Для него было совершенно очевидно, что шевалье де Жарже — крепкий орешек. Он из тех людей, кто, однажды приняв решение, не остановится ни перед какими препятствиями и не примет никакой критики. Если шевалье избрал человека своим союзником, то эта персона обсуждению не подлежит. Барон счел за лучшее сменить тему разговора.
— Лепитр рассказал мне, что ваш план готов, но вы нуждаетесь в деньгах. Я готов дать вам столько, сколько потребуется. Я располагаю довольно внушительными резервами, предназначенными для спасения короля и его семьи, но я должен быть уверен, что деньги идут на благое дело. Скажите мне, почему вы так доверяете Тулану? Мне он известен как ярый республиканец, назначенный следить за узниками Тампля.
Де Жарже подошел к секретеру, выдвинул потайной ящичек, достал листок бумаги, сложенный множество раз, и тщательно расправил его.
— Тулон передал мне записку. Вот она. Вам знаком почерк королевы?
— Да. Это ее почерк, — подтвердил барон.
Его неожиданно охватило волнение. Он читал строки, написанные рукой Марии-Антуанетты: «Вы можете доверять человеку, который передаст вам эту записку и будет говорить с вами от моего имени. Мы зовем его „Верный“. Его чувства мне известны, и за пять месяцев они не изменились. Но не доверяйте жене человека, который заперт здесь вместе с нами! Я не верю ни ей, ни ее мужу…»
— Я полагаю, ее величество предупреждает вас о Тизонах? Я наслышан об этой супружеской паре. Говорят, они специально приставлены к королевской семье, чтобы шпионить за ней, — заметил де Бац. — Эти люди лживы и полны ненависти. Они — самое главное препятствие, которое необходимо преодолеть. Во всяком случае, именно их больше всего боится Лепитр. Вы поручили ему избавиться от них, если я не ошибаюсь? Так вот, я уверен, что он никогда с этим не справится.
— Я знаю, это серьезная проблема. Тем более что королева не хочет, чтобы Тизонам причинили зло.
— Мне говорили, что вам удалось побеседовать с ней?
— Да, прежде чем довериться Тулану, я поставил такое условие. Не могу вам передать, барон, какие чувства охватили меня, когда я увидел ее величество в такой убогой комнате! Мебель просто кошмарная, на потолке и стенах какие-то потеки… И, представьте, тюремщики сочли весьма забавным поставить на камин часы, изображающие колесо Фортуны! Какая насмешка судьбы!
Де Бац почувствовал, что под наплывом печальных воспоминаний доспехи шевалье дали трещину, и сразу вздохнул свободнее.
— Она изменилась? — мягко спросил он.
— И да, и нет. Королева по-прежнему очень красива, исполнена гордости, но ее волосы поседели, а на лице появились следы пережитых страданий.
— Необходимо сделать так, чтобы она больше не испытывала страданий! — горячо воскликнул де Бац. — Ее величество достаточно вынесла. Я в вашем распоряжении, генерал.
— От всего сердца благодарю вас.
— Вы посвятите меня в детали вашего плана?
— Да, разумеется. Не знаю, что говорил вам Лепитр… Детали нашего плана постоянно меняются, хотя в общем он Остался прежним. Королева и Мадам Елизавета должны будут переодеться стражниками и покинуть Тампль в сопровождении наших людей.
— Да, Лепитр мне об этом сказал. Кстати, я могу достать форму, если вы не знаете, как за это взяться.
— Я предполагал, что ее сошьют моя жена и госпожа Лепитр, но остаются еще шляпы…
— Вам нужно всего две. Самый простой вариант — пусть Тулан и Лепитр нечаянно забудут свои шляпы в комнате пленниц. Но не в один и тот же день, разумеется, а через какое-то время. Форму вы получите через три дня, вам останется только позаботиться, как перенести ее в Тампль.
— Думаю, с этим проблем не будет. Ее величество, выйдет первой в сопровождении Лепитра. На посту должны будут стоять наши люди, но в любом случае стражей Тампля бояться нечего. Достаточно показать пропуск — и часовой ее пропустит. Кроме того, муниципалы носят трехцветный шарф, который снимает все подозрения. Чуть позже Рикар…
— А это кто такой? — Двоюродный брат Тулана, он также предан нашему делу. Рикар сыграет роль фонарщика, который оставил в Тампле своего сынишку. «Сынишкой» будет принцесса Мария-Терезия, переодетая в лохмотья.
— А Мадам Елизавета?
— Она тоже переоденется в форму и выйдет последней, вместе с Туланом. Что касается маленького короля, то тут у нас возникла проблема. Он еще слишком Мал, любопытен и болтлив, чтобы сыграть свою роль. Но Тулан предложил интересную идею: мальчик настолько худенький и легкий, что Тюржи может вынести его в корзине с грязным бельем. Вы ведь знаете Тюржи?
— Разумеется! Я все время спрашивал себя, почему вы не упоминаете об этом верном слуге их величеств. Мне известно, что он последовал за ними в Тампль, чтобы следить за их пищей и предотвратить возможную попытку отравления. Идея Тулана мне кажется отличной, только ребенка, я думаю, лучше усыпить. Кстати, почему бы нам не усыпить и чету Тизон?
— Ничего не выйдет. Они едят по очереди внизу вместе с муниципалами.
— Проклятье! Но, может быть, они питают слабость к какому-нибудь вину или какому-нибудь особому кушанью?
Де Жарже задумался.
— Тизоны неравнодушны к испанскому табаку. Они просто без ума от него, и Тулан приносит им время от времени немного табака, чтобы их умаслить.
— Вот то, что нам требуется! Я вам передам испанский табак, приготовленный по моему собственному рецепту. Уверяю вас, они будут очень крепко спать. Таким образом мы сможем удовлетворить требование королевы, и кровь не прольется. Но вернемся к ее величеству. Почему вы решили, что она должна выйти из Тампля в сопровождении Лепитра, который может дрогнуть в любую минуту?
— Именно поэтому! Он не «дрогнет», как вы изволили выразиться, потому что буквально обожествляет королеву, и ему будет стыдно при ней проявить слабость. Сила ее духа поддержит его.
— Согласен. — Де Бац воздержался от комментариев. — А что будет дальше?
— Я буду ждать всех в карете на улице Кордери.
— Одна карета на всех? Вы собираетесь повторить бегство в Варенн?
Впервые за весь вечер де Бац увидел улыбку на лице шевалье де Жарже.
— Вы в точности повторили слова королевы. Мне не хотелось бы их разлучать, но на это придется решиться. Я собираюсь нанять три кабриолета — один для королевы, ее сына и меня, второй для принцессы Марии-Терезии и Лепитра, а третий для Тулана и Мадам Елизаветы. Тюржи и Рикар на следующий день вернутся в Тампль, словно ничего не произошло.
— И куда же вы собираетесь ехать?
— Это еще не решено. Возможно, в Гавр: там мой друг сможет достать для нас корабль. И вот тогда нам может помешать нехватка денег…
Де Бац встал и подошел к зеркалу, висевшему над камином. Он поправил парик, очки и, убедившись, что его маскарад безупречен, повернулся к шевалье:
— Я вижу, что мне тоже придется поработать. Занимайтесь исключительно выходом из Тампля, а я возьму на себя все остальное — кареты, дороги, почтовые станции, корабль… Кстати, я полагаю, что Гавр нам не подходит. В ближайших к Парижу портах будет немедленно установлено строжайшее наблюдение, как только о побеге станет известно. Я бы предпочел добраться через Котантен до острова Джерси, где принц Буйонский готов принять августейшую семью.
— Это более долгий путь и более опасный, — заметил де Жарже.
— Но именно поэтому он и кажется мне предпочтительнее. Шевалье пожал плечами:
— Это еще надо будет обсудить. В любом случае мы должны рассказать обо всем участникам заговора. Когда мы в следующий раз соберемся в доме Лепитра…
— Опять он! Но этот человек умрет от страха еще до назначенного дня! Кстати, вы уже выбрали день?
— Я думаю, это произойдет в первых числах марта. Надо действовать быстро. Король умер, теперь вся ненависть обращена на королеву… Где я смогу вас найти, барон?
— Через несколько домов от вас живет мой друг Балтазар Руссель. Он всегда будет знать, где меня можно найти. Я собираюсь сегодня переночевать у него.
Де Жарже удивленно поднял брови:
— Уж не хотите ли вы посвятить кого-то в наши планы? В мягких карих глазах барона сверкнула сталь:
— Руссель был среди тех, кто рисковал жизнью в день казни короля. Он должен был сопровождать подставного Людовика XVI, отлично сознавая, что его могут схватить, но это позволит настоящему королю бежать. Если вы отказываетесь от его помощи, значит, я вам тоже не нужен.
— У меня нет выбора. Без вас мы, к сожалению, не можем обойтись.
— По меньшей мере честно! — усмехнулся де Бац. — Мы еще увидимся, господин де Жарже.
Жан вышел на темную улицу. Его вдруг охватило странное неприятное чувство, происхождение которого он не мог объяснить. Не то чтобы он не доверял Жарже. Шевалье был человеком прямым, настоящим рыцарем в духе Средневековья, презирающим опасность. Но его слабость таилась в том, что он и других людей считал скроенными на тот же манер. Де Бац снова пожалел о том, что Лепитру отвели такую важную роль в плане: форма, паспорта, собрания заговорщиков в его доме… И кроме всего прочего — ответственность за побег королевы! Это уж, право, слишком. Всю дорогу до дома Русселя де Бац не мог избавиться от тревоги.
Двадцатипятилетний Балтазар был самым приятным и веселым собеседником, которого только можно было представить. Он жил на широкую ногу благодаря состоянию, доставшемуся ему от отца. Руссель был молод, красив, любил женщин и хорошее вино, лошадей — и опасность. Де Бац полагал, что он стал заговорщиком в основном из-за страсти к приключениям, которых так не хватало в его жизни пресыщенного богатого буржуа. Руссель восхищался бароном, его умом и храбростью, был предан ему душой и телом. Помимо всего прочего, их связывала страсть к перевоплощениям. Руссель всегда одевался изысканно, вопреки уродливой моде, предложенной санкюлотами, но, если того требовали обстоятельства, охотно становился то лодочником, то мусорщиком.
Балтазар встретил де Баца с радостным удивлением, так как не знал о его возвращении.
— Я уже потерял надежду когда-нибудь вновь увидеть вас, барон. Я смертельно скучал! Париж теряет всю свою прелесть, когда вы его покидаете.
— Вы делаете мне сомнительный комплимент, мой друг. Не хотелось бы мне быть олицетворением нынешнего Парижа.
— Ерунда! Париж стал менее элегантным, не спорю, но зато какие бушуют страсти! Вы рискуете жизнью всякий раз, когда решаетесь выйти из дома.
— Вы даже не представляете, насколько вы правы. — Де Бац с блаженным вздохом опустился в уютное большое кресло у камина. — Один из ваших соседей задумал весьма рискованное, но совсем не глупое предприятие — вызволить королевскую семью из тюрьмы.
— Отличная новость! Вы в этом участвуете, значит, и я тоже! Держу пари, что сосед, о котором вы говорите, это господи де Жарже. У него такой холодный и мрачный вид, что в нем издалека узнаешь заговорщика…
— Можете держать пари, вы выиграете! Но шутки в сторону. В этом плане есть кое-что, что меня беспокоит.
— Рассказывайте. У нас достаточно времени. Ведь вы поужинаете со мной?
— И даже переночую, если это не причинит вам большого беспокойства. Возвращаться в Шаронну было бы слишком опасно.
— Еще одна приятная новость! Вы избалуете меня, барон! Я прикажу Топену приготовить комнату.
Дом Русселя был просторным, удобным и даже роскошным. Особняк некогда принадлежал знаменитой содержательнице элегантного борделя госпоже Гурдан, а среди «девочек» числилась очаровательная Жанна Бекю, ставшая впоследствии графиней Дюбарри и фавориткой короля Людовика XV. Учитывая непростые времена, Балтазар закрыл большую часть дома, оставив только квартиру из трех комнат, где де Бац любил бывать.
Друзья спокойно ужинали, обсуждая план Тулана-Жарже, когда раздался громкий, бесцеремонный стук в дверь и кто-то громко крикнул:
— Именем нации, открывайте!
Мужчины обменялись тревожными взглядами: Балтазар Руссель торопливо подошел к выходящему на улицу окну и распахнул его. У дома стояла группа вооруженных саблями секционеров.
— Что вам угодно? — поинтересовался молодой человек. Тот, кто казался главным, поднял голову:
— Вам было приказано открыть дверь! Чего вы ждете?
— Я хотел бы узнать, кто удостоил меня визитом, — невозмутимо ответил Балтазар.
— Вы прячете опасного преступника! Нам известно, что некий де Бац только что вернулся в Париж и скрывается у вас. Открывайте, иначе мы взломаем дверь!
— Я сам им открою, — внезапно решил де Бац. — Прикажите Топену спрятаться.
— Вы собираетесь сдаться?
— Ничего подобного! Я сыграю роль хорошего слуги, друг мой. Я Ганс Мюллер, ваш лакей из Эльзаса.
— Господи! — засмеялся Руссель. — Этого только не хватало!
Но барон уже сбежал по лестнице с факелом в руке и торопливо открывал многочисленные засовы.
— Вхотите, кражтане, — воскликнул он с сильным немецким акцентом. — Мы фам так раты! Не стоит домать тферь!
— А ты кто такой? — удивился бородач в трехцветном шарфе.
— Я Ганс Мюллер, из Кольмара, краштанин. Я работаю у краштанина Русселя…
— И ты говоришь, что вы нам рады?
— Фы ищете Паца, этого несчастного, который хотел спасти преступного короля? Токда я пофторяю — мы фам раты. Фхотите, я покажу торогу…
И барон любезно провел по всему Дому четырех мужчин, тараторя без умолку. «Мюллер» даже добился того, что ему показали ордер на арест, который он внимательно прочел.
Секционеры обыскали весь дом, но благодаря присутствию «Ганса Мюллера» ничего не разбили, не сломали и не украли. Руссель отнесся к их появлению совершенно равнодушно, наблюдая за обыском из удобного кресла. Он знал, что тайник позади книжного шкафа, где прятался Топен, этим людям ни за что не найти. Так оно и вышло.
Когда обыск закончился, «Мюллер» по приказу своего хозяина отправился на кухню и приготовил горячий пунш с корицей, который Руссель щедро предложил «добрым гражданам». Ведь им, несчастным, пришлось выйти ночью в такой холод, чтобы исполнить свой долг. Секционеры были ему за это признательны.
— Ты, должно быть, нажил себе врагов, гражданин, — заметил их командир. — Кто-то составил на тебя ложный донос, чтобы причинить тебе неприятности.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9