Первоклассный https://Wodolei.ru 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Вы потеряли своего ребенка…
— Да, но вам нельзя терять вашего, — осторожно перебила Джейн, хотя сердце ее уже ответило на ошеломляющую просьбу Изабеллы: «Да, я возьму малышку».
При этом она искренне верила, что стоящая перед ней мать тоже не должна разлучаться со своим ребенком. Джейн заставила себя подавить бурю в собственной душе и ласково предложила:
— Может быть, если вы расскажете, почему так боитесь, что не сумеете вырастить дочь, мы попробуем вместе что-нибудь придумать. Выход, несомненно, есть. Очень прошу, позвольте мне помочь найти его!
— Я не могу вам рассказать. И выхода нет. — Обреченность и боль в голосе и глазах не оставляли никаких сомнений в правдивости слов Изабеллы, но неожиданно в ее печальных сапфировых глазах блеснула искра надежды. — Все, о чем я молилась, как только поняла, что не могу оставить дочь, так это найти для нее мать, которая будет любить девочку. И я верю, что эта мать — вы.
Пауза, во время которой женщины не отрываясь смотрели друг на друга, затянулась. Наконец Джейн, внутренне поклявшаяся стать матерью бедной малышке, прошептала:
— Я буду любить ее.
— Да, я знаю. Сердце подсказывает мне, что вам можно верить.
Еще несколько мгновений Изабелла не спускала глаз с Джейн, потом заставила себя отвернуться и сосредоточиться на том, что должна сделать, прежде чем уйти в оставшуюся часть своей жизни — жизни без дочери. Она сняла с плеча большую сумку и извлекла из нее сумку поменьше, из мягкого голубого бархата, расшитого жемчугом. Изабелла открыла сумочку, достала из нее несколько кошельков на молниях, в которых оказались сверкающие бриллианты, рубины, сапфиры, изумруды, и пояснила:
— Мою дочь ожидало огромное богатство. Она должна была стать принцессой. Я перевела кое-что из ее наследства в драгоценные камни. Все они подлинные, наилучшей работы и огранки. На сегодняшний день полная стоимость содержимого этой сумки составляет около двадцати миллионов долларов. Я посоветовала бы вам продавать камни только в случае крайней необходимости, поскольку с каждым годом стоимость их, несомненно, будет расти.
— Я не могу принять этого.
— Уверяю вас, что камни не краденые, они принадлежат моей дочери по праву.
— Мы с мужем небогаты и никогда не разбогатеем. Мы очень много работали, чтобы скопить достаточно денег на содержание двух детей. — Джейн пожала плечами, сама не зная, почему отказывается от драгоценностей, и все же была уверена, что поступает правильно. Жили они скромно, но счастливо, и Джейн ничего не хотела менять.
Отказ Джейн воспользоваться удачей, менявшей всю жизнь их семьи, стал для Изабеллы лишь доказательством того, что она нашла именно ту женщину, которой может доверить драгоценную жизнь своей дочери. Когда-то Изабелла была очень бедна, затем стала очень богата и потому прекрасно знала, что единственным настоящим сокровищем в жизни является не богатство, а любовь. И несчастная женщина, потерявшая ребенка, тоже это знала.
— Рассказать вам о себе и о муже? — тихо предложила Джейн.
— Нет, прошу вас, не надо. Лучше, если мы ничего не будем знать друг о друге… за исключением следующего: девочка — моя дочь и зачата была в величайшей любви. Ей опасно оставаться со мной, и только поэтому я… — Глаза Изабеллы снова наполнились слезами, хотя она долго готовилась к расставанию. — Прошу вас, расскажите ей в двадцатьпервый день рождения о том, что произошло сегодня. Скажите дочери, что я ее очень любила, но у меня не было выбора.
— Да-да, конечно. Когда она родилась? — спросила Джейн, зная, что через двадцать один год эта мать, где бы она ни была, пошлет в никуда послание любви своей дочери, которая в день своего совершеннолетия узнает правду…
— Неделю назад, двадцатого мая.
— Двадцатого… — тихим эхом отозвалась Джейн: этот день и без того уже навсегда запечатлелся в ее сердце — двадцатого мая родилась и ее бедная девочка, так и не сумевшая выжить. — Должна ли я еще о чем-то ей рассказать?
— Объясните, пожалуйста, чтобы она не пыталась меня искать. В любом случае это будет невозможно, к тому же это может оказаться для нее опасным. — Изабелла невольно оглянулась и помрачнела. — Имя девочки, разумеется, на ваше усмотрение, но я хотела…
— Да?
— Если бы одно из ее имен, скажем второе, было бы Александра…
Александра. По тому, с какой любовью было произнесено это имя, Джейн сразу поняла, что отца малышки звали Александр, и в этом заключалось еще одно поразительное совпадение. Но поскольку женщина сказала, что ей лучше ничего не знать о новой семье своей дочери, Джейн не стала говорить ни о том, что ее мужа тоже зовут Александр, ни о том, что имя ее первой дочери — Александра.
— Второе имя девочки будет Александра, — охрипшим от волнения голосом заверила Джейн.
— Благодарю вас.
Изабелла снова заставила себя сосредоточиться на последних важных деталях. Положила голубую бархатную сумочку в большую сумку и достала из нее пакет пеленок, черноволосую куклу и белое в голубую клетку кашемировое одеяло. Женщины, не говоря ни слова, взялись за дело: Изабелла нежно завернула свою обожаемую малышку в бело-голубое одеяло, а Джейн положила куклу в розовое.
Мать стала прощаться со своей крошечной дочуркой. Нежно ее баюкая, она отошла в угол комнаты, где принялась целовать девочку и шептать слова любви на французском языке.
— Je t’aime, je t’aime, je t’aime, — вновь и вновь повторяла она. Поцеловав милое личико в последний раз, Изабелла сменила настоящее время глагола на будущее — будущее, в котором они не будут вместе, но в котором дочь всегда будет жить в ее сердце:
— Je t’aimerai toujours.
Наконец несчастная мать повернулась, стремительно подошла к Джейн и передала ей драгоценный сверток. Затем повысила, большую сумку на плечо, но прежде чем взять куклу, которая должна была обмануть шпиона Жан-Люка, и уйти навсегда, Изабелла приняла последнее, продиктованное сердцем решение — дрожащими пальцами она расстегнула золотой замочек своего ожерелья, до сих пор скрытого под шелковой блузкой.
Ожерелье состояло из сверкающих драгоценных камней с ярко-синим сердечком посередине. Джейн сразу же заметила, что этот синий цвет точно соответствует цвету удивительных глаз матери и дочери, но она понятия не имела, что сверкающие камни — это сапфиры, что такой яркой синевы сапфиры встречаются очень редко и что ожерелье стоит целое состояние. Она поняла совершенно другую ценность удивительного ожерелья…
— Прошу вас, отдайте дочке в двадцать первый день ее рождения. Ожерелье подарил мне отец девочки. Мы с ним жили одним сердцем и теперь отдаем его дочери. — Изабелла замолчала, обдумывая, права ли она, и, решив, что через столько лет это будет безопасно, заверила Джейн:
— Ожерелье очаровательное, потрясающее, но дизайн вполне традиционен. Дочь не сможет по нему найти меня.
Джейн кивнула, принимая дивное произведение ювелирного искусства как символ когда-то очень счастливой любви.
— Что ж, — прошептала Изабелла, едва сдерживая слезы, — мне пора идти. Пожалуйста, побудьте здесь еще полчаса, а если сможете, еще дольше.
— Я буду любить ее, — прошептала Джейн.
— Да. Я знаю. Спасибо вам. Благослови вас Господь. — Изабелла ушла, уводя за собой людей Жан-Люка как можно дальше от Канзас-Сити.
А Джейн осталась, осталась наедине с чудовищностью свершившегося преступления — мать бросила дочь. Все произошло так стремительно, а она так спокойно со всем согласилась! И вот теперь… только теперь она поняла: свершилось чудо.
— Привет, драгоценная крошка, — ласково прошептала Джейн, глядя в сияющие синие глаза, которые требовали от нее любви и обещания безмятежной, счастливой жизни. — Привет, Кэтрин Александра. Тебе нравится это имя, моя маленькая, моя любовь? Мне кажется, оно очень подходит тебе. И твоей сестричке оно понравится, потому что еще больше сблизит вас. Знаешь, Кэтрин, ее зовут Александра. О, малышка Кэтрин, как же все мы — я, твой папочка и старшая сестренка — будем тебя любить! Всем сердцем будем любить.
Джейн подумала о том, что и в первую неделю своей жизни девочка была горячо любима, и пообещала «бесценной Кэтрин», что если когда-нибудь ее мать вернется, то они вместе найдут выход. Но женщина со смешанным чувством печали и облегчения понимала, что мать девочки никогда не сможет их разыскать. Тейлоры жили не в Канзас-Сити, а в Топике, и, несмотря на то что Джейн сказала о потере ребенка, она не уточнила, что ее дочка умерла в детской больнице на другом конце города, а в этой больнице Джейн была лишь обычным пациентом. Если только мать Кэтрин не вернется в течение нескольких дней, она уже никогда не найдет семью Тейлоров.
Джейн добросовестно выждала целый час — время, вполне достаточное, чтобы женщина могла уехать из города или… передумать и вернуться. Всякий раз, когда открывалась дверь, сердце Джейн замирало и вновь учащенно билось, как только она видела, что это не мать девочки.
Груди Джейн были все еще полны живительным молоком. Даже в те дни, что она находилась в реанимационном отделении, когда все ее силы были направлены на собственное спасение, молоко не пропадало, болью раздирая грудь и напоминая о невосполнимой утрате. И теперь, когда крошечный голодный ротик жадно ухватился за набухший сосок, Джейн вдруг с удивлением поняла, что никогда и не предполагала, что способна на такую огромную любовь и такое сострадание к беспомощному существу.
Она открыла оставленную Изабеллой сумку, и тут ее ждал еще один сюрприз — сто тысяч долларов крупными купюрами. Джейн сразу же решила, что положит эти деньги в банк до совершеннолетия Кэтрин Александры. Они с мужем зарабатывали достаточно, чтобы вести привычно скромную жизнь. Впрочем, у Джейн мелькнула мысль о том, чтобы использовать маленькую часть этих денег — совсем маленькую — на то, чтобы Александру не приходилось давать уроки музыки по вечерам и выходным дням, а проводить это время со своими дочерьми. Его дочерьми…
— Александр!
— Привет, дорогая! — прошептал Александр в трубку.
Джейн выписали несколько часов назад, но Александр понимал, что жене необходимо некоторое время побыть в одиночестве. Он догадывался, что Джейн скорее всего сначала зайдет в отделение новорожденных, а потом, возможно, перейдет улицу, посидит в парке на теплом майском солнышке, полюбуется цветами и попытается еще раз осмыслить происшедшее.
Он знал, как это трудно, поскольку и сам не мог смириться со своим горем. Александр понимал, что Джейн должна какое-то время побыть одна, но поскольку минуты уже складывались в часы, то не на шутку встревожился.
— Ты готова? — ласково спросил он. — Можем мы с Александрой приехать за тобой?
Услышав заботливый голос мужа, Джейн почувствовала, как на глаза выступили слезы нежности и благодарности.
До чего же трудной выдалась для Александра последняя неделя! Он проводил дни и ночи без сна и отдыха, разрываясь между двумя больницами, расположенными в разных концах города, и, как ни странно, отчетливо понимая при этом, что вот-вот может потерять и жену, и ребенка. Но Александр гнал смертельный страх из своего любящего сердца. У него хватало сил и на Алексу, которая все еще не знала правду о своей младшей сестричке.
А теперь и не узнает.
— Александра с тобой?
— Она в другой комнате, играет в куклы с новой подружкой. — Голос мужа смягчился.
Насколько же открыта и непосредственна была их очаровательная дочурка! За эту, неделю Алекса обрела немало новых знакомых — ив игровой комнате больницы, и в мотеле. Она легко находила друзей, и это было прекрасно, особенно, сейчас, поскольку ей уже никогда не суждено иметь младшую сестричку.
— Ах, Александр… случилось чудо!
Сидя в телефонной будке с заснувшей на руках малышкой, Джейн рассказала мужу о чуде. Она не видела лица своего обожаемого Александра, талантливого музыканта с тонкой душой поэта, но хорошо себе представляла ошеломленный взгляд родных глаз и чувства, которые в них отразились: надежда, страх, радость, недоверие и… тревога.
— Я не сошла с ума, любовь моя, — после долгого молчания мягко заверила мужа Джейн. Она чувствовала невысказанное беспокойство Александра о том, что горечь утраты вызвала, видимо, психическое расстройство, толкнувшее Джейн на похищение чужого ребенка.
— Но, Джейн, это же слишком… Почему ты смеешься? — Услышав ее тихий, радостный смех, Александр еще больше встревожился.
— Потому что я забыла сказать тебе о деньгах, драгоценных камнях и ожерелье.
До этого Джейн три раза пересказала Александру всю историю от начала до конца, но забыла поведать ему о богатстве в виде драгоценных камней, от которого она отказалась, и о деньгах, которые она обнаружила в сумке. Наличные и ожерелье были неоспоримым доказательством реальности чуда, но Джейн совершенно о них забыла, поскольку единственное и главное сокровище мирно посапывало у нее на руках.
— Деньги, драгоценности и ожерелье?
Джейн в очередной раз повторила историю во всех деталях и услышала, как беспокойные возражения Александра постепенно переходят в радостное неверие их счастью.
— Дорогая, сейчас мы приедем за тобой. Мы с Алексой приедем за вами с Кэтрин.
Мельком взглянув на крошечного младенца, Алекса заявила с присущей ей категоричностью:
— Это не моя сестра.
— Милая, она — твоя сестричка, — быстро придя в себя от изумления, ласково прошептала Джейн, нежно погладила золотистые кудри Алексы и спокойно пояснила:
— Волосы у Кэтрин темные, как у папы, а не светлые, как твои или мои, и глаза у нее голубые, но она все равно твоя сестра.
— Нет.
— Алекса!
— Папа, я не хочу, чтобы она была моей сестрой. Мне она не нравится.
— Алекса!
— Это не моя сестра! Я ее не хочу! Мамочка! Папочка! Отвезите ее обратно в больницу!
Прошло три недели с тех пор, как Изабелла, простившись с дочуркой, продолжила свое бесконечное путешествие, обнимая сверток с куклой. Она была смертельно раненным существом, едва живым от горя, но для людей Жан-Люка несчастная женщина выглядела как и прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54


А-П

П-Я