Конан, между прочим, тоже не в особом восторге от роскошных празднеств, где обязательно следует блюсти этикет, носить тяжелые и жутко неудобные одежды, брать мясо с блюда двузубой вилкой и пить вина не столько, сколько хочешь, а сколько полагается по тому же самому этикету.Впрочем, Конан — человек простой, чуть ли даже не из народа, а у меня за спиной сорок поколений благородных предков, в число которых входило безмерное множество графов, герцогов, драконоборцев, магов и даже один король — малоизвестный Гвайнард III Простоватый, правивший всего семь лет, около трех столетий тому…Происхождение, однако, обязывает: я с самым величественным видом отстоял не менее полуколокола на Большом приеме в коронном замке Бельверуса, выслушивая напыщенные речи приближенных Нимеда, вволю нагляделся на красавчика Тараска, престарелого и сонного короля, надутого гусака Тимона, гвардейцев, прекрасных дам и благородных девиц, провинциальных и столичных дворян…Скукотища немыслимая. Скорее бы переходили к угощению, а то я опять проголодался.Новый знакомец, граф Эдмар, едва торжество закончилось, увлек меня в трапезную залу. Как выразился месьор Крейн, «хватать самые лучшие куски». Да, Немедийская монархия богата — ничего себе, вдоволь накормить и напоить тысячу приглашенных!Длинные, почти бесконечные столы (широкие доски, уложенные на козлы), лавки, покрытые парчой, драгоценные сервизы, украшенные самыми изысканными кушаньями. Служки безостановочно таскают винные кувшины и жбанчики с черным элем, мимы, фигляры, фокусники, слегка фривольная, но приятная музыка…Я, конечно, согласно полученным приказаниям, смотрел в оба.Король немедленно после церемонии отбыл в свои покои. Трапезу возглавил Нимед-младший, показавшийся мне чересчур хмурым для столь радостного дня.Стол королевской семьи громоздился на каменном возвышении, присутствовали все принцы с женами и наследниками, Тараск восседал рука об руку с той самой девицей, которую я видел на парадном шествии… Черноволосая красавица так и не переоделась в платье, приличествующее благородной даме.— Да какая она благородная! — ответил на мой вопрос блистательный Эдмар Крейн. — Именовать это… эту… благородной? Ах, месьор Зимбор, видно, что вы приехали из-за границы и не в курсе последних новостей. Очаровательная Зенобия, или, как ее зовут все придворные, Дженна — никто иная, как обычная варварка! В ней перемешаны самые жуткие и самые плебейские крови! Вдобавок она родом из Пограничья, и этим все сказано.— Смею заметить, — отозвался я, прожевав кусок пересушенного мяса, — Пограничье в последние годы стало очень приличной страной. Настоящее королевство.— Фу! — поморщился граф. — В королях — бывший десятник дорожной стражи, да еще и не человек, а оборотень! Половина страны заселена нелюдями…— Не вижу ничего плохого в сосуществовании человека и других разумных рас.— Ладно бы оборотни, — продолжал разоряться Крейн, совершенно меня не слушая. — Там полно гномов! Ты ведь знаешь о том, как после разрушения Небесной Горы племя проклятущих карликов повылезало наружу из своих нор? Безбожные кобольды! Паршивые подземные карлы!— Да, да, разумеется, — на всякий случай поддержал я успевшего изрядно набраться Крейна. — Приплюснутый народец. Ужасно. Но мы начинали разговор с подруги принца Тараска.— Она ему не подруга, — доверительно прошептал месьор Эдмар. — Клянусь памятью своих предков, эта стерва Тараска не подпускает к себе за лигу! Раньше кое-кто из гвардии пытался к ней подкатить с весьма определенными претензиями. Боюсь, теперь у этой красотки все колено в мозолях от соприкосновения с буйствующей мужской плотью. Холодна, как граскаальские ледники. Любовников выбирает сама и довольно редко… По-моему, на сегодняшний день единственный, с кем Зенобия спит в постели — это ее меч. Настоящая бой-баба, прошу простить за вульгарность.— Тогда зачем Тараск делает вид, будто она его фаворитка? — поразился я. — Это же неприлично! Принц — дворянин, родственник двух славнейших королевских фамилий, а ведет себя, словно… словно безбородый мальчишка.— Он водит ее с собой для красоты, — огорченно поведал Крейн. — Чтобы остальные завидовали. Глядите, мол, какая тигрица у меня на поводке. Впрочем, не тигрица, волчица. Она же из Пограничья… Не удивлюсь, если она — оборотень, и скрывает в штанах пушистый хвост.— Ясно, — я решительно встал из-за стола, не желая более выслушивать болтовню опьяневшего графа. — Пойду пройдусь, может быть, найду кого-нибудь из знакомых.С самым независимым видом я прогуливался вдоль стен залы. В глазах пестрело от гербов.Вот уж действительно высший свет — самые древние и знатные семьи. Медленно, но верно я пробирался к возвышению, где трапезничали принцы. Внимания на меня никто не обращал, благо многие уже успели откушать и теперь теснились по краям огромного помещения, флиртуя, ссорясь, разговаривая или обмениваясь сплетнями. До меня долетали невнятные реплики, но, имея определенную долю внимательности, из них можно было сложить, как из мозаики, более-менее ясную картину:— Фавор принца Тараска продлится недолго…— Он просто пустил пыль в глаза королю. Как явился, так и исчезнет. Вдобавок он чужак — кофиец!— Да, но матушка принца — родная сестра короля.— Ты, почтенный, заметил, что герцог и герцогиня Эрде отсутствуют? Что бы это могло значить?— Герцогиня Ринга, я слышал, в городе, но хворает…— Может быть, его светлость вновь занят делами! По-моему, месьор Мораддин — единственный человек в этой стране, который искренне печется о благе государства.— …Не забывая при том о собственном кошельке.— Да, безусловно, семья Эрде очень богата…— Неужели герцога Мораддина не пригласили? Быть того не может!— Он всегда сам себя приглашает…И так далее, в том же духе. Непривычное нарушение сложившегося дворцового распорядка, выразившееся в таинственном отсутствии четы герцогов Эрде, а заодно и выскочка Тараск были главными темами разговоров. Ничего определенного я так и не услышал.— Эй, любезный, — я хлопнул по плечу одного из служек, ибо мне немедленно требовались сведения весьма своеобразного характера. Вина я выпил довольно много, — где тут у вас отхожее место?— Спуститесь по боковой лесенке, ваша милость, сразу во двор. Там увидите.Лакей ткнул пальцем в сторону неприметной дверцы и я тотчас последовал в указанном направлении. Точно, вниз по лестнице, затем открывается выход в один из внутренних дворов замка. Из подвальных окошечек изливается вкусно пахнущий дымок — кухни.Я промаршировал через двор к весьма обширному деревянному сооружению, сделал свои дела и совсем было решил возвращаться обратно.Уже на первом пролете лестницы я внезапно застыл, услышав полузнакомый голос, метнулся обратно, и тихонько встал за дверью. Вниз спускался Тараск с кем-то из своих телохранителей.— Загляну на кухню, посмотрю сам, какие кушанья приготовили королю, — принц издал непонятный мне ехидный смешок. — Гляди, чтобы в это время туда не совался никто лишний.— Как будет угодно моему господину, — пробасил сопровождавший Тараска человек. Ясно выраженный кофийский акцент. Меня они не заметили, просто прошли мимо и вынырнули на площадку двора. В наступавших вечерних сумерках я заметил, как принц спустился в кухни, а высокий человек с вислыми усами встал на страже у дверей. Прошло совсем немного времени, Тараск вернулся, махнул своему телохранителю рукой и оба вновь отправились в парадную трапезную.«Что за ерунда! — подумал я, выбираясь из своего укрытия. — Племянник короля Нимеда лично следит за приготовлением ужина для старика?Наблюдает за тем, как варятся кашки и бульончики? Бред!А если… Нет, невозможно. Тараск не может отравить своего дядю, и не может это делать столь откровенно. Кто угодно мог видеть, как он входил на кухню. Вдобавок там повара, слуги, охрана…Со смертью короля Тараск ничего не выигрывает, ибо трон немедленно переходит к наследнику, Нимеду-младшему, который явно недолюбливает кофийского выскочку. И все равно — что-то здесь нечисто».Барон Гленнор всегда говорил так: если в чем-то сомневаешься, проверь лично, не доверяя дело умозаключениям, построенным на догадках, или другому человеку.Как известно, города берутся наглостью.Я решился, выкроил на физиономии пьяно-надменное выражение, спустился в кухню с самым развязным видом (кто станет перечить подвыпившему герцогскому сыночку?), и, оказавшись среди чада жаровен и сонмища вкусных запахов, заорал:— В Большой трапезной кончается вино! Вы, свиньи, долго будете заставлять ждать высокородных дворян?!Повара, кухарки, поварята и судомойки слегка опешили, замерев на мгновение. Только человек, которого я определил мастером королевского стола (белоснежный костюм с вышитым изображением драгоценного кубка на груди) попытался преградить мне дорогу.Я бесцеремонно оттолкнул хама, прошелся вдоль разделочных столов, шаря взглядом, и, наконец, нашел то, что требовалось — два золотых блюда с гербами Немедии, укрытых начищенными крышками.Провалиться мне на этом месте, если это не ужин короля!— Ваша милость, — пытался увещевать меня кухонный мастер, — ваша милость, здесь не дозволяется быть посторонним! Уходите по-хорошему! Стражу ведь позову, Митра свидетель! Ваша милость, ну к чему неприятности?— Ладно! — рявкнул я и весьма натурально пошатнулся, сбивая рукой крышку с одного из блюд. Мастер побледнел. — Чтоб вино было тотчас! Уяснили?Я прихватил с блюда первый приглянувшийся кусок, являвшийся нежнейшим куриным филе, отправил его в рот и, демонстративно чавкая, как и положено обнаглевшему провинциалу, отправился к выходу. Никто меня не остановил.Что меня подвигло на сие действо, почти граничащее с оскорблением величества, до сих пор понять не могу. Украсть с королевского блюда предназначенную для монарха курицу?Да, месьор Монброн, докатились… На что только не пойдешь ради Латераны. Стыд-то какой!Впрочем, Конан сделал бы на моем месте то же самое.Курица оказалась вкусной, приправленной великолепным сметанным соусом, соли достаточно, специй мало…Короля недурно кормят. Есть еще один незнакомый мне привкус, однако, я полагаю, это просто очередная хитрость кухарей, изощряющихся в деле достижения идеального вкуса.Если Тараск действительно приглядывает за трапезами возлюбленного дядюшки, то он достиг на сем поприще изрядных высот. Конан питается гораздо проще…Я вернулся в залу, отыскал своего новоявленного приятеля, графа Эдмара Крейна, попытался сесть рядом и вдруг…Невероятно!Такого просто не может быть!Глаза перестали воспринимать краски мира, взгляд словно бы переместился на иной план бытия.Стол вдруг начал сгибаться, словно стигийский питон, и уполз к стене, платье баронессы Арред внезапно исчезло, обнажив плоть ее милости, а плоть покрылась чешуйками, будто у ящерицы, золотая цепь на груди Эдмара обратилась пышущим ярким огнем кольцом…Я дотронулся до протянутой ладони графа, пытаясь устоять на ногах, почувствовал под пальцами холодный металл, а не живую руку, и со всей определенностью ощутил, что схожу с ума. Мир попросту вмиг перевернулся.Все стало наоборот…Спустя мгновение я потерял сознание, полностью уйдя в призрачное царство небывалых грез.

Глава четвертаяИз воспоминаний графа Монброна — III.«Приватные беседы»

Бельверус, Немедия. 7 день Первой весенней луны.
Разве можно так? Нет, я, конечно, понимаю! Порой и на королевском приеме кое-кто способен напиться, заблевать собственное платье или наряд возлюбленной подруги, обрыгать трон… Такое простительно. В конце концов, все мы люди. Даже принцев и короля иногда уносили с пиров в состоянии полнейшего свинства… Но лотос? Фи, герцог, это дурной тон!— Меня угостили… Клянусь, я не знал, что это такое! Раньше я никогда не употреблял подобную мерзость, да, боюсь, и впредь не буду. Надеюсь, я выглядел не слишком… странно?— Так, самую малость. Твое счастье, Влад, что большинство гостей уже изрядно набрались и ничего не заметили. Только стража, которой по статуту пить на Большом приеме не положено, подозрительно косилась, но я вовремя приказал слугам отнести тебя в мой экипаж. Ну, выпил, ну, потерял сознание, ничего страшного.— Я тебе очень признателен, Эдмар…— Еще заяви, что ты мой вечный должник, обязанный спасением жизни и чести… Чушь! Я в юности и не так чудил. Позволь все-таки осведомиться, кто одарил тебя крупицей желтого лотоса? А самое главное — какой мерзавец умудрился протащить запретное снадобье во дворец? Мне, как капитану гвардии Его величества, такое известие как плевок в лицо. На что мы тогда годимся, если не можем поддержать надлежащего порядка в замке короны?— Разве за делами подобного сорта обязана следить гвардия? — ушел я от прямого ответа на вопрос. — Ловить контрабандистов и торговцев опасным зельем должен Вертрауэн или, например, внутригородская стража. Разве я не прав?Граф Эдмар Крейн, сидевший в ногах моей постели, устроился поудобнее и сокрушенно развел руками.— Гвардия ответственна за любые нарушения порядка, случающиеся во дворце, — сказал он. — Заведение герцога Мораддина, тот самый Пятый департамент, о котором ты упомянул, тоже не всесильно. Хотя я подозреваю, что каждый четвертый лакей в замке наушничает его светлости. Контрабанда? Какая ж это контрабанда, если уважаемый дворянин с ветвистой родословной и древним гербом притащил с собой коробочку лотоса? Вертрауэн не интересуют богатые бездельники, изредка балующиеся запретными плодами. Скорее, ищейки Пятого департамента начали бы разнюхивать, где и как указанный барон — ну, или граф — купил порошок, у кого, за сколько, как груз лотоса попал в Бельверус? Долгое нудное расследование. В результате его светлость Эрде захватит еще одну шайку торговцев стигийской дурью. Освободившееся место немедля займет другая. Гвардия? А что — гвардия? Наше дело — охранять короля, канцлера и монаршее семейство от заговорщиков или просто сумасшедших и выполнять приказы Его величества или прецептора Королевского Кабинета месьора Хостина Клеоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34