужающемся пятачке морской поверхности тысячи людей г
отовились убивать друг друга. Ни один не был уверен, что победит, но странн
ое дело Ц абсолютно каждый был убежден, что точно останется в живых, несм
отря ни на что. Моряки с обеих сторон перебирали в памяти свою жизнь, гляде
ли на фотографии любимых, молились вслух или про себя, искренне или на вся
кий случай, просто сидели, тупо глядя в переборки в ожидании приказа. На мо
стике «Дьюк оф Йорка» семнадцатилетний сигнальщик дрожащими руками на
бирал флагами на фал классическое изречение Нельсона «Англия ожидает, ч
то каждый исполнит свой долг», все равно не видимое в темноте. Адмирал Мур
, стоя перед смотровой щелью боевой рубки, сжимал и разжимал челюсти, как б
ульдог в предвкушении свалки Ц желваки ходили под кожей, перекатываясь
вверх и вниз. Ожидаемая речь о долге и славе произнесена не была, и у некот
орых офицеров осталось чувство, что упущено что-то важное. Три линкора вы
строились кильватером, разомкнув интервалы и постепенно увеличивая хо
д до полных тридцати узлов, охватывая голову русской колонны. Наличие по
искового радара с большим радиусом действия позволяло англичанам выйт
и в выгодное положение еще не будучи обнаруженными русскими и затем «пос
тавить палочку над Т», обрушившись на головные русские корабли всей мощь
ю бортовых залпов главного калибра линкоров.
Подойдя к столу Элксенсона, Мур внимательно осмотрел карту с прокладкам
и курсов всех трех эскадр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86