Укромное селение, вдали от больших дорог? Окутанное колдовскими чарами, с целой сокровищницей из антикварных лавок и маленькой белой церквушкой на холме?
Раздался вздох, напоминавший предсмертный хрип.
– Солнышко, я уверен, что жители Грязного Ручья в штате Иллинойс считают именно так.
Глава пятая
Если бы Христофор Колумб добрался до Иллинойса, он бы понял, что погорячился, объявив Землю круглой. Земля здесь была площе и ровнее, чем океан в полный штиль. Широкая дорога прорезала бескрайние кукурузные поля. Казалось, с минуты на минуту мистер и миссис Бентли Т. Хаскелл в шикарном авто доберутся до указателя с надписью "Тупик" и ухнут в вечность.
Я простила Бену его коварный обман. Даже поняла, почему он не забронировал билеты на рейс Бостон – Грязный Ручей. Кому охота приземляться на взлетно-посадочную полосу, которую по ночам свертывают в рулон? Справедливости ради следует также заметить, что Бен оказался совершенно не способен выразить необозримую громадность Америки в английских понятиях. Англия – это страна, которую туристы могут обозреть за один день. Доркас и Джонас, отправляясь в Чикаго, на полном серьезе считали, что сумеют прокатиться на машине до Большого Каньона, переночевать и вернуться обратно к вечеру следующего дня. Бен мыслил чуть более реалистично. Он понимал, что Грязный Ручей, штат Иллинойс, находится от Бостона на приличном расстоянии, однако полагал: это все равно что проехать на машине из Шотландии в Девон, но уж никак не из Лондона в Варшаву.
Я не жаловалась, даже когда мы остановились на ночлег в отеле "Счастливое пристанище" в Плейнвилле, штат Огайо. Мы несколько часов катили не в ту сторону, считая, что едем куда надо, и несколько миль – в нужном направлении, считая при этом, что заблудились. Я мечтала лишь об одном: рухнуть на жесткие подушки и от души насладиться своей мигренью. Чего я не могла простить Бену – так это изнуряющую жару. И причина тому – преклонение перед Кулинарами. Не винить же Бога за то, что он превратил рай в преисподнюю!
– Воды… – прошелестела я запекшимися губами.
Бен сжал мое плечо. Его палец выздоравливал не по дням, а по часам.
– Солнышко, я же предложил поднять верх.
– Не стоит портить вид.
Солнечный диск в окружении белых облаков напоминал яичницу на сковородке. Мое насквозь промокшее платье липло к телу. Может, на ком-то другом это и смотрелось бы чертовски привлекательно, но лично я между завтраком и ланчем, к своему огорчению, набрала еще несколько фунтов.
– Бен, глянь-ка вон на тех птичек.
Он последовал взглядом за моим пальцем.
– Ну и что? Летят себе по своим делам.
– Уже целый час они неотступно нас преследуют.
– Элли! – он надел те самые очки, которые якобы потерял, когда настоятельно усаживал меня за руль, – это всего лишь безобидные вороны.
– Как же! Это стервятники, которые обгрызут нас до костей в ту самую минуту, когда мы признаем, что эта жестокая страна победила.
– Ты же говорила, что тебе нравится Чикаго…
– Я его обожала. Лучше бы купила почтовую открытку. – Едва слова эти сорвались с моего языка, я пожалела, что не набросилась на Бена раньше. Выясните отношения и начните все сначала. Если знаешь, что супружество зачастую напоминает ложе из крапивы, то аромат роз становится еще слаще.
Когда мы въезжали на стоянку перед харчевней "Бревенчатая хижина", Бен с небывалой нежностью в голосе поинтересовался, далеко ли у меня лежат дорожные чеки, ибо от денег Доркас у него осталась лишь парочка долларов.
– Прямо здесь, милый! – я постучала по своей сумке, когда мы втиснулись в узкое пространство перед входом. Оптимизм переполнял мою душу. Наш брак станет только крепче, выдержав проверку на прочность. – Одну секундочку.
Бен наблюдал, как я извлекаю на свет божий огромную связку ключей, упаковку салфеток, письмо свекрови…
– Элли, – насмешливо протянул он, – ты таскаешь с собой столько барахла, полезного как рыбе зонтик.
Я откинула локон со лба.
– Вот так удача! Я нашла свою расческу! Правда, она разломилась на две части, но две даже лучше, чем одна!
– Эта забегаловка с минуты на минуту закроется.
– Глупенький, – успокоила его я, – еще только шесть часов, а в этой стране удобств и комфорта ничто никогда не закрывается. – Я высыпала на колени содержимое своей косметички. – Может, положила их в боковой карман? – Мои руки перестали суетливо шарить и затряслись.
Свет любви поблек в его глазах.
– Только не вздумай сказать, что ты их потеряла.
Я никогда не могла понять жен Генриха VIII, которые добровольно клали голову на плаху и безропотно ждали, когда обрушится удар. Теперь же, борясь за собственную жизнь, я вдруг осознала, что Бен гораздо крупнее, чем мне казалось.
– Да здесь твои чеки, здесь! Дай мне только время их отыскать.
Бен медленно свирепел, что придавало ему необычайно мужественный вид. Рык вырвался из его глотки, заставив меня вжаться в дверцу.
– Ну же, давай! – перешла я в контратаку. – Скажи, что тебе вообще не следовало на меня полагаться. Скажи, что я испортила тебе праздник! Скажи, что я спустила в трубу твои шансы стать Кулинаром!
Его ответная речь потонула во внезапно раздавшемся оглушительном раскате грома. Через несколько секунд небо потемнело, я почувствовала на лице капли дождя и вспомнила о Черном Облаке. В главе третьей "Выращивания детей из семян" подчеркивалось, что причудливые фантазии – обычное дело для беременных.
Заталкивая все причиндалы обратно в сумку, я вспылила:
– Будь любезен, дорогой, вспомни, кто именно довел меня до такого состояния и вообще притащил сюда!
Бен симулировал ангельское терпение.
– Что толку перекладывать друг на друга вину? Вспомни, ты не могла положить их в какую-нибудь другую сумку или в карман?
– Нет!
– Когда ты видела их в последний раз?
– Не разговаривай со мной в таком тоне! Я не подозреваемая в деле об ограблении.
– Я отдал их тебе в аэропорту.
– Отдал!
Дождь уже лил как из ведра, заволакивая пеленой лицо Бена и всю эту поганую историю, пока вдруг… Воспоминание ударило меня, словно нож между ребер. Вот я читаю Бену в самолете письмо свекрови, со всеми его зловещими предостережениями. И очаровательный восточный джентльмен говорит: "В этом мире очень много дурных людей". Но не мог же он оказаться злорадным вором-карманником! Хотя… стоит только вспомнить тетушку Лулу! С виду – прямо-таки Ванесса Редгрейв средних лет, а на деле сопрет золотые коронки у трупа и не поперхнется.
– О черт! – Бен плюхнулся обратно на сиденье. – Что толку рассуждать! Они исчезли. Полагаю, излишне надеяться, что ты купила "Американ экспр…"
– Банк рекламировал какой-то другой вид вклада, с премиальными в виде серебряной ложки за каждые пятьсот фунтов.
– Жаль, – вздохнул он. – Но, слава богу, у нас есть квитанции. Ведь у нас есть квитанции, правда, Элли?
Я затеребила веревочку, невесть как очутившуюся у меня в сумке.
– Ты положила их в одну папку с чеками?! – Бен вдруг увеличился в размерах, совсем как дрожжевое тесто, которое он так любит замешивать.
Из "Бревенчатой хижины" выходили люди, сытые и счастливые. Страшно подумать, что между нами и голодом стояли всего два доллара. Может, поесть, а потом сделать вид, будто мы потеряли кошелек?
Стыдись, Элли! Какое значение имеет пища, когда жизнь любимого разлетается в пух и прах. Бену незачем было мне объяснять – хоть он и объяснил, причем не раз, – что в штаб-квартире Кулинаров в Грязном Ручье ему необходимо быть в половине восьмого вечера. А значит, у нас не было времени отправиться в ближайший полицейский участок и сдаться на милость властей.
Когда было сказано все, что только можно сказать, дабы усугубить и без того поганую ситуацию, Бен вставил ключ в замок зажигания и вырулил обратно на шоссе. Воцарившееся молчание никак нельзя было назвать уютным. Бен поступил достойно – купил мне маленький пакет молока. Пока я потягивала молоко, он демонстративно затянул потуже ремень безопасности.
Дорога петляла, словно туалетная бумага, размотавшаяся на ветру. Деревья стремительно проносились мимо, а волосы мои змеями елозили по лицу, застилая глаза… Как вдруг я с удивлением обнаружила, что Бен съехал на обочину и заглушил мотор.
– Перерыв? – загрязнила я атмосферу едким сарказмом. – И это после всех твоих сетований, что времени у нас меньше, чем порядочных женщин в Америке?
Бен распластался ничком на руле. Что такое, сердечный приступ?… Он мертв! Как он мог так со мной поступить! Оставить вдовой вот здесь, посреди дикой страны, с пятью каплями молока на дне пакета! Я с силой дернула его за волосы, поднимая голову.
– Элли, у нас кончился бензин, – выдохнул Бен.
Это, пожалуй, похуже смерти. Не потеряй я дорожные чеки, он смог бы заправиться на бензоколонке возле "Бревенчатой хижины". Теперь же, если даже нам удастся пробиться сквозь эти кукурузные джунгли и добраться до живительного топлива, каковы шансы, что нам позволят расплатиться долговой распиской? Я попыталась утешить Бена, что Кулинары непременно все поймут; что, вызвав его на эту встречу, они не повернутся к нему задом и не разбегутся по домам только потому, что он опоздает на пять минут – или на пять часов. Но мои голос уносило ветром, и я совсем не была уверена, дождь или слезы струятся по моему лицу, когда ладонь Бена легла на мою.
– Дорогая, ты не должна себя винить. – В голосе его смешались усталость и героизм. – Я уже начинаю верить в Черное Облако этой самой Шанталь.
Промокнуть насквозь и перенервничать – уже достаточно противно, но чтоб еще и быть обреченными на погибель? Я просто физически не была к этому готова. Открыв сумку, я принялась рыться в поисках салфетки и нечаянно вытянула конверт с письмом свекрови. Странно, но на ощупь он вроде бы толще, чем мне запомнилось. И немудрено! В конверте мирно покоились наши дорожные чеки.
– Бен! Наверное, я запихнула их в конверт вместе с письмом, когда уронила сумочку в самолетном сортире и запаниковала. Подумать только, а я-то грешила на того безвинного восточного джентльмена…
Любимый не слушал. Вскочив на сиденье, он неистово размахивал руками, дрыгал ногами и вопил: "Спасены! Спасены!" Ветер, как по волшебству, стих, дождь прекратился, и солнце, во всем своем сияющем великолепии, прорвалось сквозь облака. А позади нас замедлял ход какой-то автомобиль. Супружеской чете почтенного вида, вероятно, почудилось, что Бен зовет на помощь. Милые ангелы-хранители! Доктор Берии Уэчлер и его жена Джори из Пеории. Вручили нам канистру бензина и, отмахнувшись от наших благодарностей, отчалили по своим делам.
– Как любезно с их стороны было прийти нам на помощь! Должна сказать, милый, моя вера в благородство человеческой натуры восстанавливается на глазах. Отныне плевать я хотела на всякие дурацкие предрассудки. Что такое, тебе что-то в глаз попало?
– Нет, родная. – На лице Бена расцвела ухмылка. – Не хочу портить тебе удовольствие, но они остановились потому, что жена читала вслух и наткнулась на чересчур волнующую сцену.
– Только не говори… только не "Мамочка-монстр"! Бен, эта жуткая книга прямо-таки преследует нас!
Он привлек меня к себе.
– Тихо, тихо! Совсем недавно это были стервятники. Ты просто очень устала, а я безмозглый идиот – втянул тебя в такое путешествие, в твоем-то положении. Давай-ка отряхнем прах этого места с наших ног. Клянусь, за всю поездку больше не позволю себе ни одного грубого слова!
Мой ненаглядный был прав. Нам следовало сосредоточиться на дороге. Если Бен как следует поднажмет, то может успеть на собрание Кулинаров вовремя.
* * *
Грязный Ручей с населением четыреста тридцать шесть человек. Его очарование – в факторе удобства. Заблудиться здесь трудновато. С одной стороны главная и единственная улица упирается в бескрайние поля, с другой – в грязную реку Иллинойс. Проезжая мимо модного магазинчика "Нелга" с выставленным на витрине пестрым платьем Один-Размер-Подходит-Всем, я подумала, что Грязный Ручей – идеальное убежище для людей с синдромом навязчивого шоппинга. Мы миновали парикмахерскую, кегельбан "Везунчик" и угловое кафе с картонным меню в окошке. Добравшись до светофора, покачивавшегося на провисшем проводе, мы поравнялись с баром "У Джимми", невзрачным кирпичным строением с дверьми в точности как в салунах Дикого Запада. Неужто сейчас ее пинком распахнет мужественный сапог со шпорами и парочка трупов шлепнется на пыльный тротуар, выписав сальто мортале? И Плохой Парень, пожевывая табак и лениво поигрывая пистолетом, велит нам убираться ко всем чертям?
– Бен, ты так и не сказал, почему Кулинары избрали Грязный Ручей.
– А кто заподозрит, что они тут проводят встречи?
– Разумно.
Пора начать волноваться по поводу впечатления, которое я вот-вот произведу. Глянув в зеркальце пудреницы, я обнаружила, что солнце как следует потрудилось над моим носом, но роптать было некогда. Череда резких встрясок – и Бен вписался в поворот. Мы уже приехали? Именно здесь то самое искомое место? Нет, если только место встречи Кулинаров не заправочная станция с доисторическими насосами. Припарковавшись рядом с ржавым газировочным автоматом, Бен объявил, что должен получить инструкции и, в случае необходимости, попросить о помощи.
– Разве нужный тебе дом стоит не на Главной улице?
Бен развернул приглашение Кулинаров и прикрыл его ладонями.
– Извини, солнышко! Ты же понимаешь, что я не оправдаю доверия, если позволю тебе увидеть хотя бы подпись.
– А меня что, доставят туда с завязанными глазами?
– Нужный нам дом называется Менденхолл, по имени первого владельца. Не будет вреда, если я скажу тебе, что Джошуа Менденхолл был виски-бароном и сколотил состояние на перегонке пшеницы. На производстве бурбона, – любезно пояснил он.
– А я-то думала, что запах реки мне грезится, – сообщила я спине Бена. Он выпрыгнул из седла – в смысле, через дверцу машины – и устремился к стеклянным дверям гаража. Вскоре к его голове присоединилась еще одна, и я разглядела указующие персты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41