угловые полотенцесушители водяные
Виссарион терпеть не мог Ника, что не удивительно, учитывая репутацию последнего. Я его, кстати, тоже терпеть не могу, но что делать.
Ник подошел к роялю, облокотился на него и уставился своими рыбьими глазами, блеклыми, точно тряпица, полинявшая от многочисленных стирок. Когда я закончила, он выпрямился и похлопал, издевательски воскликнув:
— Брависсимо!
А я поклонилась и послала ему лучистую улыбку. Разумеется, он знал, что я работаю у Виссариона, где развлекаю публику, преимущественно состоящую из шлюх, игрой на рояле, но при моем выступлении присутствовал впервые.
— Салют, — сказала он, целуя меня в лоб.
— Салют, — ответила я.
— Судя по ностальгическим нотам, что ты исторгала из инструмента, на душе у тебя паршиво.
— Я просто вошла в образ.
— Да? — хмыкнул Ник. — Наверное, я тоже в образе, чертова погода вконец доконала. Как думаешь, если напиться, жизнь покажется веселее?
— Не знаю, но можно попробовать, — пожала я плечами.
— Давай попробуем, — согласно кивнул он.
Ник огляделся, точно прикидывая, подойдет это местечко для его целей, и, к моему облегчению, решил подыскать другое.
— Потопали, — сказал весело и подмигнул.
Я пошла в подсобку за своей ветровкой, через полминуты там появился Виссарион.
— Тебе необязательно идти с ним… — сказал он, то ли задавая вопрос, то ли сам на него отвечая.
— Конечно, нет, но лучше пойти, — ответила я.
Виссарион вроде бы собирался еще что-то сказать, но передумал, я кивнула на прощание и пошла к Нику.
— Старикан меня терпеть не может, — заметил Ник, когда мы уже были на улице.
— А ты знаешь людей, которые тебя обожают? — удивилась я.
— С твоей стороны форменное свинство говорить мне это, — посетовал он. — Я тебя люблю, как свою бессмертную душу, а что имею взамен? Черствость и непонимание. Все вы, интеллигенты хреновы, не цените доброго отношения.
— Я ценю, — заверила я, оглядываясь в поисках джипа Ника. Но его нигде не было видно.
— Я пешком, — сообщил мой дорогой друг, заметив мое беспокойство.
— Шутишь? — не поверила я.
— Сегодня за долгие годы меня впервые потянуло прогуляться.
— С ума сойти. А ты зарядку по утрам не начал делать?
— Пока нет, но все неотвратимо к этому катится.
— Ну что ж, жизнь засверкает новыми гранями, — пожала я плечами. — Куда пойдем?
— Выбор за тобой, — усмехнулся он.
Разошедшийся дождь погнал нас в ближайшую пивную, где собирался всякий сброд. Приличные люди данное местечко явно стороной обходят, но мой друг чувствовал себя здесь как нельзя лучше. В отличие от Ника, мне напиться никогда не удавалось. То есть правды в ногах, конечно, не было, и голова болела нещадно, но ясность мысли не оставляла, что я считала большой личной драмой. В общем, немного поэкспериментировав, с выпивкой я завязала. То есть выпить могла, но без особого желания, раз уж не приходится рассчитывать на спасительное безумие.
Ник увлеченно вливал в себя водку и донимал меня ценными мыслями на тему смысла жизни. Все их я не раз слышала и оттого особенно не впечатлялась, поддакивала и ждала, когда Ник дойдет до того состояния, которое позволит благополучно транспортировать его домой. Обычно эта фаза наступала часа через три-четыре, но сегодня Ник проявил оригинальность и вскоре так увлекся собственными словесами, что стал забывать себе подливать. Я ерзала и думала о том, что такими темпами до нужного состояния он никогда не дойдет, а моего терпения уже кот наплакал.
Но и этого Нику показалось мало. Он принялся цепляться к придуркам, что сидели за соседним столом, — четверо здоровяков переорали всех сидящих в зале, хотя горластых здесь было немерено. Судя по их поведению, парни Ника не знали, оттого и вступили с ним в баталию, пока в словесную. По части вывести людей из терпения Ник мастер, а эти были не из тех, кто особо терпелив, и дело уверенно шло к драке. Лично мне все равно, намнут Нику бока или нет, но парням следовало хорошо подумать, потому что по злопамятности и умению мстить долго и с удовольствием Ника тоже никто не превзошел.
Должно быть, так думала не только я. Вот бармен шмыгнул к соседнему столу и что-то зашептал на ухо одному из парней. К чести того следует сказать, что здравый смысл в нем присутствовал, и он сбавил обороты, причем и на дружков подействовал самым благотворным образом.
Но Нику уже не было удержу. Он заявил, что его девушка, то есть я, двоих таких придурков уделает на раз и прочее в том же духе, и смог-таки довести людей до белого каления. Я в перепалку не вступала, зная бессмысленность данного занятия. Если Ник что-то вбил себе в голову, избавить его от этой идеи можно только вместе с мозгами.
Я отправилась в туалет, чтобы немного посидеть в тишине, а когда вернулась, меня ждал сюрприз.
— Детка! — завопил Ник, раскинув руки. — Честное пари: мы вдвоем против этих говнюков. Покажи им, милая, что значит внутренняя свобода и твердость духа. По сравнению с этим их хреновая мускулатура…
— Какая свобода? — простонала я. — Ты просто спятил!
— Дорогая, я не могу отказаться от своих слов. Я поклялся, что мы сделаем их за один раунд. Двое против четверых.
— Придурок, — констатировала я.
— Смотри, чтобы твоя девчонка не оторвала тебе язык за болтовню, — весело пролаял бородач, а я поморщилась: ну что за черт его самого за язык тянет.
— Ну, так что, дорогая? — веселился Ник, а я повторно буркнула:
— Придурок.
Разумеется, затея представлялась идиотской: четверо здоровенных парней в противниках, хорошо, если отделаюсь незначительными увечьями. Но послать Ника подальше было бы верхом неосмотрительности — как я уже говорила, по части злопамятности он числился в непревзойденных лидерах. Кончилось тем, что я, кляня Ника на чем свет стоит, потопала вслед за ним в ближайшую подворотню, на ходу обматывая пальцы носовыми платками и салфетками, позаимствованными в кафе. В подворотню за нами отправились все обитатели пивнушки, делая ставки, и, судя по всему, в нашу победу никто не верил, что, между прочим, правильно. Спасти нас могла только внезапность, поэтому я не спускала с Ника глаз. Как только мы вошли в подворотню, он молниеносно развернулся на левой ноге, правой заехал одному из противников в голову. Я зеркально повторила то же движение, и двое наших соперников рухнули на асфальт, так и не придя в себя до конца драки.
— Это не честно, бой еще не начался! — завопили наши оппоненты, чем очень удивили Ника.
— А кто говорил о честности? Бой без правил, а если кишка тонка, так и скажи.
Под громкое улюлюканье мы начали драку. Свою задачу я видела в следующем: измотать парня, пока Ник разделывается со своим врагом. Примерно так оно и вышло. Несмотря на хорошую выучку, пройденную у Дика, и присущую мне изворотливость, пару раз здоровяк все-таки смог достать меня, и я разозлилась. Злилась я на Ника, а досталось, разумеется, парню. Должно быть, ему нелегко было преодолеть некий барьер и обрушить на меня со всей силой кулаки-кувалды. У меня барьеров не было, оттого действовала я как машина, с завидным хладнокровием. Парень, который теперь в основном защищался, раздражал еще больше, потому что стало ясно: он не боец. А если так, то какого хрена лезешь? Особенно эффектным ударом Ник отправил своего противника в нокаут и позвал:
— Дорогая, тебе помочь?
— Обойдусь, — ответила я и обошлась. Парень рухнул на асфальт, а народ слабо зааплодировал.
Тут появилась милицейская машина, и зрители быстренько рассредоточились. Сердобольные граждане прихватили и наших противников, которые под дождем малость очухались.
— В чем дело? — гаркнул толстяк-капитан, появляясь из машины, но, узнав Ника, голос понизил.
— Ерунда, — ответил Ник, вытирая подолом рубахи разбитую рожу. — Хулиганы к девушке пристали, пришлось вмешаться.
— А-а-а… — протянул капитан в полнейшем недоумении, но поспешил оставить данную тему.
— Ну, как? — спросил Ник, когда мы двигали по улице в сторону моего дома. — Скажи, класс.
— Никита Полозов, ты придурок, — ответила я.
— Придумай что-нибудь новенькое, это я слышал раз двести.
— Ты законченный псих.
— Тоже не ново. А как насчет адреналина и прочего?
— Пошел к черту.
Ник замер, схватил меня за руку, а потом положил ладонь мне на грудь.
— Без дураков, скажи.., вот здесь отпустило, ведь так?
— Когда-нибудь тебе башку оторвут, — вздохнула я.
— Вот уж тебе будет радость! — Он засмеялся, а я неожиданно подумала, что Ник прав. Стало легче дышать, а злость и ненависть к миру вдруг меня оставили. — Да ладно, — отмахнулся он. — Если б не твое упрямство, ты бы согласилась, что в хорошей драке что-то есть. В такие минуты особенно остро чувствуешь, кто твой друг. Когда мы стояли спина к спине перед лицом опасности, разве тебя не переполнял восторг?
— От того, что мне сейчас нос сломают?
— От того, что твоя спина надежно прикрыта, — ответил Ник с ухмылкой, однако глаза его смотрели серьезно. — Нам следует практиковаться чаще, — весело закончил он.
Я только головой покачала. Конечно, Ник придурок, но вместе с тем было что-то в его словах, что заставляло задуматься. Может, я тоже спятила, как он?
Он взял мою ладонь в свою руку, а я сжала ее и посмотрела ему в глаза. Наверное, на самом деле все просто: он человек и он рядом, а вокруг пустыня и долгая-долгая мука, оттого, что мир не станет иным. И в этом мире мы сейчас были вдвоем, мы ненавидели друг друга, но долгие годы никого другого не было рядом, и ненависть стала мучительной и сладостной, словно любовь. И меня захлестнуло чувство общности, едва не заставив заплакать, чувство странного братства, так что на миг показалось, что нет у меня никого дороже, чем он.
— Белая горячка, — с прискорбием констатировала я.
— Ты обо мне или о себе? — весело спросил Ник.
— В комплексе.
— Что твоя Машка? — продолжил он. Вопрос мне не понравился, и я обдумывала, как бы втолковать Нику, что это не его дело. — «Я могу протянуть руку и коснуться тебя, но между нами пропасть, которую не преодолеет птица», — процитировал Ник, а я удивилась:
— Это что, стихи?
— Ага.
— Надеюсь, все-таки не твои?
— Слава богу, нет. Я увлекаюсь японской поэзией. Ну, так что, ты наконец поняла, что твоя безумная, я бы сказал — подозрительно страстная любовь к подруге не более чем иллюзия?
— Заткнулся бы ты, честное слово! — не выдержала я.
— Ты не желаешь принять очевидное. На самом деле ваши дорожки разошлись довольно давно, а ты все цепляешься за эту наркоманку из сентиментальности. А если вникнуть в суть вопроса, твоя жизнь стала бы много проще, умерь ты свои чувства. Скажешь, нет?
— Я скажу, что ты лезешь не в свое дело, — отмахнулась я.
— Ошибаешься, дорогая. Это мое дело. Мы с тобой одной крови, как в мультфильме, и я близко к сердцу принимаю твои страдания. Поэтому, увидев сегодня твою кислую физиономию со следами душевных волнений, решил: самое время помахать кулаками, чтобы расслабиться. Скажи, что я гений.
— Ты гений.
— Спасибо, — серьезно кивнул он.
* * *
Мы вошли в мою квартиру. Ник отсалютовал команданте и прошел на кухню, я слышала, как он открыл холодильник, наверное, искал спиртное. Я сняла кроссовки и, не спеша, направилась к нему. Он стоял возле окна и разглядывал двор. А я вдруг поняла: что-то его очень беспокоит. И эту дурацкую драку он затеял из-за переполнявшей его тревоги. А еще из-за злости. Происходило нечто такое, во что он не мог вмешаться, и это здорово его доставало. Вспомнив наш предыдущий разговор, я решила, что Ник слишком увлекся дурными прогнозами. Тут он повернулся и сказал:
— Для тебя есть работенка.
— Да? — спросила я без выражения и устроилась за столом.
— Да, — кивнул он и отвернулся к окну.
— Для меня есть работенка, и тебе это по какой-то причине не нравится? — осторожно уточнила я.
— В самую точку, моя ласточка.
— Занятно. Если тебя бесит, что хозяева решили оставить тебя в неведении, так я здесь ни при чем.
Ник поморщился, вновь повернувшись ко мне, точно досадуя на мою тупость.
— Оставим в покое мое самолюбие и подумаем о тебе, — произнес он. — Завтра ты должна быть в аэропорту в 10.30, вот паспорт.
Ник достал из кармана документ и бросил его на стол. Я без особого любопытства открыла паспорт, увидела свое фото, а рядом стояло — Ковальчук Юлия Григорьевна. Имя оставили мое, за что им большое спасибо.
— Куда лететь?
Ник пожал плечами.
— Что, в самом деле не знаешь? — не поверила я.
— Догадываюсь. — Ник устроился на стуле по соседству и посмотрел мне в глаза. — Господин Литвинов, который словно кость в горле у наших хозяев, собирается в отпуск. Общеизвестно, что он предпочитает Черноморское побережье. — Я нахмурилась, начиная соображать. — Я должен передать тебе паспорт, а также предупредить, что в аэропорту, возле стойки регистрации рейса за номером два, тебя будет ждать твой муж. Липовый, разумеется.
— Как я его узнаю?
— Он сам тебя узнает, не переживай.
— Что ж, — развела я руками, — похоже, выбора у меня нет. Так?
— Так, — кивнул Ник с большой неохотой.
— Твои худшие опасения подтвердились? — продолжила я, чувствуя себя крайне неуютно.
— Более чем.
— А кто мой предполагаемый муж?
— Почти уверен, что Денис Миронов. Ты о нем наверняка слышала, в наших кругах его обычно называют Гадюка-Ден.
— О, черт, — буркнула я. — Откуда сведения?
— Шепнул надежный человек. Наши вели с ним переговоры. Остальное объяснять, надеюсь, не надо?
Что да, то да. Человек с таким милым прозвищем был широко известен в наших, как деликатно выразился Ник, кругах. Если сам Ник личность у нас легендарная, то Гадюка-Ден по части мифов, домыслов и сплетен вполне мог с ним соперничать. Меня от знакомства с ним до сих пор бог миловал, и я им никогда не интересовалась, решив, что всякого сброда в моей жизни и без того пруд пруди.
1 2 3 4 5 6
Ник подошел к роялю, облокотился на него и уставился своими рыбьими глазами, блеклыми, точно тряпица, полинявшая от многочисленных стирок. Когда я закончила, он выпрямился и похлопал, издевательски воскликнув:
— Брависсимо!
А я поклонилась и послала ему лучистую улыбку. Разумеется, он знал, что я работаю у Виссариона, где развлекаю публику, преимущественно состоящую из шлюх, игрой на рояле, но при моем выступлении присутствовал впервые.
— Салют, — сказала он, целуя меня в лоб.
— Салют, — ответила я.
— Судя по ностальгическим нотам, что ты исторгала из инструмента, на душе у тебя паршиво.
— Я просто вошла в образ.
— Да? — хмыкнул Ник. — Наверное, я тоже в образе, чертова погода вконец доконала. Как думаешь, если напиться, жизнь покажется веселее?
— Не знаю, но можно попробовать, — пожала я плечами.
— Давай попробуем, — согласно кивнул он.
Ник огляделся, точно прикидывая, подойдет это местечко для его целей, и, к моему облегчению, решил подыскать другое.
— Потопали, — сказал весело и подмигнул.
Я пошла в подсобку за своей ветровкой, через полминуты там появился Виссарион.
— Тебе необязательно идти с ним… — сказал он, то ли задавая вопрос, то ли сам на него отвечая.
— Конечно, нет, но лучше пойти, — ответила я.
Виссарион вроде бы собирался еще что-то сказать, но передумал, я кивнула на прощание и пошла к Нику.
— Старикан меня терпеть не может, — заметил Ник, когда мы уже были на улице.
— А ты знаешь людей, которые тебя обожают? — удивилась я.
— С твоей стороны форменное свинство говорить мне это, — посетовал он. — Я тебя люблю, как свою бессмертную душу, а что имею взамен? Черствость и непонимание. Все вы, интеллигенты хреновы, не цените доброго отношения.
— Я ценю, — заверила я, оглядываясь в поисках джипа Ника. Но его нигде не было видно.
— Я пешком, — сообщил мой дорогой друг, заметив мое беспокойство.
— Шутишь? — не поверила я.
— Сегодня за долгие годы меня впервые потянуло прогуляться.
— С ума сойти. А ты зарядку по утрам не начал делать?
— Пока нет, но все неотвратимо к этому катится.
— Ну что ж, жизнь засверкает новыми гранями, — пожала я плечами. — Куда пойдем?
— Выбор за тобой, — усмехнулся он.
Разошедшийся дождь погнал нас в ближайшую пивную, где собирался всякий сброд. Приличные люди данное местечко явно стороной обходят, но мой друг чувствовал себя здесь как нельзя лучше. В отличие от Ника, мне напиться никогда не удавалось. То есть правды в ногах, конечно, не было, и голова болела нещадно, но ясность мысли не оставляла, что я считала большой личной драмой. В общем, немного поэкспериментировав, с выпивкой я завязала. То есть выпить могла, но без особого желания, раз уж не приходится рассчитывать на спасительное безумие.
Ник увлеченно вливал в себя водку и донимал меня ценными мыслями на тему смысла жизни. Все их я не раз слышала и оттого особенно не впечатлялась, поддакивала и ждала, когда Ник дойдет до того состояния, которое позволит благополучно транспортировать его домой. Обычно эта фаза наступала часа через три-четыре, но сегодня Ник проявил оригинальность и вскоре так увлекся собственными словесами, что стал забывать себе подливать. Я ерзала и думала о том, что такими темпами до нужного состояния он никогда не дойдет, а моего терпения уже кот наплакал.
Но и этого Нику показалось мало. Он принялся цепляться к придуркам, что сидели за соседним столом, — четверо здоровяков переорали всех сидящих в зале, хотя горластых здесь было немерено. Судя по их поведению, парни Ника не знали, оттого и вступили с ним в баталию, пока в словесную. По части вывести людей из терпения Ник мастер, а эти были не из тех, кто особо терпелив, и дело уверенно шло к драке. Лично мне все равно, намнут Нику бока или нет, но парням следовало хорошо подумать, потому что по злопамятности и умению мстить долго и с удовольствием Ника тоже никто не превзошел.
Должно быть, так думала не только я. Вот бармен шмыгнул к соседнему столу и что-то зашептал на ухо одному из парней. К чести того следует сказать, что здравый смысл в нем присутствовал, и он сбавил обороты, причем и на дружков подействовал самым благотворным образом.
Но Нику уже не было удержу. Он заявил, что его девушка, то есть я, двоих таких придурков уделает на раз и прочее в том же духе, и смог-таки довести людей до белого каления. Я в перепалку не вступала, зная бессмысленность данного занятия. Если Ник что-то вбил себе в голову, избавить его от этой идеи можно только вместе с мозгами.
Я отправилась в туалет, чтобы немного посидеть в тишине, а когда вернулась, меня ждал сюрприз.
— Детка! — завопил Ник, раскинув руки. — Честное пари: мы вдвоем против этих говнюков. Покажи им, милая, что значит внутренняя свобода и твердость духа. По сравнению с этим их хреновая мускулатура…
— Какая свобода? — простонала я. — Ты просто спятил!
— Дорогая, я не могу отказаться от своих слов. Я поклялся, что мы сделаем их за один раунд. Двое против четверых.
— Придурок, — констатировала я.
— Смотри, чтобы твоя девчонка не оторвала тебе язык за болтовню, — весело пролаял бородач, а я поморщилась: ну что за черт его самого за язык тянет.
— Ну, так что, дорогая? — веселился Ник, а я повторно буркнула:
— Придурок.
Разумеется, затея представлялась идиотской: четверо здоровенных парней в противниках, хорошо, если отделаюсь незначительными увечьями. Но послать Ника подальше было бы верхом неосмотрительности — как я уже говорила, по части злопамятности он числился в непревзойденных лидерах. Кончилось тем, что я, кляня Ника на чем свет стоит, потопала вслед за ним в ближайшую подворотню, на ходу обматывая пальцы носовыми платками и салфетками, позаимствованными в кафе. В подворотню за нами отправились все обитатели пивнушки, делая ставки, и, судя по всему, в нашу победу никто не верил, что, между прочим, правильно. Спасти нас могла только внезапность, поэтому я не спускала с Ника глаз. Как только мы вошли в подворотню, он молниеносно развернулся на левой ноге, правой заехал одному из противников в голову. Я зеркально повторила то же движение, и двое наших соперников рухнули на асфальт, так и не придя в себя до конца драки.
— Это не честно, бой еще не начался! — завопили наши оппоненты, чем очень удивили Ника.
— А кто говорил о честности? Бой без правил, а если кишка тонка, так и скажи.
Под громкое улюлюканье мы начали драку. Свою задачу я видела в следующем: измотать парня, пока Ник разделывается со своим врагом. Примерно так оно и вышло. Несмотря на хорошую выучку, пройденную у Дика, и присущую мне изворотливость, пару раз здоровяк все-таки смог достать меня, и я разозлилась. Злилась я на Ника, а досталось, разумеется, парню. Должно быть, ему нелегко было преодолеть некий барьер и обрушить на меня со всей силой кулаки-кувалды. У меня барьеров не было, оттого действовала я как машина, с завидным хладнокровием. Парень, который теперь в основном защищался, раздражал еще больше, потому что стало ясно: он не боец. А если так, то какого хрена лезешь? Особенно эффектным ударом Ник отправил своего противника в нокаут и позвал:
— Дорогая, тебе помочь?
— Обойдусь, — ответила я и обошлась. Парень рухнул на асфальт, а народ слабо зааплодировал.
Тут появилась милицейская машина, и зрители быстренько рассредоточились. Сердобольные граждане прихватили и наших противников, которые под дождем малость очухались.
— В чем дело? — гаркнул толстяк-капитан, появляясь из машины, но, узнав Ника, голос понизил.
— Ерунда, — ответил Ник, вытирая подолом рубахи разбитую рожу. — Хулиганы к девушке пристали, пришлось вмешаться.
— А-а-а… — протянул капитан в полнейшем недоумении, но поспешил оставить данную тему.
— Ну, как? — спросил Ник, когда мы двигали по улице в сторону моего дома. — Скажи, класс.
— Никита Полозов, ты придурок, — ответила я.
— Придумай что-нибудь новенькое, это я слышал раз двести.
— Ты законченный псих.
— Тоже не ново. А как насчет адреналина и прочего?
— Пошел к черту.
Ник замер, схватил меня за руку, а потом положил ладонь мне на грудь.
— Без дураков, скажи.., вот здесь отпустило, ведь так?
— Когда-нибудь тебе башку оторвут, — вздохнула я.
— Вот уж тебе будет радость! — Он засмеялся, а я неожиданно подумала, что Ник прав. Стало легче дышать, а злость и ненависть к миру вдруг меня оставили. — Да ладно, — отмахнулся он. — Если б не твое упрямство, ты бы согласилась, что в хорошей драке что-то есть. В такие минуты особенно остро чувствуешь, кто твой друг. Когда мы стояли спина к спине перед лицом опасности, разве тебя не переполнял восторг?
— От того, что мне сейчас нос сломают?
— От того, что твоя спина надежно прикрыта, — ответил Ник с ухмылкой, однако глаза его смотрели серьезно. — Нам следует практиковаться чаще, — весело закончил он.
Я только головой покачала. Конечно, Ник придурок, но вместе с тем было что-то в его словах, что заставляло задуматься. Может, я тоже спятила, как он?
Он взял мою ладонь в свою руку, а я сжала ее и посмотрела ему в глаза. Наверное, на самом деле все просто: он человек и он рядом, а вокруг пустыня и долгая-долгая мука, оттого, что мир не станет иным. И в этом мире мы сейчас были вдвоем, мы ненавидели друг друга, но долгие годы никого другого не было рядом, и ненависть стала мучительной и сладостной, словно любовь. И меня захлестнуло чувство общности, едва не заставив заплакать, чувство странного братства, так что на миг показалось, что нет у меня никого дороже, чем он.
— Белая горячка, — с прискорбием констатировала я.
— Ты обо мне или о себе? — весело спросил Ник.
— В комплексе.
— Что твоя Машка? — продолжил он. Вопрос мне не понравился, и я обдумывала, как бы втолковать Нику, что это не его дело. — «Я могу протянуть руку и коснуться тебя, но между нами пропасть, которую не преодолеет птица», — процитировал Ник, а я удивилась:
— Это что, стихи?
— Ага.
— Надеюсь, все-таки не твои?
— Слава богу, нет. Я увлекаюсь японской поэзией. Ну, так что, ты наконец поняла, что твоя безумная, я бы сказал — подозрительно страстная любовь к подруге не более чем иллюзия?
— Заткнулся бы ты, честное слово! — не выдержала я.
— Ты не желаешь принять очевидное. На самом деле ваши дорожки разошлись довольно давно, а ты все цепляешься за эту наркоманку из сентиментальности. А если вникнуть в суть вопроса, твоя жизнь стала бы много проще, умерь ты свои чувства. Скажешь, нет?
— Я скажу, что ты лезешь не в свое дело, — отмахнулась я.
— Ошибаешься, дорогая. Это мое дело. Мы с тобой одной крови, как в мультфильме, и я близко к сердцу принимаю твои страдания. Поэтому, увидев сегодня твою кислую физиономию со следами душевных волнений, решил: самое время помахать кулаками, чтобы расслабиться. Скажи, что я гений.
— Ты гений.
— Спасибо, — серьезно кивнул он.
* * *
Мы вошли в мою квартиру. Ник отсалютовал команданте и прошел на кухню, я слышала, как он открыл холодильник, наверное, искал спиртное. Я сняла кроссовки и, не спеша, направилась к нему. Он стоял возле окна и разглядывал двор. А я вдруг поняла: что-то его очень беспокоит. И эту дурацкую драку он затеял из-за переполнявшей его тревоги. А еще из-за злости. Происходило нечто такое, во что он не мог вмешаться, и это здорово его доставало. Вспомнив наш предыдущий разговор, я решила, что Ник слишком увлекся дурными прогнозами. Тут он повернулся и сказал:
— Для тебя есть работенка.
— Да? — спросила я без выражения и устроилась за столом.
— Да, — кивнул он и отвернулся к окну.
— Для меня есть работенка, и тебе это по какой-то причине не нравится? — осторожно уточнила я.
— В самую точку, моя ласточка.
— Занятно. Если тебя бесит, что хозяева решили оставить тебя в неведении, так я здесь ни при чем.
Ник поморщился, вновь повернувшись ко мне, точно досадуя на мою тупость.
— Оставим в покое мое самолюбие и подумаем о тебе, — произнес он. — Завтра ты должна быть в аэропорту в 10.30, вот паспорт.
Ник достал из кармана документ и бросил его на стол. Я без особого любопытства открыла паспорт, увидела свое фото, а рядом стояло — Ковальчук Юлия Григорьевна. Имя оставили мое, за что им большое спасибо.
— Куда лететь?
Ник пожал плечами.
— Что, в самом деле не знаешь? — не поверила я.
— Догадываюсь. — Ник устроился на стуле по соседству и посмотрел мне в глаза. — Господин Литвинов, который словно кость в горле у наших хозяев, собирается в отпуск. Общеизвестно, что он предпочитает Черноморское побережье. — Я нахмурилась, начиная соображать. — Я должен передать тебе паспорт, а также предупредить, что в аэропорту, возле стойки регистрации рейса за номером два, тебя будет ждать твой муж. Липовый, разумеется.
— Как я его узнаю?
— Он сам тебя узнает, не переживай.
— Что ж, — развела я руками, — похоже, выбора у меня нет. Так?
— Так, — кивнул Ник с большой неохотой.
— Твои худшие опасения подтвердились? — продолжила я, чувствуя себя крайне неуютно.
— Более чем.
— А кто мой предполагаемый муж?
— Почти уверен, что Денис Миронов. Ты о нем наверняка слышала, в наших кругах его обычно называют Гадюка-Ден.
— О, черт, — буркнула я. — Откуда сведения?
— Шепнул надежный человек. Наши вели с ним переговоры. Остальное объяснять, надеюсь, не надо?
Что да, то да. Человек с таким милым прозвищем был широко известен в наших, как деликатно выразился Ник, кругах. Если сам Ник личность у нас легендарная, то Гадюка-Ден по части мифов, домыслов и сплетен вполне мог с ним соперничать. Меня от знакомства с ним до сих пор бог миловал, и я им никогда не интересовалась, решив, что всякого сброда в моей жизни и без того пруд пруди.
1 2 3 4 5 6