Алиханов пожал плечами и тяжело побежал к жилому сектору. Дождь пошел с ветром, и маскировочные сети зашевелились над головой, начали всхлопывать, как паруса.
– Должно быть, мало выпил, если не пронесло, – хмыкнул Зимогор. – Зачем народ построил? Думаешь, буду мораль читать?
– Положено… Приехал старший начальник… И хорошо, что вы приехали. А это кто с вами? – показал взглядом на Конырева.
– Шейх, король бензоколонок…
– Не понял… У него допуск есть?
– У шейхов есть все!
– А то Перцев арестует…
– Кто был на смене, когда произошла авария? – тихо спросил Зимогор.
Начальник партии посмотрел в небо, слизнул губы.
– Сам старший мастер Гнутый с помощником. Ну и дизелист Ярков…
– Кто из них обнаружил контейнер со спиртом?
– Ярков обнаружил… Вышел из дизельной покурить, а на маскировочной сети… прямо над головой – ящик из-под взрывчатки. Но авария уже произошла, занимались ликвидацией.
Ложь была настолько невероятной и грубой, что Олег несколько разочаровался в способностях бывшего капитана.
– Давай спросим у Шейха? – предложил он. – Как бывает по жизни… Эй, Рокфеллер! Иди сюда!
Конырев не спеша приблизился, выкатил свой толстый живот и поправил настоящую ковбойскую шляпу.
– Есть проблемы?
– Тебе не подбрасывали к дверям офиса, например, ящик с коньяком? – спросил его Зимогор. – Так по жизни бывает?
– По жизни бывает. Только пара бутылок может быть отравлена и одна непременно заряжена. Допустим, килограмма на полтора в тротиловом эквиваленте. Ошметки приходится соскабливать со стен.
– А что первично: спирт или авария?
– Первична материя, как в школе учили, – сказал Конырев. – Авария на скважине, как и всякая катастрофа вообще, вещь мистическая, ирреальная…
– Слышишь, что говорит опытный человек?
Ячменный мотнул головой, зло поиграл желваками.
– Сейчас ничего доказывать не буду. Потом докажу!.. А пока придется верить на слово, Олег Павлович.
Тогда, в мае, он показался Зимогору более покладистым в обращении с начальством, чуть ли не каблуками щелкал и врал мягче, осторожнее. Сейчас освоился и вроде бы начинал дерзить.
– В радиограмме сказано, авария произошла не по вине смены, а по горнотехническим условиям проходки. Это как понимать?
– В прямом смысле, – подумав, сказал Ячменный. – Иначе бы вы не приехали. Я знал, что главный геолог болеет, главный инженер в отпуске и что кроме вас ехать некому. Аквилонов чужого не пошлет… На самом деле причина совсем другая.
– Хочешь сказать, таким образом вызвал меня?
– Другого выхода не было. Вы мне тогда, в мае, понравились…
– Вот оно что! – не удержался от сарказма Зимогор. – А у тебя как с ориентацией, капитан?
– Я не в том смысле, Олег Павлович! – смутился начальник партии. – Как человек понравились, как геолог… Только вы и сможете разобраться. У нас тут творится… Ну полная чертовщина. В смысле геологии. Все похоже на диверсию.
– Если это диверсия, надо вызывать Ангела. Или прокуратуру, контрразведку… Что же не вызвал? Не захотел сор из избы выносить?
Начальник партии резко боднул сеть головой.
– Я как человек в прошлом военный хорошо знаю эту публику! Спишут на пьянку и все. И Ангела этого тоже знаю, полная бестолковщина.
Ангелами в экспедиции называли работников особого отдела. Когда-то их набиралось до десятка, а теперь оставался один на все объекты – тощий носатый человек без возраста.
– На что же мне прикажешь списывать аварию? На силы небесные?.. Неужели ты всерьез считаешь, что ящик со спиртом «Роял» – диверсия?
– Какой же дурак подбросит сорок литров за просто так? – возмутился начальник партии. – Сначала происходит авария, потом подбрасывают спирт!..
– По жизни так не бывает, – встрял Конырев.
– У нас тут все бывает! – огрызнулся на него Ячменный, не подозревая, что дразнить богатых и циничных людей очень опасно.
– Слава, погуляй, мы тут потолкуем, – дабы предотвратить избиение младенца, попросил Зимогор.
Начальник партии проводил Конырева презрительным взглядом.
– И не ждите. Циклопа не приведут, – сказал в сторону. – Его уже три дня как нет на участке. Но это все скрывают, решили, что он у… барышни. Прихватил с собой четыре литровых бутыли «Рояла», пять батонов импортного салями и сбежал к подруге в Матвеевку. Но я был там… Величко у подруги не появлялся.
– У какой… подруги? – настороженно спросил Зимогор.
– Да есть тут одна… тварь. Со всеми мужиками переспать успела, даже с солдатиками… – Начальник партии боднул воздух головой. – Местная потаскуха, ночами шастает вокруг и буровиков уводит…
У Зимогора чуть колени не подломились, душа оборвалась и полетела в бездну, и, чтобы остановить это падение, он схватил Ячменного за грудки, рванул так, что затрещала куртка.
– Кто она?! Кто?!
Тот не ожидал подобного, вытаращил глаза и не сопротивлялся.
– Кто – кто?.. Вы про что? Про бабу? Или про Величко?
– Как ее зовут?
– Кого? Эту местную?..
– Местную!
– Да имя… какое-то необычное. Забыл!.. Ну, еще насосы такие есть, бытовые…
– Какие насосы?! – взревел он.
– Вспомнил – Агидель! – Ячменный неловко, смущенно засмеялся. – Говорю же, такие насосы бывают…
– Агидель? – переспросил Зимогор.
– Ну, Агидель! Местная, алтайка… У них тут имена звучные!
Красные сполохи в сознании, разъярившие его, как быка, вмиг угасли, будто ничего и не было. Он выпустил куртку и, смущенный еще больше от внезапного взрыва чувств, огляделся, бросил в сторону:
– Ну и память у тебя…
И все-таки начальник партии что-то заподозрил, глянул с затаенным интересом, и лишь армейская привычка держать дистанцию с начальством не позволила ему спросить, чего это вдруг Зимогор взбесился?..
Надо было как-то оправдывать нелогичность своего поведения…
– Так где Циклоп? – вспомнил Олег.
– У него на самом деле было расстройство, от щей-борщей, – осторожно сказал бывший капитан. – Жрем мобзакладку, двадцатипятилетней давности. У нас у всех тут… кого тошнит, кого носит… Тухлятину! – Он понял, что странная эта угроза миновала, и осмелел. – Натуральную, в собственном соку!.. И тут сорок литров чистейшего!
– Ты сам который день гудишь? Только честно?
– Пятый, как все…
– А вчера сколько принял?
– Три стакана, с рубчиком, – честно признался Ячменный.
– Молодец!.. Не стошнило?
– Эх, Олег Павлович!..
Он откровенно переживал случившееся, но при этом в глазах таилось мужское любопытство: мол, ты что, тоже на эту бабенку нарвался? Ну и как она?..
Лучше бы посчитал обыкновенным психопатом…
– Ваша партия работает здесь пятый месяц! – неожиданно для себя заорал Зимогор. – Закончились все сроки! Между прочим, над головой давно висит американский спутник! Снимает все изменения обстановки. Вас давно засекли!
– Не понял, при чем здесь спутник? – вылупил глаза Ячменный. – Пусть висит…
– При том!.. Напиваетесь халявного спирта и делаете аварию на шестистах метрах скважины!
– Говорю же, авария случилась до того…
Олег спохватился, выругался про себя – действительно, при чем тут спутник?
– Сколько уйдет времени на ликвидацию? – после паузы мрачно спросил он. – Неделя?
Чуть поодаль, возле караульных вагончиков, стоял еще один строй, из отделения солдат внутренних войск, и молоденький лейтенант в камуфляже и нелепо высоченной фуражке, заметно припадая на правую ногу, медленно расхаживал вдоль него и, судя по виду, читал мораль. Напоминал он маленького хромого и злого короля, многажды побывавшего в сражениях, только вместо горностаевой мантии по траве тащилась плащ-накидка.
Ячменный тоже прошелся взад-вперед, помолчал, сказал прямо, будто приговор вынес:
– Эта авария ликвидации не подлежит. Сам смотрел… Оторвали колонковую трубу и четыре штанги. Пытались достать – изломали весь аварийный инструмент. Мы же не только пили все эти дни!.. Потом хотели расшарошить штанги – оставили на забое шарошечное долото. А его ничем не разбурить… И станок, можно сказать, угробили.
– Все хорошо, прекрасная маркиза…
– У нас же в экспедиции нет другого такого станка…
– В стране нет!.. Золотой станок! Экспериментальный! – не сдержался Зимогор и замолчал.
– Золотой… – проворчал начальник партии. – Напихали электроники, контрольно-измерительной аппаратуры и думают, у буровиков сейчас не жизнь будет – малина. А она вся отказала! Ни одна система не работает!
– Правильно, если к ней подходить с ломом и кувалдой…
– Да кто к ней с ломом подходил? Берегли, как яйца, лишний раз включить боялись… Нет, станок-то ничего, – поправился он, – механика отличная, но эта новогодняя мишура в нем – дерьмо. А он без нее не работает!
– Пользоваться не умеете. Почему-то в самолетах она работает, в космических кораблях – годами! А у вас – нет…
– Ладно, Олег Павлович, я действительно не умею. Но сам Гнутый сделал аварию! А он полгода на специальных курсах учился, компьютер знает, программировать умеет, задавать режимы. Но именно в его смену станок и накрылся!
– Специалисты разберутся, отчего он накрылся.
– Если Гнутый не может ничего понять, хрен тут разберешься! Когда электроника стала давать первые сбои, мы же вызывали спеца. Приехал, поковырялся, кнопки подавил – все в порядке. Два метра пробурили, подъем снаряда сделали – опять сбой. Все зависло, заблокировалось…
– А потом кто ремонтировал?
– Никто… Часов десять не трогали, само наладилось.
– Значит, умная машина, рассчитанная на дураков.
– Да нет, у нас тут климат такой, – многозначительно вымолвил Ячменный. – Влажность высокая. Даже единственный телевизор сгорел к чертовой матери, мужикам кино не показать…
Мужики стояли в отдалении и вряд ли слушали перепалку – мокли под дождем, переминались, щелкали кедровые орехи и глядели на начальство с каким-то виноватым остервенением. Если специалисты докажут, что авария произошла по вине бурильщиков, за станок придется платить немалые деньги. Причем сумму раскинут на всех. И если еще поставят в счет часть стоимости скважины – до конца своих дней таких алиментов не выплатить…
Не потому ли завхоз Величко бросился в бега?
– Вообще-то все шло нормально, промывочная жидкость поступала, алмазную коронку сменили перед этим злосчастным спуском, – вдруг стал оправдываться начальник партии. – И тут заклинило!.. Такого не бывает, Олег Павлович. Я буровик по квалификации и алмазное бурение знаю…
– Спирт «Роял»! Вот причина!
– Старший мастер Гнутый не пацан. Говорит, был провал инструмента на метр сорок семь. Умный этот станок сам остановился и начал закачку жидкости. Думал, каверна, пустота… Как только промывка пошла, автомат запустил вращение. Гнутый проконтролировал.
– А в перерыве заглотил три стакана с рубчиком.
– Спирт появился потом! Потом! – сипло от негодования и жалости к самому себе выдохнул начальник партии. – Но этот мастер может работать и после трех… Это же легендарная личность!
– После трех стаканов «Рояла» не может работать никто! В том числе и легендарные…
– Гнутый может…
– Короче, почему заклинило инструмент на забое? – прервал Зимогор.
Начальник партии подумал, виновато помедлил:
– Не знаю. Хоть под трибунал… Гнутый говорит, будто кто-то медленно тормозил и одновременно тянул вниз. Он станок нервами чувствует, лучше, чем всякая электроника… За семь минут снаряд ушел на сто девятнадцать сантиметров. Провал бурового инструмента!.. Даже по мягким породам, даже по ледяной линзе столько не пробурить алмазом. А потом коронка прижглась к забою, но шпиндель начал вращаться в обратную сторону, сам. Это дурацкая автоматика с ума сошла! Или не знаю почему… Снаряд и раскрутился.
– Кто же его вращал, – усмехнулся Зимогор, – на глубине шестьсот семьдесят шесть метров?
Ячменный посмотрел в глаза, показалось, ухмыльнулся зловредно:
– Не имею представления! Вы приехали, вот вы и разбирайтесь, кто вращал. А наше дело телячье…
– Не юродствуй, Ячменный! – оборвал Зимогор. – Завтра здесь будет правительственная комиссия! Вместе с заказчиком и, разумеется, особым отделом. А заказчик, между прочим, Генштаб твоей родной армии. Знаешь, что было, когда там узнали об аварии? А что было в правительстве?.. Короче, завтра они сюда прибывают. И увидишь, как головы полетят… И аквилоновская в том числе! Но прежде он мою оторвет, Ячменный, хотя я здесь вообще ни при чем. Наоборот, предупреждал… Так вот, согласно табели о рангах, я откручу сначала твою.
– Откровенно сказать, Олег Павлович, мне наплевать, – неожиданно взъярился бывший капитан. – Не надо пугать комиссиями! Я за такую работу не держусь. Семьи у меня теперь нет, родни с рождения не бывало, детдомовский. Стыдиться некого! Уволите, – пойду в частный бизнес. Кое-какой опыт есть, буровым мастером в нефтеразведку всяко возьмут. Не у нас, так в Чечне, например. У них специалистов мало. А нефть – «черное золото»…
В это время вернулся посыльной Алиханов, виновато глянул на Ячменного:
– Нету Циклопа в вагончике. И поблизости нету.
– А где Гнутый?!
– Он на буровой, что-то маракует. А Циклоп куда-то отошел, может, где в кустах сидит. Должен подойти…
– Его уже три дня как нет! – рыкнул начальник партии. – И нечего тут темнить!
– И в Матвеевке не было! – с готовностью доложил тот. – Агидель сказала, не появлялся уже больше недели!
– Свободен, – бросил Зимогор, приступая к Ячменному вплотную. – Так кто подбросил спирт? Уж не эта ли Агидель?
– Издеваетесь, – в сторону сказал Ячменный. – Она по другой части…
Зимогор обвел глазами строй, остановился на Ячменном.
– Если тебе наплевать, – спокойно проговорил он, – если ты в нефтеразведку собрался… То мне подавно наплевать на все здесь! И на всех! Между прочим, я предупреждал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9