В этом
случае бесполезны возражения о том, что мы не должны рассматривать движение как
последовательность дискретных позиций, соотносящихся с последовательностью
дискретных моментов времени, и что пространство и время не состоят из
совокупности дискретных элементов. Даже если мы рассма-
57 Пространство
триваем два завершенных последовательных момента и две фиксированные примыкающие
точки, то все равно между ними в каждом случае существует различие, несмотря на
то, что оно меньше любого заранее заданного количества, а их дифференциация
находится в начальной стадии. Идея движущегося тела, идентичного во всех фазах
движения в качестве простого явления, исключает феномен "сдвига" и предполагает
идею пространственной и временной позиций, которые всегда идентичны в себе, даже
если они не являются таковыми для нас, и, следовательно, такое положение камня,
которое всегда существует и никогда не изменяется. Даже если мы создадим
математический способ, позволяющий зафиксировать неопределенную множественность
позиций и моментов, то все равно невозможно понять сам акт перехода, имеющий
место в одном и том же движущемся теле, который всегда осуществляется между
двумя моментами и двумя позициями, независимо от того, в какой близости друг от
друга мы их выбираем. Таким образом, пытаясь отчетливо мыслить движение, я не
могу понять, как возможно его начало и то, как оно может быть дано мне как
феномен.
Тем не менее в тот момент, когда я нахожусь в движении, я переживаю его,
несмотря на проблемы и апории, возникающие в рефлексии, а это, вопреки логике
ясной мысли, означает, что я воспринимаю движение без какого-либо идентичного
движущегося объекта, безотносительно к чему-либо и при отсутствии какого-либо
внешнего указателя. Если мы предъявим субъекту две линии А и В попеременно, то
он будет наблюдать непрерывное движение первоначально от А до В, затем от В до
А, потом вновь от А до В и так далее; мы будем наблюдать единую линию,
непрерывно движущуюся назад и вперед, даже в том случае, если для них не
установлены ни промежуточная, ни крайняя позиции. Однако существует возможность
вполне отчетливо различать крайние положения с помощью ускорения или замедления
скорости представления. Стробоскопический эффект в этом случае способствует
нарушению восприятия движения; первоначально линия появляется в положении А,
затем неожиданно обретает свободу и перескакивает в положение В. Если продолжать
наращивать или замедлять ритм, стробоскопическое движение заканчивается, и мы
остаемся с двумя одновременными или последовательными линиями34. Следовательно,
восприятия позиций, так же как и восприятия движений, подвержены инверсии. Можно
даже показать, что движение ни при каких обстоятельствах не сводится к
последовательному заполнению движущимся телом каждой позиции, заключенной между
двумя крайними пози-
58 М. Мерло-Понти
Рис.4
циями. Если при стробоскопическом движении мы используем белые или цветные
рисунки на черном фоне, то на пространство, в котором происходит движение, они,
на определенный момент времени, не накладывают своего отпечатка. Если между
крайними положениями А и В расположить короткий стержень С, то он не может
мгновенно охватываться происходящим движением (рис.4). Вместо "перехода линий"
мы имеем чистый "переход". Если мы работаем с тахистоскопом, то субъект,
воспринимая движение, зачастую не будет способен идентифицировать его в качестве
движения. Аналогичная ситуация возникает при рассмотрении реального движения;
если я наблюдаю за тем, как рабочие разгружают грузовик и передают кирпичи по
цепочке, то первоначально рука человека видна в одном, а затем в другом
положении, в исходной и конечной позициях, и я имею живое представление о ее
движении, несмотря на то, что не воспринимаю руку в каком-либо промежуточном
положении. Быстро передвигая карандаш по листу бумаги, на котором мной отмечена
точка, я мгновенно осознаю, что карандаш прошел через эту точку; я осознаю
движение, несмотря на то, что не видел ни одного из промежуточных положений. И
наоборот, впечатление движения исчезает в тот самый момент, когда я, не упуская
из виду карандаш, замедляю его движение35. Движение исчезает в тот момент, когда
оно наиболее полно сообразуется с определением, которое дает ему объективная
мысль. В связи с этим можно указать на феномен, при котором объект в движении
появляется только тогда, когда он схватывается. Для такого объекта движение не
совершается путем последовательного перехода из одной определенной позиции в
другую. Он схватывается только как источник, определяющий и завершающий процесс
своего движения. Следовательно, даже в тех случаях, где движущийся объект
наблюдаем, движение не соотносит его с посторонней сущностью и не устанавливает
отношение между ним и внешней стороной; и мы способны овладевать движением в
отсутствие какой-либо фиксированной отметки. Действительно, если мы проектируем
последовательный образ движения на однородное поле, не содержащее никакого
объекта и не имеющее очертаний, то движение охватывает все пространство, а
целостность визуального поля изменяется. Если мы проецируем на экран остаточный
образ спирали, вращающейся вокруг своего центра в отсутствие каких-либо
фиксированных контуров, само пространство,
59 Пространство
вибрируя, смещается от центра к периферии36. В конечном счете, поскольку
движение более не является системой внешних отношений к объекту, находящемуся в
движении, то ничто не мешает нам признать абсолютное движение, что в
действительности постоянно подтверждается нашим восприятием.
Однако в этом случае постоянно возникают возражения, в которых утверждается, что
данное описание лишено смысла. Психолог отвергает рациональный анализ движения.
Когда ему указывают на то, что любое движение для того, чтобы быть движением,
должно быть движением чего-либо, он отвечает: "Это не имеет оснований в
психологическом описании"37. Но, если то, что описывает психолог, есть движение
движущейся вещи, то оно должно быть отнесено к чему-то такому, что идентично
этой вещи. Если я оставил часы на столе в своей комнате, и они внезапно исчезли,
появившись через несколько мгновений на столе в другой комнате, то это
перемещение я не могу называть движением38. Движение происходило бы только
тогда, когда часы действительно занимали бы промежуточные положения. Даже если
психолог может показать, что стробоскопическое движение осуществляется в
отсутствие какого-либо промежуточного стимула, расположенного между крайними
положениями, и даже если он настаивает на том, что освещенная линия А не
проходит через пространство, отделяющее ее от линии В, что в течение
стробоскопического движения никакой свет в промежутке между А и В не
воспринимается, и что я фактически не вижу карандаш и руки рабочего между двумя
крайними положениями, тем не менее, факт остается фактом: для того чтобы
движение было явным, движущееся тело так или иначе должно присутствовать в
каждой точке своего пути. Несмотря на то, что движущееся тело перцеп-туально не
присутствует во всех этих позициях, оно, тем не менее, мыслится в них. То, что
верно относительно движения, будет "верным" и в отношении изменения. Когда я
говорю о том, что факир подменяет яйцо платком или что волшебник на крыше своего
дворца превращается в птицу, то в этом случае я вовсе не имею в виду то, что
объект или человек исчезают и непосредственно подменяются другими предметами39.
Должна быть некоторая внутренняя связь между тем, что исчезает, и тем, что
начинает существовать. Оба предмета должны быть двумя проявлениями, явлениями
или двумя стадиями чего-то самотождественного, последовательно представляющего
себя в двух формах40. Таким образом, движение, достигающее следующей точки,
должно быть движением, удаляющимся от "примыкающей точки",
М. Мерло-Понти
60
и это происходит только тогда, когда объект находится в движении, оставляя одно
место и занимая другое. Если мы вынуждены прекратить рассматривать круг как то,
что понималось под этим понятием, и считаем, что момент "круглости" или
идентичность всех диаметров, как сущностные свойства круга, перестали
присутствовать в нем, то все равно должна существовать общая отличительная
черта, заставляющая нас в любом случае охарактеризовать представленную нам вещь
как круг и отличать ее от другого феномена41, причем будет ли круг
восприниматься или наблюдаться в действительности - вопрос не существенный.
Подобным образом, когда мы говорим об ощущении движения или об осознании
движения, sui generis, или, подобно гештальтпсихологам, говорим о глобальном
движении феномена, в котором не даны ни движущийся объект, ни обособленные
положения движущегося объекта, то все это остается просто пустословием, если мы
при этом не говорим о том, "что дано в этом ощущении или в этом феномене", или о
том, "что схвачено посредством их и непосредственно передано как движение"42.
Восприятие движения может быть восприятием движения и признанием его в качестве
такового только в том случае, если понимать его значение в совокупности всех
моментов, его конституирующих и, в частности, с идентичностью объекта в
движении. Движение, - отвечает психолог, - "один из таких психических
феноменов", которые подобно данным ощущений, таких как цвет и форма, относятся к
предмету, проявляясь объективно, а не субъективно, но отличаются от других
ментальных данных тем, что имеют динамическую, а не статическую природу.
Например, характерный и специфический "эффект перехода" есть плоть и кровь
движения, которое нельзя составить из обычных визуальных данных43.
Действительно, невозможно составить движение из статичных восприятии. Однако мы
не затрагиваем этой проблемы и не ставим вопроса о сведении движения к состоянию
покоя. Объект в состоянии покоя так же нуждается в идентификации. Нельзя
сказать, что объект находится в состоянии покоя, если он постоянно исчезает и
вновь появляется и при этом не сохраняется в мгновенной смене представлений.
Следовательно, идентичность, на которую мы указываем, предшествует установлению
различий между движением и покоем. Движение невозможно без тела в движении,
предписывающего ему целостность и обеспечивающего его единство. В этом случае,
метафора динамического феномена приводит психолога к заблуждению. Нам
представляется, что сама сила обеспечивает движение единством, и
61 Пространство
это происходит потому, что мы всегда предполагаем, что кто-то непременно
находится в том месте, где необходимо идентифицировать движение в процессе его
развития."Динамические феномены" получают свое единство от меня, переживающего и
осуществляющего его синтез. Таким образом, мы переходим от идеи движения,
разрушающей само движение, к переживанию движения, стремящегося придать ему
основание, а затем,- от переживания движения к его идее, без которой опыт лишен
смысла.
В этом случае мы не можем рассматривать позицию психолога как более
обоснованную, чем позиция логика, или наоборот. Так же мы не должны
рассматривать одну из них как менее оправданную, чем другая. Необходимо признать
значение исследуемых тезиса и антитезиса одинаково истинными. Логик прав, когда
требует установить сам "динамический феномен" и описать движение с точки зрения
движущегося объекта, который сопровождается нами в течение его пути, но он не
прав, рассматривая идентичность объекта в движении как выражение идентичности в
чистом виде; и в этом он вынужден признаться. С другой стороны, психолог,
описывая феномены как можно достовернее, руководствуется, вопреки своим
намерениям, потребностью ввести движущееся тело в движение; однако он имеет
преимущество за счет конкретности способа, с помощью которого познается это
тело. Каким образом ответ Вертгеймера на интересующую нас проблему служит
иллюстрацией продолжающегося спора между психологией и логикой? Он полагает, что
восприятие движения не является вторичным по отношению к восприятию движущегося
объекта, что мы не привносим в восприятие движущегося объекта восприятие
движения за счет идентификации, связывающей его позиции в определенную
последовательность44, что разнообразие этих позиций не подпадает под какое-либо
трансцендентное единство. Вертгеймер считает, что идентичность объекта в
движении вытекает непосредственно из "опыта"45. Другими словами, когда психолог
говорит о движении как о феномене, охватывающем начальную точку А и конечную
точку В (АВ), то он подразумевает при этом отсутствие предмета движения; в
данном случае, предмет движения - объект в точке А - изначально не дан как
присутствующий, статичный и имеющий свое местоположение. Движущийся объект
схватывается в движении в той мере, в которой оно существует. Психолог, без
сомнения, допускает, что в каждом движении существует если не объект в движении,
то, по крайней мере, движущаяся сущность, при условии, что эта движущаяся
сущность не смешивается с какими-либо стати-
62 М. Мерло -Понти
чными фигурами, которые могут быть извлечены за счет остановки движения в любой
точке ее пути. Логик же не обращается к переживанию движения, не зависимому от
предполагаемого понятия о мире. Он говорит только о движении в себе и выражает
проблему движения с точки зрения бытия, что делает ее, в конечном счете,
неразрешимой. По мнению психолога, если мы обращаем внимание на различные
явления движения в различных точках пути, то они будут явлениями одного и того
же движения только в том случае, если они - явления одного и того же объекта в
движении, чего-то такого, что проявляется через них. Однако движущийся объект
нуждается в отдельном установлении только в том случае, если его явления в
различных точках начинают выступать как дискретные перспективы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54