– У тебя ж все было…
– Так это ж не за здорово живешь! Живешь опять же всё на нервах!
– Гнус!
– Не подлизывайся!
– Все равно – гнус!
– Ну ладно, а что ты предлагаешь?
Мурзик задумалась и, видимо реально оценив положение, изрекла:
– Я хочу иметь от тебя ребенка.
Да?! Вот это ход! Ай, да Мурзик, знает чем и куда бить!
– И тебе себя не жалко?
– Нет! Хочу маленького!
– Мальчика?
– Да!
– Красивенького?
– Можно и красивенького!
Тут меня черт дернул и я, как последний гад дурашливо пропел:

Отцепился мой вагончик от составчика.
Я осталась, поезд жизни мой ушел.
Полюбила я красивенького мальчика.
Все что было – не жалею, хорошо!
Ах ты жизнь моя тельняшка,
Мой полуторный матрас!
Не велела мне маманя,
А я люблю в который раз!
Говорила мне маманя:
«Не ходи гулять к реке».
Говорил мне мой папаня:
«Не ночуй на чердаке».
Ах ты жизнь моя шальная,
Буйной юности угар…

Закончить песню мне не дали, потому что дали в ухо. Я потряс слуховым аппаратом, а заодно и головой, и когда внутри меня перестало звенеть, промолвил:
– Это ты, конечно, здорово придумала. Самое главное – наверняка. Ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда не брошу своего ребенка.
Мне въехали по другому уху и мыском ноги в живот. А Мультик (предатель!) затявкал и цапнул меня за ногу.
Я поднялся во весь рост, но это Мурзилку не остановило и она продолжила с остервенением бить меня куда попало. Тогда я взял ее в охапку и взлетел вверх. Летел я быстро, километров так под двадцать в час, чтобы только легкий ветерок обдувал нас.
Когда Мурзик притомилась лупить меня и с ужасом обнаружила, что мы летим, я окутал нас защитным коконом и рванул прямо к звездам. Земля быстро уменьшилась и пропала, я рванул к центру Галактики, да так, что звезды превратились в мерцающие полосы, и в этот момент телепортировался.
Мурзилка очнулась и увидела, что мы висим перед ее балконом, а я на прощание поцеловал ее, сказав: «Не сердись на меня!»
Поставив ее на балкон, я со звонком испарился.
По причине совсем экстремальных климатических условий, балконная дверь была приоткрыта и Мурзик беспрепятственно прошла в свою комнату незамеченной.
Войдя в нее, она обнаружила там огромных размеров (2x2x2) картонный ящик. На нем по-английски (Мурзик прекрасно знает английский) были, помимо различных транспортных шифров, две загадочные надписи:
Отправитель: ГНУСПОСЫЛТОРГ
Получатель: MURZIK COBANATIONS Ltd.
Бедный Мурзик находилась в таком состоянии, что ей было не до дешевого юмора, но сработал психомоторный рефлекс и она протянула руку к ящику. Как только она до него дотронулась, передняя крышка ящика распахнулась на две створки и Мурзик увидела красивые коробки и всевозможные пакеты, заполнявшие контейнер до верха.
Механически взяв сверху лежащий пакет, Мурзилка увидела шикарный набор парижской косметики. Во втором взятом ею пакете был еще более шикарный набор. Потом еще и еще…
Беря из контейнера пакеты и равнодушно чиркая по ним и взглядом она безучастно бросала их через плечо на пол.
После косметики пошли упаковки с колготками, нижним бельем, трикотаж, разнообразные штаны, куртки, юбки, костюмы, плащи, пальто, дубленки, норковые шубки, платки, шляпки, шапки, туфли, кроссовки, сапоги, босоножки, блоки с жвачкой, сигаретами, комплекты журналов, коробки с парфюмерией, алкоголем, посудой и разная другая мелочь – все только лучших и известнейших фирм.
Когда все это перекочевало из контейнера на пол (дубленки и шубки с остервенением швырялись через монблан ширпотреба) , взору открылся нижний слой товаров.
То были картонные коробки с магнитолами, телевизорами, IBM-компьютерами с причиндалами, упаковки с кассетами и дискетами, видеомагнитофоны, лазерные проигрыватели, музыкальные инструменты (синтезаторы и гитары) и другая электронная дребедень.
Распихав коробки ногами, Мурзик наткнулась в дальнем углу на аккуратно сложенные пачки наших и не наших денег. Сверху пачек лежала чековая книжка «Банк оф Америка» и несколько кредитных карточек. Там же были загранпаспорта некоторых стран с ее фотографиями.
Последнее, что нашла в контейнере Мурзилка – компактный биопреобразователь. Откинув его в сторону, она упала лицом на гору дефицита и зарыдала в своем безудержном горе…
Ну, что, толстая скотина, ну чего ты добился?
Испортил девчонке жизнь и сам остался ни с чем!
Что теперь будет с ней, ты подумал?
Как она дальше будет жить?
С какими помыслами она пойдет по жизни и пойдет ли она, и жизнь ли это будет?
Побойся Бога, Ирод!!!
Да, нехорошо вышло, не по-людски.
Заставь дурака Богу молиться, так он и дров наломает, дубина!
«Почему так вышло?»
«Потому; что я дал волю своим чувствам!»
«Сколько раз я обидел бедную Мурзилку?!»
«А она все стерпела».
«Результат был известен заранее, ведь я сам решил показать ей Кузькину мать!»
«Зато я теперь знаю, что она меня любит!»
«Нет, погоди. Не любит, а может полюбить!»
«Хотя это-то я теперь знаю наверняка!»
«Теперь только осталось установить самую малость, что надо сделать, чтобы она меня полюбила!»
«И без этих, всяких инопланетных штучек, вроде полета к звездам!»
«Просто и сердито!»
«Буду делать так, как она захочет!»
2 сентября 1989 г.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«КОНЕЦ ПЕРЕСТРОЙКЕ!»

Я не стал выходить из машины, а лишь приоткрыл дверь.
Вышел мой личный шофер Василий Иванович и, встав около левого борта белой «Вольво», стал внимательно наблюдать за входом в институт.
Когда появилась Мурзилка, он быстро подошел к ней и очень вежливо, но настойчиво пригласил к машине.
Мурзилка ничего не поняла, но видимо посчитала, что с ней ничего не может случиться на виду у толпы праздношатающихся студентов и нехотя, но пошла.
Я выглянул из салона:
– Привет!
– Здравствуй… – нерешительно прошептала она, но я махнул ей рукой, приглашая в машину, а Василий Иванович, вежливо взяв ее за локоть, помог сесть.
После этого он закрыл дверь, не спеша обошел капот «Вольво», сел за руль и мы тронулись.
Мурзик все это время обалдело глядела то на меня, то на шведский интерьер, то на хорошо подстриженный затылок Иваныча.
– Где будем обедать? – спросил я и набрал запрос на клавиатуре компьютера, установленного напротив наших кресел.
На экране монитора появилась информация о посадочных местах в приличных ресторанах.
Василий Иванович нажал кнопку на своем компьютере и философично изрек:
– В «Национале»! Народа там сейчас мало и меню, кажется, неплохое…
На нашем экране появилось меню и, кивнув на его наличие, я обратился к Мурзику:
– Пообедаем в «Национале»?
Мурзик что-то элегантно и глубокомысленно промычала и, повинуясь ее приказу, Иваныч поддал газу.
– Иваныч, смотри не оторвись от сопровождения!
– Сегодня дежурит 35-й, а они лихие ребята!
– Они там на Лубянке все лихие, но движение сегодня тоже!..
Но я опасался напрасно, и к «Националю» мы подъехали одновременно с черной «Волгой», и вышли мы из машин одновременно.
Я помахал ребятам из КГБ и они начали решительно рассекать перед нами толпу фарцовщиков, жаждущих добычи.
Ведя под локоть Мурзика, я почувствовал, что она вся в напряжении, и с усмешкой подумал, что это у нее скоро пройдет.
У входа в ресторан нас уже ждал метрдотель и проводил к забронированному мной из машины столику в тихом углу зала.
Усевшись, я протянул Мурзику меню, а метру сказал:
– Давай по полной схеме, но без излишеств.
– Есть «Лыхны» и «Букет Абхазии»? (первое любит Мурзик, второе – я) – сказал метр.
– Отлично!
Когда стол накрыли, а это сделали быстро, и официанты удалились, Мурзик обратилась ко мне:
– Что все это значит?
– Ничего, – ответил я, сделав глоток «Букета», – я так живу.
– Что-то не вяжется с тем, что я о тебе до сих пор знала, – съязвила Мурзилка и тоже пригубила «Лыхны».
– Привыкай!
– Так, кто же ты такой?
– Чудовище!
– А если серьезно, кем ты работаешь?
– Я же тебе говорил – большим руководителем.
– И чем же ты занимаешься?
– Рукой вожу.
– И за это тебя так охраняют?
– А вдруг меня украдут?
– Кому ты нужен?
– К сожалению, тебе я, кажется, точно не нужен.
– Ага!
– Ты давай побольше кушай, злобный Мурзик, и поменьше пей.
– Что, боишься, начну буянить?
– От тебя можно ожидать все, что хочешь.
– А чего ты хочешь?
– Чтобы ты меня любила.
– А больше ты ничего не хочешь?
– Хочу. Тебя съесть!
– Подавишься!
– Я уже подавился тобой. Поза-позавчера.
– А ты злопамятный.
– А ты не кабаней!
– Р-р-р-р-р-р!
– Кушай лучше рыбку.
– Я кушаю. Я люблю рыбку.
– А меня?
– А тебя, гнуса, я не люблю.
– Ну и ладно.
– Мне надо в два быть в институте.
– Будешь! Когда ты освободишься?
– В пять, а зачем тебе?
– Я хотел бы с тобой вечером поужинать и, если ты не против, то и весело провести вдвоем время.
– А что ты понимаешь под словом весело?
– Только то, чтобы тебе было нескучно со мной.
– Ну, если только это, но не больше.
– На большее я давно уже не надеюсь.
Я щелкнул пальцами и мне подали счет.
Я щедро расплатился долларами, чем премного удивил Мурзилку. Уже в машине по дороге к ее институту я промолвил:
– Кстати, я достал подарки для твоих родителей!
– Да? – повеселела Мурзилка.
– Как ты хотела: папе – фотоаппарат, маме – приемник, ну а тебе – духи.
– Да?! И сколько я тебе должна?
– Оставь это. Давай лучше заедем к тебе домой, ведь не таскаться же тебе с коробками.
– Разве коробки такие большие?
– Немаленькие…
– Фотоаппарат – «Зенит»?
– В принципе, да…
– Как?
– Какая же ты настырная, – засмеялся я.
Мы как раз подкатили к дому Мурзика, и, выйдя из машины, шофер достал из багажника коробки с подарками и передал их Мурзику.
На коробках были надписи «Кодак», «Панасоник» и что-то там про Шанель.
Мурзик поинтересовался:
– А где «Зенит»?
– «Зенита» не было, пришлось взять «Кодак».
– А это маленький приемничек?
– Меньшего размера двухкассетных магнитол не выпускают.
– И сколько это стоит?
– В валюте не очень дорого, что-то вроде того, что мы сегодня проели в «Национале».
– Меня родители выгонят из дома.
– Я об этом как-то не подумал, знал бы купил вещи подороже.
– Гнус! Что я им скажу?
– Скажи, что спасла из горящего офиса американского бизнесмена, вынеся его на руках с пятьдесят восьмого этажа по скользкому карнизу.
– На руках?! Здоровенного мужика?
– Ну скажи, что спасла японца, они маленькие.
– С пятьдесят восьмого этажа?
– Скажи, что с пятьдесят второго, наконец!
– На конец?
– В принципе, можешь ничего не говорить. Вот эти бабуси у подъезда сами все расскажут твоим родителям в самых животрепещущих красках.
– Я тебя убью!
– Прямо сейчас?
– Да!
– Тогда они расскажут, что ты напала на бедного несчастного бизнесмена прямо у своего подъезда, и ему бедняжке, чтобы зазря не пропасть, пришлось откупаться от злой окабаневшей Мурзилки мелкими презентами малоизвестных иномарок.
– Бедненький! Несчастненький!
– Ладно, хватит! Василий Иванович! Проводи ее и смотри, чтобы она не загнала налево по дороге товар, а доставила его домой в целости и сохранности!
– Яволь! – щелкнул каблуками кроссовок Иваныч и, отобрав у Мурзилки коробки, повел ее этапом в подъезд.
Через пять минут они вернулись, и мы отвезли Мурзика в ее «бурсу», где с ней и распрощались навеки до семнадцати ноль-ноль.
– Ну и где мы будем веселиться?
– Василий! Гони в самый бандитский кооперативный ночной ресторан.
Василий Иванович что-то там поколдовал с компьютером и, получив нужный адрес, тронулся.
Ресторан находился в Марьиной роще и, судя по информации с дисплея, назывался не очень вразумительно – «РАЗГОЙ». Но когда мы к нем у подкатили, то сразу все прояснилось. Кто-то неизвестный подрисовал на вывеске ресторана к букве «Г» бублик, и название ресторана, наконец, стало отражать его сущность – «РАЗБОЙ».
Ребята из команды 35 заволновались и затребовали объяснений. Я по рации попросил их не беспокоиться и по возможности не вмешиваться, что бы не произошло (разговор шел кодом, а то бы Мурзик начала нервничать, узнав, что что-то может произойти) .
Напоследок они мне вывели на монитор информацию об оперативной обстановке в этом вертепе: за последнюю неделю здесь произошло четыре перестрелки (правда, трупов было до странности немного, всего шесть штук) , сегодня здесь предположительно будет находиться всего три банды – из Люберец, Одинцова и местная мафия.
Столкновений не предполагалось, так как недавно они заключили перемирие в связи с приездом в Москву банды из Кабулетского района ГССР. Так что мы смело могли здесь отдохнуть от городской сутолоки и культурно поразвлечься.
Войдя в ресторан, мы лишний раз убедились, что процесс инверсии капиталов из теневой экономики в сферу кооперации развивается динамично и поступательно: интерьер и основные средства ресторана оценивались (на глаз) примерно в миллион рублей (неконвертируемых) .
Мой Василий Иванович, знавший по роду службы каждую собаку в Москве, что-то прошептал на ухо председателю давешнего кооператива и нас посадили в тихий угол, из которого хорошо просматривался весь зал и эстрада.
Несмотря на ранний для этого заведения час, ресторан был уже на половину заполнен и шла демонстрация разрешенного эротического фильма «Лесбиянки против голубых» .
Мурзилка, сразу же освоившись, взяла меню и начала его читать вслух.
Его содержание, а главное, цены были довольно солидные, если учесть, что самая дешевая позиция – чай без сахара «по-разгойному» стоил всего четыре шестьдесят девять, но зато хлеб был бесплатный.
Мурзик так громко читала, а главное, с выражением, что на ближайших столиках смолкли разговоры, и установилась недобрая тишина, лишь нарушаемая кряхтеньем лесбиянок и нежными вздохами голубых из видика. Около нас появился официант и вопросительно посмотрел на меня.
– Тащи все, только по порядку, – вальяжно прошепелявил я и передернул перед его носом «хрусты».
Официант побежал на кухню, а к нашему столику вразвалку подкатил какой-то противный хмырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26