— Министерство полиции, розыскной отдел, подполковник Сергеев.Запищал индикатор — сверка проведена.— Чем могу быть полезен, уважаемый подполковник?— Пара вопросов. Я не задержу вас, Николай Иванович, больше чем на три минуты.— Помощь полиции — долг каждого гражданина перед обществом — несколько назидательным тоном произнес академик.— Лика Михайлова, старший аналитик Петроградского института бионики. Как можно ее найти? Она прикомандирована к вашему проекту.— У меня в проекте две тысячи шестьсот человек. Всех не упомнишь. Сейчас сделаю запрос.На запросы, переговоры, выяснения времени ушло немного. Академик «обрадовал» меня:— Сотрудников из Петроградского института бионики с такой фамилией и такой внешностью у меня нет.— Компьютер отеля докладывал, что она зарегистрирована в корпусе "Д", номер 1672. Снова запросы.— Это ошибка. Номер пустует уже три недели. Раньше в нем проживал профессор Мсепе из Мозамбика.Чертовщина!— У вас, молодой человек, расстроенный вид. Это плохие новости? — с сочувствием осведомился академик Новицкий.— Хуже некуда.Так, личный код ее я не знаю, адреса тоже. Даже настоящее имя, как выяснилось, мне неизвестно. История с Институтом бионики наверняка «липа». Что делать? Стоп, есть выход. Данные, проверенные через компьютерные банки, должны быть в участке, куда нас доставили после памятного сражения в парке. Я позвонил в участок. Знакомый дежурный помощник пристава оказался на месте. Он запросил информацию.— Пожалуйста. Лика Владимировна Михайлова, Петроград, Западный сектор, улица Проклова, 8, квартира 1196, СТ-фон — 33344812, личный код 8899972Х/3.Я подключился к компьютерной сети. Имея полицейский допуск номер один, можно затребовать любую информацию. И вот я уже получил ответ. По экрану поползли буквы, дублируемые голосом:— Лика Владимировна Михайлова, 2112 года рождения, образование высшее, Петроградский университет, специализация — сверхсложные системы, место работы — Институт бионики, должность — старший аналитик сектора 47.— Местонахождение?Изображение дрогнуло, поплыло, буквы заметались по экрану в хаосе, голос компьютера захлебнулся. Потом снова пошла информация:— Под идентификационным личным кодом 8899972Х/3 никого не значится.— Как это? Только что значилось.— Ячейка заполнена посторонней информацией. Уточните код.Я снова назвал Ликины данные.— Объекта с указанными данными в банке нет, по указанному адресу квартира не занята.— Дайте информацию, которая в ячейке. По экрану поползли крупные буквы. Дыхание у меня перехватило.— "До свидания, дорогой".Снова помехи, треск, после чего компьютер произнес:— Ячейка пуста.— Отбой, — вздохнул я.Фокус с компьютером — это еще похлеще исчезновения Лики. Я всегда считал, что постороннему влезть в регистрационный компьютерный банк Миграционного управления невозможно. А уж в наглую, прямо на глазах стереть информацию — это вообще абсурд. Да еще послать игривую записку… Лика, милая, кто же ты такая?Все сразу встало с ног на голову, слетело с катушек, и я безудержно катился куда-то под откос. Итак, внутри у меня тикает адская машина, в ближайшее время ждет командировка в ад, а любимая женщина оказалась привидением, запросто играющим с Большим Федеральным компьютером.Бутылку вина, приготовленную для нас с Ликой, я осушил один. За ней последовала еще одна. Не подействовало — не было даже намека на опьянение. Пришлось взять еще одну, покрепче. Сегодня просто необходимо напиться.Звонок СТ-фона прозвучал около одиннадцати вечера.— Дома! — крикнул я, надеясь в глубине души, чтоувижу Лику. Но это был Ким.— Привет, Саша.— Добрый вечер.— Завтра в четырнадцать часов ты должен быть на Дмитровской базе.— Есть.— Ну что, Саша, тряхнем стариной?— Еще как тряхнем, — подтвердил я без всякого энтузиазма. НОВОСИБИРСК. 10 ИЮЛЯ 2136 ГОДА Заместитель начальника Технического управления Министерства общественной стабильности был невысок, полноват и вызывающе лыс. В наше время, когда облысение давно уже не мировая проблема, такие лысины носят те, кто бросает вызов обществу и из кожи вон лезет, чтобы выглядеть оригинальным, да еще те, кому на все и на всех наплевать. Атаманенко удивительным образом сочетал и то, и другое. Его, с одной стороны, совершенно не интересовало ничего, кроме техники, и уж меньше всего общественное мнение. Вместе с тем он считал своим долгом выставиться так, чтобы у всех глаза на лоб полезли. Своими экстравагантными выходками он прославился не меньше, чем блестящими техническими решениями. Сейчас он вырядился в кошмарно безвкусный комбинезон, который время от времени вспыхивал и переливался всеми цветами радуги. Одежда, вполне подходящая для «левитантов» и «параллелыциков», но не для человека, занимающего солидный пост в солидном ведомстве. Хотя во что одеваются и как выглядят сотрудники — это у нас мало кого интересовало. Прощается и экстравагантность, чудаковатость в поведении, лишь бы человек был предан, полезен для дела. Угрюмые вояки из Министерства обороны при упоминании о нашем ведомстве брезгливо поджимают губы и цедят настолько презрительно, насколько возможно: «А, эти клоуны из МОБС! Карнавальные пугала. И какой дурак додумался присваивать им звания! Позор для военной формы».Мы сидели в просторном помещении Восточной базы технического наблюдения МОБС в тридцати километрах от Новосибирска. Только что мы вышли из гиперзвуковой «Камбалы», покрывшей расстояние от Москвы за пятьдесят восемь минут.Я и Ким устроились в креслах-пузырях. Мой начальник курил настоящую здоровенную сигару и пепел стряхивал в кадку с сине-желтой мини-пальмой. Я же, нацепив на лицо маску скучающего аристократа, пораженного сплином, слушал профессора, который мерил шагами комнату. Речь Атаманенко лилась мягко, плавно, и немалую ее часть составляли сентенции по поводу удручающего невежества оперсостава. Я по мере сил огрызался.— Итак, коллеги, перед вами результат поистине титанических усилий наших лучших специалистов, хотя, к сожалению, его мало кто может оценить по достоинству. Обычно все розы достаются оперативникам, а все шипы нам.— Мысль верна, — кивнул я, и профессор с подозрением посмотрел на меня. — Все правильно. Почти правильно. Вот только шипы достаются нам. А розы — это по вашей части.— Да хватит трепаться! — сказал Ким. — К делу.— Эта карта, — Атаманенко нажал на кнопку, и во всю стену появилось изображение Новосибирской ТЭФ-зоны, — результат полутора лет исследований.Он щелкнул пальцами — изображение изменилось, стало разноцветным, пошло сетками и концентрическими фрагментами.— Чтобы понять все, одной полицейской школы явно недостаточно, но я попытаюсь объяснить. Полтора года проводилось радиозондирование, эфирное сканирование, были использованы многие другие методы, в подробности которых вдаваться излишне. Для обработки данных привлекался Большой Федеральный компьютер. Но задача оказалась чрезвычайно сложна, достигли мы в итоге не так уж и многого.— Понятно. — Я демонстративно зевнул.— Вас клонит в сон? Прискорбно. Невежество — не лучший спутник молодежи. А в вашем случае невежество не просто неприлично, но и опасно для жизни. Вообще, как вы можете надеяться на что-то, если даже не сумеете отличить К-генератор от инфрафазового трансформатора!— Ну почему же, пожалуй, отличу. К выпадам Атаманенко я давно привык, взаимные уколы стали уже традицией.— Это обнадеживает, Александр. Вернусь к нашим баранам. Трудности оказались очень большими. Внешне в зоне ничего особенного не происходит. В лесах биоактивность выше нормы, но это свойственно для зон ТЭФ-поражения. Технологическая активность на первый взгляд нулевая, не считая барьера. Анализ низковибрационного барьера показывает, что он скорее всего создается одиннадцатью генераторами и они расположены так.На карте зажглось ожерелье синих огоньков.— Точность — плюс-минус два километра.— Это все?— Нетерпение тоже не принадлежит к числу достоинств, Александр. Нет, это не все.Внутри ТЭФ-зоны замигало пятно площадью приблизительно в пятнадцать квадратных километров.— Здесь происходит что-то странное. Оптические данные, эфиросканирование, инфраконтроль дают смещение относительно эталонных характеристик в полпроцента. Это выходит за рамки допустимого в тридцать восемь раз!— Абракадабра, — поморщился я. — Ничего не понятно.— Оно и неудивительно, ваш образовательный уровень оставляет желать много лучшего. Есть основания считать, что дремучий лес в этом месте — мираж. Фикция.Я присвистнул.— Н-да… А что там в действительности?— Об этом я хотел бы узнать от вас, когда вы вернетесь. То есть если вы вернетесь.— Типун тебе на язык! — нахмурился Ким.— Ладно, ладно, не смотрите на меня голодными волками. Я же шучу.— Ну да, — усмехнулся Ким. — Шутников в последнее время развелось немало. Пора начинать сокращать поголовье.— Не с меня ли? — всплеснул пухлыми руками профессор. — Вот уж не думал, Ким, что ты вынашиваешь такие черные замыслы. А я ведь знал тебя совсем крошкой. Как же ты можешь? Ты поразил меня в самое сердце.Атаманенко с мокрым шлепком плюхнулся в кресло-пузырь и схватился за сердце.— Одиннадцать вечера! — взорвался Ким. — Всю ночь нам твою болтовню слушать?— Продолжим симпозиум. Больше ничем не порадую — наука здесь бессильна. — Ехидная улыбка, которая, казалось, навсегда прилипла к лицу Атаманенко, исчезла. — Кто бы ни были те умельцы, которые устроились там, в технике они толк знают. Соображают так, как никто другой на этом шарике.— Кто это может быть? — спросил я. — Инопланетяне? Союз мудрецов? Гильдия сумасшедших изобретателей? Ангелы, сошедшие с небес? Кто?— Самым лучшим специалистом в этом вопросе будете вы, мой дремучий друг. Если вернетесь.— Я же говорю, — вздохнул устало Ким, — типун тебе на язык.Я тоже устал. Мне хотелось спать. И еще хотелось послать это мероприятие куда подальше. Но, конечно, ничего никуда я не послал. Атаманенко в который раз потащил меня разбираться со снаряжением.— Не волнуйтесь, Саша, повторение — мать учения.— А хороший сон — отец здоровья, — буркнул я.— Над этим прибором работали лучшие ТЭФ-физики Федерации. Изложи характеристики.— Блокиратор «Гвоздь-3» служит для преодоления низковибрационного ТЭФ-барьера. Вес — одиннадцать килограммов. На панели управления имеются два тумблера активизации и синхронизации. Прерывистый звуковой сигнал означает частотное совпадение с барьером и готовность к работе. Непрерывный сигнал — синхронизация не произведена, и тогда кидаться на барьер можно, только если хочешь свести счеты с жизнью. Прочность по шкале Гольбаха семь единиц. То есть можно спокойно ронять с высоты пятиэтажного дома.Атаманенко задал несколько вопросов, после чего удовлетворенно кивнул:— Для оперативника нормально, большего требовать — грех. Дальше.Дальше шел универсальный комбез «Хамелеон», использующийся для исследовательских экспедиций в труднодоступные места, а также для спецподразделений. Водонепроницаемый, с автоматической регулировкой теплообмена, нож и некоторые пули его не берут, автоматически принимает цвет окружающей среды. Бинокль — одновременно и прибор ночного видения, УФ-облучатель и видеокамера. Разрядник «Саламандра-74» — чудо военной техники, одним ударом может спалить мобиль. Плохо, что каждый заряд весит килограмм, так что много с собой не унесешь. Пистолет «Тигр-ЭМ» и автомат «Кобра-ЭМ». В ЭМ-оружии пули разгоняются не пороховыми газами, а электромагнитным полем, поэтому в пистолете шестьдесят пуль, в автомате — восемьсот. Вибромачете — с его помощью легко пробираться через заросли. Продовольственные запасы состояли из пластинок пищеэнергана — живот не набьешь, но калорий достаточно, и места пластинки занимают немного. Навигационная система «Компас» умещалась на запястье, как и коммуникатор. В «Компас» заложено все, что известно о ТЭФ-зоне. «Фотон-нить» — мощный лазерный передатчик, образец космической техники, используется в дальнем космосе.— Находишь открытое место, — долбил свое Атаманенко, — наговариваешь сообщение, в течение тридцати секунд происходит наведение на находящийся над тобой спутник связи. Сообщение дублируется радиоволнами, но это просто для порядка. Из этого мрачного места не пройдет ни один радиосигнал.— Знаю. — Я взвесил маяк. Еще три килограмма. Груз набирается приличный, тащиться с ним по лесу — радость небольшая. Да еще по какому лесу. В ТЭФ-зоне он похуже джунглей… * * * Проснулся я рано утром. От вчерашних упаднических настроений не осталось и следа, хотя все мои проблемы остались при мне — тикающие в моем теле часы ОС (но это проблема будущего), история с Ли-кой, здесь я так и не пришел ни к какому выводу, хотя построил немало изящных версий (но это проблема прошлого). В настоящем же одно — работа. Да еще какая! Чувство азарта, как перед хорошей дракой, когда сталкиваешься с противником лоб в лоб и только честное единоборство решит, кто сильней. До сих пор всегда выходил победителем я. А сейчас — посмотрим. Судьбу не переиграешь — в этом Лика права, но развлечение предстоит знатное.Едва я успел позавтракать, как в меня вцепились медики. С час они колдовали надо мной, прогнали через диагност «Гиппократ», пропустили через различные стимуляторы, начиная от инфракрасных точечных «уколов» и кончая слабым эфирным воздействием. Обычно так обрабатывают космонавтов перед важными испытательными полетами. «Белые халаты» дело свое знали, благодаря их стараниям я почувствовал себя так, будто мне восемнадцать и я в отличной форме.— Ну что, собираем вещи, — вздохнул Ким.Мы вышли из куполообразного здания технического корпуса. Я полной грудью вдохнул утренний воздух. На небе сегодня — ни облачка, в тайге за забором верещат птицы. Идиллия!База состояла из куполов, кубов и ломаных структур — это служебные корпуса. Персонал жил в островерхих двухэтажных коттеджах в жилом секторе. Справа от меня в километре отсюда возвышалась улитка ТЭФ-генератора, рядом с ней торчали штыри установки «Буря», раскинулась сеть систем связи и контроля безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41