– Ты! – вырвался из ее губ чужой голос. – Ты! Ты предал меня. Ты умрешь навеки и обратишься в ничто. Без души!
Ответа не было – только звук силы, чистой адамантовой власти, подобной сверкающему солнцу в июльских небесах. Сила изливалась на нее, приказывая, повелевая, и Май знала, что это голос, и он принадлежит Амариллису. На этот раз он не был красивым – но грозным, устрашающим, пульсируя великой мощью земли. И даже более того, его мощь шла от солнца. Май вспомнила давний день, когда Амариллис стоял, не мигая, и жадно впитывал глазами солнечный свет, прежде чем пойти в темноту.
Зрение возвращалось к ней, но странным образом. Все вокруг плавало в тумане, окруженное смутными ореолами. Май видела вещи с большей глубиной, но менее четко. И тут она увидела саму себя! Поняв, что душа ее все же изошла из тела, девушка содрогнулась. Тело Май по-прежнему двигалось, но уже ведомое чужой волей. Простертая на земле, окруженная странным, колеблющимся миром, она поняла, что проиграла. Май видела камень, состоящий из отдельных зерен, и ундин, духов земли, и духов воздуха, танцевавших с радостной легкостью, равнодушных к ее отчаянию.
Кто-то стоял рядом. Маленькая женщина с длинными прекрасными пальцами и длинными волосами. Вокруг нее плавала золотая аура. Май тут же узнала ее – эта самая таинственная женщина угостила ее ивовой корой в Моевкиной Бухте. На лице гостьи была печаль и сострадание. Она погладила Май ладонью, но та, конечно, не ощутила прикосновения. Ей было ужасно холодно и одиноко.
– Это все, что от меня осталось? – спросила она.
– Это все, что остается от каждого, лишенного тела, бедное дитя.
Картина перед глазами Май обрела новую перспективу, и она увидела духовную ауру иных созданий вокруг себя. Измученные рабы, дрожавшие от страха, светились голубым, из ее собственного одержимого тела исходило черное облако. А потом она увидела его!
Амариллис шагнул вперед, от него били лучи энергии. Он весь был одет в сияние, золотое, как солнце. Примерно так Май представляла себе ангелов, добрых духов, о которых узнала в детстве из рассказов о Новой Вере. Он был светел и силен, и свет его проникал даже во тьму черной ауры ее тела.
Теперь Май видела, как сильно женщина с золотыми волосами похожа на Амариллиса. Золотая дама шагнула в зачарованные круги, ломая их, раскидывая рубины и чертя на полу новые руны. Тело Май было отброшено в сторону и ударилось спиной о камни, как пущенное из катапульты. Амариллис возвышался над ним, стены пещеры трепетали от силы его песни. Алые кристаллы вдребезги разбивались от ударов энергии.
Май снова куда-то провалилась и очнулась от ужасной боли в обожженной руке. Она была счастлива этой боли: ведь невыносимый холод одиночества ушел, душа снова была в своем теле.
Песня Амариллиса, извергавшая месть и ненависть, сменилась другой – источающей несказанную любовь. Он поднял Май на руки и нежно поцеловал, вливая в нее часть своей силы. Май пила его силу и тепло, пряча лицо у него на груди, и плакала, как ребенок.
– Я была одна… Я была снаружи и совсем одна, душа без тела… Где… он? Оно… то, что вошло в меня?
– Он убежал. Несчастная душа без тела, как было с тобой. Он ушел во внешний мир.
Май еще крепче прижалась к Амариллису и закрыла глаза. Взглянула она, только когда почувствовала присутствие таинственной золотоволосой женщины. Та опустилась на колени рядом с Май и коснулась ее обожженной руки чем-то, похожим на простую ивовую кору. Но этот кусочек коры исцелял и забирал острую боль.
Май уже хотела поблагодарить ее, но женщина вздрогнула, глядя куда-то ей за плечо. Девушка проследила ее взгляд – и сначала не увидела ничего особенного, а потом ахнула от удивления. Воздух трепетал от язычков живого света, которые все росли и уплотнялись, пока не обрели очертаний людей – таких же маленьких и золотоволосых, появившихся из воздуха. Среди них были и мужчины, и женщины.
– Что ты делаешь, Сайлле? – вопросил темнокожий мужчина с суровым лицом. Волосы его так же сияли золотом, как и у остальных. – Ты не должна была вмешиваться. Ты же знаешь, что на это воля судьбы. Мы не о том договаривались.
– Страйф, ты безжалостен! Это невинное создание могло потерять душу. Все, что я сделала, – это вернула ей тело. Ведь она имеет на него право и не совершила ничего дурного, никогда не грешила против закона природы.
– Ты знаешь, что по такому важному вопросу, как права человеческой души, должен собираться весь Высокий Круг, – вмешался еще один мужчина с глубоким голосом, державший тяжелую книгу словно оружие.
Двенадцать золотоволосых людей стояли в круге. Все они были потрясающе красивы, с утонченными эльфийскими лицами. Май смотрела, не в силах оторваться. И… у них были крылья! Паутинные, совсем прозрачные крылья, сверкающие и трепещущие в воздухе. Примерно так Май и представляла себе сказочных фей. Только эти были больше… и настоящие. Похоже, они спорили между собой, взмахивая посохами. У каждого на груди был знак – руна, и Май сразу узнала эти руны. Тот, что с книгой, был Фагос, бук; тот, что так сурово говорил, – Страйф, терн. Остальные двое, участвовавшие в споре, – Нуйн, ясень, и Дуйр, дуб. Все как один они повернулись к Амариллису.
– Ты использовал магию своего голоса, – осудил его Страйф.
– Ты знал, что это не входит в договор.
Фагос подергал себя за длинную бороду, всегда раздражавшую его, и вырвал из нее буковый орешек. Дерево знания и науки, вспомнила Май сущность бука.
– Ее душа куда важнее! – неистовствовал Амариллис. – Потеряй она душу, я потерял бы все. Я не мог не бороться! Я мог потерять ее и не желал этого допустить. Потому что я люблю ее.
Сердце Май дрогнуло.
– Может, и так, но своей последней песней ты сплел заклятие, заставляющее ее полюбить тебя, – настаивал Страйф. – Это было запрещено. Ты нарушил наши правила.
– Нет, это была песня заботы и защиты, песня спасения, – возразил Амариллис.
Сайлле продолжала лечить обожженную руку Май и ушибы по всему ее телу, о которых девушка и не помнила.
– Скоро ты сможешь пойти домой, к своей матери, – обещала Сайлле.
– Моя мать умерла.
– О да, конечно. Прости, милая, – извинилась она, как если бы знала все о жизни Май, просто забыла. – Тогда ты вернешься к своему любимому.
– Он любит другую, – с не меньшей скорбью отозвалась девушка.
– Разве? – В голосе женщины слышалось сомнение.
– Если бы он любил меня, то пришел бы мне на помощь, – горько сказала Май.
Сайлле кивнула, но без особой уверенности, и откинула Май волосы с лица.
– Тебе нужно отдохнуть, дитя. Успокойся и позволь моей силе течь сквозь тебя.
Амариллис продолжал защищаться, говоря, что у него не было выбора. Он просто должен был сделать все, чтобы спасти Май.
Властный и высокий мужчина насмешливо хмыкнул. На его груди красовался знак Дуйр, дуб. В руке у него была прекрасная резная флейта, украшенная перламутром.
– Понятно. Сдается мне, что она все время подвергает себя опасностям, а ты бегаешь следом и защищаешь ее. При этом она обладает третьей силой, что есть у людей. Забавное положение дел! Чего ты от нее хочешь? Третьей силы? Твоя роль защитника – только прикрытие.
Прекрасная леди, от которой распространялся сладкий аромат жимолости, шагнула вперед и глубоко взглянула Амариллису в глаза. Май прочла ее руну: Уйллеанд, жимолость. Она заговорила мягким голосом:
– Он говорит честно и с состраданием. Он проделал долгий путь в поисках собственной души! Сердце его открыто.
– Он лесничий. У них очень маленькие сердца, – жестко перебил тот, кто был помечен руной Тинне, остролистом. – Пора кончать бесконечные споры и действовать.
– Он нарушил правила, и по закону должен быть уничтожен, – торжественно изрек Фагос, приподнимая огромный том.
Страйф и Тинне решительно закивали.
– Но он обретает душу, – взмолилась Сайлле.
Май была безмерно напугана. Мужчины совета держались непреклонно, даже Дуйр, чье лицо казалось таким добрым.
– Нуйн, что скажешь ты? – Он повернулся к самой сияющей из фей, чьи роскошные волосы струились по плечам.
Она держала в руке связку ключей. Май чувствовала исходящую от нее глубокую мудрость.
– Я думаю, что нужно дать ему еще один шанс, – громко вмешалась Сайлле, и Уйллеанд согласно закивала, обнимая себя за плечи тонкими руками.
Так они продолжали спорить, и Май казалось, что прошло уже очень много времени. Эти создания каким-то образом вмешивались в законы природы, управляли ими. Девушка придвинулась к Амариллису и ласково погладила его по руке. У нее уже ничего не болело, рука совсем зажила – как будто прошло много недель.
Сайлле дала ей и оставшимся в живых рабам, пострадавшим от гоблинов, сонного зелья, и Май вскоре погрузилась в дрему. Иногда она просыпалась и, обнаружив, что спор о судьбе Амариллиса все еще продолжается, снова погружалась в сон.
Из этих отрывочных пробуждений она постепенно узнала многое. Амариллис был на самом деле никаким не магом с Горты, а созданием из Иномирья, земель, через которые проходят души людей после смерти, чтобы достичь блаженства Аннуина и воссоединиться с Великой Матерью перед новым рождением. Похоже, что у Амариллиса не было души, бессмертный, он жил бы вечно – но чем-то согрешил и заслужил смерть, если только не найдет себе душу.
Теперь Май поняла, что он в самом деле не желал завладеть Некрондом. Ему нужна была только душа, чтобы влиться в круг жизни и жить по-настоящему. Эта нужда была сильнее любой другой.
– Она тебя не любит. Она любит другого. Ты не обретешь души, пока не заслужишь любовь человеческой женщины.
– Но зато я ее люблю, – тихо ответил Амариллис. Несколько минут стояла полная тишина. Воздух дрожал от напряжения.
Страйф недоверчиво фыркнул, но Уйллеанд покачала головой:
– Ты не прав, Страйф. Он говорит правду.
– Это не важно, – не сдавался Страйф. – Он использовал магию голоса и нарушил договор. Умри эта девушка, он тут же отыскал бы другую и соблазнял бы ее. Немало их у него было в Ри-Эрриш, в Иномирье, как те земли называют люди.
– Нет! Мне не нужно другой! – вскричал Амариллис. – Когда она нечаянно призвала меня из Ри-Эрриш своим заклинанием… Когда я впервые увидел ее, такую слабую, невинную, и то, как она нуждается во мне, по-настоящему нуждается… Ни один из вас не знает, как это, когда в тебе нуждаются! Она беспомощна, ужасно одинока и несчастна, и возложила на себя миссию, которая не под силу никому из людей! И сделала так от благородства сердца. Я тысячу раз готов повторить свою песню, пусть это и запрещено, чтобы только оградить ее от зла! Спасение ее души для меня важнее, чем обретение своей. Поймите же, я люблю ее, она открыла мне, что такое любовь.
– Тем не менее ты нарушил запрет и будешь отправлен обратно в Ри-Эрриш, где твое тело будет высушено и распылено. Ты обратишься в ничто, в бесплотную пыль вселенной. Ты перестанешь существовать, – торжественно изрек приговор Фагос.
– Это моя судьба, и я готов ее принять. Но дайте мне время помочь девушке завершить ее миссию. Я не могу оставить ее здесь, в пещерах гоблинов. Даже если она убежит от них, то станет рабыней в копях Каланзира. Жизнь жестока и безжалостна. Я должен оставаться с ней. Вы должны это позволить! Ведь вы не хотите, чтобы она пострадала за мои грехи? Ради нее, умоляю вас, дайте мне отсрочку.
– Это благородные слова, – вскричала Сайлле, по лицу ее струились слезы. – Я считаю, мы должны исполнить его желание.
Фагос изучил выражения лиц остальных одиннадцати фей и покачал головой.
– Сайлле, большинство не согласно. Он должен обратиться в прах.
– Нет! Не сейчас, – отчаянно протестовал Амариллис. – Не причиняйте ей такого зла, ведь больше ей никто не поможет. Я должен защитить ее.
Сердце Май стремилось к нему. Амариллис просил только за нее, и по щекам девушки покатились слезы. Она сделала усилие, чтобы сбросить остатки волшебного сна. Амариллис стоял перед Высоким Кругом Старейшин в дальнем конце пещеры. Май решительно приблизилась, взяла его за руку и крепко сжала. Она его не собиралась оставлять. Она не отплатит ему злом за добро. Ведь в руках Май было спасение его души!
– Спар, прости меня, – прошептала она неслышно, соленые ручьи текли и текли по щекам.
Она переплела свои пальцы с пальцами Амариллиса и почувствовала ответное ласковое пожатие.
– Но я люблю его. Не забирайте его от меня, – попросила она. – Вы не должны, пожалуйста, смилуйтесь… Не поступайте так с ним… и со мной.
Круг заколебался. Уйллеанд приблизилась и взглянула Май в глаза. Девушка почувствовала поток силы, хлынувший к ней в душу и высвечивающий ее насквозь.
– Нет, это правда! – неожиданно для себя запротестовала Май. – Я его люблю! Я… нуждаюсь в нем, он нужен мне.
– Не благодаря ли чарам его песни?
– Чары песни меня всегда пугали, – спорила Май. – Я думала, он хочет власти надо мной. Нет, я люблю его, он мне нужен. Он защищал меня столько раз, спасал мне жизнь, хотя я неблагодарно пыталась сбежать от него. Он всегда оставался рядом.
Чем больше она настаивала, тем сильнее понимала, что не лжет, говоря о любви. В самом деле, некоторым образом она любила Амариллиса! Сердце Май было разбито, она оказалась одинока и брошена – и тут появился кто-то, кому она была нужна. Амариллис не солгал: ничто не сравнится с тем, когда в тебе нуждаются.
– Мы дадим ему время, – сдался Дуйр. – Нам нужно время, чтобы решить окончательно.
Все согласно закивали, и Май почувствовала, что Амариллис еще сильнее сжал ее руку. Воздух замерцал, и крылатые создания начали медленно уменьшаться, пока не превратились в мерцающие золотые точки.
Май смотрела, как они исчезают, и тут весь мир вокруг пробудился. Зашевелились, стеная, спавшие рабы; те, у кого из них оставались глаза, оглядывались с недоуменным ужасом, как дети, которые не знают, где очутились. Но Май почти не смотрела на них. Она пала в объятия Амариллиса.
Обхватив девушку руками, он коснулся ее губ своими. Это был не страстный и не требовательный поцелуй, но полная самоотдача и нежность. Сердце Май затрепетало, и она еще крепче прижалась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72