Он утратил Лейни. Теперь-то старик не позволил бы ему ускользнуть в поля, да если бы ему и удалось туда попасть, он не нашел бы там свою подругу.
– Ты умеешь копать себе могилу, – сказал ему однажды дед. – Ты, парень, умудрился связаться с тем семейством, с которым у тебя не должно быть ничего общего. Как бы то ни было, отныне Торн не допустит, чтобы ты путался с его дочкой.
– Но почему? – в отчаянии воскликнул Колли. – Почему мне нельзя ее видеть?
– Во-первых, потому, что я так сказал. А во-вторых, потому, что нам не нужны новые сплетни. О тебе и о ней и без того ходит немало толков, а она еще ребенок. В Спрингсе есть злые языки.
Колли был сбит с толку.
– И что же они говорят?
Дьявол пожал плечами:
– Что ж, скажу тебе, если ты хочешь. Разные старые дураки утверждают, что ты многовато себе с ней позволил.
Колли по-прежнему ничего не понимал.
– То есть ты, мол, вел себя с ней так же, как наш жеребец с гнедой кобылой, которую мы привели к нему месяц назад, – пояснил Альберт, отвернувшись.
Не говоря ни слова, Колли вышел из дома и зашагал к полям. Старик встал на пороге и крикнул ему вслед:
– Разве я сказал, что поверил им?
Он старался не думать обо всем этом, о том, как ему недостает смеха Лейни. Дьявол, в свою очередь, загружал его работой. Для того чтобы не ссориться с властями штата и с дамой по имени Эбби Хорнер, он должен был раздобыть для Колли какие-то бумаги, свидетельство о рождении и полис социального страхования. Ему как будто приходилось доказывать окружающим, что Колли в самом деле существует на свете. А разве им недостаточно взглянуть на него, чтобы убедиться в этом?
За этими-то бумагами Альберт и привез его впервые в Нэшвилл. Город испугал подростка, словно он попал в лапы чудовища, которое навалилось на него и принялось душить.
– В этом городе у тебя есть кровные родичи, – сообщил ему Дьявол.
Колли вдруг разобрало любопытство. Может быть, взглянув на них, он найдет ответы на многие вопросы? Разберется в себе? Но оказалось, что в тот день ему такая возможность не представится. Дьявол сухо сказал:
– Не стоит их будоражить, пока в том нет крайней нужды. Все равно скоро ты с ними встретишься.
Однажды в субботу он переступил порог школы – того самого заведения, о котором мечтал уже годы. Какая-то женщина принялась экзаменовать его. Потом она воззрилась на него в изумлении и прошептала на ухо другой женщине, что его знания соответствуют не шестнадцати, а восемнадцати годам. Что это означало, Колли до конца не понял. Но он обрадовался, когда женщина отпустила его, и он вышел из школы. Наверное, прежде школа казалась ему столь притягательной оттого, что с ней были связаны мысли о Лейни. Во всяком случае, сейчас он не ощутил очарования этого места.
Но он быстро отбросил воспоминания о девочке. Он не мог думать о ней без стыда и ярости.
Люди таращили на него глаза не только в школе; это случалось и на улицах, когда он вместе с дедом покидал дом. Ему было легче смотреть не на людей, а сквозь них или мимо.
Наступила осень, и Дьявол принял мудрое решение. Он договорился о том, что Колли будет учиться дома. Учитель должен был приходить к нему трижды в неделю. Колли согласился на это; и все-таки частенько ему приходило в голову, что на ферме ему было бы лучше, чем в Спрингсе.
Он трудился не покладая рук, гоня от себя мысли об одиночестве. Рядом не было Чарли, с которым он мог бы поговорить по душам, у него не было Лейни, присутствие которой должно было принести ему счастье будущим летом, и он все еще опасался Альберта Ролинса, который по-прежнему сообщал ему только то, что бывал вынужден сообщать.
Настал благословенный праздник Рождества, и Колли с облегчением вздохнул. Он уже знал, что в Нэшвилле у него есть родные – дядя, тетка, двоюродный брат; ему не терпелось познакомиться с ними. Может быть, он услышит наконец голос крови, какого не знал доселе, и близко сойдется с кем-нибудь из них?
Они приехали утром в день Рождества. Надин привела Колли в комнату, и он остановился на пороге.
– Вот твой кузен, – будничным тоном сказал Дьявол. Он указал кивком на юношу, стоявшего посреди комнаты. На вид он был годом или двумя старше Колли.
А Надин успела шепнуть ему:
– Будь умницей, Колли. Постарайся быть учтивым. Для жены мистера Джеймса это очень важно. Мне хочется, чтобы ты им понравился. Тебе так нужны друзья.
И Колли приложил все усилия.
– Очень приятно познакомиться, – промямлил он.
Неожиданно он вспомнил, что уже видел этих людей – на ферме, в день смерти Чарли. Колли ворвался тогда в дом, а эти люди ужинали вместе с Дьяволом.
– Правда, он не настоящий кузен? – обратился к отцу Престон.
Джеймс приходился старику старшим сыном и потому интересовал Колли больше остальных. А вдруг он чем-нибудь похож на таинственного Броди? Едва ли; Джеймс был блондином, как и жена Дьявола, чью фотографию Колли довелось увидеть. Колли испустил вздох разочарования.
Джеймс ничего не ответил сыну.
– Ты неправильно поступил, папа, – резко сказал Джеймс. – Еще три недели назад мы не подозревали о том, что этот мальчишка существует. Ты ни слова нам не говорил. Как же так?
– Я хотел воспитать его по-своему, – отозвался Дьявол, – и мне нужно было убедиться, что он действительно сын Броди. Теперь, Джеймс, ты его увидел сам. У тебя еще есть сомнения?
Джеймс помолчал, потом приблизился, обошел вокруг Колли, рассматривая его, как возможный покупатель осматривает корову. Колли вспыхнул от смущения. Надин была не права: эти люди понятия не имеют об учтивости.
– Нет, – со вздохом признался Джеймс.
– Это хорошо. Значит, ты должен признать тот факт, что он принадлежит нашей семье, в точности как Престон.
Сидевшая в углу комнаты женщина негодующе всплеснула руками.
– Его нельзя сравнивать с Престоном. Даже если Броди в самом деле был его отцом, надо еще вспомнить о его матери.
– У ребенка была мать. Чего вам еще нужно? – холодно отозвался старик.
Тереса Ролинс перевела взгляд со свекра на мужа.
– Спроси его, Джеймс, – приказала она.
Джеймс нерешительно оглядел всех присутствующих.
– Пусть мальчики выйдут. Нам нужно объясниться.
Дьявол кивнул Колли:
– Иди на конюшню. И Престон пусть пойдет с тобой.
Ни один из них не заговорил, когда они вышли на мороз. А в теплой конюшне Колли невольно направился к вороному жеребцу, и тот поздоровался с ним, ткнувшись в ладонь бархатным носом.
– Папа говорит, что ты сын моего дяди Броди, – неожиданно подал голос Престон.
– Мне тоже так говорили.
– И ты, значит, считаешь, что все, что тебе понравится у дедушки, то и твое? Капитан, например?
Говорил Престон отнюдь не дружелюбно. Он явно видел в Колли врага.
– Что еще за капитан? – не понял Колли.
Престон напряженно засмеялся.
– Да вот он, – сказал он, указывая на вороного жеребца. – Капитан Ветер. Он целое состояние стоит. И папа говорит, что дед должен не держать его в стойле, а продать. Еще он говорит, что зря дед подпускает тебя к лошадям.
– Продать? Мне об этом Дьявол ничего не говорил, – сказал Колли упавшим голосом. – Не продаст он его, иначе я бы знал.
– Дьявол? Значит, ты так называешь моего дедушку? – Престон недовольно фыркнул. – И вообще, что ты знаешь про Капитана? Мама говорит, что насчет капиталовложений папа дедушке все объясняет, потому что дед в таких вещах не смыслит. А Капитан – это же вложение капитала. И если папа скажет ему, чтобы он отдал Капитана мне, то он мой.
Колли погладил коня по носу. Он столько времени возился с жеребцом, и вот тебе – даже имени его не знал. Для него этот конь был просто Вороной. Зато он понимал, что ему очень и очень не хочется, чтобы конь перешел к Престону. И еще одно стало ему известно наверняка: его городской кузен его не любит, а он, Колли, отвечает ему полной взаимностью.
По-видимому, кровное родство еще не означает братскую любовь.
– А ну-ка! – воскликнул вдруг Колли, повинуясь какому-то злобному импульсу. – Сейчас я достану седло. Прокатись на нем.
И он распахнул ворота конюшни. Вороной удивленно фыркнул, почуяв непредвиденную свободу, и устремился вперед. Престон пронзительно взвизгнул и забился в ближайшее стойло.
Когда конь увидел, что ворота захлопнулись и путь на волю отрезан, он подался назад. Колли подошел к нему и отвел на место. Он изо всех сил старался не выдать своего торжества. Тогда Престон сердито воскликнул:
– Ты нарочно хотел меня напугать!
– Не исключено. Но пойми, тебе не стоит пока думать о приобретении лошадей.
Престон вышел из своего укрытия.
– Ну, положим, в скотине я мало что смыслю. Зато о тебе кое-что знаю.
– Да? Например?
– Недели за две, то есть с тех пор, как мы узнали, что ты тут, мой папа про тебя не так уж мало выяснил. Теперь мы знаем, почему у тебя нет матери.
Матери. Это слово больно резануло Колли. Он повернулся к Престону очень медленно, потому что заранее боялся услышать то, что скажет кузен.
– Как он мог это выяснить?
Он не решился на более прямой вопрос. Как они узнали, если никто, кроме Дьявола, по-видимому, ничего не знал? А перед стариком Колли сам дважды ставил этот вопрос, и оба раза Дьявол очень ясно давал понять, что обсуждать данную тему не желает.
– Он все знает, потому что нашлись документы.
«Спрашивай. Задавай вопросы», – приказал себе Колли.
– Что за документы?
– Твоя мать тебя продала, – отчеканил Престон с видимым удовольствием. Больше он ничего не добавил. Подобно драматическому актеру, он выдержал паузу, чтобы зловещий смысл сказанного как следует потряс собеседника.
– Не знаю, что ты такое говоришь, – медленно произнес Колли. – Человек не может продать человека.
– Так вот она – продала. Дед купил тебя у твоей матери, когда тебе было шесть месяцев. Не знаю, сколько он заплатил, но из документов понятно, что деньги она получала только в том случае, если уступала тебя ему. Она выбрала деньги и подписала бумаги.
Колли не мог смотреть на расплывающееся в довольной улыбке лицо Престона Ролинса. Колли не знал, отдает ли себе его так называемый кузен отчет в том, какую боль он ему причиняет. И задаваться этим вопросом он не стал. Ему предстояло найти ответ на значительно более важный вопрос: где правда?
Он поспешно вышел из конюшни и зашагал к дому. Когда он распахнул дверь гостиной, Альберт и Джеймс прервали разговор. С порога Колли выпалил:
– Он… Престон говорит, что ты заплатил моей матери деньги за то, чтобы она отдала меня тебе. Это правда?
Альберт пробормотал ругательство, а щеки Джеймса порозовели.
– Должно быть, он подслушивал мои разговоры с Тересой. Папа, клянусь тебе, сам я ничего ему не говорил.
– Это правда? – гневно повторил Колли.
Наконец-то сам Дьявол сделал попытку не отказаться от ответа вовсе, а дать уклончивый ответ:
– Я не совсем уверен, что понял твой вопрос. Она была молода и нуждалась в деньгах. Мы заключили честную сделку. Она получила деньги, а ты получил приют, где тебе ничто не угрожало.
Несмотря на замешательство Дьявола, в это мгновение Колли получил ответы на все интересовавшие его вопросы.
– Я все понял. Ты держал меня на своей ферме, чтобы убедиться в том, что я – сын Броди. Сам-то я тебя не интересовал, ведь ты даже не приезжал меня проведать, ты полностью поручил меня Чарли. Тебе нужен был лишь мой дармовой труд.
Альберт откинулся на высокую спинку кресла.
– Я никогда не делал вид, что мне твой труд не нужен.
Колли смешался; он не знал, чего он должен был ожидать от деда. Он получил то, чего добивался: истину. Которая оказалась непереносимой.
Не говоря ни слова, он вернулся в конюшню и переделал там все дела, какие только мог выдумать. Поскольку это было единственным способом оставаться подальше от всех Ролинсов.
Мучительно долго тянулся праздник. Колли не привык к рождественским торжествам. В прежние годы в сочельник Надин присылала в хибару у реки пирог, и Чарли с удовольствием отламывал большой кусок; других атрибутов Рождества в их доме не знали. Колли вспоминал прошлое, тосковал и избегал всех.
На следующий день после того, как Джеймс и его семейство уехали обратно в Нэшвилл, Альберт пришел к Колли на конюшню. Он прислонился к высокой перегородке между двумя стойлами и потребовал:
– Выкладывай, парень, все, что хочешь сказать. Тебя ведь многое грызло в последнее время.
Застигнутый врасплох, Колли вскочил на ноги, и слова полились без остановки.
– Ты сделал меня своей вещью. Тебе никогда не было дела до того, как я жил. Ты был всемогущим богом, потому что когда-то вынул из кармана какие-то деньги и забрал себе то единственное, что принадлежало только мне.
– Я не вынуждал твою мать брать деньги. Она согласилась на это не под дулом ружья. Она нуждалась в деньгах. Она любила их больше, чем тебя. Ничего не поделаешь, женщины таковы. Ты – незаконный сын, рожденный ею от человека, которого уже не было на свете. Что бы она стала делать с тобой?
– Значит, я не был ей нужен.
– Не жди, что я начну жалеть тебя.
– Я и не жду.
Колли тяжело опустился на охапку сена. Голос его дрожал, а в душе у него было пусто.
В то лето, когда старик забрал Колли к себе, родители не отпускали Лейни далеко от дома. Таким образом она постоянно находилась под суровым надзором отца и бдительным присмотром матери. Девочка понимала, что ее лишили свободы, но не протестовала, так как очень боялась разбудить тот самый, непонятный и дикий гнев отца.
Как-то раз в воскресной школе она услышала разговор о Колли и о себе. Тина Форбс, дочь библиотекарши, говорила двум девочкам:
– Вчера мистер Ролинс привез в город того мальчишку с реки. Господи, что за вид! Волосы до плеч, комбинезон мешком. Пугливый щенок! Все время в землю смотрит.
Другая девочка отозвалась:
– Моя тетка, что работает в школе, экзаменовала его. Она считает, что он чересчур тихий. Не говорит ни слова, пока мистер Ролинс его не заставит. И она говорит: бедная Дебора Торн, как она, должно быть, боится.
Лейни услышала эти слова, как только вошла в класс, и оцепенела на пороге.
– Почему? – ахнула она.
Ее опять охватило отчаяние. Она не сделала ничего плохого, почему же с ней обращаются как с пленницей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43