Красная Коллегия…
– Послала Паоло Ортегу бросить мне вызов. Знаю.
Она вздохнула:
– Но ты не знаешь, во что ты ввязываешься. Гарри, Ортега – один из самых опасных ноблей Коллегии. Он их военный предводитель. С начала войны он убил с полдюжины стражей Белого Совета в Южной Америке, и это он разработал и провернул то нападение в Архангельске в прошлом году.
Я привстал. Кровь отхлынула от моего лица.
– Откуда ты это знаешь?
– Я же репортер, Гарри. Откопала.
Я покрутил в руке банку «колы», хмуро глядя на нее.
– Какая разница? Он предложил дуэль. Честный поединок. Если он это серьезно, я приму вызов.
– Тебе нужно знать еще кое-что, – сказала Сьюзен.
– Что именно?
– Точка зрения Ортеги на эту войну не пользуется особой популярностью в Коллегии. Ее разделяет только узкая правящая прослойка. Большинство же тешит себя надеждами на бесконечное кровопролитие. И еще – им очень импонирует идея войны, которая смела бы Белый Совет. Они считают, что, если им удастся раз и навсегда избавиться от чародеев, в будущем им больше не придется прятать свою сущность.
– Но какое это имеет отношение ко всему?
– Подумай хорошенько, – сказала Сьюзен. – Гарри, Белый Совет тоже не в восторге от этой войны. И если у него будет удобоваримый повод положить ей конец, он так и поступит. В этом и заключается план Ортеги. Он убивает тебя, и Белый Совет предлагает мир. Красные даже пойдут на кое-какие уступки, Белый Совет закрывает глаза на смерть одного из своих – и все. Конец войне.
Я зажмурился.
– Но откуда ты…
– Гарри, Гарри! Я же сказала: я репортер.
Я нахмурился до боли во лбу.
– Ладно, ладно. Ну, в теории выглядит не так уж плохо. Мне нравится – все, кроме средней части. Согласно которой мне положено умереть.
Она слабо улыбнулась:
– Большинство Красных предпочло бы сохранить тебе жизнь. Пока ты дышишь, у них остается повод продолжать войну.
– Пусть подавятся, – буркнул я.
– Они попытаются предотвратить дуэль. Мне показалось, тебе стоит знать.
– Спасибо. Я…
Тут в дверь постучали – довольно громко. Сьюзен вздрогнула и распрямилась, не выпуская из руки кочерги. Я поднялся чуть медленнее, выдвинул ящик из-под столика у кресла и достал пистолет, который держу дома, – старый, здоровый «Каллаган – Грязный Гарри» весом в семьдесят пять тысяч фунтов. Еще я достал оттуда шелковый шнур в ярд длиной и повесил его на шею так, чтобы в любой момент мог сдернуть.
Я взял пистолет обеими руками, навел ствол на дверь и взвел курок.
– Кто там?
– Скажите, Сьюзен Родригез здесь? – спросил из-за двери после секундной паузы глухой мужской голос.
Я покосился на Сьюзен. Она выпрямилась еще сильнее, взгляд ее сердито вспыхнул, но кочергу поставила на место, рядом с камином. Потом махнула мне рукой.
– Убери пушку. Я его знаю.
Я опустил револьвер, но убирать не стал. Сьюзен подошла к двери и отперла ее.
За дверью стоял самый невыразительный тип из всех, что мне приходилось видеть. Роста в нем было пять футов и девять дюймов. Волосы заурядного каштанового цвета, глаза – столь же заурядно карие. Одежда – джинсы, коричневый пиджак и поношенные кеды. Лицо… про такие лица обычно нечего сказать: они непривлекательны, но и не отталкивают и стираются из памяти, стоит взгляду переместиться в сторону. Он не производил впечатления ни силача, ни хиляка, ни умного… вообще никакого.
– Что это ты здесь делаешь? – спросил он у Сьюзен без всякого вступления. Голос его оказался не выразительнее внешности – волнительный, как мотоциклетный выхлоп.
– Я же предупреждала, что собираюсь поговорить с ним, – сказала Сьюзен.
– Могла бы просто позвонить, – возразил он. – Вовсе не обязательно было встречаться.
– Привет, – произнес я по возможности громче и шагнул к двери. В сравнении с мистером Никаким я был почти великаном. К тому же в руке я держал здоровенный пистолет – правда, дулом вниз. – Меня зовут Гарри Дрезден.
Он скользнул по мне взглядом и тут же перевел его обратно на Сьюзен. Та вздохнула:
– Гарри, это Мартин.
– Привет, Мартин. – Я переложил пистолет в левую руку, а правую протянул ему. – Приятно познакомиться.
Мартин покосился на мою руку.
– Я не пожимаю рук, – сообщил он. Похоже, большего словесного обмена я в его глазах не заслуживал, поскольку он повернулся обратно к Сьюзен. – Нам завтра рано вставать.
«Нам»? «Нам»?!
Я посмотрел на Сьюзен – она покраснела от досады или смущения, испепелила Мартина взглядом и подняла глаза на меня.
– Мне надо идти, Гарри. Жаль, что не могу задержаться.
– Погоди, – сказал я.
– Мне очень жаль. Не могу, – вздохнула она. – Я попробую созвониться с тобой до нашего отъезда.
Снова это чертово «нашего»!
– Отъезда? Сьюзен…
– Прости. – Она приподнялась на цыпочках и поцеловала меня в щеку своими слишком горячими, мягкими губами. А потом вышла так стремительно, что Мартину пришлось отступить на шаг, чтобы не потерять равновесия.
Мартин кивнул мне и вышел за ней. Выждав несколько мгновений, я выглянул им вслед. Они садились в машину.
«Мы»!
«Блин-тарарам!» – буркнул я себе под нос и вернулся в дом. Захлопнул за собой дверь, зажег свечу, прошел в маленькую ванную и включил душ. Вода была на грани замерзания, но я разделся и полез под душ, сжигаемый самыми разными эмоциями.
«Мы».
Мы, мы, мы. То есть она и еще кто-то. Кто-то, но не я. Неужели? Сьюзен и этот Мститель-Педант? Плоховато верится. Я хочу сказать, блин-тарарам, парень казался скучным. Занудой. Чурбаном.
И, возможно, постоянным.
«Признайся себе, Гарри. Возможно, ты не лишен интереса. Даже можешь возбуждать. Постоянства в тебе ни на грош».
Я сунул голову под ледяную воду и некоторое время постоял так. Сьюзен ведь не сказала, что они вместе. И он не говорил. Ведь не из-за этого же она прервала поцелуй. В конце концов, у нее имелась на это серьезная причина.
Но с другой стороны, мы-то с ней тоже не вместе. Мы не встречались больше года.
За год многое может измениться.
Губы ее не изменились. И руки. И изгибы тела. И обжигающе-чувственный взгляд. И негромкие звуки, которые она издавала, прижимаясь ко мне, когда…
Я посмотрел на себя, вздохнул и открутил воду сильнее.
Из-под душа я вылез почти синего цвета, вытерся и лег спать.
Мне как раз удалось согреться под одеялом настолько, чтобы перестать дрожать как осиновый лист, когда зазвонил телефон.
Я свирепо выругался, вылез из-под одеяла на холод и сорвал трубку.
– Ну? – рявкнул я в микрофон. Потом сообразил, что это может быть и Сьюзен, и заставил голос немного смягчиться. – То есть алё?
– Прости, если разбудила, Гарри, – сказала Кэррин Мёрфи, глава отдела специальных расследований чикагской полиции. ОСРу, как правило, спускали все дела, которые не укладывались в рамки других отделов – такие вонючие, что остальные просто боялись за них браться. Как следствие им приходилось иметь дело с происшествиями, не имевшими легкого объяснения. Короче, их работа состояла в том, чтобы докопаться до сути и чтобы при этом все более или менее пристойно укладывалось в официальный рапорт.
Время от времени, когда встречалось что-то уж настолько дикое, что даже Мёрфи не знала, как с этим справиться, она обращалась за консультациями ко мне. В общем, мы работали вместе довольно давно, и Мёрфи доросла до уровня, при котором и она, и ОСР могли справляться с более или менее заурядными сверхъестественными неприятностями. Однако время от времени она все-таки сталкивалась с таким, что оказывалось ей не по зубам. Мой телефонный номер – один из первых в памяти ее аппарата.
– Мёрф, – выдохнул я. – Что случилось?
– Дело неофициальное, – буркнула она в трубку. – Я бы хотела, чтобы ты занялся кое-чем.
– «Неофициальное» не означает бесплатное, надеюсь?
– Ты ведь не против оплаты наличными? – Она помолчала мгновение. – Для меня это довольно важно, – добавила она.
Какого черта! Ночь мне все равно испортили.
– Куда подъехать?
– Морг больницы графства Кук, – сказала Мёрфи. – Хотела показать тебе один труп.

Глава пятая

Окон в моргах, как правило, не делают. Собственно, если это только позволяют местные условия, морги вообще стараются не высовывать из земли. Отчасти, думается мне, от того, что охлаждать батарею камер размером с гроб проще в помещении, изолированном от дневного тепла земляной толщей. Но это никак нельзя считать единственной причиной. Подземное расположение подходит для моргов во всех отношениях. Мертвым там самое место. Могилы ведь расположены под землей, так? И там же находятся ад, геенна, гадес и с дюжину других известных загробных миров.
Возможно, это говорит кое-что о людях. Возможно, размещая подобные заведения под землей, они придают им соответствующий статус. Возможно, уровень земли означает для нас своего рода символическую границу, этакую черту, помогающую не забывать о том, что мы живы. Возможно, это помогает нам отмахиваться в повседневной жизни от теней умерших.
Я живу в подвальной квартире, и мне это нравится. Что это говорит обо мне?
Возможно, я просто склонен пофилософствовать.
– Не вижу особого энтузиазма, – заметила Мёрфи. Мы шли по пустому больничному коридору в направлении морга. Идти пришлось кружным путем, чтобы я мог избежать опасной близости с важным медицинским оборудованием. Моя кожаная куртка развевалась за спиной, жезл ритмично хлопал по ноге в такт шагам. По случаю выезда я сменил треники на джинсы, а кроссовки – на походные бутсы.
Мёрфи ни капельки не напоминала грозную валькирию – охотницу на вампиров. Скорее она похожа на чью-то младшую сестренку-студентку. Роста в ней пять футов с небольшим, зато сложена как профессиональный спортсмен – упругие мускулы и ни капли лишнего жира. Светлые волосы падали ей на глаза, зато открывали шею. Оделась она наряднее обычного – в бордовую блузку и серый брючный костюм, – да и накрасилась сильнее, чем предпочитала в нормальной ситуации. В общем, от головы до пят сугубо деловая женщина.
При всем при том Мёрфи самая настоящая валькирия – охотница на вампиров. Она единственная из известных мне людей убила как-то одного монстра бензопилой.
– Я сказала, не вижу энтузиазма, Гарри, – повторила она чуть громче.
Я тряхнул головой:
– Не люблю больниц.
Она кивнула:
– Морги нагоняют на меня страх. Морги и собаки.
– Собаки? – удивился я.
– Ну, не бигли, там, или кокеры. Большие собаки.
– Я собак люблю, – сказал я. – Не будь их, чем бы Мистер утолял голод?
Мёрфи улыбнулась.
– Я-то уж видела тебя напуганным. Сейчас у тебя совсем не такой вид.
– И какой, интересно?
Мёрфи задумчиво прикусила губу.
– Расстроенный. Виноватый. Лирический, я бы сказала.
Я подозрительно покосился на нее, а потом кивнул:
– Сьюзен в Чикаго.
Мёрфи присвистнула:
– Уау. Она… Она в порядке?
– Угу. Насколько это возможно.
– Тогда чего у тебя вид такой, будто ты проглотил что-то, а оно еще трепыхается?
Я пожал плечами:
– Она приехала увольняться с работы. И она не одна.
– С парнем? – спросила Мёрфи.
– Угу.
Она нахмурилась:
– При нем или с ним?
Я покачал головой:
– Мне показалось – просто при нем. Не знаю.
– Значит, она увольняется?
– Похоже на то. Я думаю, мы еще поговорим.
– Она так сказала?
– Она сказала, что свяжется со мной.
Мёрфи сощурилась.
– А… Из этих…
– А? – переспросил я, покосившись на нее. Она подняла руки ладонями ко мне.
– Не мое дело.
– Блин-тарарам, Мёрф!
Она вздохнула. Несколько шагов она не говорила ни слова и не смотрела на меня.
– Ты не самый легкий собеседник, Гарри, – произнесла она наконец.
Некоторое время я смотрел на ее профиль, потом на свои ноги. Оба мы молчали.
Мы добрались до морга. Мёрфи нажала кнопку на стене у входа и буркнула в микрофон:
– Это Мёрфи.
Не прошло и секунды, как дверь с жужжанием отворилась. Я распахнул и придержал ее, пропуская Мёрфи. Проходя, она хмуро покосилась на меня. Мёрфи не слишком одобрительно относится к проявлениям галантности.
Морг ничем не отличался от остальных, в которых мне приходилось бывать: холодный, чистый, ярко освещенный люминесцентными лампами. Вдоль одной стены выстроились холодильники. Посередине стоял прозекторский стол, и на нем лежал кто-то, укрытый белой простыней. Рядом стояли обычный недорогой канцелярский стол и незанятая больничная каталка.
Помещение наполняла мелодия: веселенькая полька лилась из маленького кассетника на столе. За столом сидел маленький человечек со всклокоченной черной шевелюрой, в зеленой больничной униформе и зеленых же домашних тапках с кроличьими ушками. Он со свирепым видом строчил что-то в формуляре.
При нашем появлении человечек, не отрываясь от писанины, махнул рукой. Только отложив листок, он поднял голову, и лицо его осветилось улыбкой.
– Кэррин! – вскричал он. – Ба, эк ты сегодня принарядилась! По какому это поводу?
– Городские шишки грозили инспекцией, – буркнула Мёрфи. – Нам всем положено одеться в парадное и мило улыбаться каждому встречному.
– Ублюдки, – с чувством произнес коротышка и повернулся в мою сторону. – И еще тебе, поди, не положено тратить деньги на консультантов-психов. А вы, должно быть, Гарри Дрезден?
– Ну, если верить меткам на белье… – согласился я. Он ухмыльнулся:
– Классный куртец. Ценю.
– Гарри, – сказала Мёрфи. – Это Уолдо Баттерс. Заместитель главного патологоанатома.
Баттерс пожал мне руку и повернулся к прозекторскому столу.
– Рад познакомиться, мистер Дрезден, – бросил он через плечо, натягивая резиновые перчатки и завязывая хирургическую маску. – Похоже, всякий раз, как вы работаете с ОСР, моя работа тоже становится заметно интереснее.
Мёрфи подтолкнула меня за локоть и шагнула за Баттерсом к столу. Я последовал за ней.
– Маски на подносе слева, – сообщил Баттерс. – Не подходите к столу ближе двух шагов и, ради Бога, не заблюйте мне чистый пол.
Мы надели маски, и Баттерс отдернул простыню.
Мне довелось повидать немало трупов. Блин-тарарам, я и сам произвел их некоторое количество! Я видел, что остается от сгоревших заживо, от разодранных дикими зверями, от тех, кому с помощью черной магии вырвали сердце из груди…
Ничего подобного я до сих пор не видел.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7