Тогда мне и в голову не приходило, что такие решения не принимаются спонтанно. Мы купили жилой трейлер. Мне казалось, что мы счастливы.
— Откуда ты могла знать, что думает он?
Жози вздохнула.
— Все говорили, что этот парень, Уолтер, раз он женился и готовится стать отцом, обязан бросить летать и ездить на мотоциклах. То есть перестать быть Уолтером. В то время я полагала такие разговоры естественными. Он, теперь я это понимаю, воспринимал их иначе.
— Перейдем к главному — ко мне.
— Ты родился на десять дней раньше срока. Уолтер обещал, что во время родов будет со мной. А оказался на другом конце штата. Моя мать позвонила ему, чтобы сообщить радостную новость. Он сказал, что немедленно вылетает домой. Над штатом проходил грозовой фронт, и ему советовали немного обождать с вылетом. Он поднялся в небо. И не прилетел.
— Разбился в авиакатастрофе?
— Прошло семь лет, прежде чем мы смирились с его смертью. После того как весной растаял снег, начались поиски его самолета. Ничего не нашли.
— Он умер при родах.
— Загадочная фраза, прошу извинить меня за нее. Я всегда полагала, что это лучший ответ. Я подразумевала под ней следующее: он садился в самолет, отрывался от взлетной полосы, летел в кромешной тьме над штатом Монтана к жене и сыну, думая о них. Ты понимаешь? Мне хотелось верить, что в самолете он думал о нас. Это мне казалось самым важным, независимо от того, жив он или мертв.
— Может, и понимаю. Самую малость.
— Кем был Уолтер? Кто он теперь?
— Моя одежда, наверное, высохла.
Жози пристально посмотрела на Флетча.
— Куда ты полетишь?
— Не знаю.
— А когда узнаешь?
— В аэропорт дорога длинная.
Глава 5
— Могу и я поцеловать новобрачную?
Флетч решил, куда полетит, лишь когда вошел в здание аэропорта с грязным конвертом в руке и увидел Барбару и Олстона, стоящих у регистрационной стойки.
— Где ты был? — спросила Барбара.
— Куда ты уехала?
— Куда уехал ты?
— Я не знал, где тебя искать.
Олстон закатил глаза.
— Синди и ее подруга улетели? — спросил Флетч.
— Да, — кивнула Барбара.
— А где наш багаж?
— Улетел.
— Утром я все проверил, — добавил Олстон. — Так что можешь не беспокоиться.
— Улетел, значит?
— Улетел.
— Нам он понадобится.
— О нет. До него уже не добраться.
— Посадка вот-вот закончится, — напомнила Барбара.
— Значит, багаж еще не улетел.
Олстон посмотрел на часы.
— Мы не летим? — спросила Барбара.
— Летим, — Флетч повернулся к Олстону. — Ты ей ничего не сказал?
— И не собирался.
— В Колорадо мы не летим, — пояснил Флетч.
— Зато летит наш багаж.
— Надо снять его с самолета.
Олстон ударил себя ладонью по лбу.
— Лыжи!
— Пошли, — распорядился Флетч.
— Билеты у меня, — пристроился к нему Олстон. — Сдай их. Багажные квитанции тоже у меня. Получи багаж.
— Мы не летим? — повторила Барбара.
— Летим. Олстон, багаж надо перекинуть к стойке «Бритиш эйр» в международной секции аэропорта.
— Изменился рейс? — спросила Барбара.
— Мы меняем самолет.
— Но летим в Колорадо?
— В Лондон.
— В Лондон, что в штате Колорадо?
— В Кению.
— В Лондон, который в Кении?
— В Найроби, столицу Кении.
— Найроби! Кения!
— В Африке.
— Африка!
— Восточная Африка.
— Восточная Африка…
— Разве ты не говорила, что последуешь за мной хоть на край света?
— Никогда. Ты не можешь найти даже пиццерию в Малибу.
Барбара резко ускорила шаг, обогнала Флетча, заступила ему дорогу. Глаза ее сверкали.
— Флетч! Что происходит?
— Мы летим в Лондон. Потом в Кению.
Олстон продолжал шагать.
— Скажи мне, что происходит!
— Мы получили свадебный подарок. Билеты до Найроби, столицы Кении.
— От кого? Скажи мне! Флетч! Газета отправила тебя в командировку? Во время нашего медового месяца?
— Нет, нет! Ничего подобного.
Олстон, с билетами и багажными квитанциями в руках, уже объяснял ситуацию представителю административной службы аэропорта. Удовольствия от беседы представитель не получал.
— Ничего у тебя не выйдет!
— Не выйдет чего?
— Не буду я сидеть в паршивом номере паршивого отеля, пока ты будешь носиться вокруг, выискивая материал для своей газеты! Не для того я еду в свадебное путешествие.
— Говорю тебе, эта поездка — подарок! Свадебный подарок. Мы отлично отдохнем.
— Как бы не так. Подарок от газеты!
— Нет. Не от газеты.
— Кто еще мог оплатить тебе поездку в Африку?
Представитель административной службы стоял, приложив к каждому уху по телефонной трубке, продолжая при этом слушать Олстона.
— Мой отец.
У Барбары округлились глаза.
— Твой отец?
— Полагаю, что да.
— Ты не ответил «да» на вопрос проповедника, теперь говоришь: «Полагаю, что да». То есть ты полагаешь, что путешествие в Африку — свадебный подарок твоего отца?
— В определенной степени.
У стойки Олстон с жаром убеждал представителя административной службы.
— У тебя никогда не было отца. Или отцов было четверо.
— Какая разница.
— Какой отец?
— Тот, что умер.
— Ты получил наследство?
— Нет. Поговорим об этом позже. Сейчас нет времени.
— У нас не было времени поговорить и о свадьбе.
— Но мы поженились, не так ли? Свадьба прошла на высшем уровне. Без единой заминки.
Барбара покачала головой.
— Из твоей затеи ничего не выйдет.
— Еще как выйдет.
— Я не могу лететь в Кению.
— Потому что мы не делали прививок?
— У меня нет паспорта!
— Это не проблема, — Флетч сунул руку в грязный конверт. — Держи, — и передал ей паспорт.
Олстон уже шел к ним, широко улыбаясь.
— Олстон, мы не делали прививок, — обратился к нему Флетч.
— Они вам нужны только из медицинских соображений. Их отсутствие не является препятствием для въезда в страну.
— Как хорошо иметь рядом квалифицированного юриста.
— Это точно, — Олстон посмотрел на Барбару. — Не забудьте: я занимаюсь и разводами.
— Откуда взялась эта фотография? — Барбара рассматривала свой паспорт.
Флетч заглянул ей через плечо.
— Отличная фотография.
— Слушайте сюда, — Олстон раскладывал авиабилеты и квитанции. — Ваши билеты в Колорадо аннулированы. Но я не уверен, что смогу получить за них деньги.
— А багаж с самолета снимут?
— Это же мой зеленый свитер, — сказала Барбара своей фотографии на паспорте.
— Сейчас административная служба как раз этим и занимается. Ваш багаж перекинут в международную секцию, на стойку «Бритиш эйр», погрузят в самолет, вылетающий в Лондон, а там перетащат в другой, до Найроби.
Флетч убрал паспорт Барбары в грязный конверт.
— То есть мы не узнаем, с нами ли наш багаж, пока не доберемся до Найроби?
— Там же лыжи, — вставила Барбара.
— Разделить багаж невозможно, — Олстон покачал головой. — И так путаницы хватает с лихвой.
— Может, у тебя в голове что-то и перепуталось, — фыркнула Барбара. — А вот у меня — нет.
Олстон посмотрел на часы.
— Пора перебираться в международную секцию. Надо предупредить их, что вы летите в Найроби через Лондон.
— Пошли, — Флетч ухватил Барбару за локоть.
— В Африке мы не сможем кататься на лыжах, — упиралась та. — А в нашем багаже только лыжные костюмы. Ничего, кроме них.
— Барбара, мы опаздываем.
— Куда?
— В международную секцию, — пояснил Флетч.
— К стойке «Бритиш эйр», — уточнил Олстон.
Они ускорили шаг.
— Мы летим в Лондон, — добавил Флетч.
— А вам еще надо пройти паспортный контроль, — напомнил Олстон.
— Потом в Найроби, — продолжил Флетч.
— Флетч! Я сказала маме, что позвоню ей из Колорадо.
— Нет времени.
— Сегодня вечером!
Флетч подтолкнул Барбару к вращающейся двери.
— В семейной жизни не соскучишься! — воскликнул он, вслед за Барбарой миновав вращающуюся дверь, отделявшую международную секцию аэропорта.
Глава 6
— Моя мама хотела лишь познакомиться с тобой. Ничего больше, — Барбара застегнула ремень безопасности.
— Мы с ней познакомились. На свадьбе.
— Но она-то хотела увидеться с тобой до свадьбы.
— Так оно и случилось. Она была в галифе, так? По-моему, она удивилась, увидев меня.
— Скорее, обиделась. Всю прошлую неделю она ждала нас к обеду. Ты не соизволил явиться. Ни единожды.
— Я работал. Разве я не говорил тебе, что у меня есть работа?
— А теперь ты тащишь меня на другой конец света повидаться с твоим отцом.
— Возможно.
— Что значит, «возможно»?
— Он славится тем, что исчезает в самый важный момент, — застегнув ремень, Флетч откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Ты что, собрался спать? — возмутилась Барбара.
— Барбара, у меня слипаются глаза. Я уже не помню, когда спал в последний раз.
Барбара вздохнула.
— И сколько лететь до Найроби?
— Два дня.
— Два дня!
— Две ночи? Может, и три дня.
— Флетч, проснись! Убери голову с моего плеча. Послушай, стюард объясняет, что нужно делать, если самолет рухнет на воду.
— Ничего особенного, — пробормотал Флетч. — Мы вместе попадем на тот свет.
— О мой Бог! Половина восьмого вечера, а он уже спит! В нашу первую брачную ночь!
— Дело в том, что я и представить себе не мог, что мой отец жив.
Много-много часов спустя, они сидели в ужасной тесноте в самолете, летящем из Лондона в Найроби. Ни одного пустого места. Сиденья узкие, прижатые друг к другу. Ручная кладь, торчащая из-под каждого сиденья.
— А твоя мать? Она знала, что он жив?
— Думаю, она убедила себя в его смерти. Чтобы сохранить чувство самоуважения. Чтобы не сойти с ума. Чтобы вновь выйти замуж, ей пришлось через семь лет после его исчезновения обратиться в суд, который и признал его умершим.
— Для того, чтобы обращаться по такому делу в суд, надо верить, что человек умер.
— Но наверняка-то она не знала. Когда я задавал ей вопросы о нем, ты понимаешь, в детстве, она всегда отвечала уклончиво, неопределенно. И убедила меня, что не следует тратить время на подобные разговоры.
— Может, и не следовало.
— Она говорит, что любила его.
— Что еще она рассказывала тебе?
— Она говорила: «Слушай, мы были женаты только» десять месяцев, и я никогда не понимала его».
— А что следовало после этого?
— «Как будет по буквам слово „лицензия“?»
— Это еще зачем?
— Видишь ли, она писала детективные романы. И не знала, как пишутся многие слова. А потому просила, меня заглянуть в словарь. Таким образом ей удавалось избавиться от моего присутствия.
— И что ты знал о своем отце?
— Я знал, что он был летчиком. Я знал или думал, что знал о его гибели в авиакатастрофе, случившейся вскоре после моего рождения. Или перед самым моим рождением. Я знал, что при родах его рядом с мамой не было. Я не подозревал, что, родив сына, она ждала мужа, который так и не объявился. Ребенок верит тому, что ему говорят.
— И ты никогда не видел фотографию отца?
Флетч порылся в памяти.
— Никогда. Странно, не правда ли? Если б отец умер, в доме должны были остаться его фотографии.
— И их не было бы при малейшем шансе за то, что он жив и бросил вас обоих.
— Значит, мысль об этом никогда не оставляла мою мать.
— Скорее всего, так оно и было. Под сиденьями впереди них тоже что-то лежало. Вытянуть ноги они не могли.
Вместо того, чтобы поболтаться в Хитроу восемь часов, ожидая рейса в Найроби, или снять номер в гостинице и поспать, Флетч и Барбара отправились в Лондон. Гардероб Флетча ограничивался лишь джинсами и рубашкой, а потому Барбара настояла на покупке свитеров. Перекусили они в какой-то забегаловке. Купили несколько книг. Заблудились. В аэропорт им пришлось возвращаться на такси.
— Тот мужчина подошел ко мне после того, как проповедник объявил нас мужем и женой и все, кроме жениха, целовали новобрачную, и протянул мне этот конверт.
— Я его не видела.
— Он приехал раньше меня, можешь мне поверить. Не произнес ни слова. Просто отдал конверт и ретировался.
— Может, он и есть твой отец?
— Будь он моим отцом, мать узнала бы его.
— Прошло столько лет.
— И все же… Они знали друг друга со школы.
— Твоя мать могла не заметить его. Много людей, плохая погода, он мог встать за кустами…
— И никогда не знаешь, кого видит мать — реальных людей или персонажей своих книг.
— Совершенно верно, — кивнула Барбара. — Должно быть, она очень обижена.
— И еще больше удивлена.
Барбара улыбнулась.
— Тайна, которую не может раскрыть Жози Флетчер. Лучше не будем говорить об этом ее поклонникам. И что было в конверте?
— Билеты, паспорта, десять банкнот по сто долларов и письмо.
— Ты не показал мне письмо.
— Не на что там смотреть, — Флетч сунул руку под сиденье и вытащил конверт. — Дождь смыл чернила.
Он протянул Барбаре изжеванный листок.
— Как грустно, — она смотрела на листок. — Твоя мать могла бы узнать почерк. А с чего ты решил, что оно от твоего отца?
— Там была подпись: «Флетч».
— А как его настоящее имя?
— Уолтер.
— Уолтер. Пожалуй, имя Уолтер-младший тебе бы подошло.
— С фамилией Флетчер сочетаются далеко не все имена.
— Так что было в письме? — Барбара вернула листок.
— Кстати, он проехался по моим именам, — Флетч убрал конверт. — Они ему не нравятся, ни Ирвин, ни Морис. Их дала мне мать, без его ведома или согласия, так что он не имеет к их выбору ни малейшего отношения.
— Что ты такое говоришь?
Флетч откинулся на спинку сиденья.
— В письме черным по белому написано, что моя мать дала младенцу, то есть мне, имена, которые ему не нравились, с которыми он не хотел иметь ничего общего. Ребенок стал больше ее, чем его, и он не мог заставить себя знаться с кем бы то ни было по имени Ирвин Морис.
— Ты тоже не можешь.
— Но я — то здесь. Никуда не исчез.
— Ты постоянно исчезаешь.
— Он написал, что ему «любопытно» повидаться со мной, и спросил, «любопытно» ли мне встретиться с ним.
— Так и написал, «любопытно»?
— Да. Но билеты в Найроби и обратно стоят недешево.
— Может, он богат?
— Может, он предлагает выход из этой щекотливой ситуации. Он написал, что я могу не приезжать, если на то не будет моего желания. Что я могу сдать билеты, получить деньги и купить тебе фарфоровый сервиз.
— Фарфоровый сервиз, — промурлыкала Барбара. — Я бы от него не отказалась.
— Сервиза ты не получишь, зато увидишь Кению.
— Может, письмо совсем и не от твоего отца, — Барбара попыталась усесться поудобнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21