– Позовите офицера!
Не было видно ни одного офицера. Зато второй солдат пытался штыком открыть багажник.
Монкого одним прыжком настиг его. Удар, и солдат свалился в ров. Монкого уселся на багажник и зарычал:
– Несчастный завоеватель, эта машина является неотъемлемой частью территории нашей империи!
Оба солдата двинулись на него. Их лица не предвещали ничего хорошего. Но Монкого был великолепен. Африканцы уважают физическую силу; с этой точки зрения у дипломата было все в порядке. Его могла остановить лишь пуля, но это уже другая история. С другой стороны, так не могло продолжаться вечно. Капрал, закончивший обыскивать автобус, прибежал на шум.
Жестом, полным достоинства, Монкого протянул ему свой дипломатический паспорт.
– Извольте следовать закону, – произнес он красивым металлическим голосом. – Я дипломат. Никто не имеет права обыскивать или досматривать мою машину. Это – приказ вашего правительства! И поторопитесь, мне некогда!
Капрал быстро посмотрел на паспорт. Его терзало сомнение. Он знал, что должен уважать дипломатов, но по приказу Четвертой дивизии все машины должны были досматриваться.
– Мне очень жаль. Ваше Превосходительство, – сказал он, – но вам придется открыть багажник. Мы ищем опасных террористов.
– Никогда! – изрек Монкого. – Я буду жаловаться вашему правительству... Но сейчас у меня нет времени.
– Открывайте, – приказал капрал.
И вдруг Монкого решился.
– Очень хорошо, – сказал он. – Я открою багажник.
Капрал улыбнулся с облегчением. Дипломат продолжал зычным голосом:
– Но сначала я хочу получить от вас документ для моего императора, где будет написано, что вы вторглись на мою национальную территорию!
Он скрестил руки и вновь уселся на багажник. Предоставив капралу возможность подумать. Он знал эфиопскую армию и понимал, что был один шанс из тысячи, что капрал умеет писать. В любом случае, даже министр не подписал бы такой документ. Монкого совершенно забыл, что у него находится в багажнике. Он включился в игру, защищая свои права.
– Я не могу этого сделать, – неуверенно сказал капрал. – Откройте ваш багажник!
А Монкого уже искренне кипел от ярости. Он спрыгнул на землю.
– Очень хорошо, – зарычал он. – Это – война!
Он направился к открытой дверце. Солдат попытался помешать ему, но металлический голос пригвоздил его к месту.
– Назад, червяк! Мой император сотрет тебя в порошок.
Оцепенев от таких громких слов, солдат отступил. Монкого воспользовался этим и уселся за руль. Просунув голову в открытое окошко, он бросил капралу:
– Я продолжаю свой путь. Никогда не соглашусь, чтобы меня постыдно лишали привилегий, достойных моего ранга. Солдаты, стреляйте, если посмеете! Я буду первым мучеником империи. Это повлечет за собой искупительное жертвоприношение, которое зальет кровью всю Африку!
Он нажал на первую скорость и так быстро рванул с места, что солдат, пытавшийся ему помешать, был вынужден отскочить в сторону, чтобы не попасть под колеса!
Капрал прицелился в «мерседес» своим американским карабином. Он колебался, так как не знал, что такое «искупительное жертвоприношение», и это его немного смущало... Он сказал себе, что это должно быть несчастьем, и опустил оружие. В конце концов стрелять в дипломата даже в Эфиопии было неприятным делом. В плохом настроении, с мрачным видом он направился к переполненному автобусу, пришедшему из Аддис-Абебы.
– Всем пассажирам выйти и открыть багаж, – заявил он тоном, не терпящим возражений.
Закон победил. Зеленый «мерседес» превратился в маленькую точку на дороге, ведущей в Дэбрэ-Зейт.
* * *
Ключ повернулся в замке, панель багажника поднялась, открыв взору ярко-голубое небо. Малко зажмурил глаза. Яркий свет ослепил его, и он с трудом различал массивный силуэт дипломата. В течение двух часов они катили на полной скорости. С большим трудом он вылез из багажника и удивленно вскрикнул.
Картина была сказочная: «мерседес» стоял посредине топкой равнины, гладкой, как рука. Настоящий сюрреалистический пейзаж. Очень далеко позади просматривались хилые деревья саванны. Но в глазах Малко все казалось восхитительным. На берегу большого озера с темно-синей водой без устали сновали тысячи разноцветных птиц. Пеликаны, гигантские марабу, чей полет был тяжел и неловок, цапли и особенно розовые фламинго, пролетавшие, словно пурпурные облака.
Раздавались лишь крики птиц, других звуков не было слышно. Ни одна дорога не пересекала эту местность. Колеса «мерседеса» оставили глубокие следы на топком холме, окружающем озеро. Сара вылезла из багажника, не менее измученная, чем Малко.
– Где мы находимся? – спросил Малко.
– Это – озеро Абиата, – ответил Монкого. – В двухстах километрах от Аддис-Абебы. Дик сказал, что будет ждать нас здесь.
Как Дику удалось найти такое сказочное место, не испорченное массовым туризмом? Малко любовался птицами. Он забыл о перенесенных страданиях. Монкого вытащил из кармана костюма огромную сигару, закурил и сказал довольным тоном:
– Вы слышали, что хотели сделать эти обезьяны? Они ничего не уважают. Но они не осмелились вызвать гнев моего императора!
– Вы были великолепны, – ответил Малко, – без вас мы бы погибли.
Сара согласилась с ним. Дипломат посмотрел на большие золотые часы. Размером с маленькую гранату.
– Он еще не приехал. Ему следовало бы поторопиться, иначе моя крошка рассердится.
Малко смотрел на гладкую поверхность озера. Он очень хотел искупаться. Он сделал несколько шагов по направлению к воде, но очень скоро его ноги провалились по щиколотку в черноватую грязь. Еще больше испачкавшись, он повернул назад. Солнце палило еще сильней, чем в Аддис-Абебе. Внезапно у него закружилась голова, и ему пришлось прислониться к «мерседесу», чтобы не упасть. Вновь заболели все мышцы, а голова стала просто раскалываться.
– Как вы побледнели, – сказала Сара.
Он только успел упасть на заднее сиденье и закрыть глаза. Сара села рядом с ним.
– В Аваза я снова сделаю вам массаж, – сказала она. – Но нужно время, чтобы вы выздоровели.
У Малко не хватило духу ответить. Он вспомнил застывшее лицо Валлелы, приоткрытый в крике рот, глаза, потерявшие внезапно всю выразительность.
Монкого все больше и больше нервничал.
– Мы вернемся на дорогу, – решил он. – Это позволит сэкономить время. Мне нужно ехать в Дэбрэ-Зейт...
Он повернул назад, около километра проехал по топкому холму, прежде чем выехал на тропинку, идущую вдоль маленькой речки, зажатой между крутых берегов. Они по-прежнему были одни. Лишь через несколько километров, подъезжая к дороге, ведущей в Аваза, они увидели одно из бесчисленных стад зебу, пасущихся в саванне. Монкого остановил «мерседес» около указателя, установленного на пересечении дороги и тропинки. Асфальтовая дорога пересекала поляну с редкой растительностью и уходила вдаль.
По дороге в сторону Аддис-Абебы проехал грузовик. Малко дремал. Сара машинально чистила «Калашников», а Монкого во все глаза смотрел на дорогу.
– А вот и он!
Малко так резко обернулся, что застонал от боли. Старенький «лендровер» Дика Брюса приближался к ним. Он съехал с дороги и остановился около «мерседеса». Тяжелый груз свалился с плеч Малко. Они ждали уже два часа, и он все больше и больше беспокоился о судьбе американца.
Дик спрыгнул на землю и подошел к ним. Он был как всегда флегматичен. Он долго жал руку дипломату, выслушал рассказ Малко и с улыбкой сказал:
– Я выбрал нашего друга Монкого, потому что он блестящий актер...
Африканец важно выпятил грудь, явно польщенный, но затем, если можно так выразиться, потемнел.
– Мне нужно уезжать, – сказал он.
Сейчас он думал лишь об одном. Дик Брюс нырнул в «лендровер» и вытащил оттуда полотняный сверток и маленький горшок. Он отдал оба предмета африканцу, объяснив ему что-то на незнакомом языке. Дипломат развернул серое полотно и быстро перелистал Библию, украшенную миниатюрами. Его глаза блестели.
– Спасибо, – поблагодарил он, – большое спасибо. Император будет очень доволен.
Он крепко пожал руку Малко. Рука Сары исчезла в его ладони до локтя.
– До скорой встречи в Аддис-Абебе, – сказал он.
Сияющий, он сел в «мерседес» и включил зажигание. Вскоре он превратился в маленькую зеленую точку.
– А что вы ему дали вместе с Библией? – спросил Малко.
Дик Брюс улыбнулся:
– Алаблабит, пюре из крапивы, приготовленное по особому рецепту. Это – возбуждающее средство... Монкого всегда очень беспокоится по этому поводу.
– С вами ничего не случилось?
– Ничего особенного, – ответил американец. – Но я был вынужден идти пешком. Это меня и задержало. Ну, в машину. Я не хочу приехать в Аваза слишком поздно.
После багажника «мерседеса» твердое сиденье «лендровера» казалось мягкой постелью. Пейзаж был невыносимо монотонным. Все тридцать километров они слегка поднимались. Практически не было машин, но все время они встречали или обгоняли полуголодные стада зебу или коров, которых пасли пастухи, одетые в лохмотья. Они ехали по одной из немногочисленных дорог, построенных итальянцами во время оккупации Эфиопии. Но ехать по ней пришлось недолго. По мере того, как они продвигались на юг, саванна наступала. Они проехали несколько деревень, запруженных повозками.
Дремавший Малко заметил скачущего рядом всадника, держащего в руке копье. Это был галла. Голос Дика вывел его из оцепенения.
– Подъезжаем.
Он выпрямился. Они съехали с асфальтированной дороги и катили теперь по дороге, вымощенной латеритом, вдоль большого озера с болотистыми берегами. Вдали показались горы. Дик Брюс свернул вправо и въехал в деревянные ворота, над которыми висела вывеска с полустертыми буквами: «Бельвью Отель». Он остановился перед круглой хижиной с остроконечной крышей, покрытой соломой. Прибитая доска извещала: Прием гостей.
– Подождите меня здесь, – сказал американец.
Он исчез в хижине. Малко вылез из машины, чтобы размять ноги. Странный отель. Смесь остроконечных хижин и облупившихся бунгало, разбросанных в парке, где росли огромные деревья. Край парка омывали воды озера.
– Это тукули, – сказала Сара Массава. – Мы приехали в край сидамо.
– А не опасно ли приезжать в этот отель, – заметил Малко, – когда нас разыскивают?
– О, здесь мы так далеко от Аддис-Абебы. Телефон не работает, на весь край лишь один радиоприемник у губернатора провинции. В его распоряжении очень мало солдат, и у него хватает забот с Фронтом освобождения сидамо и с кифта. Это – бандиты с большой дороги. Но... (Она колебалась.) Я не понимаю, почему мы приехали искать золото сюда. Здесь же только деревни сидамо.
– Я знаю не больше, чем вы, – признался Малко. – Надеюсь, что Элмаз уже здесь. Пусть она нам объяснит...
Дик Брюс вышел из хижины и подошел к ним. Его черные глаза сверкали радостным светом.
– Она уже приехала, – объявил он. – Живет в тукуле № 32. (Он протянул ключ Малко.) У вас тукуль № 36. Он большой, Сара может идти с вами. А я остановлюсь в бунгало.
Он сел за руль и они поехали по тропинке, соединяющей различные строения. Малко не терпелось вновь увидеть Элмаз. Дик остановил машину около великолепного баобаба, за которым скрывался тукуль.
– Это здесь, – сказал он.
Малко протянул ключ Саре.
– Я догоню вас.
* * *
– Ой! Вы здесь!
Элмаз соскочила с кровати и бросилась в объятия Малко. Он так крепко сжал ее хрупкое мускулистое тело, что чуть было не раздавил его, затем немного отстранился. Элмаз расчесала свои длинные волосы на прямой пробор, и они спадали по спине до пояса. На ней были неизменные рыжие ботинки и брюки из бежевого сукна. В ее карих глазах отразилась тревога.
– Боже мой, что с вами случилось? – спросила она. – Вас били...
– Меня схватили, – ответил Малко. – Если бы не Сара Массава, меня бы здесь не было.
Он сел на кровать и стал рассказывать. Элмаз слушала, кусая губы. Когда Малко поведал ей о судьбе Валлелы, она молча расплакалась, скрестив на груди руки и качая головой, словно не верила ни единому слову.
– Ужасно, – шептала она, – я не должна была отпускать ее в город.
– Здесь нет вашей вины, – сказал Малко. – Не нужно больше думать об этом.
Они замолчали. Тукуль был обставлен по-походному. Грубые кровати, циновки, гвозди вместо вешалок. Внутренние перегородки делили его на несколько частей. Элмаз с нежностью провела по его опухшему грязному лицу.
– Вас нужно подлечить, – сказала она.
– Потом, – пообещал Малко. – А теперь скажите мне, что происходит?
В карих глазах отразился испуг.
– Ничего, – призналась молодая женщина. – Я жду.
– Как, ничего!
Малко чуть было не заплакал от разочарования. Столько пережить для того лишь, чтобы приехать в «Бельвью Отель» в Аваза.
– Нет, это вовсе не то, что вы думаете, – поспешила добавить Элмаз. – Когда я покидала Аддис-Абебу, пастор Йоргенсен сказал мне, что предупредит человека, который охраняет золото, и тот свяжется со мной здесь, в «Бельвью Отеле». Но он не назвал дату. Больше я ничего не знаю.
– Почему он вам этого не сказал?
– Я думаю, он боялся, что я попаду в ловушку при попытке покинуть город.
– Ладно, – вздохнул Малко. – Придется ждать. Пойду приму душ и немного отдохну. Потом я познакомлю вас с Сарой. И нам останется только всем вместе молиться.
Несмотря ни на что, он испытывал чувство горечи. Золото негуса все-таки оставалось призрачным.
* * *
Малко зевнул. Он проспал половину дня, смог наконец вымыться и побриться в душе своего тукуля, но по-прежнему был вялым и чувствовал слабость.
Спустилась ночь, и они коротали время в ожидании ужина. Сара и Элмаз наконец познакомились. Смирившись с судьбой, они все вместе ждали, пока таинственный хранитель золота не захочет объявиться.
Если он существовал на самом деле. После событий прошлых дней спокойствие «Бельвью» было подлинным благословением. Хотя удобства в нем оставляли желать много лучшего. Ту кули были местом свидания всех существующих на этом свете насекомых.
Бар, обитый бамбуковыми прутьями, сломанными пополам, был не намного лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26