Поймав руки Симоны, Тристан положил их себе на плечи.– Ты победила, милая, – тихо сказал он, подсунув руки под ее колени.Симона победно улыбнулась, когда он встал, держа ее на руках.Затем Тристан подошел к своему коню, привязанному за воротами, и бережно поставил ее на ноги.– Куда ты меня везешь?– В мою постель.Ее улыбка была медленной, но такой дивно греховной, что ему понадобилось все самообладание, чтобы отвязать поводья и сесть в седло. Глава 9 Симона стояла, ощущая, как отчаянно колотится ее сердце, и смотрела, как Тристан устраивается в седле. Боже, если уж ей суждено попасться на нехорошем поступке, то нет на земле другого мужчины, с которым ей хотелось бы быть пойманной. Надо, чтобы ей отдали должное за то, что она выбрала столь красивого и столь сильного любовника, который одним прикосновением способен превратить разум в пепел… Тристан посмотрел на нее с высоты и медленно улыбнулся, затем подвинулся назад на гладкой коже седла.Симона на мгновение задумалась.– Садись, а я тебе помогу.– Если бы я знала, как это делается, – наконец призналась она. – Мои учителя хороших манер в один голос утверждали, что леди никогда не должны…– А они говорили почему?– Нет. Но все они приходили в ужас, когда я об этом спрашивала.Наконец Тристан сжалился над ней:– Ладно, прыгай на приступку, поворачивайся ко мне спиной, и я покажу тебе, почему эти люди были столь непреклонны.Симона быстро сообразила, в чем тут опасность, но перспектива испытать это в реальности. Она вскочила на камень и послушно повернулась лицом к ограде. Как только она это сделала, рука Тристана обвилась вокруг ее талии, и он, подняв, посадил ее к себе на колени.Теперь Симоне стало совершенно ясно, почему леди не должны садиться на коня с мужчиной.– Удобно?Услышав этот вопрос, она обернулась к нему и ухмыльнулась:– Удобно бывает тогда, когда ты сидишь на мягком кресле в утренней гостиной, пьешь кофе и болтаешь с сестрой. Моей сестры тут нет, а ты совсем не мягкий. Если честно, – тут она намеренно поерзала в седле, потеревшись о его напряженную плоть, – ты явно не похож на подушку.– Уверен, что ты смогла бы разгладить меня без всякого труда.– Прямо здесь?– О Боже! – простонал Тристан, поворачивая коня. Когда они выехали из темноты и оказались на влажных от росы булыжниках мостовой, он крепко сжал поводья. Симона хотела подвинуться вперед и уменьшить его страдания, но в этот момент Тристан положил руку ей на ногу и начал чертить ладонью жаркие круги, которые медленно, но неуклонно перемещались вверх и внутрь.– Куда мы едем? – спросила Симона прерывающимся голосом.– Это сюрприз.Никто еще не прикасался к ней так. Жар его руки и трение ткани брюк заставляли ее кожу пылать.Симона закрыла глаза и попыталась унять пульсацию, возникшую внизу живота.– Вообще говоря, я никогда особо не любила сюрпризы.– Этот тебе понравится, обещаю. – Тристан наклонил голову и нежно прикоснулся губами к ее виску, спросив:– Тебе тоже не терпится, Симона?Его ладони легли на самую нижнюю пуговицу ее брюк и замерли там.– Надеюсь, ты не сочтешь это слишком большим бесстыдством. – Симона заерзала, пытаясь заставить его руку двигаться. – Не то, чтобы меня особо огорчило, если бы ты это сделал.– Наедине, – прошептал Тристан, – не существует ничего «слишком».– Тогда не могли бы мы ехать быстрее?– Сейчас темно, – проговорил Тристан, медленно прижимая ладонь к ее телу, – улицы пусты…– Ох! – простонала Симона, когда дивный жар и пульсация вернулись. – Это просто…Она судорожно вздохнула, ощутив неожиданный острый пик наслаждения и едва успела радостно улыбнуться, как за ним последовал другой – более глубокий и жаркий, а потом еще, еще. И еще. Симона приподнялась, отчаянно пытаясь отстраниться, надеясь не потерять рассудок в потоке слишком острых ощущений.– Боже правый! – прошептала она.Тристан рассмеялся, и его смех распространился по ее телу, усиливая чувство удовлетворения. Она улыбнулась и подумала еще раз, что если когда-то где-то и существовал мужчина, достойный скандала, то это Тристан Таунсенд. Симона прижалась щекой к его жаркой груди. Слушая сильное и ровное биение сердца, она закрыла глаза и отдалась во власть этой захватывающей колыбельной.Симона стояла в тени, как и велел ей Тристан, и смотрела, как он ведет коня к тускло освещенному закутку в дальней части склада. Часть ее сознания лениво переваривала тот факт, что она безмятежно подчиняется ему. Другая часть была искренне восхищена его попыткой позаботиться как о ее репутации, так и о коне. А еще какая-то часть послушно регистрировала картины, звуки и запахи окружающего мира, которого ей не приходилось видеть с того дня, когда ее причислили к аристократии.Они явно подъехали к реке, и Симона уже чувствовала ее запах, слышала ее шум.Она повернулась и, отойдя глубже в тень остановилась, чувствуя, как ее сердце переполняется восторгом, Темза. Сегодня прилив был высоким, а вода была теплой.– Симона!Ах, как мило! Ее не оказалось там, где он ее оставил.– Я здесь! – тихо отозвалась она. Подойдя, Тристан обхватил ее за талию.Дом. Она дома! Прижавшись к нему, Симона положила руки ему на грудь и мечтательно вздохнула:– Туман поднимается и расходится вдоль Темзы. Я уже целую вечность этого не видела. Странно, но иногда людям так не хватает мелочей…– Тебе небезопасно быть здесь одной, Симона.– Я не одна, – напомнила она ему шепотом. – Я с тобой.Тристан несколько секунд стоял молча, а потом спросил:– Когда ты в последний раз спускалась к реке?Симона вздрогнула. Ей сразу вспомнилось утро того дня, когда ее мир внезапно перевернулся. Прилив был низким, но она не нашла в вонючей грязи ничего, что можно было бы продать, и она вернулась в бордель, думая о том, что ей снова придется весь день голодать. Эсси, содержательница борделя, была в ярости из-за того, что не получала денег от ее речного промысла и…Симона решительно прервала воспоминания.– Это было много лет назад, – тихо ответила она.– И тогда произошло что-то неприятное, да?Да. Хорошие воспоминания словно из другой жизни, а вот плохие… Они такие же четкие, как будто все случилось только вчера, но я изо всех сил стараюсь делать вид, что это не так.– На самом деле я родилась здесь, у Темзы, – проговорила Симона, ощутив необъяснимую потребность поделиться своей историей. – Где именно – не знаю и думаю, никто не знает, точнее, не интересуется.– Почему?– Моя мать была проституткой.– А отец?– Герцог Райленд. – Симона пожала плечами. – По крайней мере так говорят. Я никогда этому особо не верила, но мое мнение никакой роли не играет. Королева объявила, что это непреложный факт, помахала скипетром – и с тех пор я веду жизнь в богатстве, комфорте и почете.– А твоя мать? Где она сейчас?– Ее убили, когда мне было десять: кто-то перерезал ей горло в темном переулке.Тристан крепко прижал Симону к себе.– И что потом?– Кое-кто согласился дать мне ведро и швабру в обмен на уголок у очага и обменивал то, что я отыскала на берегу, на кусочки еды. Это продолжалось четыре года.– К счастью, королева в конце концов помахала своим скипетром.– Если говорить об ошибках, то тут мне повезло, – признала Симона. – Каролин и Дрейтон проявили немалое понимание того, что я чувствована в первое время.– А теперь расскажи мне о своей прежней жизни и о своей семье.– Тут и рассказывать нечего: семья как семья. Отец – пьяница, женившийся три раза. Брат от первой жены, Джайлс, брат – от второй, моей матери, Джеймс, а Эммалина – от Люсинды.Симона нахмурилась.– Так все-таки маркиз был твоим отцом?– По имени, закону и правам наследования – да, но семя было не его.Значит, они оба незаконные дети.– А он знал, что ты не его сын?– Ну разумеется. Мне это никогда не забывали и не простили. В тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, я уплыл в Америку – и мы больше никогда не виделись. То, что именно я унаследовал титул – нелепая случайность, и теперь отец, наверное, крутится в гробу без остановки.– А ты знаешь своего настоящего отца?Тристан покачал головой:– Мать отказалась его назвать.Симона вздохнула.– Надеюсь, это не герцог Райленд. – Она содрогнулась.Тристан тихо засмеялся.– Давай не будем об этом. Здесь сыро, лучше нам войти в помещение, – сказал он и повел Симону к двери склада.Пока они шли, мозг Симоны покорно фиксировал происходящее. Она еще никогда в жизни не позволяла мужчине вести ее в темный склад… Ей следовало бы испытывать гораздо большую нервозность, но, с другой стороны, основные принципы совокупления не являлись для нее тайной: она росла в борделе и была весьма неплохо просвещена в этом вопросе. Не существовало таких секретов успешных любовных ласк, о которых ей не пришлось услышать, и все представлялось достаточно понятным и относительно несложным. Возможно, она находила бы все более интересным, если бы во всем этом участвовал мужчина, похожий на Тристана…Глядя на него, она уже ощущала тепло во всем теле, а его прикосновение… Даже сейчас, когда его пальцы переплетались с ее пальцами, у нее уже ускорился пульс. Хорошо ли это, ей было совершенно не важно: даже если все продлится считанные часы, этой ночью она принадлежит ему и она желанна.Тристан остановился сразу за порогом склада.– Осторожнее, – предупредил он Симону, отпуская ее руку, – тут повсюду ящики. Сейчас я зажгу лампу.Симона ждала в полном молчании, но потом ей это надоело, и она, стянув с себя куртку, положила ее на один из ящиков.Найдя спичку, Тристан зажег ее, и Симона ахнула.Оставив ее предаваться фантазиям среди вороха ярких шелков, Тристан стал пробираться по заранее проложенному пути.– Дальше будет еще лучше, – пообещал он, когда зажженная им лампа осветила стопки сверкающей бронзы и полированного дерева.– Да здесь просто волшебное царство! – воскликнула Симона, когда Тристан зажег еще одну лампу и вернулся обратно, чтобы посмотреть, что именно из его сокровищ овладело ее вниманием.Тристан остановился на краю пятна света, и его сердце дрогнуло. Он положил клинок там, где Симона обязательно должна была его увидеть, и надеялся, что она заинтересуется им в достаточной мере, чтобы взять его в руки.Если не считать последней части его плана, все прошло безупречно. Тристан смотрел на нее, и его разум отказывался думать о чем-то, кроме того, насколько дивным созданием оказалась леди Симона Тернбридж.– Просто поразительно! – Симона сделала шаг вперед и наставила острие на воображаемого противника, потом отскочила назад и прочертила клинком стремительную дугу, словно парируя удар. Потом она танцующей походкой продвинулась вперед на два шага, и с каждым движением улыбка на ее лице разгоралась все ярче. – Я еще никогда не видела клинок такой прекрасной работы!А он никогда не встречал женщину, которая так свободно и естественно владеет своим телом. Тристан судорожно сглотнул.– Когда я впервые держал тебя за руки, мне стало любопытно, откуда у леди могут появиться мозоли на обеих ладонях. Ну, на левой – от поводьев, а на правой? Теперь я вижу – это от рукояти оружия. Тебя, похоже, обучали по всем правилам.Симона остановилась и подняла клинок, любуясь светом, отражавшимся от него.– Это все Хейвуд и Дрейтон. – Она с трудом оторвала взгляд от клинка. – А ты фехтуешь?Тристан медленно кивнул, потом откашлялся и встал с ящика.– Нам надо будет как-нибудь устроить поединок.Ее взгляд медленно скользнул вдоль его тела.– Только не сейчас, – тихо проговорила Симона и благоговейно возвратила оружие в резной ящичек, после чего закрыла крышку и повернулась к Тристану:– Полагаю, у нас есть возможность лучше провести время…– Именно это я имел в виду. – Тристан протянул руку, и Симона, шагнув к краю освещенного круга, не колеблясь, приняла ее.– Какая красота! – прошептала она, проходя вперед к кровати с пологом, которую Тристан соорудил из атласных подушек и отрезов сари с золотой вышивкой. – Настоящая… – Она покачала головой и присела на ящик, на котором он пристроил лампу.– Роскошь?– О да! – согласилась она, стаскивая с себя сапожок. – И при этом греховная. – Симона наклонилась и сняла второй сапожок.– Да, тут ты права. – Тристан подошел к ней сзади и положил руки ей на бедра. – Здорово, правда?– Правда.Тристан не позволил ей отстраниться и, наклонив голову, прикусил мочку ее уха:– Ты привлекла меня с той минуты, как я увидел тебя на другой стороне бального зала.– И тебе сразу захотелось это сделать?– Да. – Он отпустил ее бедра и, обхватив ладонями груди, прижал подушечками больших пальцев напрягшиеся соски.По телу Симоны пробежала глубокая дрожь, а потом она удовлетворенно вздохнула, чувственно повела плечами и высвободилась из его объятий. И тут, отойдя, она повернулась к нему лицом и начала расстегивать пуговицы на рубашке со словами:– Я не заставила тебя слишком долго ждать, не так ли? Прошло всего двое суток, и вот мы здесь.– Твой энтузиазм делает тебя самой чудесной женщиной из всех, которых мне довелось встречать.– И ты не думаешь, что я самая распущенная?– Ты самая честная, Симона. – Тристан снял себя сапог и отбросил его в сторону. – Я просто потрясен твоей честностью.Симона расстегнула последнюю пуговицу рубашки, и ее пальцы переместились на брюки, после чего штаны скользнули вниз, и через секунду рубашка приземлилась на брюки. У Тристана перехватило дыхание.Никакого корсета, никаких панталонов, никаких чулок – только сливочная атласная кожа и завораживающе женственные формы.– Иисусе Сладчайший! – простонал он и, сдернув второй сапог, встал обеими ногами на деревянный пол, судорожно переводя дыхание.Пока он пытался взять себя в руки, Симона направилась к нему с чувственной улыбкой на губах.– Ты совсем забыл про мою честность, да?Честность – хорошо, даже замечательно, но в это мгновение Тристана гораздо больше волновала ее высокая грудь идеальной формы.– Ты…– Да? – Симона медленно переспросила, протянув руки и начала расстегивать пуговицы его рубашки.– Исполнение мечты любого мужчины.– Неужели? А мне всегда казалось, что мечты мужчины требуют от женщины чего-то большего, чем просто стоять рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32