Вакс Хольцер в ураганном темпе отжимался от пола в гардемаринской каюте. Аманда беседовала с рыбами. Филип Та-ер что-то говорил, но я не смог расслышать его слов из-за бешеного стука в дверь каюты.
В самом деле кто-то громко стучал в дверь. Сколько часов я проспал? Ничего не понимая спросонья, я вскочил, распахнул дверь.
– Ты знал, чертов ублюдок! – со слезами на глазах орал Эдгар Толливер. – Признавайся!
– Что знал? – хлопал я глазами. – О чем ты?
– Я уже приготовился насладиться зрелищем твоей казни! А ты… – Он саданул кулаком в стену. – Ты знал!
– Эдгар, ради бога, объясни, что случилось! – умолял я, тормоша его за плечи.
– Чтоб тебя черти жарили! Сам читай! – Толливер бросил на стол дискетку.
Я вставил ее в компьютер и прочитал:
База Лунаполиса.
Одиннадцать месяцев тому назад 4 марта 2200 года в резолюцию Совета Безопасности ООН номер 8645 была внесена поправка. В новой редакции она гласит:
«В целях борьбы с ядерной угрозой, на протяжении нескольких поколений терроризировавшей человечество, постановляется: применение, попытка применения или заговор с целью применения ядерного оружия в разрушительных целях наказывается смертной казнью, КРОМЕ СЛЕДУЮЩИХ СЛУЧАЕВ: 1) ЕСЛИ РЕЧЬ ИДЕТ О ВЗРЫВЕ ВНЕ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ; 2) ЕСЛИ ВЗРЫВ НЕОБХОДИМ ДЛЯ ЗАЩИТЫ ОТ ОПАСНЫХ СУЩЕСТВ ВНЕЗЕМНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ; 3) ЕСЛИ ВЗРЫВ САНКЦИОНИРОВАН ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИМ СИЛ ОБОРОНЫ ПЛАНЕТЫ ИЛИ ЗАМЕЩАЮЩИМ ЕГО ЛИЦОМ».
Вы восстанавливаетесь в правах командира корабля Военно-Космических Сил ООН «Виктория». Приказываем вам совершить посадку на базе Лунаполиса, после чего вы предстанете перед следственной комиссией для выяснения следующих обстоятельств: 1) действительно ли подрыв орбитальной станции был необходим для защиты планеты Надежда; 2) обладали ли вы полномочиями для изменения статуса колонии Надежда.
– Откуда вы узнали об этой поправке, – прошептал Толливер в бессильной ярости.
– Посмотрите на дату поправки, – проворчал я. – Как я мог о ней знать? Возвращайтесь на мостик. Я скоро приду.
Толливер вытянулся по стойке смирно.
– Есть, сэр.

Эпилог
– Адмирал Дагани приглашает вас, сэр, – сообщил мне дежурный лейтенант. Все офицеры, ожидавшие своей очереди в переполненной приемной, повернули ко мне головы. Впрочем, они не сводили с меня глаз с момента моего появления.
Я быстро поправил галстук, еще раз осмотрел мундир и шагнул в кабинет. Адмирал Дагани поднялся из-за стола, протянул мне руку. Пожимая ее, я бегло оценивал его внешность: на вид сорок с гаком, волосы черные, вежливая улыбка. Совсем не похож на адмирала Брентли, моего давнего покровителя.
– Как вы себя чувствуете? – первым делом поинтересовался он.
– Вполне нормально, сэр. – На самом деле я еще не вполне оправился после пересадки легкого и радовался слабому гравитационному полю Луны.
– Садитесь, – показал он на диван. – Я знаю, что ваша жена не совсем здорова. Вы ее возьмете в полет?
– Полет? Куда? – изумился я.
– Как куда? – в свою очередь удивился Дагани, – Вы имеете право выбрать корабль, разве не знаете? Какой корабль предпочитает герой Надежды?
– Не называйте меня так! – вскочил я. – Если вы вызвали меня только для того, чтобы поиздеваться, то…
– Я не издеваюсь. Гляньте, что о вас пишут газеты.
Я посмотрел на ворох распечаток электронных газет на столе. На первых полосах красовалась моя изувеченная ожогом физиономия. Куда скрыться от пронырливых журналистов? Всюду они суют свои камеры.
– Я не герой, – вздохнул я, оседая на диван.
– Следственная комиссия вас полностью реабилитировала.
Посмотрела на мои художества сквозь пальцы, так было бы вернее сказать.
Вездесущие репортеры как-то пронюхали, приукрасили, присочинили и разнесли историю моих похождений по всему свету. А заголовки-то какие дурацкие: «Сифорт спас Надежду», «Подвиг капитана», «Одним махом тысячу чудищ». Тьфу, глупость какая! Им бы все шутки шутить, совсем не думают, о чем пишут.
После этой вакханалии вынужден был изменить свое отношение ко мне и космический флот. Комиссия прослушала все записи Уильяма о неравных битвах и гибели Вентурской базы и не моргнув глазом возвела мое преступление в ранг подвига.
– Можете взять «Гибернию», когда она вернется, или любой другой корабль, – предложил адмирал.
– Прошу отставки.
– Какой корабль?!
– Я причинял людям слишком много вреда. Хватит. Отпустите меня в отставку.
Адмирал Дагани встал с кресла, медленно подошел, сел рядом со мной на диван.
– Сифорт, мы не можем отпустить вас в отставку. Люди нас не поймут. Общественное мнение зароет нас в землю. Впрочем, это не главное. Вы нам нужны.
– Нет.
– Почему вы так переживаете? Из-за станции?
– Нет, сэр. Из-за людей. – Вакс, ну почему опять получается все не так? Я хотел защитить тебя, а вместо этого украл у тебя славу.
– Ваш обратный полет на «Виктории» был… трудным? – мягко спросил адмирал.
– Да, но дело не в этом. – Офицеры «Виктории» оценили мой поступок более трезво, чем Адмиралтейство.
– Провести девять месяцев во враждебном окружении нелегко.
– Враждебность? – Не то слово. Презрение! Отверженность. Одиночество… Адмирал деликатно кашлянул, я очнулся от тяжких воспоминаний. – Простите. Я слишком устал. С меня хватит.
– Нам нужен опытный командир, чтобы возглавить…
– Я недостоин быть командиром, – перебил я. – Я нарушил клятву, взорвал станцию, превысил полномочия, злоупотреблял своим служебным положением. Если бы не эта шумиха в газетах, вы с радостью отправили бы меня в отставку, а может быть, даже повесили. Вы должны были меня повесить! Я понятия не имел о поправке, когда взрывал станцию!
– Это не имеет никакого значения. Главное, что поправка к резолюции принята. Кстати, ее приняли под давлением истерии, разыгравшейся в обществе, когда ты на своем «Дерзком» прибыл в Солнечную систему внутри гигантской рыбины. Она нагнала страху…
– Но я был уверен, что совершаю уголовное преступление.
– Вам помог сам Господь Бог.
Какая нелепость! Он соображает, что говорит?
– Сэр, повторяю, я уйду в отставку.
– Вам нельзя уходить в отставку. Знаете, сколько мы потеряли кораблей? Чтобы выбить средства на постройку новых кораблей, нам нужно опереться на благоприятное общественное мнение. Но еще острее стоит вопрос пополнения личного состава Военно-Космических Сил. Нам позарез нужны солдаты. А как их привлечь? Нужна реклама, ваш портрет на плакатах в вербовочных пунктах.
– Не выставляйте меня на посмешище! – вспылил я. – Отправьте меня в отставку! Почему Адмиралтейство потакает моим преступлениям?! Хватит! – Я встал. – Прощайте, сэр!
– Сифорт, постойте! – крикнул он мне в спину.
Я выскочил, хлопнув дверью. Переполненная приемная вздрогнула, все разом замолкли. Дежурный лейтенант таращился на меня в ужасе. Не обращая на них внимания, я широким шагом вышел вон.
Моя квартира находилась всего в полукилометре от Адмиралтейства, поэтому я не стал дожидаться такси и пошел по улице-тоннелю пешком. Слава богу, на Луне сила тяжести в шесть раз меньше земной. Пока я добирался до своего нового убежища, ярость потихоньку прошла и сменилась раскаянием. Как я посмел так нагло дерзить адмиралу?! Я вел себя хуже кадета!
Впрочем, что может мне сделать адмирал Дагани? Ну, понизит меня в звании или занесет строгий выговор в мой личный файл. Какая мне разница? Я слишком устал и хочу лишь одного – в отставку.
Мне дали шикарную по лунным меркам квартиру в военном жилом комплексе: маленькая спальня, гостиная, кухонька и совмещенный санузел. Многие офицеры ютились в гораздо худших условиях, ведь строительство домов на Луне обходится безумно дорого.
Я снял китель, умылся. Что сейчас делает Анни в нью-йоркской клинике? Надо будет ее навестить, как только представится возможность.
Утром, когда я расправлялся с остатками завтрака, в дверь позвонили. Не успев надеть китель, я бросился открывать. Адмирал Дагани! Я автоматически вытянулся по стойке смирно.
– Вольно. Мистер Сифорт, это не официальный визит. Позвольте представить, – кивнул он на своего спутника в штатском, – впрочем, вы наверняка множество раз видели его на экранах. Сенатор, позвольте вам представить капитана Николаса Сифорта. Капитан, узнаете сенатора Боланда?
– Сенатора… как?
Адмирал хмуро произнес его полный титул:
– Сенатор Ричард Боланд, член комитета по Военно-Космическим Силам Совета Безопасности ООН.
– Для меня большая честь встретиться с вами, капитан, – высокопарно произнес сенатор, протягивая мне руку. – Примете нас?
– Разумеется. – Пожав им руки, я посторонился. – Проходите.
Они устроились в креслах в гостиной.
– Адмирал, не возражаете, если разговор начну я? – приступил сенатор. – Мистер Сифорт, давайте перейдем сразу к делу. Мы хотим убедить вас не выходить в отставку.
– Зачем я вам нужен?
– Дело в том, что люди боятся войны. Все чаще раздаются голоса против строительства флота, против войны с рыбами. Предлагают отказаться от всех колоний…
– Абсурд! – выпалил я. Разве можно бросить на произвол судьбы миллионы людей, отказать им в защите?
– Полностью с вами согласен, капитан. Но как убедить в этом других? Как изменить общественное мнение? Нам нужен герой, и эту роль должны сыграть вы. Мы уже размножили агитационные плакаты с вашими портретами.
– Господи Боже!
– Вы даже не представляете, как вы популярны в народе. Если вы по тем или иным причинам хотите уйти в отставку, мы выставим вас кандидатом в Генеральную Ассамблею ООН. Не сомневаюсь, что вас изберут.
– Я не собираюсь никуда…
– Но лучше в отставку не уходить, – продолжал сенатор, не слушая моих возражений, – потому что армии вы нужнее. Поток желающих поступить на военную службу возрос в полтора раза, как только мы вывесили плакаты с красочной фотографией: из современнейшего, бы-строходнейшего корабля, только что вернувшегося из дальнего полета, выходите вы и ваша симпатичная жена.
– Анни больна! Ей нужен покой! А вы вовлекли ее в свою пропагандистскую кампанию!
– Что вы! Что вы! Мы не беспокоим ее! Фотография была сделана по прибытии «Виктории» на земную орбитальную станцию. Капитан, поймите, это отличная реклама: молодой, но уже прославленный капитан с милашкой женой, бывшей беспризорницей. Такой плакат привлекает и образованных юношей в Академию, и простых рабочих в солдаты. Поймите, Сифорт, у нас критическое положение. Нам не дают денег на корабли. Помогите нам выиграть войну.
– Нет.
– Хорошо, уходите в отставку, мы устроим вам хорошую, легкую должность по связям с общественностью.
От вас не потребуется никакой сложной работы, будете изредка появляться перед журналистами, вот и все, это так просто…
– Нет, – упрямо твердил я.
– Ричард, позволь мне попробовать, – заговорил адмирал Дагани. – Мистер Сифорт, давайте заглянем в недалекое будущее. Предположим, вы откажетесь нам помочь, мы отзовем все корабли от других планет, обречем миллионы людей на гибель. Но спасемся ли мы сами? Рано или поздно рыбы придут и к нам. Согласны?
Я кивнул. Адмирал деловито продолжил:
– Даже если рыбы не нападут, мы окажемся запертыми в Солнечной системе. Мы не сможем совершать сверхсветовые полеты из страха навлечь на себя рыб. Это полная и безоговорочная капитуляция. Этого нельзя допустить. Сифорт, вы не самый мелкий винтик в военной машине. Вы способны нам помочь. Я вижу, вы не хотите летать. Хорошо. Позвольте предложить вам другую работу.
– Какую? – хрипнул я. Неужели я позволю им себя уговорить? Тону! Где спасательный круг?
– Вы слышали, капитан Керси уходит на пенсию?
– Тот самый Керси? Начальник Лунной Академии?
– Да. Я назначу вас на его место.
– Господи, помилуй!
– Подумайте хорошо, Сифорт, – вкрадчиво завлекал меня в свои сети коварный Дагани. – Вы будете руководить не только здесь, на Луне, но и Земной Академией, и военной орбитальной станцией. Поскольку это секретные учреждения, то нашествия репортеров вам не грозят. Вы сможете часто навещать жену, а когда она выздоровеет, будет при вас неотлучно.
– Зачем я вам на этом посту?
– Если вы станете начальником Академии, конкурс в нее сразу подскочит. Кроме того, вы умеете ладить с подростками.
– Издеваетесь? Да я их угроблю! – Я говорил сущую правду. На «Гибернии» из-за моей тупости погиб Сэнди Уилски. А как трудно было мне с беспризорниками на «Порции»? А сколько я мучился с Филипом Таером на «Дерзком»? Даже собственного сына Нэйта я не уберег. Нет, мне нельзя работать с детьми.
– Вы прекрасно умеете работать с детьми, – бархатным голосом рокотал адмирал Дагани. – И не вздумайте вешать нам лапшу на уши.
Конечно, некоторым повезло, их не коснулись мои зверства. А что я вытворял с Джеренсом Бранстэдом? Как я был жесток! Запер его в каюте с ампулой, полной наркотика! Джеренс мужественно держался, но однажды эконом доложил мне, что он три дня не прикасался к еде. Я вошел в его каюту, она воняла потом и еще бог знает чем. На столе лежала непочатая ампула. Джеренс валялся на кровати с закрытыми глазами.
– Встать! – приказал я.
– Не могу, – простонал он.
– В душ! – Я стащил его с кровати, затолкал в душ, пустил воду и начал сдирать с него рубашку.
– Ладно, я сам. – Джеренс начал раздеваться. – Не смотрите.
– Не вздумай вонять потом в гардемаринской! – Я отвернулся.
– Нет сил больше терпеть. Я не выдержу!
– Осталось всего несколько дней.
– Не выдержу.
Я вышел, позвонил из коридора эконому и приказал сменить в каюте Джеренса постельное белье.
На двадцать первый день, когда кончился срок испытания, я выпустил исхудавшего Джеренса из заточения.
– Ампулу! – протянул я ладонь. Он нехотя положил в нее нетронутый наркотик. – Все еще плохо?
– Да. Еще ломает.
– Будешь принимать эту гадость? Он долго молчал. Когда наконец он поднял взгляд, в нем было новое, необычное для Джеренса выражение.
– Нет, сэр, – ответил он.
– Поклянись перед Господом Богом, – потребовал я.
– Клянусь своею бессмертной душой, что никогда больше не буду принимать наркотики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64