Все замечательно, такие сайты советуют 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Клинт мчался за ней по пятам. Мокрое платье девочки было все заляпано грязью, тряпичная кукла, которую она прижимала к груди, тоже была вся в грязи.
– Это еще что такое? Что здесь происходит?
Дули сбежал с крыльца, опустился на одно колено и поймал маленького бесенка в объятия.
Чувствуя себя в полной безопасности в сильных руках дяди, Дэнси крутнулась и показала преследователю язык.
– Ну, погоди, ты у меня дождешься, Дэнси О'Нил! – крикнул тот, грозя ей кулаком.
Дули заметил, что под глазом у Клинта зреет синяк.
– Я думаю, – сказал он, подавляя улыбку, – ты мог бы мне сказать, почему это ты гоняешься за моей племянницей.
Не отрывая яростных глаз от Дэнси, Клинт объяснил, что они играли у ручья, а Дэнси вдруг разозлилась.
– Всегда она так: сначала играла, а потом вдруг размахнулась и ударила!..
– А ты мою куклу утопил!
Воительница попыталась лягнуть неприятеля, но Дули держал ее крепко.
– Я же играл, – оправдывался мальчик, – а ты вдруг взбесилась. С тобой неинтересно играть – чуть что, ты сразу злишься.
– Сам виноват! Ты всегда мне гадости делаешь. Я тебя ненавижу, Клинтон Мак-Кейб.
Дэнси прекрасно знала, что ее враг терпеть не может, когда его называют полным именем, и ухмыльнулась, видя, как он вспыхнул от гнева.
Но тут подбежал Джордан и взволнованно вступился за Дэнси:
– Он все время дразнился! Отнял у Дэнси куклу, сказал, что утопит. Сунул в воду и держит. Мы его просили, а он не слушает!
– Ой, ну это же игра, – возмутился Клинт, ковыряя грязь ногой. – Вообще с этими девчонками лучше не связываться.
И, сунув руки в карманы комбинезона, повернулся и пошел прочь.
Кусая губы, чтобы не рассмеяться, Дули пожурил его за грубость.
– А ты, Дэнси, не будь столь немилосердна к этим мальчишкам. Они же не привыкли, чтобы девочки давали сдачи.
– Тогда пусть сами не задираются, – возразила Дэнси, упрямо насупившись. – Разве так играют?
– Что тут происходит? – рявкнула Эдди, вылетая на крыльцо. – Ты чего хулиганишь, девочка? Ты что – побила моего Джордана? Смотри, а то я скажу отцу, он тебя выдерет!
Испуганно округлив глаза, Дэнси прижалась к своему защитнику.
Дули знал, что Эдди надо дать выговориться, иначе ее не остановишь. Последнее слово всегда должно быть за ней.
– Ну так что? – Эдди выжидающе повернулась к сыну. – Она тебя ударила, сынок? Или это Клинтон опять ее задирал? Если так, я с него шкуру спущу.
Считая, что Клинт уже получил по заслугам, Дэнси великодушно решила все загладить.
– Мы просто играли, вот и все. А Клинт упал и набил себе синяк.
– Так ему и надо, чтоб не буянил, – бросила Эдди, подталкивая Джордана к коляске. – Доберется и пешком. А ты, юная леди, – она погрозила Дэнси пальцем под самым ее носом, – ты тут не шуми. Твоя мама только что родила ребеночка, и ей надо отдохнуть.
– Ребеночка? – Дэнси запрыгала, в восторге хлопая в ладоши. – Сестричку, как я хотела?
– Нет, у тебя теперь маленький братик. Совсем крохотный, как ваша мама. Не удивлюсь, если Господь его приберет.
Дэнси смотрела вслед коляске, и слезы застилали ей глаза.
– Как будто ей все равно, дядя Дули, – пробормотала она дрожащими губами. – Честное слово, я их одинаково ненавижу – и ее, и Клинта.
– Не надо никого ненавидеть, малыш. – Дули поднял девочку на руки и стряхнул грязь с ее платья. – Особенно мисс Эдди. Она не такая плохая, как притворяется.
– А кому это надо – притворяться плохим? С какой стати?
– Видишь ли, – нерешительно начал Дули, – иногда людям приходится пережить в жизни какое-то разочарование, и они вымещают свою обиду на других. А нужно просто заглянуть им в душу поглубже, посмотреть, где там они спрятали свою доброту, и не обращать внимания на то, какими они притворяются.
Дэнси с минутку подумала и решила, что разберется в этом, когда вырастет, а пока это не важно.
– А теперь, мисс Дэнси О'Нил, пойдем познакомимся с твоим маленьким братиком.
И, прижав девчушку к груди, Дули поднялся на крыльцо.
2
Шел второй день после родов. Идэйна знала – и все это знали, – что с крохотным мальчиком, тихо лежавшим рядом с ней, что-то неладно. Очень неладно!
Когда родилась Дэнси, она была розовенькая, как персик, а этот ребенок мертвенно-бледен.
Дэнси выгибалась, сучила ножками, плакала, – словом, делала все, что положено делать здоровому ребенку, – а этот малыш, это дитя греха, как с болью все время думала о нем Идэйна, ничего такого не делал.
Он не хотел сосать, не брал грудь – он просто лежал, неровно и неглубоко дыша, и даже не открывал глаза.
Заглядывая в спальню, Карлин волновался:
– Не понимаю! Ты только посмотри на этого парня! Такой большой, такой крепыш – он должен есть много. Даже док Хауард так говорит.
Идэйна молчала. Она понимала, что Карлин страшно расстроен – иначе бы он ни за что не послал за доктором. Он не верил в докторов, но сейчас был готов на все, лишь бы спасти своего сына. Но что можно сделать? Казалось, малыш просто не хочет жить – даже не пытается выжить.
– Это ты виновата. Все из-за тебя, – вдруг выпалил Карлин, уставившись на нее холодными припухшими глазами. – Ты такая хилая, и молоко у тебя никуда не годится.
Идэйна крепче прижала к себе ребенка.
– Неправда. Он даже не пытается сосать. Клара давала ему соску со сладенькой водичкой, он не берет. Ты же знаешь, когда я кормила Дэнси, все было в порядке, и молоко было хорошее.
Голос ее поднялся до пронзительного крика. Она чувствовала, что уже на грани истерики, – но что было толку спорить, доказывать?
Она знала, почему Господь хочет прибрать ее малютку, – только больше никто не должен об этом знать, потому что, если откроется правда, мальчика объявят незаконнорожденным и не позволят даже похоронить на кладбище. Бедную крошку зароют в неосвященной могиле, за церковной оградой, – одна мысль об том была нестерпима.
Зарывшись лицом в подушку, все еще прижимая к себе дитя, Идэйна снова дала волю слезам.
Карлин возмущенно фыркнул. Сердце его разрывалось, но, пряча боль за напускным гневом, он хлестнул жену безжалостными словами:
– Сколько я за тебя денег заплатил – а что получил взамен? Разбитые мечты – и больше ничего. Все равно что купить корову, которая не доится, кобылу, которая не может ожеребиться, или курицу, которая не несет яиц.
Рубя воздух кулаком, он прорычал:
– Если бы только можно было отослать тебя назад, к папочке, чтобы он вернул мне деньги, я бы начал все сначала, пока не поздно. Эх, лучше бы я…
Багровея лицом, он на минуту смолк, набрал воздуха, чтобы закончить тираду, и выкрикнул:
– Жаль, что я не послушал Эдди. Надо было жениться на ее кузине – все было бы по-другому.
Ах, как хотелось Идэйне крикнуть ему, что она тоже много, много раз за эти годы пожалела, что жизнь не сложилась по-иному. Зачем только она приехала в эту Америку, зачем встретила и полюбила Дули О'Нила! Их тайное, неодолимое влечение друг к другу принесло им только боль и страдания.
А теперь за их грех страдает ни в чем не повинное дитя!
– Смотри, – бушевал Карлин, в подкрепление словам молотя мясистым кулаком дверной косяк, – если только мой сын умрет, у тебя будет еще шанс родить мне другого, но я даю тебе только год. Если нет, я отошлю тебя обратно.
– У тебя есть дочь, Карлин О'Нил, – превозмогая боль, напомнила Идэйна, – славная, здоровенькая девочка, за которую ты должен благодарить Бога.
– Дочери мне в хозяйстве не подмога, – горько обронил он, отворачиваясь.
Всхлипнув, Идэйна снова приложила ребенка к груди, тщетно пытаясь побудить его сосать.
«Господи, накажи меня за мой грех, – молилась она, – пусть только он живет, мой маленький!»
Карлин тихо вышел из дому и направился к амбару, где у него был припрятан запас кукурузного виски. Он целый день проторчал в хижине, пока все эти женщины приходили и уходили, сновали туда и сюда со своими кастрюльками супа, пирожками и печеньем. Теперь, слава Богу, он мог пойти и пропустить глоточек, ни на кого не оглядываясь.
Увидев, что брат скрылся в амбаре, Дули спустился с холма и поспешно направился к дому.
Он долго ждал случая поговорить с Идэйной наедине. Когда они с Дэнси пришли взглянуть на новорожденного, там были все эти женщины, и вежливая, как всегда, Идэйна избегала встречаться с ним взглядом.
Он должен знать правду; он был уверен, что, даже если она попытается ему солгать, он добьется правды – если только они будут одни. На этот раз она не сможет убежать, как это было однажды, когда он пытался выведать, его ли дитя она носит. А сейчас, даже если Карлин его здесь застанет, – не страшно, он ничего такого не подумает. Ведь имеет право дядя взглянуть на своего племянника!
Дэнси играла внизу у ручья и даже не заметила, как дядя Дули тихонько вошел в хижину через заднюю дверь. После вчерашней взбучки, полученной от мисс Эдди, она предпочитала не попадаться родителям на глаза.
Глаз у Клинтона совсем заплыл, под ним красовался шикарный синяк, мисс Эдди обозвала ее дикаркой и сказала, что воспитанные девочки так себя не ведут и что Дэнси заслуживает хорошей порки. Этим бы, наверное, и закончилось, если бы папа и мама не были так заняты новым ребенком. А так мама только плакала – и все.
Так или иначе, решила Дэнси, лучше пока держаться от них подальше. Может, попозже за ней придет дядя Дули и отведет к себе домой. Дэнси у него нравилось. Он сажал ее перед собой на лошадь, когда ездил верхом, показывал всякие чудесные потайные места, например пещеры, где маленькие девочки могут спрятаться от гоблинов, если бы те вдруг появились. Правда, дядя Дули божится, что гоблины бывают только в Ирландии, а в Америке их нет. А потом он брал ее на рыбалку и показывал, как ловить хитрую форель прямо руками – в специальных ямках в ручье, который протекал по его участку. Это было удивительное место, там было очень красиво и полно всяческих чудес, и Дэнси предпочла бы жить там, а не с родителями, только не хотела огорчать маму.
По правде говоря, отца Дэнси не очень любила. Он никогда с ней не разговаривал – разве ругал за что-нибудь. И за всю свою жизнь она не помнит случая, чтобы он как-нибудь ласково прикоснулся к ней. Так только – тычки да затрещи– ны, а чтобы обнять или поцеловать – никогда! Он даже за руку ее не взял ни разу.
А дядя Дули брал. Он называл ее феей, крошкой эльфом, а иногда, если ей случалось расшалиться, – гномиком. А еще он всегда обнимал ее и говорил, как он ее любит.
Девочка сидела на берегу ручья и нянчила свою несчастную куклу. После того как Клинтон Мак-Кейб окунул бедняжку в воду, ее пеньковые волосы совсем свалялись. Ох, как она ненавидит этого противного мальчишку! Это ведь он назло ей сделал в отместку за то, что она его победила, когда они состязались, кто дальше забросит камень. Дэнси так запустила свой, что он перелетел через ручей – летел и пел! А камушек Клинтона упал совсем близко. Конечно, он еще больше разозлился, когда Дэнси стала над ним смеяться, да так громко, а тут еще Джордан присоединился. Клинт этого не вынес и стал задираться. Бедняга Джордан – он хотел как-нибудь донять его, но не посмел, а Дэнси посмела, вот почему Клинт и щеголяет с подбитым глазом. И она очень довольна.
А еще она рада, что Джордан не похож на брата, потому что Джордан ей очень нравится. По правде говоря – хотя это самый большой ее секрет и она никому-никому об этом не скажет, даже дяде Дули, – ей нравилось представлять, будто Джордан – папа ее куколки, и, когда она играла в дочки-матери, он всегда понарошку был ее мужем.
И может быть, размечталась Дэнси, как это умеют только маленькие девочки, когда-нибудь, когда вырастут, они с Джорданом поженятся и станут счастливо жить-поживать и добра наживать. И как в сказках про драконов, которые ей рассказывал дядя Дули в чудесные, долгие, такие сказочные вечера, Джордан-воин поразит Клинтона Мак-Кейба, так что им никогда больше не придется беспокоиться, как бы он не утопил всех хорошеньких детишек, которые у них обязательно будут.
Маленькая морщинка пролегла у нее между бровями: вот это она не совсем понимала – откуда берутся дети? Она как-то спросила маму, но мама сказала, что об этом можно не беспокоиться, потому что дети – это дар Божий, и Бог кому хочет, тому и подарит. Если вообще захочет. Так что Дэнси решила не раздумывать об этом, а просто быть счастливой.
Губы ее сложились в шаловливую улыбку. Она так любила эти особенные минуты, когда можно просто мечтать о будущем, о том, каким замечательным оно должно быть, это будущее.
И в эту удивительную минуту, ранней весной 1854 года, Дэнси О'Нил даже представить себе не могла, отчего, с какой стати вся ее жизнь, все ее мечты могут вдруг измениться.
Дули вошел, стараясь не шуметь. В доме пахло всяческой снедью, но Идэйна, видимо, не прикасалась ни к чему из того, что ей приносили соседки. Конечно, у нее болела душа за бедного малютку, но ведь надо было как-то поддерживать в себе силы. Ей они будут очень нужны: судя по всему, ребенок родился болезненным.
Взяв из посудного шкафчика чистую миску, Дули положил в нее немного тушеного беличьего мяса, которое приготовила Люсиль Бернс, и несколько толстых коржиков, намазанных свежесбитым маслом – его принесла Дороти Пикок, – и прошел в заднюю комнату, где лежала роженица.
При звуке его шагов Идэйна открыла глаза.
От одного взгляда на ее прелестное лицо у Дули, как всегда, потеплело на сердце. Только на этот раз на нее было больно смотреть: тусклые, без блеска глаза, бледная кожа, запавшие щеки. Казалось, жизнь покинула ее – осталась одна оболочка.
Разглядеть ребенка как следует он не мог: дитя лежало рядом с матерью.
– Идэйна, милая…
Он отставил еду в сторону, опустился на колени рядом с кроватью и, охваченный нежностью, погладил бледную щеку роженицы.
– Спаси и сохрани тебя святые угодники! Неужели тебе так плохо? Может, позвать доктора?
– Не надо, – чуть слышно прошептала она. – Доктор ничем не сможет помочь. И ты тоже. Уходи. Пожалуйста, – я не хочу, чтобы Карлин застал тебя здесь.
– А почему бы и нет? – Его бравада была такой же нарочитой, как и улыбка. – Разве я не имею права навестить своего племянника?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39


А-П

П-Я