На столе у диванчика лежало полдюжины книг, которые Г. М. снял с полок, ожидая здесь приема целый час.
– У нас проблема, – заявил он, посмотрев на книги.
– Вот так новость! – усмехнулся Кит.
Бросив на него неодобрительный взгляд, Г. М., бережно неся впереди огромный живот, проковылял к дивану и опустился на него.
– Поскольку вы заставили меня ждать, – продолжал он, – я решил осмотреться. Здесь полно книг – в том числе экземпляры из знаменитой коллекции готических романов.
Бросив в огонь потухшую сигару, Г. М. стал перебирать книги. На его лице мелькнуло довольное выражение.
– «Удольфские тайны» – с участием зловещего графа Монтони и малютки Эмили. «Старый английский барон», где законного владельца замка убивают и прячут под полом. «Вампир – история, написанная лордом Байроном». Кстати, ее написал не Байрон, а некий доктор Полидори.
– Очень интересно, – сказала Одри, озадаченно глядя на него.
– Вы тоже так считаете?
– Но какое отношение это имеет к нам?
– Возможно, очень большое, моя милая, – серьезно произнес Г. М., подбирая очередную книгу. – Здесь чувствуется аромат восемнадцатого столетия! Понимаете, о чем эти люди думали и мечтали. Посмотрите на этот дом. – Он кивнул в сторону двери в задней стене библиотеки. – Например, куда ведет эта дверь?
Одри проследила за его взглядом.
– В кабинет лорда Северна – к мумиям. – Она слегка побледнела. – Шофер подумал, что Хелен спрятали в саркофаге.
– А дверь напротив?
– В картинную галерею.
Г. М. с трудом повернул голову к большим дверям, ведущим в парадный холл:
– А что находится с другой стороны холла?
– Гостиная, музыкальная комната, обеденный зал и еще великое множество комнат! Почему вы спрашиваете?
– Все это построили, – проворчал Г. М. с ужасающей гримасой, – потому, что романтическая женщина мечтала об увитом плющом замке, населенном ухающими совами и тайными горестями. – Он открыл книгу и обследовал экслибрис. – «Огаста, графиня Северн». Да, любопытно. Хотел бы я знать, что собой представляла эта леди.
– Подождите! – резко произнес Кит Фэррелл. Стуча ногами по каменному полу, он подошел к ним. – Не знаю, что собой представляла знаменитая Огаста, но могу вам сказать, на кого она походила. Она выглядела точь-в-точь как Хелен.
– Так! – Г. М. захлопнул книгу. – Возможно, моя идея не так уж невероятна. Или это всего лишь еще одна романтическая традиция?
– Никакая это не традиция. Это факт.
– Да ну?
– Если вы мне не верите, – сказал Кит, – можете посмотреть сами. Здесь есть портрет Огасты. Он раньше висел в картинной галерее, но его написал очень скверный художник, поэтому портрет перевесили в…
Внезапно послышался новый голос:
– Картина! – И миссис Помфрет с удивительной легкостью вбежала из парадного холла.
Акустика библиотеки была настолько непредсказуемой (как и было задумано), что голос словно вдруг прозвучал совсем рядом, наподобие эффекта «галереи шепотов». Г. М. конвульсивно вздрогнул и так резко обернулся, что его едва не задушил собственный воротничок.
– Мне следовало сразу рассказать вам, сэр, – продолжала миссис Помфрет, бросив быстрый взгляд через плечо. – Я хотела это сделать, когда мистер Бенсон сказал, что нас ничто не задержало. Ну, возможно, это и в самом деле нас не «задержало», если вы понимаете, что я имею в виду. Но молния осветила коридор через стеклянную дверь, а ее там не было!
Г. М. провел рукой по лбу.
– Слушайте, мадам, о чем вы говорите?
– О той картине, сэр!
– Что с ней случилось?
– Она исчезла, – просто ответила миссис Помфрет. – Я никогда не обращала особого внимания на лицо, сэр. Но я помню табличку, на которой было написано «Огаста, графиня Северн» и указана дата. Картина висела в коридоре возле буфетной мистера Бенсона. Я готова поклясться, что она была там сегодня во время ленча. Но в пять часов ее уже не было.
– Значит, картина исчезла. Кто же ее взял?
– К сожалению, не знаю ни кто, ни почему, – отозвалась экономка. – Мистер Бенсон говорит…
Дворецкий, придя доложить об обеде, появился в дверях и застыл как вкопанный. Он успел переодеться в вечерний костюм – остальным не хватило времени на эту формальность.
– Обед подан, – сообщил Бенсон и добавил тем же тоном: – Боюсь, мистер Кит, теперь не удастся удержать полицию за воротами.
Когда к тебе летит теннисный мяч или новая идея, легко приготовиться к ответному удару. Но если у тебя перед носом внезапно возникают два мяча или две идеи, можно начать бросаться из стороны в сторону, рискуя упустить и то и другое. Тем не менее Г. М. не был обескуражен.
– Давайте ненадолго забудем о полиции, – предложил он, – и сперва разберемся с картиной. Вы слышали, о чем мы говорили?
– Да, сэр.
– Ну так что же произошло с портретом?
– Не знаю, сэр Генри. – Бенсон смотрел в глаза собеседнику. – Я расспрашивал людей, но никто ничего не знает. Как бы то ни было, учитывая, что полицейский офицер…
– Что там такое с полицией? – вмешался Кит. – Этот суперинтендент еще не проник в дом, верно?
– Нет, мистер Кит. Я имею в виду… – дворецкий судорожно глотнул, – человека из Скотленд-Ярда.
– Из Скотленд-Ярда? – воскликнул сэр Генри Мерривейл.
Бенсон склонил голову.
– Похоже, дело серьезное, сэр. Я разговаривал с этим человеком. Он заявляет, что его направили сюда по требованию правительства Египта.
– Для чего?
– Вроде бы, сэр, золотой кинжал и золотая шкатулка с благовониями, найденные в гробнице фараона-жреца Херихора, исчезли из группы экспонатов, которые должны были передать Каирскому музею. Их общая стоимость достигает десяти-двенадцати тысяч фунтов, но самое главное то, что правительство Египта весьма серьезно относится к подобным преступлениям.
Кит, отлично знающий дворецкого, чувствовал всей кожей, что тот либо ужасно сердит, либо столь же ужасно напуган.
– У них есть причины считать, – добавил Бенсон, – что эти предметы тайно вывезли из страны. А ее милость, – он произнес этот титул почтительным тоном, давая понять, что египетские власти по сравнению с ним мало что для него значат, – помогала вскрывать гробницы, возилась с этими вещами и единственная из экспедиции вернулась в Англию. Они хотят расспросить ее.
Г. М. явно не ожидал такого поворота событий. Упоминание о золотом кинжале и шкатулке разрушало сооружение, воздвигнутое им с такой тщательностью. Старый маэстро был озадачен, и Кит подумал, что его друг, старший инспектор Мастерс, будь он здесь, с удовольствием прокомментировал бы этот факт. После паузы Г. М. поднял голову.
– Человек из Скотленд-Ярда… – повторил он и быстро осведомился: – Как его зовут?
– Мастерс, сэр. Старший инспектор Мастерс.
Г. М. закрыл глаза.
– Мне следовало догадаться, – промолвил он. – Эта рептилия постоянно ползет по моим следам. Хотя… – Его гнев постепенно сменился злорадством. – Могло быть хуже, – продолжал Г. М., потирая руки. – Исчезновение! Чудо! То, чего не может произойти! Увидите, как Мастерс свалится в обморок, когда я все ему расскажу. На сей раз этот зануда получит по заслугам! Пришлите его сюда, когда мы немного закусим.
– Хорошо, сэр.
– А газетчики все еще здесь, Бенсон?
– Да, сэр.
– Присылайте и их тоже.
Бешеные протесты Кита были пресечены властным жестом Г. М.
– Я знаю, что делаю, сынок, – заявил он. – Возможно, я просто старая развалина, которую каждый охотно пнет в зад. Что ж, значит, такова моя судьба. Но я рискну. Зовите всех сюда, Бенсон!
Глава 9
Спустя три дня, ранним воскресным утром 30 апреля, сэр Генри Мерривейл и старший инспектор Мастерс стояли на плоской крыше башни с часами. Мастерсу хватило трех дней, чтобы, терпеливо допросив каждого свидетеля, установить полное отсутствие погрешностей в показаниях, убедиться, что Хелен Лоринг исчезла с лица земли, проверить каждый факт и обеспечить прессу трех континентов беспрецедентной сенсацией.
Но этого времени недостаточно, чтобы исцелить боль.
Стоял теплый и влажный весенний день с ветром, солнцем и облаками, когда уже чувствовалось дыхание лета, возбуждающее и одновременно расслабляющее. С крыши большой квадратной башни с зубцами можно было обозревать утопающую в зелени сельскую местность. Вдалеке на северо-востоке виднелись крыши Глостера и высокая колокольня Глостерского собора с четырьмя угловыми башенками, возвышающаяся на фоне голубого неба и неподвижного белого облака.
Прямо внизу расстилалась территория Северн-Холла – шифер крыши, потемневший от погоды и дыма, коньки, дымовые трубы, фронтоны, причудливой формы окна. Далее находились гаражи, ранее служившие конюшнями. Маленькая фигурка шофера чистила автомобиль на конюшенном дворе. Двое садовников спорили над розовым кустом. Помощница служанки, выполнявшая самую грязную работу, ковыляла с ведром помоев. Вдалеке кто-то вспахивал коричневое поле.
Итак, сэр Генри Мерривейл и старший инспектор Мастерс стояли на крыше часовой башни, дыша воздухом после раннего завтрака. Однако их не интересовал открывающийся оттуда вид. Вместо созерцания они продолжали спорить в той манере, которая была хорошо известна всем их знакомым.
– Ну-ну, Мастерс! Ради бога, сохраняйте спокойствие!
– Легко сказать, сэр! Вы можете предложить какое-нибудь объяснение?
– Нет, сынок. А если бы мог…
– То вы бы мне ничего не сказали? Я в этом не сомневаюсь!
Мастерс, высокий и вежливый, словно карточный шулер, был в своем обычном синем костюме, застегнутом на все пуговицы. Шляпа-котелок скрывала седеющие волосы, зачесанные назад по лысой макушке. Однако взгляд сверкающих голубых глаз отнюдь не был вежливым.
– Мне не следовало задерживаться в этом роскошном доме – я должен был остановиться в гостинице. Но разве я мог это сделать? Конечно нет, с вашими чертовыми дружками-репортерами, заполонившими все поместье! Мне вообще было незачем заниматься делом об исчезновении. Но когда комиссар приказывает…
– У вас собачья жизнь, Мастерс. Вам можно посочувствовать.
Внезапно Мастерс глубоко вздохнул и ослабил оборону.
– Сказать по правде, сэр, – признался он, – не нравится мне все это. Этот молодой парень, мистер Фэррелл… – Мастерс заколебался, – по-моему, довольно симпатичный.
– Угу. – Г. М. явно был не в своей тарелке. – По-моему, тоже.
– Но он себя просто изводит, – продолжал Мастерс. – Целыми ночами ходит взад-вперед! Что хорошего, если он сорвется!
– Он не сорвется, Мастерс. Пока.
– О чем вы?
– Это ведь ирландский джентльмен, поэтому он в десять раз более сдержан, чем английский. Но когда такой парень взрывается…
– Вот именно, – кивнул старший инспектор, потирая подбородок.
Они обнаружили, что воздух на крыше не так уж свеж, когда порыв ветра направил в их сторону дым из трубы, растрепав мех на знаменитой ушанке Г. М. Под ногами у них тикал громоздкий механизм башенных часов. Мастерс сердито мерил шагами крышу.
– Да нет, я вовсе не порицаю его, – добавил он. – Когда я прибыл сюда, сэр, то, говорю прямо, не поверил ни единому слову в этой истории. Но если учесть то, что мы знаем сейчас…
– Бога ради, Мастерс, уберите свою книжечку!
– Молодая леди действительно вошла в дом, – продолжал Мастерс, барабаня пальцем по записной книжке. – Вы согласны?
– Безусловно.
– И она не выходила из него. Понадобилось три дня, чтобы заставить меня признать этот факт, сэр, но я ничего не могу поделать! За домом не просто наблюдали снаружи – он был практически окружен. – Лицо Мастерса приобрело злобное выражение. – Ох уж эти садовники! Даже учитывая необходимость срочной работы, я в жизни не видел такого их количества! По крайней мере двое находились с каждой стороны дома! Можете сами посмотреть. – Он указал рукой на поместье внизу, словно на карту. – Возле дома нет ни деревьев, ни других предметов, мешающих видеть. Все эти парни клянутся, что никто не выходил ни через дверь, ни через окно, ни каким-либо иным способом. И я вынужден этому верить. Куда же могла подеваться молодая леди? – Мастерс проделывал руками гипнотические пассы, чтобы не дать Г. М. заговорить. – Она не спускалась в подвалы, так как единственный вход туда находится за холлом для слуг, где пили чай восемь свидетелей. Она не поднималась на крышу, потому что единственный проход ведет через часовую башню, а мастер, который чинил часы, ручается, что никто не проходил мимо. – Старший инспектор снова потер подбородок. – Как будто кто-то специально поставил множество людей внутри и вокруг дома, чтобы заставить нас поверить, будто молодая леди не могла оттуда выйти!
– В самом деле, – странным тоном произнес Г. М. – У меня мелькнула подобная идея в четверг вечером, Мастерс. Но она оказалась неправильной. Этого просто не могло быть!
– Все, что нам известно, – сказал Мастерс, – это что она добралась до парадного холла. А дальше – бац! Шаги смолкают. Можете понять, куда ведет эта единственная нить?
– А как же картина? – осведомился Г. М.
– Картина?
– Портрет женщины, по чьей прихоти этот дом спроектировали в восемнадцатом веке, висел на стене коридора во время ленча. Спустя четыре часа он исчез. Вы обнаружили какие-нибудь его следы, сынок, когда обыскивали дом?
– Нет. Ну и что из этого?
– А то, – угрюмо отозвался Г. М., – что портрет убрали не случайно, не потому, что он оскорблял чьи-то эстетические чувства. Помяните мое слово: он занимает определенное место в схеме всего этого грязного дела. Мне кажется, мы могли бы приблизиться к разгадке, если бы узнали, что произошло с картиной.
Тряхнув головой, Г. М. подошел к парапету и сердито уставился на виднеющийся вдали собор.
– Мне также хотелось бы знать, – добавил он, – что стало с пропавшими золотыми кинжалом и шкатулкой, и какое они имеют отношение ко всей этой неразберихе.
Мастерс теребил записную книжку.
– Повторяю, сэр, – ответил он, – мне известно не больше вашего. Египетская полиция обратилась к нам с жалобой. В телеграмме говорится, что, согласно полученной информации, у них есть причины полагать, что кинжал и шкатулку вывезли из страны.
– Информации, полученной от кого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24