И в этом произведении Карл Иванович Росси показал себя крупнейшим мастером городского ансамбля.
Строительство велось с 1819 по 1829 год. Еще до завершения здания Главного штаба Карлу Ивановичу Росси было поручено составить проект Александринского театра. Главная задача состояла не столько в проекте театра – здесь уже стоял театр Бренна, – сколько в том, чтобы по-новому распланировать весь этот городской район.
Росси наметил грандиозный план строительных работ, охватывая им площадь перед театром, усадьбу Аничкова дворца. Публичную библиотеку и дорогу на Чернышеву площадь с проложением новой улицы.
Более широкий размах трудно себе представить. Город получал классически распланированный район от Невского проспекта до Чернышева моста на Фонтанке. Не многие архитекторы в мире имели смелость даже мечтать о таком строительстве.
Вот здание Публичной библиотеки (1828–1830), с красивой ионической колоннадой, с широкими простенками, украшенными статуями философов и писателей, с барельефами, изображающими науки и искусства. Над всем этим убранством летящие фигуры венчают венками славы герб государства.
Вот Александринский театр – с шестиколонной лоджией коринфского ордера, со статуями в нишах, с театральными масками по всему фризу, со Славой на аттике и мощной, вздыбленной «квадригой» – четырьмя конями бога искусства – Аполлона (1827–1832).
Вот за театром Театральная улица, названная теперь улица Росси, с построенными по обе стороны ее одинаковыми домами. Они украшены аркадами по первому этажу и дорическими колоннадами по второму.
Все просто, ритмично и торжественно. Улица Росси выводит на площадь Ломоносова, которая является как бы архитектурным заключением всего замысла. Центральный фасад на площади решен в виде трехпролетной аркады, украшенной на втором этаже сдвоенными дорическими колоннами. Два пролета в первом этаже оставлены сквозными, открытыми для проезда на Садовую улицу (1824–1832).
Строительство ансамбля Александринского театра было своего рода торжеством творчества Росси.
В это же время он участвовал в конкурсе по проекту здания Сената.
Карл Иванович был занят сверх меры, ему было и некогда и трудно сосредоточиться на новой задаче. Он долго не приступал к работе. Наконец, был представлен и его проект. И опять в отличие от всех остальных архитекторов Росси решал задачу не узко, а широко, как архитектурное оформление Петровской площади с памятником Петру Первому Фальконе и Адмиралтейством Захарова.
Был принят проект Росси. Он создал фасад Сената и Синода с сильно выступающими пилонами. Этим приемом он рассчитывал дать богатство света и теней на фасаде. Все здание, украшенное такими пилонами, особенно в центральной части по сторонам арки и на закругленном углу по набережной, получило торжественность и строгость, отвечающие назначению высших правительственных учреждений (1829).
На своем творческом пути Росси не раз приходилось преодолевать серьезные препятствия и трудности, связанные с косностью и предубеждением против него правящих кругов и основного «заказчика» – императорского двора. Положение зодчего особенно усложнилось в годы николаевской реакции. Глубоко убежденный в своей правоте, последовательно осуществлявший свою творческую линию, зодчий не шел на уступки, не поступался своими принципами. В ответ царские чиновники и их державный шеф пускали в ход мелкие придирки и интриги, всячески ущемляли самолюбие Росси и его права.
Подлаживаться и льстить Росси не умел и не хотел, «превыше всего дорожа честью художника и незапятнанной своей репутацией», как писал он в 1828 году князю В.А. Долгорукову. «Никогда интерес, – продолжает зодчий в том же письме, – не был побудительной для меня причиной в выполнении каковых-либо поручений, но единственно долг службы».
Царь и его окружение не могли примириться с таким независимым образом мыслей.
Постройку Александринского театра зодчий в основном закончил, но после этого он, будучи в расцвете творческих сил, уже не привлекался к значительным работам. Ему пришлось уйти в отставку, он подал прошение, мотивируя его своей болезнью. 25 октября 1832 года просьба была удовлетворена. Лицемерная резолюция гласила: «уволить его от всех занятий по строениям, дабы мог воспользоваться свободою для облегчения расстроенного его здоровья».
Даже после пожара Зимнего дворца в 1837 году Росси не был приглашен участвовать в восстановлении созданных по его проектам знаменитой галереи 1812 года и других дворцовых помещений. У него лишь затребовали прежние чертежи.
Талантливый зодчий оказался не у дел. В 1843 году ему, правда, сообщили решение министра двора о назначении его «членом по искусственной части в существующих при Кабинете строительных комиссиях». Но это решение, объявленное, кстати, более чем с годовым опозданием, было лишь номинальным. Фактически Росси привлекли только к перестройке зрительного зала Александринского театра в 1849 году. Это был последний «заказ», выполнить который ему целиком уже не удалось.
Помимо морального ущемления, Росси, очевидно, не без ведома Николая I, был ущемлен и материально. Несмотря на грандиозность проделанной им работы, способствовавшей превращению Петербурга в красивейший по архитектуре город мира, несмотря на официальное признание его архитектором «со столь отменными талантами по его части», он не был обеспечен соответствующей его заслугам пенсией.
Характерен и еще один штрих. В 1830-х годах семья зодчего жила в Ревеле. Несмотря на то что Росси был в отставке, ему всякий раз приходилось испрашивать письменное разрешение на поездку для свидания с семьей.
В дополнение к служебным неприятностям Росси постигают семейные горести. В 1842 году умер его старший сын, успешно окончивший архитектурный факультет Академии художеств. В 1846 году зодчий потерял жену. После ее смерти на него легли хозяйственные заботы, хлопоты по устройству младших детей.
Все это необычайно тяготило Росси. Незадолго до смерти он направил на имя министра царского двора ходатайство, в котором писал:
«В течение 53-летней добросовестно проведенной мною службы под моими распоряжением и надзором построено каменных зданий более нежели на 60 миллионов рублей… Проживая на свете 71 год, я с горестью вижу приближение минуты, которая разлучит меня с семейством навсегда. По чувству родительскому, я желал бы оставить моим детям, долженствующим остаться без руководителя и подпоры, дела мои незапутанными и потому с упованием на доброту сердца вашего сиятельства я обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой об исходатайствовании мне у государя императора весьма на короткий срок заимообразно из кабинета 4000 рублей».
18 апреля 1849 года Росси умер. Его похоронили на Волковом кладбище.
В наши дни его прах перенесен в некрополь Александро-Невской лавры, где захоронены также Старов, Воронихин, Захаров и Стасов.

КАРЛ ФРИДРИХ ШИНКЕЛЬ
(1781–1841)

Интерес к древнегреческой культуре возродился в Европе в конце XVIII – начале XIX века. Благородное и возвышенное искусство греческой классики стало предметом восхищения и образцом для подражания.
Немецкий архитектор-классицист Карл Фридрих Шинкель сочетал увлечение античными формами со стремлением к лаконичной монументальности. «Архитектурные детали и внешняя отделка не должны скрывать основных архитектурных форм», – писал он.
Карл Фридрих Шинкель родился 13 марта 1781 года в Нейруппине, в Бранденбургской провинции, где его отец был суперинтендантом. Карл начал свое образование в местной гимназии.
Потеряв отца, в 1795 году он переселился в Берлин и стал учиться у архитектора Давида Гилли, а когда его не стало, поступил в ученики к его сыну, Фридриху. Последний, поклонник и по тому времени хороший знаток древнегреческой архитектуры, внушил Шинкелю любовь к ней и оказал большое влияние на направление его таланта. По смерти Фридриха Гилли в 1800 году, Карл принял на себя продолжение всех частных работ, начатых его наставником. Это не помешало ему, однако, посещать берлинскую строительную академию для изучения теоретической части архитектуры и относящихся к ней вспомогательных наук, а вместе с тем служить рисовальщиком и моделировщиком на одной из берлинских фабрик фарфора.
В 1803 году он отправился в Истрию, Италию и Сицилию, рисовал там ландшафты и костюмы, писал копии с исторических картин. Главным же образом Шинкель изучал памятники античного зодчества, а в 1806 году возвратился через Париж в Берлин.
То было крайне неблагоприятное время для деятельности архитекторов, и Шинкелю пришлось заниматься писанием ландшафтов и архитектурных видов. Из созданных им тогда картин в особенности известна «Цветущая пора Греции», подаренная берлинским городским управлением супруге нидерландского принца Фридриха. В 1808–1814 годах Шинкель писал сперва для Гнейзенау, а потом для В. Гроциуса, панорамы, из которых больше других прославились изображавшие «Палермо» и «Семь чудес света».
В 1810 году он был назначен асессором в новоучрежденную в Берлине строительную депутацию. В 1811 году Шинкеля избрали в члены берлинской академии художеств, а в 1815 году он получил титул тайного советника по строительной части.
В 1819 году Шинкель сделался членом технического отделения при прусском министерстве промышленности, торговли и правительственных сооружений. В 1820 году его избрали профессором и членом совета строительной академии.
В истории искусства Шинкель занял почетное место как новатор немецкой архитектуры, выведший ее из застоя, в котором она находилась в начале 19-го столетия. Он стремился возродить зодчество классической древности, преимущественно эллинское, и применять его, не нарушая его принципов, к условиям северного климата и к потребностям новейшей жизни, в чем и преуспел. В большинстве случаев при этом мастер проявлял тонкое чувство изящного и практический ум. Главные его произведения выдержаны в более или менее строгом греческом стиле.
Здание Берлинского музея считается лучшим из всех созданных Шинкелем. Прообразом музея (1824–1828) служила греческая стоя (открытая колоннада). Здание обращено фасадом к королевской резиденции и замыкает с противоположного конца площадь Люстгартен, рядом расположены берлинский собор и арсенал. Такое престижное место для художественной галереи по замыслу Шинкеля подчеркивает роль и значение центров культуры. Гармоническое единство монументального здания музея и огромной площади выявляет интерес Шинкеля к формообразующей роли монументальных зданий в городской планировке.
Центр прямоугольного в плане здания размерами 86 на 53 метра занимает ротонда. Такая композиция диктовалась архитектурной теорией эпохи Просвещения, которая требовала регулярной планировки, ясности и четкости плана и естественной выразительности материалов. Эти идеи пришли на смену чрезмерно перегруженному декоративными деталями стилю барокко и заложили основы рационального подхода к проблеме соответствия декора назначению здания, которая стала определяющей в архитектуре XX века. Марш лестницы, ведущей на высокий цоколь, выглядит величественно – он занимает треть ширины фасада. По обе стороны лестницы стоят конные статуи. Посетители поднимаются на подиум с ионической колоннадой, а затем еще выше – в ротонду. Открытый вестибюль второго этажа с двойной лестницей служит площадкой, с которой открывается впечатляющая панорама города. Свет в ротонду проникает сверху, через круглый проем, прорезанный в центре кессонированного купола. Это вдвое уменьшенная копия купола Пантеона. Ротонда, в которой выставлена скульптура, – центр архитектурной композиции. Залы художественной галереи образуют анфиладу вокруг двух открытых двориков. Длинный ряд из восемнадцати ионических колонн на фасаде – подражание форме греческой стои. Статуи аттика символизируют триумф цивилизации над варварством – идеал, к которому, по убеждению Шинкеля, должны стремиться искусство и архитектура. Форма монументальной вазы, сделанной из целого квадра прусского гранита, навеяна античными образцами. Ваза предназначалась для ротонды, но оказалась слишком большой и была перенесена на площадь. Латинская надпись на антаблементе гласит: «Фридрих Вильгельм III основал этот музей для изучения всевозможных античных предметов и свободных искусств в 1828 году».
Влияние греческого стиля заметно и во многих других произведениях Шинкеля, большинство которых находится в Берлине: здание новой Караульни (1816–1818); внушительный кубовидный массив, который украшает величавый шестиколонный дорический портик; Драматический театр (1819–1821), более стройный по пропорциям, изящный в отделке; Дворцовый мост; боковые пристройки к Потсдамским воротам в Берлине (1836–1840); дворцы наследного принца прусского и принца Карла; астрономическая обсерватория; инженерное и артиллерийское училища; Николаевская церковь и Казино в Потсдаме; Аугустеум в Лейпциге.
После поездки в Англию обостряется интерес Шинкеля к готике, в духе которой он строит Вердерскую церковь (1825–1828), замки Курник и Бабельсберг, близ Потсдама, ратуши в Циттау, берлинские дворцы принца прусского на Парижской площади, дворец графа Редерна, памятник на Крейцберг.
В последнее десятилетие в творчестве Шинкеля наступает перелом. Именно с этим периодом творчества связан культ Шинкеля в среде архитекторов Немецкого Веркбунда.
Требования жизни приводят его к проектам нового типа, связывающим творчество великого зодчего с рационалистическими тенденциями архитектуры эпохи модерна. Подобными чертами отмечены некоторые произведения Шинкеля, созданные им после поездки в Англию, где на него произвели большое впечатление фабричные здания, построенные из красного кирпича, лишенные всяких архитектурных деталей. Восприятие Шинкелем этих утилитарных построек было чисто эстетическим; его привлекли простота и ясность формы этих сооружений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113