Она шла следом за Маккуином мимо ломбардов, тату-салонов, витрин с рекламой агентств, бравших на поруки и дававших займы под залог зарплаты. Здесь они были уже вне «решетки», поэтому вывески светились неоновыми и галогенными лампами, а не спин-вещанием: «ШАХТА», «ЗАЛОГ ПОД ЗАРПЛАТУ», «ОТДЫХ ШАХТЕРА», «ДЕВОЧКИДЕВОЧКИДЕВОЧКИ».
Шла первая смена. Об этом говорили тишина в барах и отсутствие здоровых мужчин на улицах. Когда они свернули с главной торговой улицы и пошли по примыкавшим к ней улочкам, то стали привлекать к себе повышенное внимание. Стайка бледных оборванных ребятишек прекратила бросать мяч и уставилась на них. Женщина, возвращавшаяся домой после сбора мелкого угля из отвалов, обернулась и наблюдала, пока они проходили мимо. Ли обернулась и увидела, как тело женщины согнулось под тяжелой ношей. Маккуин пробирался через ничем не обозначенные перекрестки так, словно шел по карте. Каждый поворот уводил их все дальше и дальше от дневного света в темноту самой бедной части Шэнтитауна.
Жилые модульные блоки уступали место гниющим крышам убогих жилищ эпохи первопоселенцев, крытым черепицей из вирустали и керамики. По пути они миновали все еще работавший переходный шлюз, лампочки контрольной панели которого мелькали, показывая рабочее состояние этой давно уже бесполезной системы жизнеобеспечения. Попадавшиеся теперь все чаще и чаще остатки первоначальной колонии представляли собой просто старый хлам, составлявший вместе со строительным мусором нижний слой осадочной породы.
Только Ли подумала, далеко ли еще Маккуин собирается вести ее, он нырнул в проход между двумя витринами, спустился на три ступеньки вниз и повел ее по проходу настолько узкому, что, казалось, мокрые стены почти сходились над их головами.
Двери с обеих сторон прохода, открывавшиеся внутрь, были закрыты. Редкие окна либо заколочены, либо закрыты пластиковыми ставнями. Из домов, словно дым, струился вонючий чад от вегетеина, впитываясь в твердое покрытие мостовой. Все это пробуждало в Ли глубокие смутные воспоминания двадцатилетней давности, воспоминания детства. Запах пота. Неисправная канализация. Пустые бутылки из-под пива, оставшиеся после вечерней попойки. Нищета.
Маккуин шел быстро, наблюдая за тенями подобно человеку, который опасается нападения грабителей, замышляющих отобрать имплантат, вживленный в ладонь. Он опирался рукой на стену справа, считая двери, как шахтер считает повороты штрека. У восьмой двери он остановился и попробовал замок.
Он открылся. Маккуин нырнул внутрь, не останавливаясь на пороге. Ли последовала за ним.
Они быстро прошли по темному коридору в направлении слабого пятна дневного света. Коридор привел их во внутренний дворик с грубым скошенным полом. С одной стороны дворика было темно и тихо, лестницы поднимались к затемненным квартирам. С другой стороны шумело, разбрасывая искры, оборудование сварочной мастерской. Они поднялись в мастерскую на единственную ступеньку как раз в тот момент, когда ее хозяин закончил вырезать что-то из металлического листа и разогнулся, поднимая вверх защитные очки.
Маккуин подошел к нему и достал из кармана согнутую дверную петлю.
- Моя мать просила занести вам это, - сказал он, и его голос эхом отозвался от высокого потолка мастерской. - Вы сможете починить?
- Когда ей это нужно?
- Она сказала - к Страстной пятнице.
Вместо ответа сварщик положил свою горелку и отошел к входу в мастерскую. На глазах у Ли и Маккуина он повесил вывеску «Закрыто» и опустил тяжелые штормовые ставни вниз, погрузив всех в темноту.
- Садитесь, - сказал он, щелкнув выключателем, и в мастерской загорелась единственная неяркая лампочка.
Маккуин сел. Ли осталась стоять.
- Итак, - сказал сварщик. - Это - она.
- Да, - ответил Маккуин.
- Тогда приступим к делу, - сказал сварщик.
Ли вытянула свою левую руку, закатав рукав до локтя. Он затянул руку манжетой, достал иглу из кармана передника и взял у нее больше крови, чем, по ее мнению, было необходимо даже для самого некомпетентного доктора.
- Им нужен еще и зуб, - сказал он.
- О Господи, - пробормотала Ли.
- Вы не говорили об этом раньше, - сказал Маккуин.
- Ну, так я говорю об этом сейчас. Кровь можно подделать. Зубы же расскажут всю историю.
Он обратился к Ли:
- Вы хотите поговорить с этим человеком или нет?
Ли пожала плечами и открыла рот.
Следующие полчаса она провела, сидя у верстака и трогая языком окровавленную дыру на месте нижнего правого коренного зуба. Маккуин нетерпеливо ходил взад-вперед по мастерской. Было больно, но совсем не так, как она думала. Будь боль чуть сильнее, ее внутренняя система выбросила бы столько эндорфина, что она чувствовала бы себя вполне комфортно. А эту боль система проигнорировала, и Ли должна была справляться с ней сама.
Наконец сварщик вернулся, ведя за собой еще одного человека, который жестом показал им следовать за ним назад во дворик с наклонным полом и далее к лестнице.
- Сюда? - спросила Ли.
Но он отворил узкую дверь, прятавшуюся между лестничными пролетами, нырнул в коридор и провел их по проходу, уже и темнее того, по которому она и Маккуин добирались сюда. Пять поворотов направо, два поворота налево и три внутренних дворика они прошли, пока он не свернул в более широкий проход, закрытый сверху грязными от дождевых разводов оранжерейными стеклами. Пол в проходе был ровным, но стены закручивались, как раковина улитки, будто следуя конструктивной логике, понять которую Ли не смогла.
Пройдя несколько десятков метров по спиральному проходу, их провожатый остановился у неприметной двери, постучал в нее и вошел внутрь.
В комнате, где они оказались, пахло старыми газетами и вареной капустой. Мелкий уголь, которым топился очаг, наполнял ее жирным дымом. За покрытым потрескавшимся пластиком столом сидела женщина с ребенком на коленях и читала ему что-то ровным тихим голосом. Оба, мать и ребенок, одновременно подняли глаза и снова опустили их в книгу, не проявив ни малейшего интереса к пришедшим.
- Где он? - спросил провожатый.
Женщина махнула подбородком в сторону внутренней комнаты. Проходя мимо стола, Ли заметила, что у ребенка была уродливая верхняя губа, а ноги у него парализованы.
Маккуин направился к двери, но провожатый преградил ему дорогу. Он напряженно посмотрел на нее, потом пожал плечами, отошел к столу и сел. Ли вышла одна, услышав, как дверь захлопнулась за ней.
Она оказалась почти в полной темноте, если не считать единственного пыльного солнечного луча, пробивавшегося сквозь щель в штормовых ставнях. Оглядевшись вокруг, Ли поняла, почему так странно закручивался проход, по которому они шли. Дом был построен на внешней стороне одного из блоков жизнеобеспечения. Три его новые стены были сложены из кирпича местного производства, а старая стена представляла собой изогнутую блестящую конструкцию из керамического материала. Переходный шлюз торчал в центре старой стены, его панель управления была разворочена, а провода в ней давным-давно замкнуты. Панели диафрагмы в двери из вирустали не закрывались, и кто-то завесил открытую часть одеялом, закрыв от Ли геодезический купол, который должен был находиться за дверью. Перед сломанным переходным шлюзом стоял круглый стол, заваленный кубиками-блоками с видеоинформацией и блокнотами. За столом сидел жилистый изможденный человек. Это был Дааль, штейгер смены, которого Ли встретила при первом посещении шахты.
- Ну, - сказал он, глядя прямо в глаза Ли. - Вы становитесь все любопытнее и любопытнее.
- И вы тоже. - Ли села на табурет напротив Дааля и посмотрела на бумаги и микрофиши, лежавшие на столе. Она увидела там правила техники безопасности на шахте, заголовки статей Комиссии по безопасности горных работ ООН, протоколы Генеральной Ассамблеи, судебные бумаги.
- Вы - что-то вроде шахтерского адвоката, Дааль?
- Можно и так назвать. Хотите пива?
- Спасибо. - Она достала свои сигареты. - Можно? Дааль попросил кого-то в передней комнате принести пиво, затем взял предложенную ему сигарету. Когда она наклонилась над столом, чтобы дать ему прикурить, он взял ее запястье и стал разглядывать слабые линии проводов.
- Говорят, что ты - героиня, Кэти. Неплохо для шахтерской девочки. Скажи, действительно ли игра стоила свеч?
Она пожала плечами.
- Я не помню.
Они молча курили. Кто-то открыл дверь, поставил три бутылки пива на стол, обошел стол и сел рядом с Даалем. Когда он садился, настольная лампа полностью осветила его лицо, и Ли узнала в нем молодого представителя рабочих из спин-новостей, выступление которого так разозлило Хааса.
- Что это? - спросила она. - Допрос комитета?
- Это Лео Рамирес, представитель ИРМ в городе. Он просто собирается присутствовать во время нашего разговора. Если вы не возражаете, то пусть так и будет.
- Конечно, что мне беспокоиться? Пригласите троцкистов. Развесьте портреты Антонио, черт возьми, Грамши.
Рамирес улыбнулся, темные глаза сверкали на его симпатичном лице.
- Я и не знал, что вам разрешено знать, кем был Грамши.
- «Вам»? - шепотом пробормотала Ли и закатила глаза.
Дааль просто улыбнулся и продолжал курить.
Выкурив ровно половину сигареты, он вынул носовой платок из кармана рубашки, затушил окурок, аккуратно завернул его в платок и положил платок назад в карман.
Эта процедура заняла у Дааля почти четверть минуты, и когда наконец он заговорил, то голос его зазвучал так спокойно, словно они обсуждали погоду.
- Почему вы заставили Хааса осушить сияющую воронку?
Ли пожала плечами.
- Я думала, что он что-то скрывает о пожаре. Я хотела добраться до ее дна раньше, чем он отправил бы туда других.
- Это так альтруистично с вашей стороны, - сказал Рамирес.
- Да, конечно. Я - настоящая героиня.
- Зачем на самом деле вы были посланы Секретариатом? - спросил Дааль.
Ли отхлебнула пива, задумалась, затем поморщилась от боли, когда жидкость коснулась обнаженного нерва на месте удаленного зуба.
- На замену Войту и для расследования случившегося. Если и была другая причина, то меня в нее не посвятили. Вообще мне показалось, что мы здесь для того, чтобы вы мне что-то рассказали.
- Мы дойдем до этого. Но сначала я хотел бы получить кое-какие ответы.
- У меня может не оказаться тех ответов, которые вам нужны, Дааль.
- Конечно, они у вас есть. Вы просто не задумывались об этом. Итак, почему ООН послала именно вас?
Ли пожала плечами.
- Шарифи была очень знаменита. Когда погибает кто-либо вроде нее, людям хочется, чтобы покатились головы. Я здесь для того, чтобы их срубить.
Рамирес сдержал смех. Дааль продолжал смотреть на нее своими выцветшими внимательными глазами.
- Если у одного из наших друзей была бы информация, которая могла бы помочь вам, что бы вы могли отдать за это?
- Если вы считаете, что я готова купить у вас информацию, то мой ответ - ничего.
- Не купить.
Дааль встал и прошел к единственному окну в комнате. Жалюзи отбрасывали полоски грязно-зеленого света на его лицо и редеющие волосы, образовав некое подобие ореола.
- Деньги в сравнении с тем, что нам нужно, это слишком просто. И нам нужно убедиться, что с вами стоит иметь дело. Нам нужны… гарантии.
Рамирес не вступал в разговор, и, когда Ли взглянула на него, он вытянулся вперед, сидя на своем табурете и глядя на них так, что стал похож на крысу, ослепленную шахтерской лампой. Она подумала, что, возможно, он знает шахты, но в этой комнате он явно лишний. Это была шахтерская территория, солдатская территория. Территория, на которой шел кровавый спор.
- Почему бы вам не сказать конкретно о том, что вы хотите. Тогда мне станет понятно, стоит ли торговаться.
- Две вещи. Во-первых, если то, что вы узнали о пожаре, объясняет еще чью-нибудь смерть, кроме Шарифи, то мы хотим знать об этом.
- Вы хотите, чтобы я передала вам информацию о проводимом следствии? За это я могу лишиться работы.
- Не нам нужна эта информация, - сказал Дааль. - Мы просто хотим, чтобы она стала гласной.
- Вы имеете в виду и то, что включено в следственные материалы?
- Включая все, что поступит в архив. Мы догадаемся, как это потом использовать. Правда, Лео? Рамирес кивнул головой.
- Нам нужно, чтобы вы проверили, что в отчет о несчастных случаях было включено все, что происходило до сегодняшнего дня.
- Отчет об авариях АМК? Не могу поверить, что я вам нужна для того, чтобы неофициально получить эти материалы, - сказала Ли.
Дааль поднял брови.
- Тогда понятно, что вы потеряли больший объем памяти, чем полагал подпольный доктор.
Ли водила стаканом с пивом по столу, рисуя правильные прямые углы. В результате на потрескавшейся поверхности получился запотевший квадрат.
- По сути, вы просто предлагаете мне делать мою работу. Открытое расследование обстоятельств смерти Шарифи. И еще этот отчет о несчастных случаях. Он все равно является открытой информацией, так?
- Так. Поскольку несчастные случаи со смертельным исходом продолжаются.
- Ага. И что еще вы хотите?
Дааль закусил нижнюю губу и снова посмотрел в сторону окна.
- Нам нужны данные Шарифи.
Ли захлебнулась пивом и стукнула стаканом по столу, расплескав жидкость.
- Она занималась исследованиями в области обороны, Дааль. Ваше требование попадает под действие Закона о шпионаже и подстрекательстве к мятежу. За нарушение этого закона расстреливают. И быть расстрелянной не входит в мои планы на этот год.
- Есть вещи, ради которых стоит нарушать закон, Кэти.
- Для вас, возможно.
- Дело не только в том, что АМК убивает шахтеров. Что-то происходит в самой шахте. Во всех шахтах. Посмотрите на сводки добычи. Посмотрите на отношение человеко-часов к объему добытого живого конденсата. Мы добываем все меньше и меньше живых кристаллов. Вольноопределяющиеся шахтеры говорят об этом уже долгие годы. И с этим согласны многие шахтеры компании. И Шарифи говорила об этом до своей смерти. Она сказала мне об этом, глядя прямо в глаза: «Анаконда умирает. Весь конденсат Мира Компсона умирает».
- Ох, прекратите, Дааль. Совет Безопасности…
- Они знают об этом, - сказал Дааль и замолчал, дав ей время переварить информацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70