Утирая вино с усов, Гаэта подошел со своей чашей к столику Гавейна. Его сопровождал Алидор, неся бутылку.— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил он.Гавейн пожал плечами:— Как тебе угодно.— Выпьешь с нами? — спросил Алидор, наполняя опустевшую чашу мэра.— Какая забота, — заметил Гавейн. — Отряд вооруженных до зубов парней с шумом входит в город, где бывает от силы дюжина чужестранцев в году, и тут же они хотят выпить с мэром. Возможно, нынче наемники стали более культурными, чем раньше, но что-то я сомневаюсь в этом. Так что спасибо за вино, и что вам надо?— Мое имя — Гаэта. — Баронет решил сразу перейти к делу. Его ход оказался неудачным, поскольку Гавейн не подал виду, что знает это имя. Но Гаэта не был тщеславен и понял, что вряд ли рассказы о его подвигах достигли безлюдного Деморнта.Он попробовал подойти по-другому.— Я вижу, что мое имя неизвестно здесь, в Себбее. Но есть много имен, гораздо более известных, чем Гаэта. Например, Кейн, — вот человек знаменитый во всем мире. Кажется, я слышал, что Кейн появлялся в Деморнте. Возможно, вы его встречали?— Я знаю человека с таким именем, — признал Гавейн. Гаэта многозначительно взглянул на Алидора.— Может быть, это другой человек. Кейн, о котором я говорю, — настоящий великан, он больше шести футов ростом и могуч, как трое сильных мужчин. У него грубоватые черты лица, рыжие волосы, и он иногда носит короткую бороду; меч — за спиной, на карсультьяльский манер. Левша, хотя умело фехтует обеими руками. Но самое главное — его запоминающиеся глаза. У него голубые глаза, в глубине которых горит угроза…— Мы говорим об одном и том же Кейне, — неохотно признал Гавейн. — Ну и что?Гаэта заставил себя говорить уклончиво.— Так Кейн в Себбее, да? Мэр рассматривал свою чашу.— Да, Кейн здесь, в нашем городе. Тоэм знает, что его тут держит. Живет в старом доме Нандая. Держится сам по себе — знается только с Рихейль. Ты его друг?Гаэта рассмеялся и встал; его люди у стойки потянулись к рукоятям мечей, но остановились, увидев, как страстное торжество озарило длинное лицо Крестоносца.— Нет, Кейн мне не друг! Отнюдь! — громко заявил он. Горожане уставились на него в недоумении.— В мире за пределами вашей земли призраков люди знают меня как Гаэту Мстителя! — объявил он. — Я сделал целью своей жизни преследовать и уничтожать силы зла, приносящие смерть и потери беспомощным! Слишком долго зло влияло на наши жизни, слишком долго создания зла безнаказанно мучили людей! Зло правило нашими жизнями со всепоглощающей и безжалостной мощью; и человечество должно было склоняться перед этим ужасом или быть уничтоженным! Но я поклялся уничтожать служителей зла, которые держат человечество в рабстве! Я часто сражался с силами зла и каждый раз одерживал верх и уничтожал зло с помощью более могущественной силы добра! Порядок побеждал хаос, ибо я бился со злом его же оружием и покорял его! Покорял, ибо у меня было мужество столкнуться со злом лицом к лицу, ибо я обращал против зла то насилие, с помощью которого оно держит человечество под пятой, ибо я отвечал силой на силу! Лицо Гаэты дьявольски искажалось, когда он с яростной прямотой произносил пламенную обличительную речь. Его слушатели наблюдали за ним, пораженные ужасом, который вызывают святые и безумцы; здесь, в Деморнте, никто не осмелился разорвать паутину фанатизма, которой он опутывал их.Окрыленный напряженным вниманием, Мститель заговорил вновь:— Очевидно, вы не понимаете, какое чудовище живет здесь, в вашем городе! Невероятно, как он, с его мрачным прошлым, еще не занялся вами, — один Тлолуин знает, какие дьявольские планы он уготовил вам и вашей земле! Мне приходилось сражаться с бессердечными, не знающими жалости монстрами в человеческом обличье, но Кейн, вероятно, самое жестокое создание из когда-либо живших на земле. Его злодеяния столь бесчисленны, столь низки, что большинство считает Кейна всего лишь жуткой легендой! Некогда я и сам считал его легендой — но в далеких походах я слишком часто натыкался на кровавый след Кейна, чтобы теперь сомневаться в его существовании!— Легенды… В далеких странствиях можно услышать множество легенд! Удивительно, к каким глубоким истокам человеческой истории они уходят. Многие из них вполне могут быть подделкой или более поздним толкованием, но есть много сведений, позволяющих сделать серьезные выводы. В них говорится, что Кейн бессмертен, более того, что он был одним из первых настоящих людей. Легенды гласят, что Кейн восстал против своего творца — какого-то забытого бога, пытавшегося создать совершенную человеческую расу по своему извращенному идеалу. Этот бог терпел неудачу за неудачей, пока не создал золотую расу, которую для собственного развлечения поместил в укромный рай. Не совсем ясно, как Кейн побудил эту расу восстать против райского существования, — он даже убил собственного брата, который любил бога. И вот пришел конец золотого века, а человечество рассеялось по древней земле. На самого же Кейна бог наложил проклятие бессмертия! Он был обречен вечно скитаться, и не знать покоя, убегая от призрака насилия, впервые в истории человечества им сотворенного. Клеймом изгнанника был его взгляд — взгляд убийцы! Он может умереть только насильственной смертью, им же когда-то порожденной, но на протяжении многих столетий никто не смог убить Кейна.Что ж, вот суть этих старых легенд, и, конечно, нельзя с точностью сказать, чему из этого можно верить, а чему нет. Но есть еще слишком много других легенд и саг разных веков, в которых упоминается имя Кейна, так что глупо считать все сказанное расхожим поэтическим сюжетом! Несколько фактов кажутся вполне достоверными. Кейн живет уже, по крайней мере, несколько столетий. Как бы то ни было, он не первый адепт зла, наделенный сверхъестественным долголетием, и за все это время он нес лишь смерть и разрушение, где бы он ни появлялся! Страшное насилие неотступно следовало за ним, как тень! И Кейн всегда был источником кровопролития и разорения! Он участвовал в самых отвратительных ритуалах черной магии — колдуны Карсультьяла в ужасе изгнали его из своих земель! Он был пиратом, разбойником, наемным убийцей, совершил великое множество кровавых дел! Он собирал гигантские армии и армады кораблей и шел во главе их на мирные земли, чтобы завоевать и опустошить их! Он правил народами как самый деспотичный тиран. Он был замешан в бесчисленных заговорах с целью свержения законных правителей, часто возглавлял такие предприятия! Уже много веков его имя — символ вероломного предательства!— Я пересказываю все эти фантастические легенды не для того, чтобы вы их просто слушали! Люди, которые сегодня со мной, могут выступить свидетелями его вины: они собственными глазами видели его дела, дела сумасшедшего! — Гаэта прежде всего стремился к тому, чтобы Гавейн и его люди поняли справедливость его миссии и полностью осознали низость Кейна.— Поговорите с ними! Просто спросите Яна или Моллила, что значит имя Кейна для их земляков в Товносианской империи! Спросите Белла, что сделал Кейн с народом его родных Мусейских гор! Попросите Седа то'Доссо описать кровавые нападения Кейна и его разбойников на караваны, идущие через Ломарн, прямо здесь всего несколько месяцев назад! Я уже сказал достаточно — теперь спросите этих людей!Гаэта пристально посмотрел на своих соратников, потом обвел взглядом лица горожан, опущенные в испуганном смущении. Наконец Гавейн решился заговорить, глядя на Мстителя, словно надеясь, что он и его люди внезапно растают в сгустившихся вечерних сумерках. Его ответ поверг Гаэту в глубочайший за этот долгий, изнуряющий день шок.— Прошу тебя! Я совершенно не желаю слушать твои рассказы о древних легендах и черном зле, неистовствующем вне нашей земли. У нас в Деморнте хватает собственных бед. Ты говоришь нам о смерти и разорении, но мы видели гибель всей нашей земли и ее народа. Злодеяния Кейна для нас пустой звук, нас не волнует ничего из того, что связано с внешним миром, мы не хотим знать об этом. Что происходило и происходит там — нас не касается.Гаэта побледнел так, что отчетливо стали видны его губы. Сдержав движение руки, жаждавшей схватиться за рукоятку меча, Гаэта возмущенно воскликнул:— Не хочешь ли ты сказать, что вы намереваетесь защищать Кейна?!Гавейн взглянул на него, и на его усталом лице появился оттенок грусти.— Ты неправильно понял. Нас не заботят ваши разногласия. Это касается тебя и Кейна, так иди же к нему. Вы двое уладите это дело в соответствии с законами, которые вы считаете лучшими. Мы в Себбее просим лишь, чтобы нас оставили наедине с нашим горем. Что до твоей «миссии», то мы не будем ни помогать, ни препятствовать тебе в чем бы то ни было. Это твоя битва — делай, что тебе заблагорассудится. Но только оставь нас в покое!Изумленно качая головой, Гаэта повернулся к Алидору за советом.— Они одержимы, как видишь! — воскликнул Гаэта. — Кажется, во всей стране то же самое. Они так подавлены, что у них нет будущего! Вряд ли кто-нибудь из них понимает то, что я пытался объяснить!— Согласен, для них все выглядит безнадежным. Во всяком случае, они не представляют угрозы для нас, — заметил Алидор. — На этот раз Кейн загнал себя в угол, и, кажется, за помощью он может обратиться лишь к самому себе. Попроси старика сказать, где находится дом Кейна.— Чтобы опять заблудиться? — проворчал Гаэта. — У меня есть идея получше. Пусть он лично отведет нас туда.Приглашенный быть их спутником, Гавейн пытался возражать, что это его не касается. Но когда Белл и Сед то'Доссо, повинуясь кивку Гаэты, с готовностью шагнули к нему, лорд-мэр с мрачным видом поднялся на ноги и вышел на улицу. V. ПОЙМАТЬ ТИГРА В ЕГО ЛОГОВЕ Рихейль торопливо шла по узким улицам Себбея, ее переполняли страх и отвращение. Она была напугана встречей с Гаэтой и его людьми, и ужас от соприкосновения с их мыслями оттеснил на второй план беспокойство за Кейна. Ее душа словно подверглась поруганию. Никогда раньше Рихейль не встречалась с таким скопищем дьявольских образов и желаний. Разум Кейна был чужд ей, и она никогда не пыталась проникнуть в его темные глубины. Но в мыслях людей из отряда Гаэты ясно чувствовалась неприкрытая жестокость. При воспоминании об этом разум Рихейль до сих пор болезненно сжимался в ужасе и отвращении.Она в смятении бежала, временами оступаясь и чудом избегая падения. Извилистые аллеи Себбея казались ей живым воплощением тьмы. Где это было возможно, Рихейль пользовалась способностями своего разума, чтобы различать похожие друг на друга улицы города. Если ей везло, Рихейль вступала в мысленный контакт с каким-нибудь оказавшимся поблизости горожанином и его глазами видела, куда ей надо идти. Но в пустынном Себбее такие случайные прохожие встречались слишком редко, и почти всегда Рихейль сама находила путь в сгустившемся мраке. Там, где не было глаз других людей, с помощью которых она могла бы видеть дорогу, Рихейль делала крюк, чтобы коснуться чьего-нибудь разума и продолжить свой нелегкий путь. Но на это уходило слишком много бесценного времени, и она часто уходила далеко в сторону, путаясь в собственных и чужих мыслях. И хотя Рихейль хорошо знала улицы Себбея, сгустившаяся в ее сознании тьма всерьез препятствовала поискам.Как Рихейль и предполагала, она нашла Кейна в заброшенном доме Нандая. Тяжело дыша, она бежала через сад. Ее приближение не осталось незамеченным, ибо Кейн всегда был начеку. Он почти заснул, благодушно созерцая вечернее солнце под сенью террасы, густо заросшей диким виноградом.— Здравствуй, Рихейль! — сердечно поприветствовал ее Кейн, поднимаясь на ноги при виде лица, искаженного ужасом. — Эй, Троэллет побери, что случилось? За тобой кто-то гонится?— Кейн! — задыхаясь от усталости, воскликнула Рихейль, — Кейн! Здесь тебе грозит опасность. В Себбей пришли люди, которые хотят убить тебя! Они искали тебя много недель! Они знают, что ты в Себбее! Они придут сюда, чтобы убить тебя, как только узнают, где ты! Они могут быть здесь в любую минуту! Они убьют тебя!Кейн отчаянно пытался собраться с мыслями: в это утро он много выпил.— Какие-то люди в Себбее ищут меня?! — в ярости вскричал он. — Сколько их? Кто они? Как они вооружены? Откуда ты знаешь, что они напали на мой след?Рихейль бессвязно поведала о встрече с Гаэтой и его людьми, в неистовстве бормоча о странных людях, в разумах которых были мысли о насилии и смерти. Ее речь была невнятной, Рихейль пыталась выразить то, что невозможно выразить словами. Но Кейн сразу понял надвигающуюся на него опасность. Проклиная последними словами непростительную беспечность, в которую повергло его отчаяние, Кейн быстро узнал у Рихейль подробности. На ходу пристегивая к поясу меч и осматриваясь в поисках дополнительного колчана стрел для своего арбалета, Кейн бросился в дом, увлекая за собой Рихейль.— Кейн, что ты собираешься делать? — простонала Рихейль. — Неужели ты хочешь принять бой на вилле?Кейн споткнулся об угол скамейки, неловко пошатнулся и упал, подвернув ногу.— Я сам точно не знаю, что я буду делать! — огрызнулся он. — В открытом бою против девяти отпетых убийц мне не выстоять! А они, должно быть, весьма опытны, если смогли выследить меня в Себбее — Тлолуин знает зачем, хотя сейчас это не важно! Если я буду ждать их здесь, они могут уничтожить меня, как медведя в берлоге! Я могу бежать, но эти люди нашли меня здесь, нет надежды, что они не станут охотиться за мной по всему Деморнту или в пустыне!Кейн привычно проверил готовность своего арбалета. Он почувствовал удовольствие оттого, что держал оружие в образцовом порядке, — по крайней мере на него не действовали чары, которыми был околдован весь Деморнт!— По-моему, лучше всего будет уйти из этого дома, но остаться в Себбее. Я могу пользоваться для укрытия заброшенными зданиями и в нужный момент наносить удары! Эти ублюдки будут не первыми охотниками, попытавшимися настичь добычу в ее логове!Он направился к воротам сада, когда внезапно услышал предостерегающий крик Рихейль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25