Как бы мне самому хотелось каждый рассвет встречать с сурья намаскар, но – увы! – годы… Тем не менее примите мои поздравления по поводу успешной журналистской реализации той информации, которую я в последний раз передал вам. Должен сознаться, что вы даже превзошли мои ожидания. Я в совершенном восторге, поэтому решил доверить вам обнародование очередной порции конфиденциальных сведений. Вы получите их от моего сотрудника сегодня в полночь по адресу, который сейчас появится на экране. Упомянутая информация имеет громадное значение, и, как мне кажется, я нисколько не преувеличу, если скажу, что она перевернет всю политическую структуру страны. Все мои предшествующие указания и предостережения не просто будут подтверждены, но получат особую значимость. И вновь я хочу повторить: мы полностью полагаемся на вас. Спасибо, да благословят вас боги.
Наджье Аскарзаде известен этот адрес. Она тщательно прячет палм в номере, прежде чем присоединиться к своим подругам, плещущимся в голубом пруду.
Один раз побывай в каком-нибудь месте и будь уверен, что обстоятельства обязательно приведут тебя туда снова раньше, чем ты можешь предположить.
Шум в клубе умопомрачительный. Деревянные скамьи забиты мужчинами, размахивающими квитанциями о сделанных ставках и ревущими при виде того, что происходит на забрызганной кровью арене. Многие из зрителей в военной форме. Любая война тоже пари. Указания на палме направляют Наджью вниз по ступенькам почти к самой арене. Шум, запахи пота, разлитого пива и выдохшегося одеколона становятся невыносимыми. Наджья с трудом протискивается между орущими и жестикулирующими людьми. Сквозь лес рук девушка едва может разглядеть мини-саблезубых, которых на руках обносят вокруг арены их владельцы. Она вновь обращает внимание на грубовато-красивого парня, которого заметила еще во время своего первого визита сюда. И вот кошек опускают на песок, их владельцы ныряют под арку, а толпа вскакивает в едином порыве и ревет так, будто поет какой-то страшный гимн. Наджья проталкивается к будкам, где сидят букмекеры. Толстая женщина подзывает ее к себе.
– Садитесь, садитесь сюда, рядом со мной.
Наджья протискивается на скамейку. От женщины пахнет перегоревшим буйволиным маслом и чесноком.
– У вас есть что-нибудь для меня?
Женщина-букмекерша как будто не слышит этих слов, углубившись в записи. Ее ассистент, худощавый пожилой мужчина, роется в мелочи и раздает квитанции, бросая их на полированную поверхность деревянного стола. Зазывала спрыгивает с высокого стула и семенит в центр арены, чтобы объявить о следующем раунде. Сегодня он одет в костюм Пьеро.
– Не у нее, а у меня, – внезапно произносит чей-то голос прямо за спиной у Наджьи.
Девушка оборачивается. Какой-то мужчина перегибается через спинку кресла. На нем куртка из черной кожи. Наджья чувствует запах – пахнет дымом, очень сексуально. Рядом с человеком страшноватый парень из «мерседеса». Та же самая рубашка, та же самая улыбка, та же нитка жемчуга. Мужчина протягивает Наджье большой конверт.
– Это для вас.
У него темные влажные глаза, красивые, словно девичьи. Такие глаза невозможно забыть, однажды увидев, и Наджья знает, что уже видела их. Но что-то удерживает ее от того, чтобы принять конверт.
– Кто вы такой?
– Платный агент, – отвечает мужчина.
– Вам известно, что там внутри?
– Я просто доставляю почту. Я знаю только одно: все, что находится внутри, совершенно реально и может быть подтверждено.
Наджья берет конверт, открывает его. Рука парня из «мерседеса» с громким стуком опускается на перегородку.
– Не здесь, – говорит парень.
Наджья сует конверт в сумочку. Когда снова оборачивается, никого уже нет. Ей вновь в который раз хочется задать вопрос: почему именно я? Но у мужчины с девичьими глазами вряд ли нашелся бы ответ.
Она перекидывает сумку через плечо и начинает протискиваться сквозь толпу, а зазывала орет с арены смерти, дуя в свой рожок: «Делайте ставки! Делайте ставки! Делайте ставки!..» И тут Наджья вспоминает, где видела те незабываемые глаза. Она встретилась с ним у балконных перил, здесь же, в бойцовском клубе.
Девушка вновь сидит на мопеде посреди оживленной улицы. Сегодня город как-то угрожающе обступает ее: кажется, будто каждый прохожий сжимает в кармане нож. Автомобили и грузовики словно во что бы то ни стало хотят наехать на нее. Вокруг коровы, которой вдруг взбрело в голову помочиться посередине улицы, образуется пробка. Наджья открывает конверт, примерно на треть вытаскивает из него первую фотографию. Затем наполовину. Потом – полностью. Вынимает следующую. Затем следующую. И следующую.
Корова спокойно отправилась дальше. Фургоны и грузовики истошно сигналят, водители орут что-то, размахивают руками, слышны грубые проклятия в ее адрес.
И следующая… И следующая… Этот тот самый человек. Тот самый… Наджья узнает его, хотя мужчина относится к тем людям, которые не любят демонстрировать себя перед камерами. Тот человек, о котором говорят, что он есть воплощенная воля Саджиды Раны. Ее личный секретарь. Он дает деньги. Пачки банкнот. Ньюту. В клубе. Шахин Бадур Хан…
Вся улица смотрит на нее. Приближается полицейский, размахивающий своим лати. Наджья Аскарзада запихивает фотографии обратно в конверт, при этом ее сердце неистово бьется, она жмет на газ, вырывается вперед и несется прочь от скопления машин.
Шахин Бадур Хан… Шахин Бадур Хан…
Девушка ведет мопед на голых рефлексах сквозь оглушительно сигналящий строй машин. У нее перед глазами деньги, большие деньги, роскошные апартаменты у реки в Нью-Сарнате, супермодные шмотки, отдых на элитных курортах, шампанское (и совсем не «Омар Хайям»), интервью и ее имя в заголовках в газетах по всему Бхарату, по всей Индии, по всей Азии, по всей Земле… И в далекой холодной Швеции ее родители открывают «Дагенс нюхетер» с фотографией своей милой дочурки под главными зарубежными новостями.
Наджья останавливается, чувствуя, что сердце бьется лихорадочно и не совсем ритмично. Вот они, последствия слишком большой дозы кофеина, слишком большой дозы секса, слишком большой дозы удовольствий. Вот что происходит, когда сразу получаешь все, о чем мечтал. Она видит. Она слышит. Она чувствует. Вихрь шума и цвета окружает ее. В таком полусознательном состоянии Наджья могла приехать только сюда, в центр всего безумия и всех противоречий Бхарата, – на развязку Саркханд.
Все, что имеет колеса и мотор, не может проехать вперед. Расходящиеся в разные стороны дороги вздулись, подобно больным артериям, превратились в палаточные городки, в лагеря, составленные из фургонов, отливающих желтоватым светом уличных фонарей и мерцанием плошек от придорожных алтарей. Наджья спрыгивает с мопеда на землю и ведет его на обочину. Ее притягивает к себе картина величественного хаоса вокруг. Кипящее разноцветное море, проглядывающее сквозь хаос из грузовых машин и больших листов пластика, «колесо», состоящее из сотен людей, бегающих вприпрыжку и распевающих молитвы вокруг ярко раскрашенной статуи Ганеши… Некоторые несут плакаты, другие держат над головой лати, размахивая ими во все стороны, так что создается впечатление тростниковых зарослей, раскачиваемых предмуссонным порывом ветра. На некоторых дхоти и рубашки, на других – европейские брюки и даже пиджаки. Есть здесь и совершенно обнаженные, измазанные золой садху. Мимо быстро проходит группа женщин в красном – последовательницы Кали. Все они без всякой команды идут в ногу, в идеальном ритме. Кто-то присоединяется к человеческому коловращению, кто-то выходит из него, но колесо продолжает бесконечно вращаться. Столб воздуха между двумя зданиями гудит, как барабан.
В поле зрения Наджьи появляется массивный красно-оранжевый предмет – рат ятра, похожая на ту, что она видела на окраине города. Возможно, это она и есть. Колесница Шивы Эн Кей Дживанджи. Вместе с мопедом девушка подходит поближе. Синкопированное пение молитв отличает безумный и одновременно радостный ритм. Она чувствует, как у нее перехватывает дыхание, как пульс перенимает ритм танца, как сжимается матка, как набухают соски. Наджья становится частью здешнего сумасшествия. Оно овладевает ею. Но ведь Наджья искала чего-то подобного – опасности и безумия, – как противоядие своей слишком уж спокойной и рациональной шведскости. Происходящее здесь словно говорит: все еще возможно в жизни, любые неожиданности и сюрпризы, твоя жизнь может стать удивительно интересной. Разнообразной и волнующей. «Вельветовые брюки!» – сообщает громадный желтый рекламный плакат над безумствующей мела.
Карсевак с громадными выпирающими вперед зубами сует ей в руки лист бумаги.
– Читайте, читайте!.. На нас нападают демоны, помешанные на сексе развратители малолетних! – кричит он. Листовка отпечатана с одной стороны на хинди, с другой – на английском. – Наши руководители находятся в рабстве у христиан и демонопоклонников-магометан! Основатели Мата Бхарат! Прочтите!..
На листовке имеется большая карикатура на Саджиду Рану, которая изображена в виде марионетки, танцующей в стильной военной форме. Нити держит человек с утрированной арабской внешностью, с огромным крючковатым носом и в традиционной арабской одежде. На нем надпись – Бадур Хан. Саджида указывает дорогу американскому телепроповеднику, с сигарой в зубах управляющему бульдозером, который надвигается на хрупкую индуску, держащую за руку ребенка и пытающуюся скрыться под сенью священной колесницы разгневанного Ганеши, уже грозно поднявшего бивни и топор. Мусульманские насильники-педофилы планируют нашу капитуляцию перед культурой «Кока-колы»! Вначале они отняли у нас воды Ганга, теперь хотят отнять Саркханд, а потом наступит очередь и всего священного Бхарата! Ваша страна, ваша душа в страшной опасности!..
Они ненавидят его, думает Наджья Аскарзада, все еще дрожа от кипящей вокруг человеческой энергии. Они ненавидят его больше всего на свете. И я могу отдать его им. Я могу дать им то, чего они больше всего хотят: страшное жуткое падение человека и политика. Насильник-педофил? Нет-нет, гораздо, гораздо хуже: поклонник существ, не являющихся ни мужчинами, ни женщинами. Чудовищ. Ньютов. Не мужчина!..
Вспышка света и гром восторженных аплодисментов со стороны подпрыгивающей толпы. Девушка замечает горящий флаг Авадхи, который корчится в огне, словно душа грешника. Она может лишь пошевелить пальцем, и будущее всего того, что она видит перед собой, ринется в непредсказуемом направлении. Наджья никогда не чувствовала себя настолько полной энергии, настолько сильной, могущественной и непостоянной. Всю жизнь она была аутсайдером, беженкой, ищущей пристанища, шведской афганкой. Но она хочет быть частью большого целого, хочет прикоснуться к сути своей идентичности, ощутить зов крови…
25
Шив
Шив и Йогендра проезжают сквозь ураган сильнейшего шума. Фирма «Констракс» гордится своей группой геодезистов, которая объезжает джунгли строящихся районов Варанаси и Ранапура, отбирая лучшие пред– и постиндустриальные площадки. В прошлом месяце фирма занималась строительством пентхауса «Башня Нарайяна» в западной Варауне: восемьдесят восемь этажей, которые легко можно будет сдать в аренду под офисы. В этом месяце они работают над громадной бетонированной шахтой, которая, как только с окончанием войны появятся деньги, может стать университетской станцией метро. «Констракс» известен неплохими архитектурами и очень тонким пиаром. Если вы хоти те что-то узнать о фирме, вам придется искать «нужных» людей в «нужном» месте.
Вот местонахождение «Констракс» на июль 2047 года. Доезжаете на метро до станции «Панч Коши», последней остановке на новой линии Южного кольца – сплошной хром, стекло и та разновидность бетона, которая кажется маслянистой, когда к ней прикасаешься. В конце платформы временная деревянная лестница, ведущая к путям. Эта часть линии отключена и не действует. Идите по туннелю, пока не увидите маленький кружок мерцающего света. Две тени, которые вдруг появятся с обеих сторон расширяющегося круга, – охранники. Вы должны произвести на них впечатление либо своим обликом, либо стилем, либо славой, либо статусом. Либо быть просто приглашенным гостем Нитиша и Чунни Натов.
А теперь взгляните наверх. Прожектора, установленные на осветительном мостике под временной пластиковой крышей, отбрасывают быстро перемещающиеся круги синего цвета. Из-за карнизов, платформ, проводки, стальных решеток и сеток свет выстраивается в сложный узор из теней и радужных оттенков. Движущиеся тени – это тела, танцующие под индивидуальные мелодии, поступающие с палмов. Место ди-джея где-то как раз посередине между полом и потолком – хлипкий настил из лесов и других строительных конструкций. Здесь группа, состоящая из двух людей и пятнадцати сарисинов, направляет каждому танцующему на платформе свой собственный микс «Констракс июль-2047».
«Констракс июль-2047» подчиняется строгой и очень простой вертикальной иерархии. Шив и Йогендра едут на служебном лифте мимо уровня для девочек с улицы и секретарш из офисов, целый месяц откладывавших от своей скромной зарплаты ради этой единственной ночи безумств, мимо восходящих звезд и обворожительных молодых преступников, мимо сыновей и дочерей больших шишек – и все они развлекаются на отдельных платформах. Лифт везет их мимо громадных букв красного цвета, заполняющих собой половину окружности шахты, – «Империя индустрии искусств».
Шив отбрасывает докуренную сигарету. Она катится по стальной решетке и падает в клокочущую музыкой и светом голубую бездну, рассыпая искры. Главный бар и место основного скопления народа находится в том месте, которое, вероятно, служит здесь вестибюлем с кассой по продаже входных билетов. Настоящие «боги» расположились на уровнях для VIP, размещенных над шахтой в виде веера из игральных карт.
Шив подходит к охране. Это две крупные русские блондинки в оранжевых комбинезонах с мантрой «Констракс».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88