Тим ведь будет на нее лаять, как будто это слон.
– Да, ты прав, – сказала Джордж. – Ладно, давайте ложиться. И ты, Тим, ложись. И, ради Бога, если это мышка, прояви здравый смысл – не буди нас, дай ей поиграть, если ей хочется.
Тимми лизнул ее в лицо. Некоторое время он лежал, подняв уши. Все остальные, кроме Энн, заснули. Энн же лежала с открытыми глазами, гадая, что могло взбудоражить Тимми. Ей не верилось, что это была мышь!
Так что когда шорох повторился, бдительная Энн его услышала. Сначала она решила, что это просто шумит у нее в ушах, как это часто бывало с ней, когда она засыпала, а в комнате было тихо. Но потом она поняла, что шумит не у нее в ушах – это был настоящий шум. Но какой странный!
«Похоже на низкий-низкий рокот», – подумала Энн, садясь в постели. Тимми тихонечко заскулил, как будто бы давая понять, что он тоже что-то слышит. – «Вроде раскатов грома, но только глубоко подо мной, а не сверху!»
Шум стал немного громче, и Тимми зарычал.
– Ничего страшного, Тимми, – прошептала Энн. – Это, наверно, где-то далеко гром.
Но потом все задрожало! Это было так поразительно, что Энн не знала, что и подумать. Сначала она решила, что это она сама начинает трястись от холода. Но нет, когда она дотронулась рукой до деревянного бока кровати, он тоже дрожал под ее пальцами.
Тогда она по-настоящему испугалась и громко позвала:
– Джулиан! Дик! Проснитесь, происходит что-то странное! Проснитесь!
А Тимми опять принялся лаять.
– Гав, гав, гав! ГАВ, ГАВ!
СТРАННЫЕ ЯВЛЕНИЯ
От криков Энн все проснулись. Встревоженный Джулиан, не сообразив спросонок, что спит на верхней кровати, выпрыгнул из постели и с грохотом упал на пол.
– Ой, Джу! Ты забыл, что спишь наверху?! – воскликнула Джордж испуганно и чуть насмешливо. – Тебе не больно? Энн, ну что еще случилось? Почему ты кричала? Ты что-нибудь увидела?
– Нет, не увидела. Я услышала и почувствовала. И Тимми тоже, – ответила Энн, радуясь, что все проснулись. – Но оно уже прекратилось.
– И что же это было? – спросил Джулиан, усевшись на край кровати Дика и потирая ушибленное колено.
– Это было… ну… вроде очень-очень глухого рокота откуда-то из глубины, – попыталась объяснить Энн. – Грохот где-то глубоко внизу и очень далеко. Не как гром в небе, а, скорее, как гроза под землей. А потом все… задрожало! Я взялась рукой за край кровати, и он как будто, ну… затрясся, что ли. Не могу объяснить как следует. Я ужасно перепугалась.
– Похоже на небольшое землетрясение, – сказал Дик, не совсем уверенный, что Энн все это не приснилось. – Во всяком случае, ты ничего такого сейчас не слышишь и не чувствуешь. Так? Энн, а ты уверена, что тебе все это не приснилось?
– Абсолютно уверена! – сказала Энн. – Я…
И в этот самый момент все опять началось! Сначала странный рокот, приглушенный и «где-то глубоко внизу», как и говорила Энн, а потом все задрожало. И это тоже было очень странно. Постепенно эта дрожь охватила и ребят: их стало слегка трясти, и они ничего не могли с этим поделать.
– Такое ощущение, что все внутри дрожит, – удивленно проговорил Дик. – Вибрирует, как будто внутри у меня работает малюсенькая динамо-машина.
– Вот именно. Все точно так, как ты говоришь – подтвердила Джордж. – Боже, когда я кладу руку на спину Тимми, я чувствую, как он трясется, будто я положила руку на какой-то включенный электроприбор. Знаете, тогда чувствуешь, как он слегка вибрирует.
– Все кончилось! – вдруг сказал Дик, как только Джордж замолчала. – Меня больше не трясет. Оно как-то вдруг прекратилось. И рокота – ну, этого далекого шума – я тоже больше не слышу. А вы?
Остальные подтвердили, что и шум, и вибрация прекратились. Что же это было такое?
– Это, должно быть, как-то связано с тем мерцанием, которое я видел вечером над Старыми башнями, – вдруг, вспомнив, предположил Дик. – Пожалуй, нужно пойти к окну, которое выходит в ту сторону, и посмотреть, не появилось ли оно снова.
Он выскочил из кровати, подбежал к окну и тут же закричал:
– Идите сюда! Смотрите! Вот это да! Вы только посмотрите!
Все, включая Тимми, сразу же бросились к окну. Тимми, чтобы лучше видеть, даже встал на задние лапы. И было на что посмотреть!
Над противоположной горой висела дымка – странная светящаяся дымка, ясно выделявшаяся на фоне непроглядной темноты ночного неба. И она клубилась, но не слегка, как обычный туман, а вилась большими тяжелыми клубами.
– Смотрите! – удивленно произнесла Энн. – Какой странный цвет: не красный, не желтый и не оранжевый. Что это за цвет такой?
– Я такого оттенка никогда не видел, – довольно торжественно заявил Джулиан. – По-моему, все это очень странно. Что же там происходит? Не удивительно, что мама Эйли нам столько всего наговорила – что-то из этого действительно правда. Пожалуй, стоит завтра попробовать кое-что выяснить.
– Странно, что и мерцание, которое я видел, и это облако появились именно над Старыми башнями, – задумчиво произнес Дик. – Как вы думаете, это не может быть связано с чем-то, что происходит в доме?
– Нет. Конечно, нет, – решительно сказал Джулиан. – Что же там может происходить такого, чтобы мы здесь могли почувствовать… ну, например, эту странную вибрацию? И как можно услышать рокот на расстоянии примерно мили, если это не гром? А это явно било что-то другое.
– Дымка уже рассеивается, – заметила Энн. – Смотрите, она стала другого цвета… Нет, просто потемнела. Все, исчезла!
Они еще немного постояли у окна, и Джулиан почувствовал, что стоящая рядом с ним Энн вся дрожит.
– Ты совсем продрогла! – сказал он. – Давайте-ка ложиться. А то опять простудимся и будем кашлять. Все это очень странно, честное слово. Но должно же быть какое-то разумное объяснение – где-то поблизости, возможно, есть шахты, и по ночам в них продолжают работать.
– Мы это выясним, – сказал Дик, и все забрались в постели, с благодарностью ощущая их тепло после того, как совсем замерзли.
Джулиан немного усилил огонь в печке, чтобы в комнате стало теплее.
Джордж прижала к себе Тимми, и скоро ей стало тепло, как в шубе, но все остальные не могли заснуть, пока не согрели замерзшие руки и ноги. Джулиан был озадачен. Так, значит, все-таки в рассказе этой женщины была доля истины!
На следующее утро они проснулись поздно, так как слишком утомились накануне, да и ночью не спали из-за всяких удивительных явлений. Джулиан соскочил с кровати, как только понял, что уже без десяти девять, быстро оделся и принялся будить остальных. Потом он вышел набрать снега в чайник.
Скоро завтрак был готов: Энн встала сразу же после Джулиана и тут же занялась едой. Вареные яйца и ветчина, хлеб, масло и повидло и опять горячее вкусное какао. Вскоре все уже сидели за столом, завтракая и оживленно обсуждая события ночи, которые теперь, при свете дня, особенно яркого от снега и проглядывающего из-за облаков солнца, уже не казались такими необычайными.
Они сидели за едой и разговаривали, как вдруг Тимми подбежал к двери и залаял.
– Ну, что там еще? – удивился Дик. И тут за окном показалось лицо! Это было запоминающееся лицо – старое и испещренное морщинами, но при этом каким-то образом одновременно и молодое, с голубыми, как летний день, глазами. Это было лицо мужчины с длинной косматой бородой и усами.
– Господи, как древний пророк из Библии, – в испуге сказала Энн. – Кто это?
– Наверно, пастух, – сказал Джулиан и направился к двери. – Предложим ему войти и выпить с нами какао. Может, он ответит нам на кое-какие вопросы.
Джулиан открыл дверь.
– Вы пастух? – спросил он. – Заходите. Мы как раз завтракаем, садитесь с нами.
Пастух вошел и улыбнулся, отчего на его обветренном лице появилось еще множество морщинок.
Джулиан не знал, говорит ли пастух по-английски или только по-валлийски. Это был статный мужчина, высокий и прямой, явно значительно моложе, чем казалось на первый взгляд.
– Спасибо, – сказал он, стоя у двери с посохом в руке, и Энн внезапно подумала, что такие мужчины жили и живут на протяжении многих веков, с тех самых пор, как существуют овцы в горах и пастухи, чтобы присматривать за ними.
Пастух говорил медленно, с трудом подбирая английские слова.
– Хотите передать… передать… что-то… на ферму? – спросил он с приятным певучим валлийским выговором.
– Да, если можно, – сказал Джулиан, протягивая ему хлеб с маслом и тарелку с сыром. – Просто передайте, что мы здоровы и все у нас хорошо.
– Все хорошо, все хорошо, – повторил пастух, отказываясь от хлеба с сыром, – нет, есть я не буду. Но я бы выпил чего-нибудь горячего, утро сегодня холодное.
– Скажите, – обратился к нему Джулиан, – вы не слышали вчера поздно вечером никаких странных звуков – никакого рокота и грохота? И еще, вы не чувствовали, что все трясется, и не жидели цветной дымки над вон той горой?
Пастух внимательно слушал, пытаясь вникнуть в смысл чуждых для него английских слое. Он понял, что Джулиан спрашивал его о чем-то, связанном с горой напротив. Он отпил какао и взглянул через окно на гору.
– Эта гора всегда была странная, – медленно проговорил он; некоторые слова он произносил так, что их трудно было понять. – Мой дедушка говорил, под горой лежит большая собака и рычит, потому что хочет есть, а моя бабушка говорила, там живут ведьмы и колдуют, и поднимается дын…
– Дын? Что он имеет в виду? – не поняла Джордж.
– Я думаю, он имеет в виду «дым», – пояснил Джулиан. – Не прерывай, пусть он говорит – все это очень интересно.
– Поднимался дын, и мы видели его в небе, – продолжал пастух, наморщив лоб от усилия, с которым он подбирал непривычные слова. – И он все так же поднимается, дорогие мои дети, все так же поднимается! Большая собака рычит, ведьмы варят зелье в своих горшках, и – поднимается дын.
– Вчера вечером мы слышали, как рычит большая собака, и видели ведьмин дым, – сказала Энн, совершенно завороженная мелодичным голосом старого пастуха.
Он посмотрел на нее и улыбнулся.
– Да, – сказал он. – Да. Но собака теперь стала еще свирепее, а ведьмы – еще злее. Совсем проклятое стало место, совсем проклятое.
– Совсем проклятое? – удивился Джулиан. – Как это?
Пастух покачал головой.
– Я не слишком ученый, – сказал он. – Я знаю мало вещей – моих овец, и ветер, и небо, и еще я знаю, что эта гора проклятая – да, совсем проклятая. И вы, дети мои, не подходите к ней близко! Ибо плуги там не пашут поле, и лопаты не копают землю, и вилы не слушаются рук человека.
Это прозвучало так похоже на отрывок из Ветхого завета, что ребята слушали пастуха в торжественном молчании. Какой странный и величественный человек!
Глядя на него, Джулиан представил себе, как долгими часами пастух сидит, смотрит за овцами и думает свои долгие-долгие думы. Не удивительно, что он рассказывает такие необычные вещи. Джулиан только не мог понять, что пастух имел в виду, когда говорил про плуги, которые не пашут поле.
Пастух поставил чашку на стол.
– Я теперь пойду, – сказал он, – и передам миссис Джоунс ваши слова. Спасибо за угощение. Хорошего вам дня!
Он с достоинством поднялся и вышел, и ребята увидели, как он прошагал мимо окна с развевающейся на ветру бородой.
– Да!.. – вымолвил Дик. – Вот это человек! Я же почти совсем поверил, что слушаю проповедника в церкви. Мне он понравился, а вам? Но что он имел в виду под плугами, которые не пашут, и лопатами, которые не копают? Это какая-то ерунда!
– Не знаю, может, и нет, – откликнулся Джулиан. – В конце концов, мы же знаем, что наша машина с трудом спустилась с этой горы, и еще, помните, мать Эйли – жена пастуха – говорила, что почтальону приходится оставлять велосипед у подножия горы – даже он туда не может въехать! Так что вполне вероятно, что в прежние времена плуги двигались слишком медленно и тяжело и поэтому пахали недостаточно хорошо, и то же самое с лопатами.
– Но почему? – удивленно спросила Энн. – Ты ведь на самом деле не веришь во все это? Я знаю, что наша машина медленно спускалась с горы, но это ведь в ней что-нибудь могло ненадолго разладиться.
– Энн просто не хочет верить, что бывают плуги, лопаты и вилы, которые не работают как положено, – поддразнивая Энн, сказал Дик. – Ладно, давайте забудем про странные события прошлой ночи и наденем лыжи. У меня после вчерашнего дня все ноет, но я думаю, покататься на лыжах по этим горам мне будет полезно. Ну так как?
– Конечно, пойдем! – ответил Джулиан. – Побыстрее здесь все уберем, и можно доставать лыжи. Давайте поскорее!
В ГОРАХ
Тимми вовсе не нравилось катание на лыжах – лыж у него не было, поэтому он не поспевал за остальными, когда они мчались вниз с горки.
Сначала он бросился за ними, но, провалившись с ходу с головой в большой мягкий сугроб, окончательно решил, что этот вид спорта не для него. Пес, выбравшись из сугроба, отряхнулся и растерянно посмотрел вслед перекликавшимся ребятам.
Они-то уже не впервые встали на лыжи и катались очень хорошо. Склон, по которому они спускались, был длинным и пологим и плавно переходил в подъем на следующую гору, где на вершине стоял дом, который здесь называли «Старые башни».
Джулиан с ветерком промчался вниз, взлетел на подъем соседней горы и стал звать остальных.
– Как насчет того, чтобы подняться на вершину этого холма, мы ведь уже прошли часть подъема? Съедем потом вниз и с ходу поднимемся на нашу гору. И время сэкономим, и спуск получится двойной.
Все, кроме Энн, сочли, что это прекрасная мысль. Она ничего не сказала, и Дик вопросительно посмотрел на нее.
– Она боится подниматься к Старым башням, – сказал он. – Ты что, боишься большого-большого пса, который лежит под горой и рычит по ночам, или косматых ведьм, которые сидят на ее вершине вокруг костров и колдуют?
– Не болтай ерунды, – сказала Энн, рассердившись, что Дик угадал ее мысли. Она не верила ни в подземных собак, ни в колдуний, но почему-то ей не нравилась эта гора. – Конечно, я поднимусь со всеми!
И Энн стала взбираться на противоположный склон вместе с остальными, предвкушая хороший спуск и в конце его подъем на их собственную гору.
– Смотри, отсюда очень хорошо видны Старые башни, – сказала Джордж Джулиану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16