До тех пор, пока мне не станет ясно, что ты готова уехать вместе со мной.
«Этот человек действительно добьется всего, чего хочет», – в отчаянии подумала Санчия. Пробормотав что-то неразборчивое, она резко выбежала из комнаты и стала быстро спускаться вниз по винтовой лестнице.
Остановившись на площадке первого пролета, она прислонилась щекой к холодному камню стены. Ей не хотелось снова возвращаться в зал и видеть Катерину и Бьянку. Она предала их обеих. И предала себя.
Она вновь начала спускаться, теперь уже медленнее, чувствуя, как слезы бегут по ее щекам. Добраться незамеченной до комнаты Бьянки и упасть на кровать! Ей хотелось заснуть и не думать о Лионе, о том, каким было его лицо, когда он признался, что любит ее, и о том, как забилось ее сердце при этих словах. Между ними не может быть любви. Разве любовь не приносит в первую очередь радость? Марко и Бьянка любят друг друга, и их лица сияют от счастья. И если бы она любила Лиона, она должна была бы испытывать то же самое.
Слезы не переставая струились из ее глаз, и она замедлила шаги у двери, ведущей в комнату Бьянки. Она совсем забыла про горничную Бьянки – Анну, которая ждет свою хозяйку. Санчии не хотелось вызывать любопытство Анны, поскольку та непременно сообщит своей хозяйке о том, что она плакала.
Санчия повернулась и побежала мимо зала в комнату, которую занимал Пьеро, – дверь к нему оставалась незапертой, и она незаметно проскользнула туда. Огонь в камине уже догорел, и оранжево-красные угли освещали комнату. Белокурая головка Пьеро светилась в полумраке на подушке, и Санчии показалось, будто прохладная успокаивающая рука легла на грудь.
Вот любовь без боли, любовь, которая сохраняет и честь, и независимость. Всепоглощающее чувство. Она приблизилась к кроватке и посмотрела на Пьеро. Его длинные ресницы лежали полукругом, и он казался таким маленьким и беззащитным, что у Санчии защемило сердце.
Как будто услышав ее мысли, Пьеро открыл глаза и посмотрел на нее:
– Санчия.
– Тсс. Все хорошо. Я пришла убедиться, что ты спишь. – Она поплотнее подоткнула одеяло. – Это был чудесный вечер. Я все расскажу тебе завтра утром.
Он приподнялся на локте.
– Почему же ты плачешь?
Быстро вытерев слезы тыльной стороной ладони, она беззаботно ответила:
– Просто так. Я немного устала.
– Ты никогда не плакала от усталости. У тебя болит рука?
– Нет, на следующей неделе я сниму повязку, и все будет хорошо. – Она встала и поправила волосы. – Спи. Я посижу здесь немного.
Внимательно посмотрев на нее, он покачал головой.
– Приляг. Я хочу, чтобы ты обняла меня, пока не засну снова. Пожалуйста, Санчия.
Она помедлила, а затем прилегла рядом с ним.
– Почему ты хочешь, чтобы я обняла тебя? Ты боишься темноты?
– Конечно, лет. Я не боюсь ничего… – произнес он упрямо. – Просто я подумал, что это будет… хорошо. – Он обвил ее ручонками и крепко прижал к себе. – Спокойной ночи, Санчия.
– Спокойной ночи, Пьеро, – прошептала она. Ее горло сжалось так, что она едва смогла выговорить эти слова. Конечно же, она прилегла не для того, чтобы успокоить его, а для того, чтобы получить успокоение. Пьеро, со свойственной ему с самого детства чуткостью, угадал ее боль и смятение и попытался утешить тем способом, который знал. И ее сердце стало биться спокойнее, как только она прижала к себе теплое маленькое тельце Пьеро.
Да, это единственная любовь, которая нужна ей в жизни.

* * *
– Ты превратила свой сад в райские кущи. – Лоренцо восхищенно любовался розами самых разных цветов и оттенков, мимо которых они медленно шли, направляясь к деревьям в глубине сада. – Мне всегда нравился твой цветник.
– Райские кущи… хорошее выражение ты выбрал. Около тридцати лет я обретаю покой и забвение в этом уголке сада. – Катерина вслед за Лоренцо обвела взглядом цветник. – Когда я невестой появилась здесь, земля вокруг замка заросла непроходимым кустарником. – Она помолчала, прикоснувшись к лепестку полностью распустившейся дамасской розы, а потом продолжала:
– И замок был такой же неухоженный, как и земля вокруг него. Отец Карло жил без жены около десяти лет, и слуги обленились без хозяина. Здесь было как в свинарнике. Но я взялась за работу и вскоре привела все в порядок, s
– Да, это вполне в твоем характере. – Лоренцо улыбнулся ей. – Представляю, как ты носилась по замку с метлой в одной руке и с кнутом – в другой.
Она покачала головой:
– Я не была раньше такой, какой стала сейчас. Мне едва исполнилось тринадцать лет, когда меня отдали за Карло замуж, и мой дом сильно отличался от Мандары.
– Чем?
– Спокойствием, порядком. Моя мать никогда не довела бы дом до такого запустения, какой я обнаружила в Мандаре. Она бы упала в обморок, если бы увидела здешнюю кухню.
Лоренцо усмехнулся:
– Ты хочешь, чтобы я пожалел тринадцатилетнюю невесту? Но ты не твоя мать. Если бы ты сама не захотела переменить все, ты бы уехала и нашла что-нибудь другое.
– Какой ты жестокосердный. – Она внезапно засмеялась:
– Но ты прав. Уже тогда я не находила себе места, если у меня не было достойного занятия. Я помню, как, встав на колени, копалась в земле, расчищала от сорняков место для моих цветов. Забыв про гнев и сожаление, про одиночество, я поила и кормила этот сад. Это совершенно удивительное ощущение, когда видишь, как что-то растет.
– Но ты еще созидала красоту.
– И как удивительно меняется равнодушная природа, когда начинаешь лелеять ее. Если мы дарим любовь и заботу, она возвращается к нам цветением. – На миг она задумалась. – И затем однажды мы оглядываемся вокруг и видим красоту, рождению которой мы способствовали сами, и начинаем любить это еще больше. Разве это не удивительно, Лоренцо?
– Это путь, которым природа вынуждает нас выполнять ее волю. То же самое и дети. Они причиняют массу беспокойства своим родителям, но все искупается той радостью, которую приносит нам их присутствие. Ведь каждый ребенок прекрасен и неповторим.
– Лион был в детстве очень упрямым, зато Марко напоминал ангела.
– Но ты отдаешь предпочтение Лиону.
– Я этого не сказала, – быстро промолвила она. Некоторое время они шли молча. – Лион был так похож на меня. Нетерпеливый, дикий, любознательный. И конечно, он был мне ближе.
– Вполне естественно. Вы и теперь очень похожи. Она покачала головой.
– Мы слишком долго находились вдали друг от друга. – Она присела на мраморную скамью под сенью дерева. – Лиону исполнилось семь лет, когда Карло настоял на том, чтобы взять его в поход. Он едва вышел из детского возраста, но Карло считал, что Лион должен учиться военному искусству как можно раньше. Точно так же поступил в свое время и отец Карло. Я протестовала, но это было бесполезно.
– И что ты сделала?
– Начала расчищать еще один невозделанный участок в саду. – Она указала налево, туда, где цвели темно-красные розы. – Я копалась в земле с утра до вечера два месяца подряд, и все то время, пока я разрыхляла землю, я представляла, что это сердце Карло. Когда он вернулся назад весной, он сказал, что нашел женщину, которая готова окружить мужчину вниманием и заботой вместо того, чтобы вмешиваться в его дела.
Лоренцо засмеялся и сел рядом с ней на скамью.
– Боже, до чего же он был туп.
Она посмотрела на мраморный фонтан в центре сада:
– Марко украсил этот фонтан, когда ему исполнилось пятнадцать. Он был… – Она остановилась и уронила руку на колено:
– С чего это я так разболталась о цветах и фонтанах? Мне надо что-то делать. Лион там…
– Моя дорогая Катерина, судя по тому, как воспламенился Лион, когда тащил Санчию из зала, можно быть уверенным, что все уже свершилось. Он еще более страстная натура, чем его мать. Что это за приятный звон?
Она опустила глаза к запястью.
– Я забыла снять мои браслеты с бубенчиками. – И она стянула с руки браслет, который отозвался нежным серебристым звоном. Зажав бубенчики в нервных, тонких пальцах, она покачала рукой, рассеянно прислушиваясь к их нежному звучанию и думая о своем. – Не слишком ли легко я сдалась?
– Ты все равно ничего не смогла бы сделать. Завтра ты начнешь снова строить планы, как их разлучить.
– Да, но, может быть, я сумею предпринять что-нибудь еще сегодня. Не знаю, почему мне так не хватает решительности? Наверное, я старею, Лоренцо?
– Нет, Катерина, ни один из нас не может сказать, что он моложе тебя.
– У меня седина в волосах.
– Зато душа осталась по-прежнему юной.
– Мне кажется, что я увидела первую морщину у рта этим утром, когда посмотрела в зеркало.
– Не может быть. Это трещина на зеркале.
Она помолчала, а потом вдруг рассмеялась:
– Какую приятную ложь ты пытаешься внушить мне, а сам уверял, что говоришь всегда только правду.
– Я и говорю правду. Разве твой сад менее прекрасен сейчас, чем в первый год цветения тридцать лет назад? – Он покачал головой. – Он изменился, укоренился, разросся. Его укрощали холодные зимы и твои собственные руки, но каждая весна была новой. И ты похожа на свой сад, Катерина. – Он посмотрел на кусты роз. – Возможно, ты и есть сад.
Она посмотрела на него с удивлением, а затем снова перевела взгляд на бубенчики.
– Ты и вправду очень необычный человек. Ты сравнил меня не просто с розой, а с целым садом.
– И с землей, которая питает его, и с колючей оградой, которая защищает его.
– Лоренцо, я… – Она замолчала и покачала головой. – Я ценю нашу дружбу.
– Дружба – замечательная вещь.
– И это так приятно – сидеть здесь в саду с тобой…
– Тебя никто не заставляет вести со мной светский разговор. Я всего лишь Лоренцо. Сиди спокойно и наслаждайся этим вечером.
Она кивнула и закинула голову, чтобы посмотреть на звездное небо. Как много звезд, дрожащих и мигающих, словно они светят из другого, более беспокойного мира. Но ничего не может случиться сегодня ночью в этом саду. Здесь только Лоренцо, луна и запах роз. И серебристая музыка бубенчиков, которые отзывались на легкое движение ее пальцев.

* * *
– Вам надо отправить меня отсюда, – сказала Санчия, входя в комнату Катерины на следующее утро. – Сейчас. Сегодня же.
Катерина холодно посмотрела на нее и положила гусиное перо в чернильницу из слоновой кости.
– Не уверена, что ты не переменишь своего намерения. Ты не проявила никакого желания остановить Лиона вчера вечером.
Краска прилила к щекам Санчии.
– Я совершила ошибку. Я ведь говорила, что он… Вот почему я должна уехать сейчас, чтобы это больше не повторилось. Вы обещали найти способ вывезти меня из города. Вот уже неделя, как я в замке. И теперь нам надо обсудить, каким образом я и Пьеро можем выехать.
Катерина медленно кивнула:
– Послезавтра караван купца мессера Каландо отправляется в Венецию, чтобы продать вино с наших виноградников. Я извещу людей и попробую вывезти тебя из города с ними. Однако караван двигается слишком медленно, и Лион сумеет догнать вас. Поэтому тебе придется вместе с Пьеро на время отделиться и где-нибудь спрятаться, пока Лион не прекратит поисков. А затем ты сможешь снова присоединиться к людям мессера Каландо до того, как они прибудут в Венецию. – Она помолчала, – Ты можешь оставить Пьеро здесь. Я очень привязалась к нему за эту неделю.
– Он не останется. Пьеро сказал, что мы принадлежим друг другу, – ответила Санчия. – Но если я пойму, что не смогу обеспечить ему нормальную жизнь, я отправлю его назад, несмотря на его возражения. Это очень великодушно – предложить ему кров.
– Дело не в великодушии. – Катерина поднялась и захлопнула книгу. – Но я предложила оставить его здесь, потому что люблю детей. – Она встретила взгляд Санчии. – Я бы пригласила остаться и тебя, если бы обстоятельства сложились по-другому.
Санчия в изумлении посмотрела на мать Лиона и хотела что-то ответить, но в этот момент Катерина открыла ящик комода и вытащила кошелек из мягкой кожи.
– Здесь сто дукатов и рубиновые подвески, которые в десять раз дороже. Это поддержит вас, пока ты не найдешь себе какое-нибудь занятие. – Она протянула кошелек:
– Возьми его. Надеюсь, ты не думала, что я собираюсь отпустить тебя в неизвестность, где тебе придется воровать или просить милостыню!
Санчия поднялась и машинально взяла кошелек.
– Спасибо. Я верну деньги, как только я…
– Это подарок, а не заем. – Катерина нахмурилась. – И прояви деликатность – прими его, не заставляя меня больше говорить об этом.
Она обошла конторку и направилась к двери.
– Приступай к сборам. Сегодня вечером я отправлю твои вещи мессеру Каландо. – Она открыла дверь и постояла, пропуская Санчию вперед. – Ты приняла мудрое решение, так будет лучше для всех нас.
– Знаю. – Санчия сделала несколько шагов к выходу, но Катерина остановила ее, взяв за руку. – Если у тебя будут какие-нибудь затруднения, напиши мне. Я чувствую себя виноватой, отсылая тебя…
Санчия тепло улыбнулась.
– Это мой выбор. И вашей вины в этом нет.
Катерина внимательно посмотрела на нее, и почему-то в памяти Санчии всплыли синие глаза Пьеро. Неужели грозная Катерина способна испытывать нечто вроде любви?
– Благодарю вас за помощь и очень сожалею, если причинила вам беспокойство или боль. До свидания, госпожа Катерина.
– Еще нет. Ты не сможешь уехать до послезавтрашней ночи. – Катерина помедлила. – Сегодня у меня день посещения больных. Может быть, ты отложишь сбор вещей и присоединишься ко мне? – И быстро добавила:
– Это позволит тебе держаться подальше от Лиона.
– Я буду рада пойти с вами. – Санчия снова почувствовала, как между ними протянулась тонкая ниточка взаимной симпатии. – Если не помешаю.
– Если бы я считала, что ты помешаешь, я бы не пригласила тебя, – жестко ответила Катерина. – Я жду тебя во дворе, когда колокол ударит половину первого. – Она отпустила руку Санчии. – Смотри, чтобы мне не пришлось тебя ждать.
Дверь захлопнулась, Санчия повернулась и быстро пошла в зал. Она понимала мать Лиона еще меньше чем его самого, но они оба завораживали ее. И будет совсем неплохо получить возможность чуть получше узнать Катерину в этот последний день пребывания в Мандаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50