Тётушка Сибил торжественно сообщила нам, что хозяин спустится к чаю.
* * *
День перешёл в сумерки. На четвёртом ударе дедушкиных часов в холле родственники заняли свои места.
Тётушка Сибил маячила у двери, словно ревностная поклонница, поджидающая, когда из театрального подъезда вынырнет её кумир.
– Вот он! – вскрикнула она наконец с дрожью в голосе. – Дорогой Мерлин, я не позволила бы им приступить к чаепитию без тебя. Мы все тебя ждём!
– Не сомневаюсь, – голос дядюшки был твёрд, хотя сам он тяжело опирался о плечо Сибил. В полумраке он казался бесплотным серым призраком. – Стая стервятников, – желчно проворчал он. – Слетелись урвать клочок мяса с моих иссушенных костей. Но я вас обведу вокруг пальца, всех до одного. Я ещё не умер, и посмотрим, кто будет смеяться последним.
– Старик окончательно выжил из ума, – прошипела добрейшая тётушка Астрид, с такой силой дёрнув за ожерелье, что едва не задохнулась. – Вот увидите, он всё завещает борделю! Его надо отправить в сумасшедший дом.
Глава шестая
На обратном пути мой платный кавалер всё бухтел по поводу нашей помолвки.
– Да заткнись же ты! – не выдержала я. С меня было довольно. Глаза мои слезились от холода, а левая нога пребывала в состоянии паралича. – Не беспокойся, твоя драгоценная Ванесса не подумала, будто мы с тобой предаёмся плотским утехам. Я ей сказала, что ты импотент – результат несчастного случая в детстве. А когда она узнала, что ты наполовину еврей, она окончательно уверилась в этом. Обрезание не слишком затейливая операция, но ведь рука хирурга может дрогнуть…
– Послушай, Элли! – Бен едва вписался в поворот. – Ты невыносима, но встречу с тобой я не променял бы ни на что на свете. Мне почти претит мысль о том, что я должен буду взять у тебя деньги.
– Ничего, уж как-нибудь пересилишь себя. Каким образом, по-твоему, я должна расторгнуть помолвку? Официального объявления в «Таймс» с тебя хватит?
Бен ухмыльнулся.
– Могу сказать, какого рода книги ты читаешь. Моя матушка читает тот же бред, – в голосе его снова появились ворчливые интонации. – Дорогая моя, мы совершенно не подходим друг другу… Я просил бы тебя навечно вычеркнуть меня из своей жизни. И, когда будешь орошать подушку слезами, утешься тем, что я недостаточно хорош для тебя. В один прекрасный день на горизонте…
– Что?! Ещё один мужчина? Ну и ну! Хочешь, чтобы я перестала лелеять мысль, будто моё сердце навеки разбито? Ни за что на свете! Я возвращаюсь домой к своему коту и привычному существованию разочарованной в жизни старой девы.
Автомобиль Бена осторожно пробирался по оживлённым лондонским улицам. Последняя часть пути пролетела на удивление незаметно. Я уже почти свыклась с мыслью, что ног ниже коленей у меня больше нет, когда Бен вклинился в микроскопический просвет между двумя припаркованными машинами и заглушил двигатель. Вот я вернулась к дому номер 129 на площади королевы Александры.
Развлечение окончено. Я настояла, чтобы он не провожал меня. Мы торчали на тротуаре подобно беглецам, оказавшимся посреди пустынных сибирских просторов: руки вытянуты в прощальном жесте, потрёпанный чемоданчик покоится у моих несуществующих ног. Не хватало только музыки, щемящей «темы Лары» (Имеется в виду музыкальная тема из фильма «Доктор Живаго»).
– Прости, что не смог поднять верх, – сказал Бен, сунув руки в карманы.
– Пустяки. Я чувствую, что начинаю свертываться, как свежая капуста в кочан.
– У меня клаустрофобия.
– Скверно, – отозвалась я. Мы таращились друг на друга то бесконечное мгновение, которое тянется подобно резинке до тех пор, пока внезапно с треском не лопается. – Чёрт, ты что, пытаешься превратить прощание в марафон, предназначенный для «Книги рекордов Гиннесса»?
– Прости, – голос его звучал надменно.
Мы повернулись в разные стороны. Когда я оглянулась, Бен стоял на месте. Я представила себе, что он, наверное, думает, как смешно я выгляжу сзади, точная копия тётушки Сибил.
Моя квартира вполне могла сойти за дом, куда приятно возвращаться. Тобиас встретил меня с необычной теплотой и тут же принялся вылизывать шершавым розовым языком. Даже последовал за мной в туалетную комнату и смотрел, как я принимаю обжигающе горячую ванну, из которой через некоторое время сквозь облако пара показалось моё тело пунцового цвета. Тобиас стыдливо прикрыл глаза.
– Прекрати! – рявкнула я. Нахально зевнув, кот исчез за дверью. – Давай, давай, драпай отсюда, паршивец ты этакий! – крикнула я ему вслед. – Чего от тебя ещё ждать!
– Есть кто-нибудь дома?
Джилл! Моя подруга имеет крайне раздражающую привычку материализоваться из ниоткуда. И зачем только я дала ей запасной ключ? Нагишом меня даже зеркало не видело уже несколько лет, а людям я вообще никогда не предоставляла такой возможности. Завернувшись в полотенце, я вышла в гостиную с намерением сказать ей, что собираюсь немного вздремнуть. Но Джилл разрушила мои планы, шагнув мне навстречу с видом Санта-Клауса. В руках она держала кастрюлю, в которой поились, судя по виду, тушёные водоросли, но в сравнении со стряпнёй тёти Сибил творение Джилл показалось мне истинной амброзией.
– Ты ангел! – улыбнулась я. – И верная подруга. Поставь это на стол – я вскипячу чайник.
– Новый рецепт. Тунец, зажаренный в арахисовом масле.
Лучше бы я осталась в Мерлин-корте!
* * *
Работа помогла мне отвлечься. Я выходила из дома ранним утром и задерживалась в конторе допоздна. Одна из самых моих требовательных клиенток, леди Вайолет Уитерспун, переживала кризис среднего возраста и находила облегчение, заново обустраивая свой домик на Норфолк-бродс каждые шесть месяцев.
Отослав чек в «Сопровождение», я сказала себе, что с мистером Бентли Хаскеллом покончено навсегда. Но у этого человека совершенно отсутствовали принципы. Он залезал ко мне в голову с такой же нахальной развязностью, с какой Джилл врывалась в моё жилище. В течение дня я ещё могла удерживать его на расстоянии, но ночью, стоило только мне закрыть глаза, он был тут как тут, причём этот негодяй так и излучал обаяние. Он сходил с ума по моим волосам, глазам и даже ушам. «Какие чудесные худенькие ушки», – нашёптывал он, я чувствовала на шее его горячее дыхание и млела от телячьего восторга.
Какое счастье, думала я при свете дня, что Бен Хаскелл – невыносимый зануда, иначе перспектива никогда более не увидеть его могла бы вывести меня из равновесия.
Чтобы доказать, насколько мне безразлична эта особь мужеского пола, я нова включила телефон. После чего принялась тратить деньги – верное средство, если хочешь почувствовать себя крайне занятой особой. В одну из свободных суббот я отправилась в Вест-энд, купила халат ярко-синего цвета, попросила вышить на кармане инициалы дядюшки Мерлина и отправила по назначению. В ответ поступила сухая записка, написанная, разумеется, тётушкой Сибил; в записке сообщалось, что мне следует найти лучшее применение деньгам, чем тратить их на всякую ерунду. Особенно в свете грядущей свадьбы.
Неблагодарный старикашка!
К сожалению, я не смогла раз и навсегда оборвать родственные связи. В один прекрасный день позвонила Ванесса. Она была уверена, что я непременно приду в восторг, услышав о её невероятном контракте, вот только почему она не видела в «Таймс» о моей свадьбе?
Звонок от любимой кузины оказался последней каплей, вынудившей меня бежать от ужасов мегаполиса. На следующее утро я пригласила леди Уитерспун в выставочный зал и высказала предположение, что её гостиная много выиграет, если её оформить в итальянском стиле. Не думает ли она, что мне следует кое-что приобрести для этого? В Риме.
Промокнув слёзы кружевным платочком, леди Уитерспун выдохнула:
– Подумать только, а все мои знакомые жалуются на нерадивость служащих.
Профессиональная честность не позволила мне принять предложение леди Уитерспун оплатить все расходы. Тем не менее её чек, из-за которого я потратила не один час, посещая торговцев тканями, дал мне возможность путешествовать с большим комфортом, чем обычно. Прибыв в город легендарных руин и солнечного света, я поселилась в маленькой уютной гостинице, из окна которой открывался чудесный вид; каждое блюдо, подаваемое в ресторане гостиницы, было само совершенство, подлинный сонет. Глядя на многочисленные подбородки повара Альфредо, я начала считать свои пропорции вполне разумными и без колебаний заказывала третью перемену блюд. И самое главное, Бен Хаскелл наконец-то вернулся на своё законное место – на страницы любовного романа в мягкой обложке, последняя глава которого дочитана. Книга закрыта, и с лёгким сожалением – девушки любят предаваться воспоминаниям – я зашвырнула томик на самую верхнюю полку в самом дальнем уголке моего сознания, предоставив роману покрываться паутиной. Расправившись с мистером Хаскеллом, я села в самолёт и вернулась домой.
Лондон в начале апреля всегда пропитан неприятной сыростью. Ноги так и расползаются на тёмных мостовых. Высокий узкий дом на площади королевы Александры негодующе сгорбился от холода. Таксист, отсчитав сдачу, торчащими из обрезанных перчаток пальцами, растворился в тумане. Джилл отсутствовала, но на нижней ступеньке лестницы сидел явно сытый и довольный Тобиас.
– Вот единственный, кто действительно меня любит! – вскричала я и нагнулась, чтобы нежно обнять его.
Скривив губы, неблагодарный представитель кошачьих задрал хвост и надменно им дёрнул, как бы говоря: «Нечего подлизываться, предательница!» После чего двинулся вверх по лестнице.
Я с пониманием отнеслась к его жалобе. После трёх недель, проведённых на стряпне Джилл, ничего другого он и не мог сказать. Едва я повернула ключ в замке и перенесла через порог чемодан и одну ногу, как заверещал телефон.
– Опять намочил коврик у двери мисс Реншо? – крикнула я Тобиасу, который поспешно примчался на кухню. – Если я услышу жалобы этой старой сплетницы… – я подкрепила свои слова чувствительным пинком. – Алло, – сказала я голосом утомлённой путешественницы.
– Элли, где тебя черти носят?! – прорычал Бен. – Я звонил Джилл, и она сказала, что ты должна была вернуться ещё два дня назад. Твой номер я узнал у неё и…
До чего же наглый тип – вздумал разыскивать меня как раз тогда, когда мне наконец удалось утихомирить его призрак! Я прижала телефон к груди и принялась пританцовывать на месте. В трубке раздавалось его дыхание, разумеется, он крепился, стиснув зубы, свои аккуратные, белоснежные зубки, жемчуг, а не зубки, которые в мечтах покусывали мне ухо…
– Слушай, – заговорил он с нарочитой медлительностью, – я, конечно, понимаю, что от звука моего голоса у тебя спёрло дыхание, но не можешь ли ты на минуточку выйти из ступора и поговорить разумно?
Разумно? Это слово мне не понравилось. Совсем не понравилось. Я перестала пританцовывать.
– Ты потерял чек?
– Разве обязательно сводить все разговоры к деньгам? Не хотелось бы делать замечаний в такую минуту, но я нахожу твои корыстные устремления крайне вульгарными. Если бы ты время от времени проверяла свой счёт в банке, – впрочем, женщины никогда этим не грешат, – ты бы поняла, что я так и не обналичил твои жалкие гроши.
– Подожди минутку, – я тяжело опустилась на спинку дивана, чуть не раздавив Тобиаса, который ужом подлез под меня. Острые когти впились мне в зад, и я взвилась в воздух. – Что ты имеешь в виду под «такой минутой»?
Теперь наступил его черёд молчать.
Беспардонно отпихнув Тобиаса в сторону, я поудобнее устроилась на диванной спинке.
– Ну, не томи… – я говорила голосом задыхающейся девяностолетней безумицы, преодолевшей марафонскую дистанцию. – Вы с Ванессой тайком поженились и теперь ждёте первенца?
– Нет.
– В таком случае… – я перекинула бедного Тобиаса через плечо и уткнулась лицом в тёплую мягкую шерсть.
– Элли, у меня такое чувство, что ты ничего не знаешь.
– То есть? – я пощекотала Тобиаса под подбородком.
– Дядя Мерлин умер.
– Не может быть! – возразила я. – Этот человек бессмертен, он жил ещё до потопа.
– Некрологи в «Таймс» не лгут. Послушай, Элли, мне очень жаль, что именно я принёс тебе скорбную весть, но…
– Не превращай это в греческую трагедию, – шерсть Тобиаса заглушала мой голос. – В тот уик-энд я встретилась с ним впервые за много лет, – мне пришлось помолчать, чтобы наполнить лёгкие воздухом. – А вёл он себя отвратительнее некуда, может, именно поэтому мне его всё-таки жаль…
– Надеюсь, ты не собираешься разрыдаться в трубку? – строго спросил Бен. – Чёрт побери, Элли, перестань разводить сопли. Я сейчас приеду!
– Вот спасибо, – фыркнула я.
* * *
Убедить Бена сопровождать меня в Мерлин-корт не составило большого туда. Четно говоря, он сам это предложил – после того как я попросила Тобиаса быть с ним полюбезнее и пару раз посетовала на тяготы езды в общественном транспорте. И Бен вновь согласился подвезти меня.
– А что с нашей помолвкой? – я подняла эту щекотливую тему, лишь когда мы вышли в прихожую. – Я до сих пор не удосужилась сообщить родным, что мы расстались.
– Тогда придётся продолжить нашу игру, – Бен обмотал вокруг шеи длинный полосатый шарф, служивший ему, похоже, напоминанием о счастливых школьных годах. – Зачем портить похороны заявлением, что наша помолвка – чистой воды блеф. Я полагаю, ты поступишь правильно и бросишь меня, как только минует семейный кризис?
– Разумеется! Клянусь! Сдохнуть мне на этом месте! – до чего ж я была легкомысленна!
– Интересно, что сказал бы дядя Мерлин, если б узнал? – вопросил Бен и исчез за дверью.
* * *
Когда на следующий день, незадолго до полудня, мы въезжали по заросшей дорожке в покосившиеся железные ворота, Мерлин-корт более чем когда-либо напоминал зачарованный замок, на который воинственная фея наложила проклятие.
За нами кто-то наблюдал. У двери нас встретила тётя Сибил, облачённая в траурные одежды. Уголки губ были скорбно опущены, но в остальном на её лице отсутствовало какое-либо выражение.
– Тётушка, мне так жаль… – я попыталась её обнять, но она отстранилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40