Она смотрела на него, не желая видеть очевидного — залитого кровью безжизненного лица и пропитанной кровью рубашки.
— Нет! — кричала она. — Скажите мне, что он будет жить!
Слуги растерянно молчали.
— Скажите, что он жив, слышите? Отвечайте немедленно!
— Миледи, — тихо промолвила подошедшая Кэффи, — мне очень жаль.
Сайрес не может умереть. Она не позволит ему этого сделать. Жизнь без его поддержки пугала ее.
— Отнесите его в спальню и положите на кровать. Я буду его лечить.
— Это так прискорбно, миледи, но уже слишком поздно.
Серина обернулась и увидела бледное, искаженное горем лицо своей горничной.
Она попыталась забраться в экипаж, но ступеньки были убраны, а высокий порог оказался для нее непреодолимым препятствием. Если бы только ей удалось дотронуться до мужа! Тогда бы она узнала, что на самом деле он жив, а кровь — только злая игра неясных бликов фонарей. Серина тянулась к мужу и не могла дотянуться. Вдруг она ясно увидела на его лбу зияющую рану, вокруг которой запеклась кровь. Громкий пронзительный крик вырвался из ее груди, и горячие слезы потоками заструились из глаз.
Кэффи тронула ее за плечо.
— Пойдемте в дом, миледи. На улице уже слишком холодно.
Серина снова разрыдалась. Горе, которое она испытывала, было столь велико, что она не могла остановиться. Какой станет ее жизнь без его мудрости и терпения?
— Я все понимаю, миледи, — тихо шептала Кэффи, поглаживая ее по спине. — Но его светлость нужно внести внутрь. На холоде он быстро… окоченеет.
Слуги уже собирались вокруг экипажа. Они покачивали головами и что-то бормотали.
— Убирайтесь прочь! — приказала Серина.
Все попятились. Рядом с ней остались только Кэффи и дворецкий.
— Ты слышала мой приказ, — сказала она, обращаясь к горничной.
Кэффи пожала плечами и подняла голову.
— На этот раз, миледи, вы будете делать так, как я скажу. Отойдите от экипажа.
С этими словами горничная схватила Серину за локти и силой оттащила от тела мужа. В тот же момент дворецкий вытащил Сайреса.
Глядя на то, с каким трудом он тащит безжизненное тело, Серина наконец с полной ясностью поняла, что мужа больше нет. Она упала в объятия Кэффи и заплакала.
Спустя некоторое время, поддерживаемая горничной, она медленно побрела обратно в дом.
На пороге лежал истекающий кровью возничий.
— Ваша светлость… — прошептал он. — Какое горе, какое горе!
Серина кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Да, возничий ранен, но он дышит, он жив. Так почему же Сайрес мертв?
— Ваша светлость, — продолжал возничий, — все произошло так быстро… — Хриплый, захлебывающийся кашель прервал его речь. Кэффи наклонилась, чтобы прижать кусок ткани к кровоточащей ране в его плече.
— Что произошло, Роберт? — спросила Серина. — Как это вообще могло произойти?
— Все было похоже на ограбление, — ответил возничий, морщась от боли.
— Разбойники? — ужаснулась герцогиня.
— Двое. Но я не думаю, что они действительно собирались нас ограбить.
— Что ты хочешь сказать? Почему они его убили? Он отказался отдать им деньги?
— Нет, все было не так, — произнес слуга, пересиливая кашель. — Его светлость отдал им то, что они требовали.
— Тогда что же произошло? — настаивала Серина.
— Герцог спросил, может ли он быть свободен, после того как отдал им все деньги и ценности… Но они сказали, что их наняли… убить вашего мужа… И они его застрелили… — Возничий замолчал на мгновение, а потом громко застонал, когда Кэффи слишком сильно надавила на его рану.
— Они знали, кем был мой муж? — спросила Серина.
Возничий кивнул:
— Они называли его «ваша светлость».
Значит, кто-то нанял этих убийц, думала леди Уоррингтон. Конечно, у ее мужа были политические враги.
Его взгляды расходились со взглядами многих, но она сомневалась, что оппоненты герцога в палате лордов желали его смерти. Только один человек мог извлечь из нее выгоду, только один желал ее. Это был Алистер.
— Я хочу, чтобы вы повторили ваш рассказ полиции после того, как отдохнете и соберетесь с силами, — сказала Серина.
Роберт снова кивнул и потерял сознание. С мыслями об Алистере она направилась в библиотеку. Спустя несколько минут туда вошла Кэффи.
— Давайте я налью вам немного бренди, миледи, — сказала она, — сейчас вам это не повредит.
В сложившейся ситуации привычные мысли о вреде крепких напитков даже не пришли Серине в голову. Она не пила ни капли с той безумной ночи с Люсьеном. Сейчас ей казалось, что все это происходило в другой жизни. Она молча кивнула и взяла с подноса бокал.
— Миледи, — сказала Кэффи, усаживая герцогиню на диван, — какие будут распоряжения насчет… его светлости?
— Я займусь этим, — ответила Серина, думая о рассказе возничего. — Я займусь всем.
Потом она не могла понять, откуда у нее взялись силы, чтобы сделать все необходимое, но она действительно со всем справилась. Серина смогла подавить свое горе. Она обсудила подробности похорон с адвокатом Сайреса, мистером Хиггинсом, написала письмо в замок Уоррингтон, чтобы там приготовили семейный склеп, и даже не забыла распорядиться набросать соломы перед домом, чтобы стук экипажей не нарушал траурного спокойствия.
Затем она встретилась с офицером полиции по имени Джон Викери. Он, однако, выразил сомнения насчет того, что удастся найти «грабителей», несмотря на достаточно точное описание, данное возничим, и уж тем более связать это преступление с Алистером. Но Серина поклялась себе, что разоблачит его, чего бы ей это ни стоило.
В девять часов утра того же дня Люсьен наконец-то добрался до своего дома на Ганновер-сквер. Он чувствовал себя совершенно разбитым. После нескольких бессонных часов, проведенных в воспоминаниях о Челси и… Серине, он отправился в клуб, где нашел забытье в бутылке доброго виски.
Войдя в дом, он машинально протянул дворецкому шляпу и перчатки и направился вверх по лестнице, думая только о том, чтобы упасть и уснуть.
— Простите, милорд, — раздался голос Холфорда.
Когда Люсьен обернулся, дворецкий продолжил:
— Один джентльмен дожидается вас в вашем кабинете. Он прибыл около часа назад и сказал, что не уйдет, пока не поговорит с вами и не передаст вам какое-то письмо.
— Что-то срочное? — нахмурился Люсьен. — Кто это?
— Джентльмен представился как адвокат герцога Уоррингтона, милорд.
Адвокат Уоррингтона? Здесь? За каким чертом? Люсьен пытался придумать объяснение этому и находил только одно — герцог решил развестись.
— Черт побери! — выругался Клейборн, направляясь в свой кабинет.
По-видимому, Уоррингтон каким-то образом узнал об измене жены и теперь собирается возбудить дело, что, как доподлинно знал Люсьен, было первым шагом к получению в парламенте разрешения на развод.
По своему собственному опыту он знал, насколько долог и мучителен этот процесс. Лорд Уэйленд не явился на слушания и не защищал себя. Люсьен привел слишком мною свидетелей, которые неопровержимо доказали связь его жены с его бывшим другом.
Люсьен не мог понять, кто будет свидетелем Уоррингтона. Как скоро их единственная ночь станет главной скандальной новостью высшего света? С тяжелым вздохом он распахнул дверь своего кабинета.
Там его ждал усталый седовласый мужчина, который неловко примостился на краешке огромного кресла.
— Вы хотели меня видеть? — спросил Люсьен.
Мужчина повернулся к нему, вскочил и учтиво склонил голову в поклоне.
Люсьен тоже отвесил ему поклон, удивляясь про себя такой вежливости со стороны человека, пришедшего говорить о бракоразводном процессе.
— Лорд Дейнридж?
— Да, а вы…
— Хиггинс. Мистер Мейер Хиггинс. Я… был адвокатом герцога Уоррингтона.
Люсьен заметил, что адвокат употребил глагол в прошедшем времени, но не придал этому значения.
— Чем могу быть полезен, мистер Хиггинс? Мой дворецкий сказал, что у вас какое-то срочное послание.
— Именно так, — сказал адвокат и достал из кармана сюртука большой конверт, запечатанный печатью герцога. Так как Люсьен не сделал ни малейшей попытки взять конверт, мистер Хиггинс продолжал: — Как я уже говорил, это послание очень срочное. Его светлость просил меня доставить вам его прежде, чем начинать выполнять остальные распоряжения, касающиеся наследства.
— Наследства? — медленно повторил Люсьен, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок. Вне всяких сомнений, наследство герцога вряд ли имело отношение к его разводу. — Что вы хотите этим сказать?
— Мне очень жаль. Я надеялся, что вы уже знаете… Просто, раз он велел мне прийти к вам первому, я считал, что вы с герцогом близко знакомы… — Адвокат замялся на минуту и продолжил: — Его светлость был убит вчера ночью грабителями на дороге в Хампстед-Хит.
Убит? Должно быть, это какая-то ошибка.
— Вы уверены? — недоуменно воскликнул Люсьен.
Мистер Хиггинс прокашлялся.
— К сожалению, да. Сегодня рано утром возничий привез его тело домой, к ее светлости.
Серина. Да, а что насчет ее светлости? Будет ли она оплакивать смерть мужа или почувствует себя наконец свободной? Засверкают ли ее глаза от слез или от радости?
Все эти мысли проносились в его голове, пока он вскрывал конверт с посланием герцога.
Лорд Дейнридж.
Если вы читаете это письмо, значит, я умер, и скорее всего при трагических обстоятельствах. Но я не единственная цель, которую преследует зло. После моей смерти моя жена окажется в страшной опасности. Я сообщаю вам это потому, что в свете ваших интимных отношений с Сериной хочу выразить надежду, что вы защитите ее от тех сил, которые отняли мою жизнь и будут покушаться на нее. Я умоляю вас выполнить эту мою просьбу. Мне некому доверить ее жизнь и благополучие. Позаботьтесь о ней и охраняйте от зла, чтобы я мог упокоиться в мире.
Сайрес, герцог Уоррингтон
О каком зле писал Уоррингтон? Какой опасности может подвергаться герцогиня, если только она не станет путешествовать ночью по пустынным дорогам? И откуда, черт побери, Уоррингтон узнал об их «интимных отношениях»? Может быть, она сама рассказала ему обо всем, пытаясь вызвать к себе интерес? Наверняка именно ради этого она все и затеяла.
Люсьен медленно поднял голову и немного смущенно взглянул на адвоката.
— Боюсь, я не все понял, мистер Хиггинс. Чего именно хочет от меня герцог Уоррингтон?
Не менее смущенный адвокат нервно закашлялся.
— К сожалению, я не смогу объяснить вам содержание этого письма, милорд. Его светлость не посвящал меня в то, что там написано. И это крайне нетипично для него. Вообще… вся эта ситуация крайне нетипична.
— Ситуация? — спросил Люсьен.
— Да, понимаете, его светлость обычно консультировался у меня по всем имущественным вопросам и даже личным делам, — начал адвокат, — но в данном случае он был весьма скрытен. И весьма настойчив. Он взял с меня клятву, что я доставлю вам это письмо, как только узнаю о его смерти.
— И он ничего больше не просил передать?
— Нет, милорд. Единственное, о чем он еще просил, так это о том, чтобы вы присутствовали на чтении его завещания.
— Но зачем? Я не вижу причин, по которым мне нужно там быть. Вряд ли я в нем упомянут.
— Однако вы упомянуты, милорд. — Когда Люсьен раскрыл рот, чтобы в очередной раз выразить свое удивление, адвокат закончил: — Я не имею права сказать больше. Чтение завещания состоится через неделю в моей конторе. Я оставлю адрес у вашего дворецкого.
Люсьен кивнул, давая понять, что адвокат свободен, но мистер Хиггинс заговорил снова:
— Знаете, милорд, похоже, его сиятельство… предвидел скорый конец. Он подготовил это письмо и полностью переписал завещание в прошлый вторник.
«Меньше недели назад», — подумал Люсьен. Он чувствовал, что с каждой минутой ему становится все тревожнее. Да что вообще происходит?
Когда адвокат ушел, он перечитал письмо герцога, надеясь, что сумеет понять немного больше, чем в первый раз. Однако количество вопросов, на которые у него не было ответа, не уменьшилось.
Но минуту спустя он подумал, что объяснение этому загадочному посланию можно получить у герцогини.
Глава 10
Несмотря на то что Люсьен уже знал о смерти лорда Уоррингтона, солома, разбросанная напротив дома, явилась для него подтверждением страшной реальности произошедшего.
Дворецкий с красными от слез и бессонницы глазами распахнул перед ним дверь.
— Мне очень жаль, милорд. Ее светлость в трауре и не принимает посетителей.
— Я знаю о смерти лорда Уоррингтона, — сказал Люсьен, доставая из кармана плаща письмо герцога. — Сегодня утром его адвокат принес мне это послание. Я должен поговорить с герцогиней насчет его содержания.
Дворецкий внимательно рассмотрел сломанную печать. По-видимому, это его удовлетворило, потому что он распахнул перед Люсьеном дверь.
— Как мне о вас доложить?
— Дейнридж, — нетерпеливо ответил Люсьен.
— Пройдите сюда, лорд Дейнридж. Ее светлость находится в кабинете герцога.
Опираясь на трость, Люсьен прошел за дворецким. Оказавшись перед массивными дверями кабинета, тот постучал.
— Да, Мэннингс? — раздался тихий голос. Этот голос Люсьен не мог перепутать ни с чьим другим. Он был хрипловатым и необыкновенно женственным. Звук этого голоса напомнил ему о запахе жасмина, медовой коже и россыпи белокурых локонов. Но невероятным усилием воли он постарался унять эти воспоминания и загнать их в дальние утолки своей памяти, где сейчас им было самое место.
— Лорд Дейнридж пришел повидаться с вами, ваша светлость.
— Да, Мэннингс, пусть войдет, — ответила Серина после недолгой паузы.
Дворецкий распахнул двери, и Люсьен вошел в кабинет. Серина стояла возле отделанного белым мрамором камина. Вся в черном, лишь золотистые волосы рассыпались по плечам. Что это, искреннее проявление скорби или дань традициям?
Она медленно повернулась к нему и непроизвольно поднесла руки к груди. Она хотела защититься от него или просто замерзла?
— Милорд, — поприветствовала она его тихим шепотом.
Люсьен ответил ей вежливым поклоном и шагнул ей навстречу, но она отпрянула в сторону.
Он увидел, что ее лицо покрывает нездоровая бледность, а глаза опухли и покраснели от слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30