Выбор супер, цена супер 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Приблизительно четыре года тому назад. Ей нужен был секретарь, и я предложил свои услуги. А ты что, раньше не видел мужчину-секретаря?
– Нет. И не знал, что мужчины могут быть секретарями. А платят хорошо?
– Нормально. – Клинт хмыкнул. – Если у Реджи удачный месяц, то и у меня удачный месяц. Мы с ней вроде партнеров.
– А она много зарабатывает?
– Не очень. Ей не нужно много денег. Несколько лет назад она была замужем за врачом, у них был большой дом и много денег. Все пошло к черту, и она считает, что по большей части из-за денег. Может, она тебе об этом расскажет. Она всегда о себе честно рассказывает.
– Она – адвокат и не хочет денег?
– Необычно, верно?
– Еще как. В смысле, я видел кучу передач по телеку про адвокатов, так они только о деньгах и говорят. О сексе и деньгах.
Снова зазвонил телефон. Это был судья, и Клинт очень любезно говорил с ним минут пять. Потом повесил трубку и повернулся к машинке. Не успел он набрать скорость, как Марк спросил:
– Кто эта женщина, там, в офисе?
Клинт остановился, посмотрел на клавиатуру и медленно повернулся. Стул под ним заскрипел. Он слегка улыбнулся.
– Там, с Реджи?
– Ага.
– Норма Трэш.
– А какая у нее проблема?
– У нее их на самом деле целая куча. Она сейчас в процессе. Очень неприятный развод. Муж у нее – настоящей ублюдок.
Марку стало интересно, как много Клинт знает.
– Он ее бил?
– Не думаю, – ответил Клинт медленно.
– А у них есть дети?
– Двое. Я не очень-то могу об этом говорить. Сам понимаешь, конфиденциальность.
– Ага, я знаю. Но вы, наверное, знаете все, ведь вы печатаете и все такое.
– Я знаю большую часть того, что происходит. Но Реджи всего мне не рассказывает. К примеру, я понятия не имею, что ты ей рассказал. Полагаю, это очень серьезно, но она держит все при себе. Я читал газеты, видел агентов ФБР и мистера Фолтригга, но деталей я не знаю.
Именно это Марк и хотел услышать.
– Вы знаете Роберта Хэкстроу? Его еще Хэк называют.
– Он что, адвокат?
– Ага. Он мою маму представлял во время развода пару лет назад. Он просто слабоумный.
– Тебе не понравился ее адвокат?
– Я этого Хэка ненавидел. Он с нами ужасно обращался. Мы приходили в контору и ждали по два часа. Затем он беседовал с нами десять минут, говорил, что очень торопится, что должен быть в суде, такой он незаменимый. Я пытался убедить маму сменить адвоката, но ей было не до этого.
– А суд был?
– Ага. Мой бывший папаша считал, что ему должны присудить одного ребенка, ему было наплевать, кого, хотя он предпочитал Рикки, потому что знал, что я его ненавижу, так он нанял адвоката, и два дня мои мать и отец поливали друг друга грязью в суде. Старались доказать, что другой не годится в родители. Хэк в суде выглядел полным дураком, но адвокат моего бывшего папаши оказался еще хуже. Судья ненавидел и того и другого и сказал, что он не собирается разъединять нас с Рикки. Он меня спросил, хочу ли я дать свидетельские показания. Это пришло ему в голову во время ленча на второй день суда. Я посоветовался с Хэком, но он стал умничать, заявил, что я слишком мал и туп, чтобы давать показания.
– Но ты их все же давал.
– Ага. В течение трех часов.
– Ну и как?
– Я вообще удачно выступил. Рассказал, как он ее бил, про синяки, про шрамы. Сказал, что я его ненавижу. Судья чуть не заплакал.
– И получилось?
– Ага. Отец хотел, чтобы ему дали разрешение нас навещать, так я долго уговаривал судью, что после суда у меня не будет никакого желания видеть этого человека. И что Рикки его боится. Ну и судья не только не разрешил ему посещения, но и велел держаться от нас подальше.
– Ты его с тех пор видел?
– Нет. Но когда-нибудь мы с ним встретимся. Когда мы с Рикки вырастем, мы его где-нибудь поймаем и изобьем до полусмерти. Синяк за синяк. Шрам за шрам. Мы об этом все время говорим.
Клинту уже не казалась скучной эта болтовня. Он ловил каждое слово. Как спокойно мальчишка рассказывает о своих планах избить отца!
– Ты можешь попасть в тюрьму.
– Его же не посадили, когда он нас колотил. Его не бросили в тюрьму, когда он раздел маму догола и вышвырнул на улицу, всю в крови. Тогда я и ударил его бейсбольной битой.
– Что?..
– Он всю ночь пил дома, и мы знали, что он начнет буйствовать. Мы всегда знали заранее. Потом он ушел, чтобы купить еще пива. Я сбегал в соседний трейлер и взял взаймы у Майкла Мосса его бейсбольную биту и спрятал ее под кровать. Помню, как я молился, чтобы он по дороге попал в автокатастрофу и вообще не пришел домой. Но он приперся. Мама была в спальне и надеялась, что он просто отключится. Такое с ним случалось. Мы с Рикки сидели у себя в комнате и ждали взрыва.
Зазвонил телефон. Клинт ответил и снова повернулся к Марку.
– Примерно через час послышались ругань и проклятия. Трейлер просто качало. Мы заперли дверь. Рикки заплакал и спрятался под кровать. Потом мама стала звать меня. Мне было всего семь лет, а мама хотела, чтобы я ее спас. Он бил ее смертным боем, швырял, пинал ногами, содрал с нее рубашку, обзывал шлюхой и неряхой. Я и не знал тогда, что эти слова означают. Я заглянул на кухню. Он меня увидел и швырнул мне в голову банку из-под пива. Мама попыталась выбежать из дома, но он ее поймал и содрал с нее брюки. Господи, как же он ее бил! Потом он сорвал с нее белье, выбросил на улицу совершенно голую, где, конечно, уже собрались соседи. Потом он рассмеялся, стоя над ней, и ушел, оставив ее там лежать. Это было ужасно.
Клинт наклонился вперед и ловил каждое слово. Марк говорил монотонно, без всяких эмоций.
– Когда он вернулся в трейлер, дверь, конечно, была открыта, и я ждал его. Я поставил у двери стул с кухни, влез на него и почти что снес ему голову ко всем чертям бейсбольной битой. Попал прямо по носу. Я плакал и был перепуган до смерти, но я навсегда запомнил тот хрустящий звук, когда бита коснулась его лица. Он упал на пол, и я еще раз ударил его в живот. Я хотел хорошенько заехать ему в пах, решил, что там больнее. Вы же знаете? Я размахивал битой как сумасшедший. Еще раз съездил ему по уху, но дальше пошло хуже.
– Что случилось?
– Он встал, ударил меня по лицу, сбил с ног, выругался и принялся бить ногами. Помню, я был так напуган, что не мог сопротивляться. Все его лицо было залито кровью. Воняло от него ужасно. Он рычал, бил меня и сдирал с меня одежду. Я принялся изо всех сил лягаться, когда он взялся за белье, но он все равно все содрал и выкинул меня наружу. Голого. Я так думаю, он хотел вытащить меня на улицу к матери, но к тому времени она доползла до двери и упала на меня.
Он рассказывал все спокойно, как будто делал это уже сотни раз и выучил наизусть. Никаких эмоций, только факты, изложенные в коротких предложениях. Он смотрел то на стол, то на дверь, но говорил не запинаясь.
– Что дальше? – спросил Клинт, едва дыша.
– Один из соседей вызвал полицию. Понимаете, в соседних трейлерах все прекрасно слышно, так что соседи вместе с нами прошли через это. И ведь то была далеко не первая драка. Я помню, как на улице замелькали синие огни, и он спрятался где-то в трейлере. Я и мама, мы быстро поднялись, вбежали в дом и оделись. Все равно кое-кто из соседей видел меня голым. Мы попытались до полицейских смыть кровь. Папаша внезапно успокоился и разговаривал с полицейскими совсем по-дружески. Мы с мамой ждали на кухне. У него нос раздулся, как мяч, и полицейские больше интересовались его лицом, чем мной и мамой. Он одного полицейского называл Франки, будто они приятели. Полицейских было двое, и они нас разделили. Франки увел отца в спальню, чтобы он остыл. Другой сел с мамой на кухне. Они так всегда делают. Я пошел в нашу комнату и достал Рикки из-под кровати. Мама потом рассказывала, что отец ну просто подружился с полицейскими, сказал, что это просто семейная ссора, ничего серьезного, и что все в основном из-за меня, потому что я без всякой причины напал на него с бейсбольной битой. Ну, полицейские отнесли это происшествие к разряду домашних ссор, как и в прошлые разы. Никаких обвинений ему предъявлено не было. Они увезли его в больницу, где он провел ночь. Пришлось ему какое-то время поносить этот страшный гипс на носу.
– А как он с тобой разобрался?
– После этого случая он довольно долго не пил. Извинился перед нами, обещал, что такое больше не повторится. Он бывал иногда ничего себе, когда не пил. Но потом стало еще хуже. Опять дрался и все такое. В конце концов мама подала на развод.
– И он хотел, чтобы вас отдали ему...
– Ага. Он врал в суде, и довольно правдоподобно. Он ведь не знал, что я буду давать свидетельские показания, так что заявил, что мама врет насчет всего остального. Он был в суде такой спокойный и невозмутимый, и наш придурок адвокат не мог с ним ничего поделать. Но когда я стал давать показания и рассказал про бейсбольную биту, про то, как он сорвал с меня одежду, так судья чуть не расплакался. Он ужасно разозлился на моего бывшего папашу, обвинил его во лжи. Сказал, что стоило бы засадить его в тюрьму за вранье. Я сказал, что именно это он и должен был сделать. – Марк немного помолчал. Теперь он говорил медленнее, как будто запал прошел. Клинт все еще сидел как завороженный. – Конечно, Хэк счел своей заслугой эту еще одну блестящую победу в суде. Он пригрозил, что подаст на маму в суд, если она ему не заплатит. У нее было немного денег, так он звонил дважды в неделю, требуя остаток гонорара. Ей пришлось объявить себя банкротом. Потом она потеряла работу.
– Значит, сначала вы прошли через развод, а потом – банкротство?
– Ага. И адвокат, занимавшийся банкротством, тоже был настоящий кретин.
– Но тебе нравится Реджи?
– Конечно. Реджи в порядке.
– Приятно слышать.
Зазвонил телефон, и Клинт взял трубку. Юрист из суда по делам несовершеннолетних желал получить какую-то информацию о клиенте, и разговор затянулся. Марк отправился на поиски горячего какао. Он прошел мимо комнаты для заседаний, вдоль стен которой стояли полки с красивыми книгами. Нашел крошечную кухню рядом с комнатой для отдыха.
В холодильнике был “Спрайт”, и он открыл банку. Клинта поразил его рассказ, это точно. Он опустил много подробностей, но все, что он рассказал, было правдой. Он гордился собой, тем, что сумел защитить мать, и тем, что его рассказ всегда поражал слушателей.
Потом крутой парнишка с бейсбольной битой вспомнил о нападении с ножом в лифте и сложенной фотографии. Вспомнил о матери в больнице, одинокой и беззащитной. И снова почувствовал страх.
Он попытался открыть пачку соленого печенья, но руки у него дрожали, и пакет никак не поддавался. Его трясло все больше, он не мог справиться с собой. Марк опустился на пол, пролив “Спрайт”.
Глава 16
Небольшой дождь прекратился как раз вовремя, чтобы дать возможность секретаршам разбежаться группками по трое и четверо в поисках ленча. Небо было серым, под ногами – мокро. За каждой машиной тянулись облачка пара. Реджи и ее клиент свернули с Третьей улицы на Мэдисон-стрит. В левой руке она несла портфель, а правой держала его за руку. Они с трудом пробирались сквозь толпу. К тому же у нее было много дел, и она спешила.
Из древнего белого “форда”, припаркованного у Стерик Билдинг, за ними следил Джек Нэнс, который по радио передавал сведения своему партнеру. Когда они свернули на Мэдисон-стрит и он потерял их из виду, он принялся слушать. Через несколько минут Кэл Сиссон передал, что он их засек и что они, как и ожидалось, направляются в больницу. Через пять минут Реджи и Марк уже были в больнице.
Нэнс запер фургон и перебежал через Третью улицу. Он вошел в Стерик Билдинг, поднялся на лифте на второй этаж и осторожно повернул ручку двери, на которой висела табличка “РЕДЖИ ЛАВ – АДВОКАТ”. Дверь оказалась незапертой – приятная неожиданность. Было одиннадцать минут первого. Практически каждый юрист со сколь либо значительной практикой уже закрыл контору и ушел обедать. Он открыл дверь и вошел. Неприятный звонок над головой возвестил о его прибытии. Черт! Он надеялся войти через запертую дверь, что он очень хорошо умел делать, и покопаться в делах без помех. Проще пареной репы. Большинство этих маленьких контор не имели никакой охранной сигнализации. Другое дело – крупные фирмы, хотя в нерабочее время Нэнс мог войти в любую из тысяч юридических контор в Мемфисе и отыскать все, что ему нужно. Он уже проделывал такую операцию, наверное, десяток раз. У юристов, пробавлявшихся яичницей с ветчиной, в офисах не было двух вещей: наличных и охранной сигнализации. Они просто запирали двери. Откуда-то возник молодой человек, спросивший:
– Чем я могу вам помочь?
– Дело вот в чем, – сказал Нэнс серьезно. По-деловому. – Я из “Таймс Пикиюн”, вы знаете, газета в Новом Орлеане. Ищу Реджи Лав.
– Ее нет.
Клинт остановился в десяти футах от него.
– А когда она вернется?
– Не знаю. У вас есть документы?
– Вы имеете в виду эти визитные карточки, которые вы, юристы, разбрасываете по мостовой? – Нэнс направился к двери. – Нет, приятель, у меня такой карточки нет. Я – репортер.
– Прекрасно. Как ваше имя?
– Арни Карпентир. Скажите ей, я зайду позже. – Он открыл дверь, звонок снова сработал, и он вышел. Не слишком продуктивный визит, но он видел Клинта, переднюю комнату и приемную. В следующий раз он пробудет там подольше.
* * *
На девятый этаж они поднялись без происшествий. Реджи держала его за руку, что раньше привело бы его в раздражение, но в данных обстоятельствах даже успокаивало. Пока они поднимались, он изучал свои ступни. Боялся поднять глаза, увидеть еще кого-нибудь незнакомого. Он сильнее сжал ее руку.
Они вышли в холл на девятом этаже и не успели сделать и десяти шагов, как из гостиной к ним бросились три человека.
– Миссис Лав! Миссис Лав! – закричал один из них. Реджи сначала вздрогнула от неожиданности, потом продолжила путь, покрепче ухватив Марка за руку. У одной в руках был микрофон, у другого блокнот, у третьего – фотоаппарат. Тот, что с блокнотом, сказал:
– Миссис Лав, несколько вопросов по-быстрому.
Проходя мимо столика медсестры, они ускорили шаги.
– Никаких вопросов.
– Это правда, что ваш клиент отказывается сотрудничать с ФБР и полицией?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58


А-П

П-Я