Это, что ли, имел в виду Морисси? Хотя Морисси имел звание детектива и ходил в штатском, он был свой в доску.
— Я не... — Кларенс остановился, не зная, с чего начать.
— Что?
— Я поступил в полицию не для того, чтобы выслеживать, шпионить...
— Кто говорил о слежке? — рассмеялся Морисси.
— Я много думал о полицейской службе. Вот почему пошел туда. — «Чтобы приносить больше пользы», — подумал Кларенс, но не захотел опять стать посмешищем.
Морисси презрительно кивнул.
«Коп горой встал бы на защиту копа в такой ситуации», — подумал Кларенс. Он слышал об этом. Всем это известно. Но он чужой. Кларенс рассердился и пожалел себя. Надо подавить эти чувства. Именно этого и хотел Морисси: заставить его переживать.
Морисси рассуждал о чем-то.
Кларенс прикрыл руками лицо. Он устал, был зол, расстроен. Он слышал, как Морисси ругает его последними словами.
Детектив не выдержал и выскочил из комнаты, не дождавшись замены. Кларенс рухнул на жесткий стул, сел на свое пальто, откинул голову и вытянул ноги, как боксер в перерыве между раундами. Он провалился в сон, будто его засосало в черную бездонную воронку. Затем чья-то рука грубо потрясла его за плечи, и, открыв глаза, он увидел склонившееся над ним черное улыбающееся лицо.
— Вставай, парень, — сказал мужчина низким голосом и направился к столу.
Кларенс встал.
Они посмотрели друг на друга. Кларенс видел, что вновь пришедший оценивает его состояние: насколько он устал, насколько враждебно настроен? Он был настолько измотан, что казалось, превратился в бескостную амебу, но твердо стоял на ногах.
— Что ж, кажется... Да. Гм-м, — произнес чернокожий, просматривая свои записи.
В следующие несколько минут ему задавали по-новому сформулированные старые вопросы об истории Роважински. Новый детектив разминался. Это усыпляло Кларенса. Он сел и сидел минут пять, пока мужчина не приказал ему снова подняться.
— Ходи дальше, — велел он. — Ты как-то сказал на допросе, что твоя подружка дрыхнет без задних ног, она не слышала, как ты уходил утром. Может, она не услышала в ту ночь, как ты ушел из квартиры и вернулся обратно. Когда ты вышел и нашел Роважински... Почему бы и нет? Что скажешь?
— Я не выходил — в ту ночь.
Следователь продолжал. Даты. Посещение Бельвью. Попытки завязать дружбу с Рейнолдсами. Попытка подружиться... нечего сказать?
— Нет, сэр. — Кларенс ходил вокруг, неспешно делая круги по комнате. Недавно ему захотелось в туалет, а сейчас он расхотел. Странно. Туалет находился в коридоре, справа.
— ...а теперь твои друзья бросили тебя в беде... а ну выпрямись! Тебе же будет легче, если ты признаешь очевидные факты! Признайся, что ты... что ты ушел от своей подружки около двенадцати в ту ночь, столкнулся поблизости с Роважински и избил его! Признайся!
— Я этого не делал!
— Ты пойдешь под суд, понимаешь, и, если станешь уверять, что невиновен, тебя разнесут в клочки!
— Это уж слишком!
Так и продолжалось.
— ...не думай, что твоя подружка станет прикрывать тебя. У нее есть свой предел, так же как у тебя, как у всякого... наши ребята еще не закончили с ней...
Кларенс упал на пол. Темно-зеленый цемент, кажется, приподнялся и ударил его по щеке, но он тут же собрался с силами и поднялся, повернувшись лицом к столу, над которым горел свет. Он услышал звон, раздававшийся чуть ли не у него в черепе. Или это звонил телефон? Нет. Темноволосый мужчина, наклонившись в кресле, что-то орал ему:
— ...ходить! Продолжай ходить! Будешь разговаривать со мной?
Теперь удар в живот. Мужчина внезапно возник прямо перед ним. Кларенс заморгал от боли.
— Теряешь время! Ради бога, сознайся!.. Спаси себя...
Кларенс попросился в туалет. Он сознавал, что с трудом выговаривает слова. Выведенный из себя, мужчина пошел вместе с ним, приказав оставить дверь открытой, чтобы видеть его, как делал Морисси. Там была раковина. Кларенс намочил голову, выпил из пригоршни воды с привкусом жидкого мыла, которым он мыл руки. Когда они вернулись в комнату, Кларенс направился к стулу и сел на свое пальто.
— Встать!
Кларенс поднялся:
— Сегодня ночью я не произнесу больше ни слова, не стану говорить ни с вами, ни с кем другим. — Теперь он слегка покачивался, и его ступни стали влажными от пота. Теперь его знобило, словно в комнате вдруг похолодало.
Разозленный чернокожий начал говорить что-то, и звук пропал. Его губы произносили какие-то слова. Затем он направился к телефону. Кларенс не стал слушать. Разговор, кажется, продолжался минут пять, не меньше. Кларенс посмотрел на часы, с трудом сфокусировав взгляд на циферблате, и увидел, что стрелки показывают 3.22. Он покрутил колесико часов, чтобы убедиться, не стоят ли они, но часы были в порядке. Полчетвертого утра. Понедельник.
— Хочешь, чтобы это продолжалось до бесконечности? — спросил темнокожий, положив трубку. — Завтра и послезавтра? Давай покончим с этим сейчас!.. Мы сделаем тебе укол...
Укол, чтобы заставить его бодрствовать или чтобы заставить говорить? Кларенс почувствовал слабость. Страшно заболели глаза.
Мужчина снова подошел к телефону и, рывком подняв трубку, нажал на кнопку. Затем расстегнул воротник рубашки, развязал галстук. Он выглядел сейчас совсем не тем человеком, который вошел в комнату несколько часов назад.
— Не знаю, нужна мне здесь помощь... Нет, нет, не то. — Он забормотал что-то, понизив голос.
Кларенс выключил его голос, как будто тот говорил на языке, которого он не понимал. Пусть присылают подкрепление, прекрасно! Пусть делают ему уколы, чтобы добыть из него сведения, дают таблетки, чтобы он не мог заснуть много дней! Он не станет разговаривать с ними! Они могут убить его, а он все-таки не станет с ними разговаривать. Когда начнут пытать, все, что происходит с ним сейчас, покажется чепухой, но Кларенс не ощущал жалости к себе. Он чувствовал себя настоящим мужчиной, и это придавало ему сил.
— Пойдем, я сказал! — заорал темнокожий.
Кларенс обернулся.
Мужчина направлялся к двери.
— Забирай свое пальто.
Кларенс решил, что они идут в другую комнату. Но они поднялись по лестнице, прошли по коридору и дальше — к входной двери. Вышли в утреннюю прохладу. У подъезда стояло такси, очевидно вызванное патрульным, ожидавшим их на тротуаре.
Темноволосый мужчина открыл дверцу машины и сказал:
— Отправляйся домой. На Девятнадцатую, верно?.. Не пытайся никуда уехать. Мы тебя везде найдем.
Дверца такси захлопнулась. У шофера был адрес.
Кларенс поднялся но лестнице своего дома. Снял теннисные туфли, брюки, кое-как сполоснул руки и лицо и свалился в постель. Было очень темно. В ушах звенело. Через несколько минут он проснулся от страшного ощущения, что летит в бездонную пропасть, и сел в кровати. Снова упал на подушку, напряженно вслушиваясь в окружающую его тишину. Сон как рукой сняло. В голове кружились образы. Морисси, Мэрилин, Эд Рейнолдс, Грета. Они ничего не делали и не говорили, только непрерывно кружились... И тут раздался звонок.
Звонок был реальным. Кларенс потянулся к телефону, потом сообразил, что звонят в дверь. Кто это? Может, Мэрилин? Нет, полицейские, конечно, хотят удостовериться, что он дома. Кларенс не хотел их впускать, но боялся, что они ворвутся силой, если он не откроет. Он зажег свет и снял замок с предохранителя. Потом приоткрыл дверь. Он услышал звук шагов только одной пары ног, неторопливо поднимающихся по лестнице. Судя по походке, это был мужчина.
Тусклая лампочка на лестничной площадке осветила фигуру Манзони. Кларенс хотел захлопнуть дверь, потом заколебался. Манзони слегка улыбнулся, увидев Кларенса.
— Привет, — сказал Манзони. — Просто проверка. Можно войти?
— Нет. Что проверять?
Манзони, грузный и решительный, с улыбкой распахнул дверь пошире и вошел.
— Так ты здесь. Слышал, что ты очень устал, но еще не заговорил.
— Проваливай, Пит. — Кларенс взял со стула брюки и натянул их, не спуская глаз с полицейского.
Манзони закурил сигарету. Он был без шапки, пальто расстегнуто. Кларенс подумал, что у него с собой револьвер, посмотрел на часы. Без двадцати шесть.
— Знаешь, Кларенс, я разговаривал сегодня с твоими двумя приятелями, Мэрилин и Рейнолдсом. Это только вопрос времени, когда Мэрилин скажет правду — и Рейнолдс тоже. — То, что Манзони заколебался, прежде чем произнести имя Эда, заставило Кларенса усомниться в его словах. Мэрилин не станет помогать копам, особенно Манзони. В Эде Кларенс вообще был уверен: Эд дал ему слово, и, кроме того, ему надоела до смерти эта канитель. Но самым главным было другое: сейчас для Кларенса все это не имело никакого значения. И он не боялся Манзони, даже если у того был револьвер.
— Давай начистоту, Кларенс. — Манзони уселся и с ухмылкой посмотрел на него. — Что ты станешь делать, когда твой экс-дружок развяжет язык? — Он ухмыльнулся. — С тобой все кончено. Так почему просто не признаться? Ты убил Ровински.
Кларенс закурил. Манзони явился сюда, чтобы вытрясти из него признание после того, как его вымотали в отделе по расследованию убийств. Ему хотелось получить повышение, стать детективом! Манзони надеялся застать его врасплох, в минуту слабости. И этот вонючий подонок расселся посреди его комнаты! Тот самый выродок, который оскорбил Мэрилин и заставил ее порвать с ним!
— Вот что, выметайся, Пит. — Он шагнул к Манзони.
— О нет. — Манзони откинулся на спинку стула и уселся плотнее. — У меня с собой револьвер, так что берегись. Кларенс, я нашел Роважински, когда ты дал ему уйти. Я был...
Кларенс занес кулак.
В ту же секунду Манзони, продолжая сидеть, выхватил револьвер и направил его на Кларенса.
— Не боюсь я твоего револьвера. Сказано тебе: убирайся!
— Ты должен бояться. Я могу прикончить тебя и сказать, что ты затеял драку. Думаешь, кто-то станет волноваться о тебе?
Кларенс улыбнулся.
Револьвер был теперь всего в дюйме от него, Манзони целился в живот. Кларенс рванулся вперед, намереваясь свалить полицейского со стула. Манзони подпрыгнул, и стул перевернулся. На смуглом, одутловатом лице полицейского внезапно проступил ужас, страх за свою жизнь. Кларенс увидел это и отступил назад.
«Я победил, — думал Кларенс, — и это потому, что мне нечего терять. Как просто! Как попятно!»
— Пошли погуляем, — предложил Манзони, указывая револьвером в сторону двери.
— Гулять, зачем?
— Мне хочется. А в чем дело? Боишься?
— Мне незачем идти гулять. Просто оставь меня в покое.
— Я приказываю тебе!
Кларенс чувствовал себя отлично, просто прекрасно, усталость как рукой сняло. Он победил этого мелкого подлеца и понимал, что должен продолжать в том же духе. Это безумие: идти с ним — только для того, чтобы Манзони сумел подстроить что-нибудь на улице, найти предлог пустить в ход оружие.
— Я гулял весь день, — ответил Кларенс. — Нет, спасибо, Пит, только...
Револьвер выстрелил, и Кларенс ощутил легкий толчок в живот. Он уставился на Манзони, который, как ни странно, выглядел таким же испуганным, как несколько минут назад, только сейчас на его лице проступили еще неприязнь и гнев. Станет ли он стрелять еще раз? Манзони ждал, что он упадет. И Кларенс свалился на пол.
Кларенс лежал на полу. Манзони поспешно ушел, но мысли Кларенса двигались еще быстрее. Он думал, что Манзони скажет, будто Кларенс напал на него — и он в порядке самообороны... это в том случае, если Манзони придется объяснять что-нибудь. Как ни крути, ему ничто не грозило. И Кларенс подумал о Мэрилин, мимолетное видение невозможного, недостижимого. Какая жалость, она так и не поняла, что происходит на самом деле. И Эд, и Грета — они так и не поняли, что он погиб ради них. Потому что хотел, чтобы было как можно лучше.
Дверь захлопнулась, это удрал Манзони.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34