, просто терялся. Их “диалоги” казались прекрасною песней, способной зачаровать всех. (Мы с Марком не раз забывали, что мы на уроке.) Закончив, они возвращались за парты, давая понять, что учеба не связана с их личной жизнью.
Тот год был триумфом Кароль. Она просто лучилась, как бледно-молочный опал с золотистою искрой внутри, привлекая к себе взгляды. Ей было совсем не нужно носить особые юбочки или раскрашивать личико, чтобы кого-то привлечь. Переходный момент: обаяние будущей девушки и беззаботность ребенка, который имеет все, что ему нужно…
Когда свет вдруг стал угасать? К концу года? Наверное, да, просто я не заметила этого сразу. И остальные не поняли, что происходит. Должно пройти время, прежде чем мы почувствуем: что-то случилось.

Перемену я обнаружила на третий год, сразу после каникул. Кароль пришла в класс другой, как-то странно поникшей и замкнутой. Внешне она старалась вести себя так, как всегда, но внимательный взгляд обнаруживал легкую фальшь.
С точки зрения класса, причина была налицо. Прежний друг, Вилли, демонстративно не замечал Каролину. Он сменил парту и перемены теперь проводил с Лизбет Стив, очень рано понявшей, как можно использовать навыки школы для женской “охоты”. В четырнадцать лет она резко оформилась и ощутила большой интерес к тайнам “взрослой” любви.
Я могла бы поклясться, что Лизбет не нужен веснушчатый мальчик. Ее привлекал не сам Вилли, а шанс показать свою власть, доказать, что она превосходит Кароль если не как волшебница, то как эффектная девушка.
Мне было жаль Каролину, однако всерьез отнестись к этой “драме” я попросту не могла. Кароль с Вилли не подходили друг другу. Вообще. То, что эти ребята дружили почти год, могло объясняться лишь тем, что они оставались детьми, для которых еще непонятно, в чем смысл различия пола. Нельзя любить ту, что тебя превосходит во всем. Невозможно испытывать тягу к мальчишке, который намного слабее. И если Кароль продолжала испытывать к Вилли какое-то чувство, то лишь потому, что она не успела еще повзрослеть.
К концу года они все равно бы расстались. Четырнадцать или пятнадцать лет – тот период, когда изначальная тяга к другой половине уже начинает воплощаться в конкретную форму контактов. Невинных, но очень волнующих. Класс распадается на две неравные группы. Те, кто не имея особого “дара”, способен позволить себе эти “шуточки” и группа будущих магов, которым запрещено увлекаться, поскольку для них ранний опыт опасен. Любя или просто “ловя момент” раньше срока, они рискуют утратить свою Силу, став лишь придатком того, кого выбрали. Значит, прощайте, мечты о карьере!

Мы с Марком считали, что наша семерка волшебников будет достаточно строго держаться запрета. Кароль, Роллан и Андорвальд… Потом, конечно, Сабина, Эйлин, Карстон и… И Ванесса? Ее одержимость казалась немного смешной, потому что ее “дар” был слаб. Но Марго с Лизбет, так же, как Граттон и Вилли, были мало пригодны для магии. «Дар» Рида то резко гас, то опять пробуждался, и мы не знали, чем это закончится. Лотта же твердо считала, что глупо растрачивать жизнь на подобные вещи.
– Хороший денек! – заявила она с ослепительно-ясной улыбкой Валенте, случайно заставшей ее в коридоре с одним из ребят.
– Знаешь, Веда, я видела, как она с ним целовалась, – сурово сказала мне Анна, надеясь встревожить.
Я только пожала плечами. На фоне блестящих способностей Кароль, Сабины и Эйлин та малая искра, что тлела в Шарлотте, уже не имела значения. Лотта могла бы раздуть ее и компенсировать слабость природы искусностью навыков, но не хотела. Ее право!
Решение Вилли встречаться с Элизабет всем показалось довольно естественным. Было бы лучше, оставь Кароль Вилли сама, но разрыв все равно уже был неминуем. И легкая боль Каролины должна была скоро забыться.

Занятия шли чередом, дни слагались в недели и месяцы, а Каролина ничуть не менялась. Она оставалась по-прежнему первой во всем, но звенящая легкость, которая так привлекала, исчезла. Она прекрасно работала с Ролланом, но в ее действиях стал проявляться какой-то надрыв, нервность, даже агрессия. Стоило им выйти на центр зала, как воздух сгущался. Казалось, в любую минуту мог грянуть нечаянный взрыв. И однажды мы все вдруг заметили, что Каролина устала от их “поединка”. Она не могла проиграть, но победа ей тоже уже не давала ни радости, ни удовольствия.
Я поняла, что придется вмешаться. Обычно мы не занимаемся личной жизнью ребят, между нами должна быть дистанция. Суровый выговор магу, который, увлекшись, рискует своей Силой – это нормально, однако наставник не должен вникать в полудетские страсти. И все же мне было нельзя промолчать, сделать вид, что все так, как положено. Кароль нужна была помощь, и я полагала, что очень легко разрешу ситуацию.

Глава 12.

После занятий я попросила ее задержаться, промыть ящик новых пробирок и колб для практических опытов по производству “живых полимеров”, особой субстанции для производства грибов, основной пищи Центра. Считалось, что вязкая масса, в которую сеяли споры, дает урожай, если только ее приготовят волшебники. Каждый, закончивший “Школу”, обязан был знать, как создать “почву”.
Просьба не удивила Кароль. (Каждый несколько раз в месяц делал подобные вещи.) Дождавшись, когда остальные ушли, Каролина, набрав в таз воды, принялась за работу.

– Извини, Каролина, что я задаю тебе этот вопрос, но мне кажется: что-то не так. Тебе трудно учиться? – спросила я, выждав какое-то время.
– Я очень стараюсь, – ответила девочка, чуть покраснев.
– Ты устала?
– Наверно, но мне это нравится. Я люблю наши занятия. Если ты чем-нибудь занят, то легче справляться…
Кароль замолчала, склонившись к пробирке, наполненной белой искрящейся пеной.
– С любовью? – спросила я, выбрав то слово, которым ребята обычно зовут этот легкий коктейль любопытства, фантазий на “личную” тему и ущемленной гордости, если “объект” неожиданно выбрал другую.
То, как снова вспыхнули щеки Кароль, подтвердило догадку.
– Вы… Знаете? – быстро спросила она.
– Боюсь, не только я. Вилли с Лизбет…
– При чем здесь они? – изумленно спросила Кароль, уронив на пол клок мыльной пены и посмотрев мне в глаза.
Удивление было таким откровенным, что я растерялась. Я верила, что хорошо различаю притворство и искренность, а сейчас вдруг усомнилась. Кароль умела играть, притворяться, шутить. Я помнила, что год назад она очень любила беззлобные шутки и “гон”. (Слово из молодежного слэнга, которое значит – серьезно и искренне, словно великую тайну, рассказывать то, чего не было.)
– Вилли – хороший мальчик, – сказала я девочке. – Но…
– Да, конечно, хороший, – легко согласилась Кароль.
– Вы с ним были друзьями…
– Мы были?… Так вы полагаете, что это Вилли? – спросила меня Каролина и вдруг рассмеялась. Задорно и звонко. Так, словно услышала очень забавную шутку. Но смех был иным, не таким, как обычно. Он резко взметнулся ввысь, словно звон горсти серебряных шариков, брошенных чьей-то рукой на поверхность гремящей фольги, и умолк.
Кароль, откинув с глаз длинную черную прядь, опустила в таз колбу, которую мыла. Потом зачерпнула горсть пены, сложила ладони… Раздвинув их, тихо подула на пленку… Блестящий пузырь, оторвавшись от рук, на минуту завис, отражая лицо Каролины, и медленно сел в таз.
– Вы поняли? Поняли? – с хитрой, немного печальной улыбкой спросила она. – Это – Вилли! Вернее, мое чувство к Вилли. Блестящее… Легкое… И несерьезное… Раз! И его уже нет. – (Кароль быстро коснулась мизинцем сияющей сферы, и она бесшумно исчезла.) – Вот если бы так всегда…
– Если не Вилли, то… Кто? – осторожно спросила я, чувствуя, как замирает в груди сердце.
– Вы уже знаете, – просто ответила девочка.
– И… И давно?
– Скоро будет два года… И это не я подошла к нему. Он сам! Он сам сделал тогда первый шаг…

Я не спросила ее ни о чем, только лишь посмотрела в глаза Каролине. Похоже, она слишком долго молчала, ни с кем не делясь своей тайной, поэтому, вдруг обретя шанс сказать обо всем, что давно наболело, не стала скрывать ничего.
– Он мне сразу понравился. С первого взгляда… Но это тогда еще было не то. Так мне нравились многие. Да и с Вилли казалось куда интереснее. Он так смешил меня, когда пытался играть в “рокового поклонника”! Я отвечала ему в том же духе. Над нами забавлялся весь класс. Они просто надрывали животики, когда смотрели, что мы творим! Было здорово и… Несерьезно! Потом наступили каникулы, и мы расстались, вернувшись к родителям… А когда все собрались на занятия, мы с Вилли вновь сели вместе. На первом уроке он мне написал, что нашел одну “штуку”, которую он всем покажет. И на перемене Вилли достал большой гвоздь, у которого был вместо шляпки красивый граненый кристалл…

Рассказ Кароль почти сразу воскресил в памяти эту историю. Марк тогда был очень зол на ребят, “взявших моду тащить в класс железки со свалки, которые могут таить в себе скрытый заряд негативной угрозы из прошлого.” (Патологический термин из сборника “Техника безопасности магов”.)

– Вас тогда в классе не было, и Вилли стал играть этим гвоздем, поворачивать “шляпку” так, чтобы она ловила лучи неоновых ламп. Всем понравилась эта игра. И тут в класс вошел Роллан… Он сразу прошел к Вилли и очень резко потребовал, чтобы тот выбросил свою игрушку. Меня возмутило, как он разговаривал, и я сказала ему, что мы сами решим, что нам делать. И тогда он… Он взглянул на меня. В упор, прямо в глаза… И я вдруг ощутила, что просто не в силах дышать. У меня было чувство, что Роллан всадил этот гвоздь мне под грудь, проколов, словно пестрый летающий бант из одной древней книжки… Забыла, как он называется.
– Бабочка?
– Да. А потом все прошло.
– Почему ты тогда ничего не сказала, Кароль? – осторожно спросила я. – По твоему описанию ты стала жертвой магической скрытой атаки. Не знаю, предпринял ее Роллан или виной всему странный гвоздь Вилли, но только…
– Какая мне разница, – дернув плечом, торопливо сказала Кароль. – Через день я принесла на занятия книгу о прошлом Земли. Очень толстую книгу, со множеством ярких картинок, на древнем, давно позабытом у нас языке… Я ее не могла прочитать, но мне нравились эти рисунки. На них были заросли странных деревьев, большие цветы, много птиц… Не таких разноцветных, как те, что рождаются с помощью чар на короткий миг, а настоящих, живых. Мне казалось, что можно часами рассматривать эти рисунки…
И я показала “находку” ребятам. Они просмотрели картинки, слегка посмеялись над “странными формами жизни”, а мне стало как-то неловко. Я спрятала книгу в мою сумку, чтобы пресечь поток шуток над “глупым пристрастием к прошлому”…
Когда уроки закончились, почти все ребята пошли к себе в комнаты. Я тоже хотела уйти, но Вилетт Рианнон попросила меня зайти к ней, провести небольшой тест. Рианнон стало казаться, что во время наших занятий в ее кабинете бывает какой-то чужой человек.
Я проверила скважину, потом дорожку у входа и, не обнаружив следов, возвратилась в наш класс за оставленной сумкой.
И сразу увидела их, эту тройку “любителей прошлого”. Андорвальд, Роллан и Вилли… Они сидели за дальним столом и, забыв обо всем, осторожно листали мою книгу. Мальчики так увлеклись, что вообще не заметили, как я вернулась. А мне захотелось слегка подразнить их за то, как они гордо морщили нос, опасаясь насмешек других одноклассников за непонятную страсть к “формам жизни”… Я встала на цыпочки и, тихо-тихо подкравшись к ним, громко спросила:
– Кто лазил в мою сумку?
Андорвальд вздрогнул, потом посмотрел на меня, и слегка улыбнулся, как будто вопрос был забавной, но глупою шуткой. Вилли пискнул, как тонкий резиновый мячик, проколотый шилом, потом вскинул обе руки и состроил гримасу “раскаянья”, явно стремясь рассмешить меня
Встал один Роллан… Закрыв книгу, он протянул ее мне, и я вновь ощутила под грудью какой-то ожог… Роллан же очень сильно смутился, как будто бы он сделал что-то… Не слишком приличное. А потом начал краснеть. Я, наверное, тоже… Мы думали, что оба мальчика будут смеяться над нами, однако они почему-то смолчали. Не глядя на нас, поднялись и… Наверно, ушли, потому что мы вдруг обнаружили, что нас лишь двое.
Роллан помедлил, потом, словно бы нехотя, взял свою сумку и вышел. Я тоже пошла к себе. А через несколько дней, в выходной, когда мы с Маргаритой пошли погулять в округ Радости, Ролл предложил проводить нас и…

Со слов Кароль получалось, что эти прогулки втроем продолжались примерно два месяца. Марго считала, что нравится Роллану. И, когда он вдруг спросил Каролину, можно ли ему взять ее за руку, даже обиделась.
– Сразу сказали бы мне, что я лишняя… Я бы ушла!
Но ее полудетская ревность никак не сказалась на дружбе с Кароль. Маргарита не только не стала настраивать класс против своей “соперницы”, (вполне нормальный поступок с точки зрения тех, кто готов утверждаться любой ценой) но и вообще не сказала ни слова о том, что узнала.
– Мы с Роллом гуляли почти каждый день. А когда не могли покидать Башню, мы говорили по телепорату. И я была счастлива… Ролл не хотел, чтобы нас обсуждали, и специально держался от меня подальше во время занятий… Мы были настолько близки, что, казалось, не нужно вообще никаких слов. И вдруг все закончилось! Не понимаю, как… Я позвонила, Ролл что-то ответил и… И я поняла, что все кончилось. Он не желает меня больше видеть, не хочет со мной разговаривать… Я стала больше ему не нужна. Вот и все!
– Ты уверена?
– Да. Я пыталась понять, что случилось, но я не смогла…
Не смогла… Но зато поняла я!

– Он принят в начальную группу “Управления психикой”, курс составления “Тайных программ”, – сказал Марк больше двух лет назад.

Кароль, несмотря на свой Дар, как любая девчонка, мечтала о неком возвышенном чувстве, а этот мальчик знал точно, чего добивается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14