grohe унитаз
А он боялся войны на два фронта, и договор, пусть и временный, с СССР ему был крайне необходим.
Но, во-первых, довоенная Польша всегда была союзником Германии, одно время они даже вместе планировали нападение на СССР, причем командовать союзными немецко-польскими войсками должен был маршал Польши Ю. Пилсудский, победитель СССР в войне 1920 г. Со стороны Сталина грех было не поощрить одного врага напасть на другого, тем более, что фактически руками немцев в СССР возвращались отторгнутые в 1920 г. Польшей украинские и белорусские земли. А вот то, что Гитлер вдруг отверг союз с Польшей и не напал вместе с ней на СССР (ведь разделаться с Польшей он мог и после победы), иначе чем его союзом с сионистами объяснить нельзя.
Во-вторых. По договору с немцами в сферу влияния СССР попадала Прибалтика, от немцев отторгались, а к СССР прибавлялись земли с более чем 20 млн. населением – рабочих рук и солдат.
В-третьих. Япония была совершенно обескуражена: Германия заключила договор о дружбе с СССР, а сама не может выйти из войны с Великобританией. Т.е. для Японии война с СССР становилась далеким делом, и она начала готовиться к войне на Тихоокеанском театре – с США и Англией. А это требовало другой подготовки к войне – нужно было готовить флот, а не сухопутные войска, как для войны с СССР. И когда немцы все же напали на СССР, Япония уже не смогла остановиться и перенацелиться – она ударила по США, втянув их тем самым во Вторую мировую на стороне СССР, поскольку Гитлер, исполняя договор с Японией, тоже объявил войну Штатам. И пусть 7 из каждых 8-ми немецких дивизий уничтожили наши отцы и деды, но ведь США и Англия хотя бы перестали помогать немцам! Наоборот, как им и не хотелось этого, а делать было нечего, – они стали помогать нам. Они заварили кашу, и Сталин заставил их же ее расхлебывать.
В-четвертых, Сталин условием заключения пакта с немцами поставил выдачу СССР кредита и осуществление на эти деньги технического перевооружения СССР, прежде всего, в военной области. И Гитлер в этом деле, к несчастью Германии, много чего успел.
Таким образом, хотя к началу Великой Отечественной войны Сталин уступал Гитлеру и как полководец, и как армиеводец, но его превосходство над Гитлером как главы страны уравняло военное преимущество Германии. Оказалось, что и как стратег Сталин не сильно уступал Гитлеру даже на 22 июня 1941 г. План «Барбаросса» – план нападения на СССР – с самого начала стал у Гитлера «невытанцовываться» на флангах. Все же Сталин 20 лет назад, в гражданскую войну, участвовал в управлении фронтами. Опыт у него был. Поэтому, уже будучи с мая 1941 г. и официальным главой СССР, он накануне войны провел частичную мобилизацию и расположил войска прикрытий границы на 400 км в глубину страны, что и не дало немцам окружить Красную Армию сразу и у границ.
Итак, Сталин вручил советским генералам армию, практически равную по численности немецкой, с превосходящим количеством артиллерии, танков и самолетов, обеспечил советских генералов противником всего на одном фронте, позаботился о потенциально мощных союзниках и отошел в сторону, ожидая, что теперь советские генералы и маршалы исполнят свой долг перед Советским Союзом. Но не тут-то было!
«Приплыли!»
На второй день войны, 23 июня 1941 г., Советская власть – Верховный Совет – учредил высший орган стратегического командования – Ставку Главного Командования. Первоначально в нее вошли маршалы Ворошилов и Буденный от Наркомата обороны, генерал армии Жуков – от Генштаба, адмирал Кузнецов – от Военно-морского флота, Сталин и Молотов (нарком иностранных дел) – от правительства СССР. Возглавил Ставку нарком обороны маршал Тимошенко. Он и был первым Главнокомандующим Красной Армии в Великой Отечественной войне, но был недолго. Не прошло и недели, как выяснилось, что наши маршалы и генералы не только не способны командовать Красной Армией, но и не представляют, что происходит на фронтах.
29 июня 1941 г. Советская власть вдруг узнала, что войска советского Западного фронта сдали немцам столицу Белоруссии город Минск. Узнала не от своего Верховного Главнокомандующего Тимошенко и не от начальника Генерального штаба Жукова, а из передач европейских радиостанций. А. И. Микоян вспоминал, что собравшиеся у Сталина – он, Молотов, Маленков и Берия, который и доложил, что Минск у немцев, – забеспокоились. Микоян далее пишет:
«Сталин позвонил в Наркомат обороны маршалу Тимошенко. Однако тот ничего конкретного о положении на западном направлении сказать не смог.
Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат и на месте разобраться с обстановкой. В кабинете наркома были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование фронта, какая имеется с ним связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не удалось».
Поясню, что в армии за связь отвечают начальники штабов, начальники войск связи подчинялись непосредственно им, за связь в Красной Армии отвечал начальник Генштаба Жуков, причем ответственность шла сверху вниз, т.е. вышестоящие штабы обязаны были удерживать связь с нижестоящими. Жуков с этой своей элементарной задачей справиться был не способен даже через неделю после начала войны. Микоян продолжает:
Что делал тогдашний Верховный Главнокомандующий Тимошенко – Микоян не написал, но об этом можно догадаться по воспоминаниям управляющего делами Совнаркома Чадаева, который передает вот такой телефонный разговор Сталина с Тимошенко, правда, уже после того, как Тимошенко сняли с должности Верховного.
– Я вижу, Вы недовольны мной, – слышался густой бас Тимошенко.
– А я вижу, Вы слишком раздражены и теряете власть над собой.
– Раз я плохой в Ваших глазах, прошу отставку. – Сталин отставил от уха трубку и сказал про себя:
– Этот черт орет во всю грудь, и ему в голову не приходит, что он буквально оглушил меня.
– Что? Отставку просите? Имейте в виду, у нас отставок не просят, а мы их сами даем…
– Если Вы находите, – дайте сами.
– Дадим, когда нужно, а сейчас советую не проявлять нервозности – это презренный вид малодушия.
Итак, до войны у нас каждый маршал и генерал мнил себя Суворовым и Наполеоном, но как только началась война, то оказалось, что наркому обороны срочно захотелось в отставку, а начальник Генштаба от вопроса о положении на фронтах впадал в истерику. Что оставалось делать Советской власти? Ждать, пока эти генералы армию и страну немцам сдадут, так и не поняв, что произошло?
В результате 10 июля Верховный Совет Ставку Главного Командования реорганизовал в Ставку Верховного Командования (чтобы Тимошенко было не так обидно) и председателем ее назначил Сталина. Но поскольку Ставка была коллегиальным органом, которому в полном составе почти никогда не приходилось собираться, то 8 августа 1941 г. должность Сталина была изменена в названии и он стал называться не Председателем Ставки, а Верховным Главнокомандующим.
Таким образом, не предполагая, не собираясь и не готовясь, Сталин, неожиданно для себя вынужден был стать еще и военным вождем СССР. И, кстати, как после его смерти ни клеветали на Сталина, но никому и в голову не приходило, что в то время из всех имевшихся деятелей СССР кто-либо, кроме Сталина, смог бы занимать эту должность. (Хочется, глядя на судьбу Сталина, сказать: не надо искать в государстве должностей для себя, а надо служить Родине не жалея себя и работать не покладая рук, и тогда вы от этих должностей не будете успевать отказываться).
Но теперь перед Сталиным стояла проблема – нужно было с ходу осваивать профессии стратега, армиеводца и полководца. Начинать их осваивать, разумеется, приходилось сверху вниз, поскольку война шла и ждать, пока Сталин подготовится, никто не мог.
Как я понимаю, около года Сталин все еще пытался опереться на «профессионализм» своих генералов и маршалов, а не на свое собственное понимание обстановки, и этот «профессионализм» стране «выходил боком».
Давайте рассмотрим высказанную мысль на двух примерах.
Киев
Сначала об окружении немцами наших войск под Киевом в сентябре 1941 г. Напомню, что из-за измены командующего Западным фронтом генерала Павлова немцы добились осуществления своего плана «Барбаросса» только в центре советско-германского фронта. Здесь они двумя последовавшими друг за другом операциями окружили войска Западного фронта сначала под Минском, а затем под Смоленском. Путь на Москву был ими фактически открыт, и все немецкие генералы упрекают Гитлера за то, что он повел наступление не на Москву, а в тыл советского Юго-западного фронта. Но тут надо понять следующее. По плану «Барбаросса» немцы должны были окружить наши войска не только в центре, но и на флангах: на севере они должны были окружить войска Северо-западного фронта, прижав их к Балтийскому морю в Эстонии; а на юге окружить войска Юго-западного фронта в районе Львова. Но ни на севере, где Северо-западным направлением командовал маршал Ворошилов, ни на юге, где Юго-западным направлением командовал маршал Буденный, у немцев никаких окружений не получилось. Маршалы отвели свои войска с боями и не очень далеко от границ. В результате группа немецких армий «Центр» глубоко вклинилась по направлению к Москве, и ее положение стало опасным: неразгромленные войска Ворошилова и Буденного могли ударить с севера и с юга по основанию немецкого клина и окружить войска, идущие на Москву. Гитлер этой опасностью пренебречь не смог, тем более поняв, что его армия сражается не с французами или поляками, а с солдатами совсем иного качества.
Чуть позже начальник полиции безопасности и СД суммировал это новое впечатление немцев о русских так:
«В Советском Союзе, возможно, многие люди, главным образом молодое поколение, придерживаются мнения, что Сталин является великим политиком. По меньшей мере, большевизм, безразлично какими средствами, вселил в большую часть русского населения непреклонное упорство. Именно нашими солдатами установлено, что такого организованного проявления упорства никогда не встречалось в Первую мировую войну. Вполне вероятно, что люди на востоке сильно отличаются от нас по расово-национальным признакам, однако за боевой мощью врага все же стоят такие качества, как своеобразная любовь к Отечеству, своего рода мужество и товарищество, безразличие к жизни, которые у японцев тоже проявляются необычно, но должны быть признаны».
(Подробнее об этом поговорим в конце главы).
Гитлер не смог не учесть изменения обстоятельств и вынужден был импровизировать. Он поставил крест на «Барбароссе» и изменил задачу группе «Центр». Он остановил ее движение к Москве и повернул входящую в ее состав 2-ю танковую группу Гудериана и 2-ю армию на юг – в тыл советского Юго-западного фронта с целью окружить и уничтожить его войска. То есть перед наступлением на Москву Гитлер снимал угрозу своим войскам с юга. (А 3-я танковая группа, входившая в группу армий «Центр», была направлена на север для снятия угрозы удара оттуда).
Особенно велика была опасность от этого маневра Гитлера для Юго-западного фронта. Его войска держали оборону далеко на западе, причем крайним западным участком был укрепленный район (УР) на правом берегу Днепра у Киева. Здесь, кстати, находилась самая крупная и сильная группировка советских войск Юго-западного фронта.
Сталин видел эту опасность и принял меры: был создан Брянский фронт в составе двух армий под командованием генерал-лейтенанта Еременко восточнее того места, откуда немцы могли нанести удар в тыл Юго-западного фронта. Предполагалось, что ударом с запада войск Юго-западного фронта и с востока – войск Брянского фронта, прорыв немцев на юг будет смят и ликвидирован. Но из-за отсутствия радиосвязи наша многочисленная и не управляемая в воздухе авиация в то время не представляла существенной угрозы немецкой авиации, и люфтваффе Геринга практически выбомбило Брянский фронт еще на станциях выгрузки. Еременко остановить Гудериана не смог, и тот, пусть и с трудом, прорвался (что впоследствии закончилось окружением и гибелью части войск Юго-западного фронта).
Г.К. Жуков в своих мемуарах «Воспоминания и размышления», которые для точности следовало бы назвать «Сказки дедушки Жоры, потерявшего совесть», привычно врет, что, дескать, 29 июля 1941 г. он предложил отвести войска Юго-западного фронта на восток и оставить Киев, а Сталин, дескать, его за это гениальное предложение выгнал с должности начальника Генштаба. Жуков, по обыкновению, украл эту историю у другого военачальника, поскольку произошла похожая история спустя полтора месяца после заявленной Жуковым даты.
Началось это трагическое событие в ночь на 11 сентября. Маршал Баграмян, на тот момент генерал-майор и начальник оперативного отдела штаба Юго-западного фронта, восстановил его по копиям телеграмм и собственным воспоминаниям. Штаб Юго-западного фронта и его командующий генерал-полковник М.П. Кирпонос к этому моменту поняли, что ни Юго-западный фронт на тех позициях, на которых он находился, ни Брянский фронт не остановят немцев от выхода в тыл Юго-западного фронта.
Кирпонос обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Шапошникову с предложением оставить Киевский УР и Киев и отвести все войска за 250 км на восток от Киева на рубеж реки Псел. Но маршал Шапошников от имени Ставки категорически запретил это делать: «Ставка Верховного Главнокомандования считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-западного фронта, как это предусмотрено нашими уставами» – ответил он.
Тогда Кирпонос обратился к командующему Юго-западным направлением, включавшим Южный и Юго-западный фронты, маршалу Буденному. И тот дал телеграмму Сталину: «Военный совет Юго-западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж…» (Далее идет оценка обстановки Буденным и такие выводы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Но, во-первых, довоенная Польша всегда была союзником Германии, одно время они даже вместе планировали нападение на СССР, причем командовать союзными немецко-польскими войсками должен был маршал Польши Ю. Пилсудский, победитель СССР в войне 1920 г. Со стороны Сталина грех было не поощрить одного врага напасть на другого, тем более, что фактически руками немцев в СССР возвращались отторгнутые в 1920 г. Польшей украинские и белорусские земли. А вот то, что Гитлер вдруг отверг союз с Польшей и не напал вместе с ней на СССР (ведь разделаться с Польшей он мог и после победы), иначе чем его союзом с сионистами объяснить нельзя.
Во-вторых. По договору с немцами в сферу влияния СССР попадала Прибалтика, от немцев отторгались, а к СССР прибавлялись земли с более чем 20 млн. населением – рабочих рук и солдат.
В-третьих. Япония была совершенно обескуражена: Германия заключила договор о дружбе с СССР, а сама не может выйти из войны с Великобританией. Т.е. для Японии война с СССР становилась далеким делом, и она начала готовиться к войне на Тихоокеанском театре – с США и Англией. А это требовало другой подготовки к войне – нужно было готовить флот, а не сухопутные войска, как для войны с СССР. И когда немцы все же напали на СССР, Япония уже не смогла остановиться и перенацелиться – она ударила по США, втянув их тем самым во Вторую мировую на стороне СССР, поскольку Гитлер, исполняя договор с Японией, тоже объявил войну Штатам. И пусть 7 из каждых 8-ми немецких дивизий уничтожили наши отцы и деды, но ведь США и Англия хотя бы перестали помогать немцам! Наоборот, как им и не хотелось этого, а делать было нечего, – они стали помогать нам. Они заварили кашу, и Сталин заставил их же ее расхлебывать.
В-четвертых, Сталин условием заключения пакта с немцами поставил выдачу СССР кредита и осуществление на эти деньги технического перевооружения СССР, прежде всего, в военной области. И Гитлер в этом деле, к несчастью Германии, много чего успел.
Таким образом, хотя к началу Великой Отечественной войны Сталин уступал Гитлеру и как полководец, и как армиеводец, но его превосходство над Гитлером как главы страны уравняло военное преимущество Германии. Оказалось, что и как стратег Сталин не сильно уступал Гитлеру даже на 22 июня 1941 г. План «Барбаросса» – план нападения на СССР – с самого начала стал у Гитлера «невытанцовываться» на флангах. Все же Сталин 20 лет назад, в гражданскую войну, участвовал в управлении фронтами. Опыт у него был. Поэтому, уже будучи с мая 1941 г. и официальным главой СССР, он накануне войны провел частичную мобилизацию и расположил войска прикрытий границы на 400 км в глубину страны, что и не дало немцам окружить Красную Армию сразу и у границ.
Итак, Сталин вручил советским генералам армию, практически равную по численности немецкой, с превосходящим количеством артиллерии, танков и самолетов, обеспечил советских генералов противником всего на одном фронте, позаботился о потенциально мощных союзниках и отошел в сторону, ожидая, что теперь советские генералы и маршалы исполнят свой долг перед Советским Союзом. Но не тут-то было!
«Приплыли!»
На второй день войны, 23 июня 1941 г., Советская власть – Верховный Совет – учредил высший орган стратегического командования – Ставку Главного Командования. Первоначально в нее вошли маршалы Ворошилов и Буденный от Наркомата обороны, генерал армии Жуков – от Генштаба, адмирал Кузнецов – от Военно-морского флота, Сталин и Молотов (нарком иностранных дел) – от правительства СССР. Возглавил Ставку нарком обороны маршал Тимошенко. Он и был первым Главнокомандующим Красной Армии в Великой Отечественной войне, но был недолго. Не прошло и недели, как выяснилось, что наши маршалы и генералы не только не способны командовать Красной Армией, но и не представляют, что происходит на фронтах.
29 июня 1941 г. Советская власть вдруг узнала, что войска советского Западного фронта сдали немцам столицу Белоруссии город Минск. Узнала не от своего Верховного Главнокомандующего Тимошенко и не от начальника Генерального штаба Жукова, а из передач европейских радиостанций. А. И. Микоян вспоминал, что собравшиеся у Сталина – он, Молотов, Маленков и Берия, который и доложил, что Минск у немцев, – забеспокоились. Микоян далее пишет:
«Сталин позвонил в Наркомат обороны маршалу Тимошенко. Однако тот ничего конкретного о положении на западном направлении сказать не смог.
Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат и на месте разобраться с обстановкой. В кабинете наркома были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование фронта, какая имеется с ним связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не удалось».
Поясню, что в армии за связь отвечают начальники штабов, начальники войск связи подчинялись непосредственно им, за связь в Красной Армии отвечал начальник Генштаба Жуков, причем ответственность шла сверху вниз, т.е. вышестоящие штабы обязаны были удерживать связь с нижестоящими. Жуков с этой своей элементарной задачей справиться был не способен даже через неделю после начала войны. Микоян продолжает:
Что делал тогдашний Верховный Главнокомандующий Тимошенко – Микоян не написал, но об этом можно догадаться по воспоминаниям управляющего делами Совнаркома Чадаева, который передает вот такой телефонный разговор Сталина с Тимошенко, правда, уже после того, как Тимошенко сняли с должности Верховного.
– Я вижу, Вы недовольны мной, – слышался густой бас Тимошенко.
– А я вижу, Вы слишком раздражены и теряете власть над собой.
– Раз я плохой в Ваших глазах, прошу отставку. – Сталин отставил от уха трубку и сказал про себя:
– Этот черт орет во всю грудь, и ему в голову не приходит, что он буквально оглушил меня.
– Что? Отставку просите? Имейте в виду, у нас отставок не просят, а мы их сами даем…
– Если Вы находите, – дайте сами.
– Дадим, когда нужно, а сейчас советую не проявлять нервозности – это презренный вид малодушия.
Итак, до войны у нас каждый маршал и генерал мнил себя Суворовым и Наполеоном, но как только началась война, то оказалось, что наркому обороны срочно захотелось в отставку, а начальник Генштаба от вопроса о положении на фронтах впадал в истерику. Что оставалось делать Советской власти? Ждать, пока эти генералы армию и страну немцам сдадут, так и не поняв, что произошло?
В результате 10 июля Верховный Совет Ставку Главного Командования реорганизовал в Ставку Верховного Командования (чтобы Тимошенко было не так обидно) и председателем ее назначил Сталина. Но поскольку Ставка была коллегиальным органом, которому в полном составе почти никогда не приходилось собираться, то 8 августа 1941 г. должность Сталина была изменена в названии и он стал называться не Председателем Ставки, а Верховным Главнокомандующим.
Таким образом, не предполагая, не собираясь и не готовясь, Сталин, неожиданно для себя вынужден был стать еще и военным вождем СССР. И, кстати, как после его смерти ни клеветали на Сталина, но никому и в голову не приходило, что в то время из всех имевшихся деятелей СССР кто-либо, кроме Сталина, смог бы занимать эту должность. (Хочется, глядя на судьбу Сталина, сказать: не надо искать в государстве должностей для себя, а надо служить Родине не жалея себя и работать не покладая рук, и тогда вы от этих должностей не будете успевать отказываться).
Но теперь перед Сталиным стояла проблема – нужно было с ходу осваивать профессии стратега, армиеводца и полководца. Начинать их осваивать, разумеется, приходилось сверху вниз, поскольку война шла и ждать, пока Сталин подготовится, никто не мог.
Как я понимаю, около года Сталин все еще пытался опереться на «профессионализм» своих генералов и маршалов, а не на свое собственное понимание обстановки, и этот «профессионализм» стране «выходил боком».
Давайте рассмотрим высказанную мысль на двух примерах.
Киев
Сначала об окружении немцами наших войск под Киевом в сентябре 1941 г. Напомню, что из-за измены командующего Западным фронтом генерала Павлова немцы добились осуществления своего плана «Барбаросса» только в центре советско-германского фронта. Здесь они двумя последовавшими друг за другом операциями окружили войска Западного фронта сначала под Минском, а затем под Смоленском. Путь на Москву был ими фактически открыт, и все немецкие генералы упрекают Гитлера за то, что он повел наступление не на Москву, а в тыл советского Юго-западного фронта. Но тут надо понять следующее. По плану «Барбаросса» немцы должны были окружить наши войска не только в центре, но и на флангах: на севере они должны были окружить войска Северо-западного фронта, прижав их к Балтийскому морю в Эстонии; а на юге окружить войска Юго-западного фронта в районе Львова. Но ни на севере, где Северо-западным направлением командовал маршал Ворошилов, ни на юге, где Юго-западным направлением командовал маршал Буденный, у немцев никаких окружений не получилось. Маршалы отвели свои войска с боями и не очень далеко от границ. В результате группа немецких армий «Центр» глубоко вклинилась по направлению к Москве, и ее положение стало опасным: неразгромленные войска Ворошилова и Буденного могли ударить с севера и с юга по основанию немецкого клина и окружить войска, идущие на Москву. Гитлер этой опасностью пренебречь не смог, тем более поняв, что его армия сражается не с французами или поляками, а с солдатами совсем иного качества.
Чуть позже начальник полиции безопасности и СД суммировал это новое впечатление немцев о русских так:
«В Советском Союзе, возможно, многие люди, главным образом молодое поколение, придерживаются мнения, что Сталин является великим политиком. По меньшей мере, большевизм, безразлично какими средствами, вселил в большую часть русского населения непреклонное упорство. Именно нашими солдатами установлено, что такого организованного проявления упорства никогда не встречалось в Первую мировую войну. Вполне вероятно, что люди на востоке сильно отличаются от нас по расово-национальным признакам, однако за боевой мощью врага все же стоят такие качества, как своеобразная любовь к Отечеству, своего рода мужество и товарищество, безразличие к жизни, которые у японцев тоже проявляются необычно, но должны быть признаны».
(Подробнее об этом поговорим в конце главы).
Гитлер не смог не учесть изменения обстоятельств и вынужден был импровизировать. Он поставил крест на «Барбароссе» и изменил задачу группе «Центр». Он остановил ее движение к Москве и повернул входящую в ее состав 2-ю танковую группу Гудериана и 2-ю армию на юг – в тыл советского Юго-западного фронта с целью окружить и уничтожить его войска. То есть перед наступлением на Москву Гитлер снимал угрозу своим войскам с юга. (А 3-я танковая группа, входившая в группу армий «Центр», была направлена на север для снятия угрозы удара оттуда).
Особенно велика была опасность от этого маневра Гитлера для Юго-западного фронта. Его войска держали оборону далеко на западе, причем крайним западным участком был укрепленный район (УР) на правом берегу Днепра у Киева. Здесь, кстати, находилась самая крупная и сильная группировка советских войск Юго-западного фронта.
Сталин видел эту опасность и принял меры: был создан Брянский фронт в составе двух армий под командованием генерал-лейтенанта Еременко восточнее того места, откуда немцы могли нанести удар в тыл Юго-западного фронта. Предполагалось, что ударом с запада войск Юго-западного фронта и с востока – войск Брянского фронта, прорыв немцев на юг будет смят и ликвидирован. Но из-за отсутствия радиосвязи наша многочисленная и не управляемая в воздухе авиация в то время не представляла существенной угрозы немецкой авиации, и люфтваффе Геринга практически выбомбило Брянский фронт еще на станциях выгрузки. Еременко остановить Гудериана не смог, и тот, пусть и с трудом, прорвался (что впоследствии закончилось окружением и гибелью части войск Юго-западного фронта).
Г.К. Жуков в своих мемуарах «Воспоминания и размышления», которые для точности следовало бы назвать «Сказки дедушки Жоры, потерявшего совесть», привычно врет, что, дескать, 29 июля 1941 г. он предложил отвести войска Юго-западного фронта на восток и оставить Киев, а Сталин, дескать, его за это гениальное предложение выгнал с должности начальника Генштаба. Жуков, по обыкновению, украл эту историю у другого военачальника, поскольку произошла похожая история спустя полтора месяца после заявленной Жуковым даты.
Началось это трагическое событие в ночь на 11 сентября. Маршал Баграмян, на тот момент генерал-майор и начальник оперативного отдела штаба Юго-западного фронта, восстановил его по копиям телеграмм и собственным воспоминаниям. Штаб Юго-западного фронта и его командующий генерал-полковник М.П. Кирпонос к этому моменту поняли, что ни Юго-западный фронт на тех позициях, на которых он находился, ни Брянский фронт не остановят немцев от выхода в тыл Юго-западного фронта.
Кирпонос обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Шапошникову с предложением оставить Киевский УР и Киев и отвести все войска за 250 км на восток от Киева на рубеж реки Псел. Но маршал Шапошников от имени Ставки категорически запретил это делать: «Ставка Верховного Главнокомандования считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-западного фронта, как это предусмотрено нашими уставами» – ответил он.
Тогда Кирпонос обратился к командующему Юго-западным направлением, включавшим Южный и Юго-западный фронты, маршалу Буденному. И тот дал телеграмму Сталину: «Военный совет Юго-западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж…» (Далее идет оценка обстановки Буденным и такие выводы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109