Открытие, которое сделано мной в качестве убойного кинокритика журнала «Полный дзэн», не так уж оригинально, но я пришел к нему сам: людям совершенно все равно, что смотреть, в любом из фильмов, пусть и самых великих – действительно великих, не то, что нынешняя постмодернистская дешевка, – в них нет равным счетом ничего такого, чего бы они не знали или о чем не догадывались, опыт-то у всех одинаковый. И у меня с «Резней бензопилой в Техасе», и у Жан-Луи со «Случайно, Бальтазар», и у цыпочек с «Красоткой», и у студенточек сдушу-гроба-мать-»Догмой». Любое событие можно описать одними и теми же словами, сюжет укладывается в еще меньшее количество слов, важен лишь образ, который при этом создается. Образы – они пасутся в синефильской башке Жан-Луи табунами, мне нужно выбрать подходящего жеребца, лучше – парочку; лоснящихся на солнце, с точеными ногами, с вечно спутанной, дикорастущей гривой (такой же, как и борода Жан-Луи, немного брутальности, немного небрежности не помешает – за это меня и ценят в «Полном дзэне»). Жеребцы покорно следуют за мной – им все равно, за кем следовать. И обвинить меня в конокрадстве некому, единственный, кто мог бы это сделать, – сам Жан-Луи, но Жан-Луи принципиально не читает глянцевых журналов. Все, что он делает или не делает, – имеет принципиальное значение.
Принципиальный антиглобалист, так я подумал о Жан-Луи, когда увидел его в первый раз, антибрэндовый мудак, все лейблы на его свитерах истлели, если когда-нибудь и были; ботинки «Кларке» – это да, но считать их слабым звеном в антиглобалистской, антибрэндовой обороне можно лишь с большой натяжкой, тем более из-за стойки ботинки не просматриваются.
Возможно, ботинки бы и заинтересовали «Полный дзэн», особенно его рубрику «Носить обязательно», – но только ботинки. Сами же типы, подобные Жан-Луи, никакого интереса для журнала не представляют. Уж не знаю, что им нужно совершить, чтобы удостоиться хотя бы сноски. Разве что убить Тарантино. Или самим стать Тарантино.
– …Ну, а вам что, уважаемый? «Резню бензопилой в Техасе»?
– Да пошел ты, мудак!.. – Должно быть, я не один такой, кто посылает, – судя по огромному синяку, расползшемуся по скуле типа. Должно быть, синяк еще больше, чем я думаю, но его истинные размеры скрывает борода.
– …А у вас есть?
– Нет. То есть была, но сейчас на руках. Вы десятый за последние два часа, кому бензопила нужна позарез.
– Что, такое зашибись кино? – непонятно, почему я вдруг вступил в диалог с синяком на скуле.
– Говно. Муть. – Легко читаемое презрение в голосе владельца синяка относится не только к чертовой бензопиле, но и ко мне лично.
– Ясно. А что еще можете порекомендовать?
– В этом же ключе?
В этом. – Я вижу типа за стойкой копеечного видеопроката насквозь: принципиальный антиглобалист, антибрэндовый мудак, неудачник, импотент по жизни. Любой бабе детородного возраста, спросившей у него «который час», он готов предложить вечную любовь. Круто замешанную на лапше «Доширак».
– Есть еще «Дом тысячи трупов».
«Дом тысячи трупов», галимый трэш. Сеанс релаксации для тамагочи, жаждущих пришпилить собственного начальника, чтобы самим занять его место. Именно это я и рекомендовал в свое время верным адептам «Полного дзэна» – посмотреть «Дом тысячи трупов» и посублимировать в тряпочку по ходу пьесы. В неравной борьбе с биг боссами помогает чрезвычайно.
– …Нет, его, пожалуй, не возьму. А на каталог можно взглянуть?
Каталог фильмов, который небрежно протягивает урод за стойкой, повергает меня в культурный шок. Кем бы ни был урод, в творческом подходе к делу ему не откажешь. Плохо отпечатанные, неровно обрезанные, скрепленные суровой ниткой страницы стоят годовой подписки на «Полный дзэн». Да и сам я дорого бы дал, чтобы ко мне в голову хоть изредка приходили такие обороты, – такие обороты набирает лишь новехонький «Порш» владелицы «…дзэна» г-жи Паникаровской, все остальные отдыхают на вьетнамских циновках; все, включая недоносков-яппи с кредитными «Honda HR-V», недоносков-моих-коллег с подержанными иномарками и меня, безлошадного.
Записи в каталоге лишь с натяжкой можно назвать аннотациями к фильмам – изобретательный стеб, камня на камне не оставляющий от их создателей. На месте какого-нибудь занюханного Айвона Рейтмена или Барбета Шредера (попади им в руки брошюрка сходного содержания) я бы повесился. Расстреляв предварительно съемочную группу из винчестера.
– Лихо, – говорю я, расставаться с каталогом мне не хочется, кажется, он намертво прилип к пальцам. – Это вы сочиняете?
– А что?
– Просто лихо. Забавно. У вас единственный экземпляр?
– А что?
– Я бы купил это чтиво.
– Это не чтиво. – Теперь парень вовсе не кажется мне уродом. – Чтиво у метро. На раскладках.
– Так все-таки?..
– Это единственный экземпляр.
– Накропаете еще.
Ему ничего не стоит накропать еще, по глазам видно. По сузившимся от презрения глазам, по воинственно торчащей бороде, по засаленному свитеру; тяжелая артиллерия – ботинки «Кларке» – из-за прилавка не просматривается.
Принципиальный антиглобалист. Конченый. К тому же – противник коммерциализации кинематографа, такие испокон веков протирали штаны в низкорейтинговых высоколобых альманахах типа «Семантики кино», и гроша ломаного они не стоят.
А этот – стоит.
– Вообще-то, мне нужен Кар-Вай. – Может быть, хоть это имя, сакральное для менеджеров среднего звена, заставит парня смягчиться. – Кар-Вай. «Любовное настроение».
Мимо кассы, бэбик, мимо кассы .Даже Кар-Вай его не впечатлил. Все, чего удалось добиться, – смазанный жест рукой куда-то позади себя, к самопальному плакату «АРТ-ХАУС»; «Любовное настроение» я уже заметил и сам, оно зажато между «Пи» и «69». Об этих фильмах я тоже когда-то писал (господи, о каком дерьме я только не писал!), ничего вразумительного в памяти от них не осталось, все перекрыто поздними и такими же бессмысленными наслоениями, теперь «69» для меня – всего лишь поза в сексе, из тех, что заставляют цыпочек нервно хихикать и сжимать колени. «Пи» тащит за собой куда более длинный шлейф ассоциаций, к чему изначально было пристегнуто число 3,14, я, сугубо гуманитарный человек, и не вспомню, но так называется еще одна колонка, которую я волоку из номера в номер.
«3,14здатое кино».
Смотреть не просто обязательно. Смотреть нужно, даже если ты слепой, даже если слепоглухонемой, даже если у тебя нет видака, а телевизор крякнулся в канун миллениума, даже если ближайший кинотеатр смыло волной, а тот, что подальше, – унесло тайфуном и прибило к берегам Японии. Бери билет на чартерный рейс – и вперед, к еще существующим архипелагам с башнями из слоновой кости, dolby surround входит в обязательную комплектацию. Смотрите, бэбики, смотрите, иначе член свернется бубликом и девушки перестанут вас любить – тупых животных, не видящих разницы между Ким Ки-Дуком и Ли Минг-Се.
Самое что ни на есть «3,14здатое кино».
Название одобрено самой г-жой Паникаровской, бывшей музой ночного Староневского; у меня подружка-би, будет скучно – позвони, именно таких откровений ждешь, когда она вызывает тебя на ковер: силиконовые губы, силиконовые сиськи, жопа компьютерной Лары Крофт, костюмчик от Giorgio Armani, в один только шифоновый шарф (батик, ручная работа) вбухано не меньше пятисот баксов. Название принадлежит не мне – штатному литературному критику «Полного дзэна», еврею из Бердичева, выдающему себя за потомка польских шляхтичей с двойной фамилией – обе ее части ни один нормальный человек с первого раза не произнесет. Я так и называю его – 3,14, Пи. С тех самых пор, как он подарил мне это благословенное сочетание цифр, вряд ли это его собственное изобретение:
в Интернете, где Пи прожигает жизнь, еще и не такое нароешь.
Оставить «3,14» себе Пи не решился, хотя «3,14здатое чтиво» смотрелось бы намного эффектнее, чем «Книжный червь». Слишком уж он погряз в своих Хегах, Барикко и Уэльбеках, слишком старательно заглядывал под юбку всяким там Маргарет Этвуд. Совершенно непонятно, когда только он успевает прочесть такое количество всякой лабуды с претензией на новое Евангелие для тамагочи. Учитывая то время, что Пи проводит в Интернете, это кажется нереальным.
Массой полезных и не очень ссылок на массу полезных и не очень сайтов я обязан исключительно ему.
Хотя самую главную ссылку Пи мне все-таки не скинул, я сам наткнулся на нее – совершенно случайно, сказалось недельное отсутствие цыпочек. Порнография в чистом виде, эротические рассказы пользователей, чистоплюй Пи тискает там свои мутные историйки в самые разные разделы: «групповуха по принуждению» в стиле Барикко, «садо-мазо» в стиле Уэльбека, «а в попку круче» в стиле Маргарет Этвуд.
Поганец.
С другой стороны – это тоже любовное настроение. Зажатое сейчас между «Пи» и «69», интересно, что бы написал о нем бородатый урод, которого мне так хочется заарканить?
– Стоящий фильм, а?..
– Кому как. Я бы предпочел Риветта.
То, что происходит в следующую секунду, не поддается никакому разумному объяснению; ясность мог бы внести лишь Джан-Паоло Барбиери, окажись он под рукой. Джан-Паоло, мастер стилизованных фотографий, Сейшелы, Таити, песок белее белого, татуировки чернее черного – и между ними масса оттенков: черного, белого.
Парень за стойкой – черно-белый, именно так. Цвет обтекает его, я вижу аляповатые, кричаще-анилиновые коробки кассет, желтушный прилавок, синеву питерского вечера за окнами, но все, что касается парня, выдержано в черном и белом.
Черная борода, черный свитер (был ли он черным секунду назад?), белое лицо, руки на тон темнее, для Джан-Паоло чересчур небрежно, почти непрофессионально, для отрывка из старого кино в летнем кинотеатре сойдет.
Риветт. Вот оно что. Риветт, новая волна.
– Значит, Риветта. Угу. Как у Жака, у Риветта, хер оранжевого цвета.
Об этом великом кинематографическом открытии я вычитал на одном лихом сайте (ссылка Пи), вряд ли оно соответствует действительности, но смотрится революционно. Там есть и другие открытия, не менее революционные, никто из великих не забыт, кинодамочкам тоже досталось, Аньес Варда рифмуется понятно с чем, о Пазолини с Габеном и говорить нечего, «яйца вырвали в трамвае» – самая невинная строка, посвященная кому-то из японцев. Тацуйя Накадаи – вот кому, неплохой, между прочим, актер, а в «Ране» Куросавы особенно хорош, и фильм впечатляет. Йа плакалъ.
– А в глаз? – лениво растягивает слова парень. По-прежнему черно-белый.
– В какой именно глаз?
Это моя коронная фраза, она многих ставит в тупик. Глаза тоже ставят в тупик – один карий, другой – светло-зеленый, что, если не только я вижу парня в монохромной гамме, но и он меня? Какими кажутся ему мои глаза?
Черный и один из оттенков черного, про фольклорный хер Жака Риветта лучше не вспоминать.
– Ты меня поймал! – Наконец-то он смягчается, наконец-то! – Никогда ничего подобного не видел. Не линзы?
Этот мастодонт в курсе, что на свете существуют контактные линзы, удивительно!
– Нет, не линзы. Все натурально, как в гомеопатической аптеке… Так продашь мне свой каталог?
– Зачем он тебе?
Зачем? Чтобы натягать оттуда цитат для «3,14здатого кино», вот зачем. Без кавычек, без ссылок на авторство, мои тамагочи будут ссать кипятком от такого буйства фантазии, намек на альтернативу подогревает физраствор, который течет у них в жилах вместо крови. На пару десятков градусов, как минимум. Если подойти к видеопрокатному каталогу по уму – собранного там хватит на полгода, и париться ни о чем не нужно.
– Зачем он тебе?..
– Никогда ничего подобного не видел. Хочется иметь на руках такой артефакт.
– Любитель кино?
Будь я также талантлив, как вечный подражатель, певчий дрозд, пересмешник Пи, я обязательно нацарапал бы мутную историйку о моих отношениях с кино; раздел «групповуха по принуждению» – самое подходящее для них место, «rescue me, follow me, be nude, baby» – именно так заманивают в бордели беспечных начинающих шлюх. Я – шлюха далеко не начинающая, бывают моменты, когда меня просто тянет блевать от всего, что когда-либо было воплощено в целлулоиде. Раздобревший на голливудских харчах блокбастер, худосочный, плешивый евро-арт, кунг-фуцианская азиатчина – какая разница, кто трахает тебе мозги в порядке живой очереди?..
– Кино? Да я его ненавижу.
Примерно так же, как шлюхи ненавидят своих клиентов.
– Правда? – нестерпимо черно-белый парень смотрит на меня с неподдельным интересом.
– Чистая.
Чистую правду я позволяю себе не чаще раза в месяц, а то и два – все зависит от количества спиртного, принятого на грудь, и от качества цыпочки, принятой на член: чем глупее цыпочка, тем к большей откровенности она располагает.
– Я тоже его ненавижу. – Парень со мной солидарен, странно. – Но не все.
Так и есть, рано я обрадовался.
– Риветт, – я подмигиваю парню, вспомнить бы потом, каким глазом: карим, светло-зеленым?..
– Местами – Риветт. Но не только.
– Кто еще? – вопрос: какая мне, хрен, разница, кого еще любит эта вошь, устроившаяся на гребне обычной VHS-ки с двадцать пятой копией?
Этот вопрос остается открытым.
– Моно-но аварэ, – произносит черно-белая калька раннего Риветта.
– Не понял…
– Мне нравятся те, кто может воплотить моно-но аварэ… Их немного.
Ясен перец, их вообще немного – тех, кто может хоть что-то воплотить. Хорошо бы еще и попутно узнать, что же означает таинственное «моно-но аварэ». Слово (или словосочетание) не русского происхождения точно, скорее оно похоже на строку меню из суши-бара, еще одного фаната Мураками мне не пережить.
– Это Мураками? – вываливаю я на прилавок только что осенившую меня мысль.
– Кто такой Мураками?
Слава яйцам, существуют еще девственные ушные раковины, куда не заполз американо-японский долгоносик, загримированный под актера театра кабуки.
– Писатель. Мураками – писатель.
– Понятно… – При слове «писатель» мой бородатый визави заметно скучнеет. – Нет. Твой Мураками здесь ни при чем.
– Я не знаю, что такое «моно-но аварэ».
– Когда узнаешь – приходи.
Все. Аудиенция окончена, «Любовное настроение» так и осталось лежать на полке с самопальным плакатом «АРТ-ХАУС».
1 2 3 4 5 6 7 8 9