А несправедливость никакого труда не стоит.
Я после слов брата даже приотстал от него немного - растерялся. А Лешка шел как ни в чем не бывало - поддавал ногой пустую пивную банку и глубоко размышлял о мировых проблемах добра и зла, справедливости и несправедливости. Худенький такой, хохолок на макушке, ранец с первой двойкой за спиной, беззащитный (на первый взгляд) борец за справедливость.
Встречная тетенька из соседнего дома с болонкой на руках сердито посмотрела на него и сделала замечание:
– Не греми своей банкой на весь квартал. Мусю напугаешь.
Я взглянул на ту Мусю. Похоже, что на руках у хозяйки такую Мусю только танком испугаешь. Да и хозяйка хороша - знает, кому можно без опаски сделать замечание, а кого лучше сторонкой обойти.
– Банка вовсе не его, - сказал я. - Он у меня ее отобрал. Это наш местный хулиган. Его тут каждая собака знает.
Что правда, то правда. В нашем микрорайоне все собаки - и домашние, и бродячие - Алешку обожают. Вот за что только? Он особенно их и не подкармливает, хотя всегда в кармане для них какой-нибудь кусочек найдется. И не сюсюкает он с ними, разговаривает по-человечески. Без всяких там команд: «рядом», «сидеть» и прочее. Он просто скажет: «Джек, посиди рядышком, что-то мне грустно». И громадный Джек - гроза всех собак района - сядет рядом, уставится на него преданными глазами и - раз уж Алешке грустно - положит ему на колено либо громадную лапу, либо огромную ушастую башку.
Трудно объяснить, почему они - все животные, от улитки до ежика - обожают Алешку. Наверное, чувствуют, что он борец за справедливость. А уж кому-кому, а нашим животным такие борцы жизненно необходимы.
И даже сердитая хозяйка Муси поняла, что если Алешка вдруг улыбнется ее болоночке, та тут же, без раздумий, вырвется из ее рук, соскочит на землю и заковыляет за Алешкой на своих коротеньких лапках хоть на край света.
Алешка подмигнул Мусе - она было дернулась, - но Лешка остановил ее взглядом и обратился не к ней, а ко мне:
– Надо, Дим, папу к стадиону привлекать. Он у нас всю жизнь за справедливое возмездие борется в своей милиции. Пусть уж и в нашем районе поборется. А мы ему поможем.
И он вдруг подобрал банку и отнес ее в мусорный контейнер - борьба за справедливость начинается с мелочей.

Глава II

«Щитавот на верблюди»
– Как прошел день? - спросил папа за ужином. - Есть достижения?
– Есть, - сказал я, - но не у нас.
И мы рассказали папе историю со строительством на нашем стадионе.
Папа нахмурился.
– Безобразие, - сказал он. - А что вы на меня так смотрите? Я ничем тут помочь не могу. Это не дело милиции.
– Интересно… - сквозь зубы процедил Алешка. - Какие-то взрослые люди круто обижают целую тыщу маленьких детей, а милиция стоит в сторонке!
– Да, отец, - напала на него и мама. - Ты бы мог поговорить со своим министром.
– Он ведь неглупый человек, - поддержал ее Алешка.
– Кто сказал? - удивился папа.
– Ты. По телефону. Я сам слышал.
– Выражайся точнее: подслушал!
– Пап, какая разница! - сказал я.
В общем, мы дружно навалились на него, и папа сдался:
– Обещать могу только одно: доложу министру. Если он даст добро, проведем проверку. И если разрешение на строительство получено незаконно, примем меры.
– А если законно? - спросил Алешка. - Тогда не примете?
– Тогда не примем, - кивнул папа и ушел в свой кабинет.
– Тогда мы сами примем, - пробормотал ему вслед Алешка.
А мама шутливо подергала его за ухо. А надо бы всерьез.
Через несколько дней папа сказал за ужином:
– Я свое обещание выполнил. Стройка ведется на законном основании. В городе не хватает свободных земель для его развития. Когда нашей школе отводили место, ситуация была проще. Сейчас она осложнилась. Каждый метр земли стоит огромных денег…
– Отец, - прервала его мама, - ты покороче.
– Их же надо убедить! В районе принято решение строить это здание. И его будут строить. А одновременно в парке для вас и вообще для всех будет создан спортивный комплекс. Это даже лучше, чем среди домов и машин. Там, в самом центре, есть подходящая полянка…
– Бомжиная, - перебил папу на этот раз Алешка.
– Почему так? - спросила мама.
– А там раньше бездомные люди жили со своими собаками. Они там целый город построили.
– Собаки? - удивилась мама. - Надо же!
А удивляться тут нечего. В нашем парке, в самой его серединочке, одно время жили бездомные люди. Целая деревня. Они там себе настроили палатки из пленки и что-то вроде хижин из всякого хлама. Обосновались, в общем. А потом к ним потянулись бродячие собаки и очень хорошо там прижились. И охраняли это поселение так, что попробуй сунься. Никто и не совался. Только гуляющие по окраинам парка пенсионеры и молодые мамаши с колясками опасливо посматривали на дымки от костров и тревожно прислушивались к лаю собак.
Ну, потом их всех оттуда выселили. Сначала приехали собачники и отловили всех собак, а потом милиция забрала всех бомжей и отвезла в приют для бездомных. А их покинутый лагерь так и остался на полянке в центре парка. Полянка до сих пор носит имя Бомжиной.
– В общем, - подвел итог папа, - нарушений нет и возражений быть не может.
– Надо же! - ехидно выдал Алешка. - А кто-то говорил, что задача милиции - борьба за справедливость. Дим, ты не помнишь: кто? Не твой папа случайно?
– И твой тоже, - ехидно усмехнулся и я. - И мамин муж.
– Нельзя так с отцом разговаривать! - Маме стало жалко своего мужа. Он так устает на работе…
– Он там за справедливость борется, - проворчал Алешка.
Позже выяснилось, что мы напрасно нападали на папу. Они со своим министром даже обращались в правительство Москвы. Но там им вежливо намекнули, что каждое ведомство должно заниматься своими делами и не вмешиваться в чужие. Строительство ведется в соответствии с нормами, разрешение на него получено на законных основаниях.
И оно шло, это строительство. Прямо за окнами нашей школы. Приехали два автокрана, грузовик притащил жилой вагончик, где поселились смуглые узкоглазые строители. Стали вовсю копать ямы для фундамента и завозить стройматериалы.
И стал сюда часто приезжать застройщик - будущий владелец здания и глава фирмы под смешным названием «Кис-кис». Этот застройщик приезжал на большой черной машине с водителем и охранником. Водитель и охранник стояли за его спиной и внимательно, не поворачивая головы, а только зыркая глазами, осматривали все кругом. Особенно - окна нашей школы, будто оттуда какой-нибудь малолетний злодей мог ахнуть из рогатки. Или из гранатомета.
А застройщик горячо обсуждал с прорабом разные производственные вопросы. Он все время спорил с ним и часто приговаривал: «А вот у нас, в Англии…»
Алешка почему-то проявлял к этому господину повышенный интерес. Наверное, потому, что и сам побывал в Англии. Целых два дня. Когда приезжал туда как победитель конкурса «Юный Шерлок Холмс». Так что уж Лешка-то точно знал, «как там у нас, в Англии». И он очень внимательно прислушивался к разговору. А один раз, когда застройщик важно шагал к машине, Лешка даже что-то спросил у него по-английски. Это меня страшно удивило: Алешка довольно свободно владел английским, но в пределах «фейсом об тейбл» и «фул» (дурак, по-нашему). Но мне показалось, что английский застройщик владеет английским языком еще хуже: он совершенно не среагировал на Алешкино обращение. Но, может, тому была и другая причина - шибко он был важный. И прораб уважительно называл его господин Кошкинд. Такая, значит, у него русская фамилия с английским акцентом.
И вот в один прекрасный день (как раз была первая переменка, и мы всей школой высыпали на школьный двор) подъезжает мистер Кошкинд, а на воротах, рядом с табличкой о детях и родителях (и кранах с грузами) трепещет на утреннем ветерке большой плакат, на котором красным маркером намалевано: «Вы все дураки!»
Мистер Кошкинд коротко взглянул на лозунг и усмехнулся. Посмотрел на прораба.
– Неубедительно, - буркнул хмурый прораб и, содрав плакат, развернул перед застройщиком план будущего здания. Они с Кошкиндом уткнулись в него и опять стали спорить о том, как лучше размещать на территории стройматериалы и технику.
А потом прораб вежливо спросил:
– Василь Василич, а зачем такую большую этажность запроектировали? Куда излишки денем?
– Какие излишки? - снисходительно усмехнулся Кошкинд. - Моя фирма под офис займет три этажа. Фитнес для сотрудников и всех желающих организуем. Спортивные залы, бассейн. На крыше соорудим теннисные корты…
– И казино, - подсказал Алешка. - Вам фитнесы, а нам - фиг!
– Не баловайся! - одернул его прораб.
А Василь Василич подытожил:
– А остальные площади в аренду сдадим. Денежки будут капать.
И они снова уткнулись в развернутый план.
Лешка, конечно, не утерпел и тоже сунул в план свой любопытный нос. Здание было какое-то странное. Все какое-то угловатое, неожиданное, да еще на его верхушке торчала круглая башенка с овальными окнами и крышей-пирамидкой.
– Как пупок на спине, - громко сказал мне Алешка.
Прораб сердито обернулся:
– Иди отсюда! Что ты тут столпился?
Мы хихикнули и пошли в школу - нас позвал звонок, переменка кончилась. Интересно: звонок у нас в школе один, а почему-то звонок с урока и звонок на урок - совершенно разные. Будто их два: вредный и полезный.
– Твоя работа? - спросил я Алешку про плакат протеста.
– Вот еще! - искренне возмутился он.
Я ему поверил, он за лето опять повзрослел. И я сказал:
– Да, когда милиция бессильна, тогда появляются народные мстители.
– И вешают плакаты, - презрительно отозвался Алешка. - А толку от них - как от всяких митингов.
Тем не менее плакаты на воротах стали появляться постоянно. Прораб терпеливо их срывал, а кто-то снова терпеливо их развешивал. Но после того, как появился плакат угрожающего типа: «Ну, вам же хуже будит!», в воротах поставили охранника.
На первое время это помогло, а потом охранник весь день ходил с приколотой на спине бумажкой: «Ты тоже дурак!» Школьный народ выражал свое возмущение.
После этого охранников стало двое. Один следил за воротами, другой - за его спиной.
Дошло даже до того, что к директору заявился хмурый прораб и сердито потребовал принять меры против хулиганов.
– Вот! - развернул он перед ним на столе мятый плакат, где обещалось: «… хуже будит». - Вот! Примите меры!
Семен Михайлович меры принял - красным карандашом исправил ошибку.
– Это все? - Прораб так возмутился, что покраснел как помидор. - Все ваши меры?
– А что я могу еще сделать? - усмехнулся Семен Михайлович. - Стихийный протест школьных масс. Вы мне покажите этих хулиганов, тогда я их накажу.
– А я их видел? - И прораб ушел, очень недовольный. Сказал на прощанье: - Не школа, а бандитское гнездо.
Семен Михайлович опять усмехнулся, ему вслед, однако после уроков собрал все-таки нас в актовом зале. И сказал грозную речь, завершив ее словами:
– Я, как строевой командир, категорически против партизанских методов борьбы! Какие-то листовки, прокламации! Казаки-разбойники! Робин Гуды! Дубровские! Этими глупостями вы ничего не добьетесь. Здесь нужна разумная стратегия и боевая тактика. Всем понятно?
При этих его словах Никишов и его два мушкетера значительно переглянулись. Будто наш грозный полковник невольно подсказал им ответ на задачку контрольной.
В общем, речь директора была строгой, но неубедительной. Наверное, потому, что он и сам был готов к партизанским методам. Потому что нормальная стратегия и бумажная тактика были бессильны против превосходящих сил противника.
И еще меня смутила пропажа из дома красного маркера.
После уроков я отловил Алешку возле стройки, взял его за воротник и строго спросил:
– Все-таки это ты плакаты писал! Включился в борьбу?
– Ты что, Дим! - очень убедительно воскликнул он. - Я что, дурак? Если хочешь знать, это все детские штучки.
– А где наш маркер?
– Откуда я знаю? Кому ты его отдал?
Вот нахал!
Конечно, меня «детские штучки» не беспокоили. Меня беспокоило другое: не поведет ли Алешка свою собственную борьбу против строительства - за наш стадион? Он-то наверняка записочками не ограничится. Мне даже немножко жалко стало и краснощекого прораба, и смуглых строителей. Но, конечно, не застройщика «Кис-кис» по фамилии Кошкинд.
Время шло. Шло строительство. И становилось все более впечатляющим. И тут мы с Алешкой решили сходить в парк, посмотреть, как строится спортивный комплекс. С двумя бассейнами.
Никакого строительства там, конечно, не было. Им там даже и не пахло. А пахло довольно неприятно. Бомжей и собак давно отсюда убрали, а запах остался. Остались и развалюхи, в которых они жили. Жалкое зрелище. Из старых досок, из рваной пленки, из каких-то обломков и лохмотьев. И здесь жили люди!
– Вот! - возмутился Алешка. - Вместо всяких фитнесов и фирм построили бы лучше дом для бездомных.
– Фирма деньги платит, - сказал я. - А бездомным людям платить нечем.
Побродили мы вокруг полянки, посмотрели. И поняли: никакого спортивного комплекса здесь не будет, все это вранье. А будет обычная свалка. Сюда уже заезжали самосвалы и сбрасывали всякий мусор.
Наш родительский комитет, к слову сказать, не сидел сложа руки - возмущался и писал грозные письма во все адреса. К нам даже из газеты приезжали. И еще какие-то комиссии. И даже телевидение. Они засняли вырубленные деревья, пеньки от них, записали гневную речь директора и уехали. И на следующий день дали репортаж. Молодой корреспондент, чем-то похожий на Кошкинда, восторженно сообщал, как преображается наша замечательная столица. Как на месте пустырей и «диких» детских площадок возникают прекрасные постройки современной архитектуры. Как на месте сорных древесных пород возникают «рукотворные насаждения» в виде благородных кленов и голубых елей.
– Конечно, - завершил свой сюжет корреспондент, - некоторые несознательные жители выступают против прогрессивного строительства и пытаются стихийными методами ему помешать, но…

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3