Это шесть человек. А как насчет молодой миссис Дервент?
– Я не знаю, кого вы имеете в виду под словами «молодая миссис Дервент», потому что миссис Дервент сорок пять лет. И по-моему, у них есть сын в возрасте восемнадцати лет или около того. Он где-то в школе.
– Но как я понял…
– О, вы почти правы, инспектор, – согласилась мисс Гейл с неожиданной сердечностью. – Большинство людей полагают, что миссис Дервент гораздо моложе – так она выглядит. Да, она тоже участвовала в вечере убийств, но не очень долго. Примерно в половине десятого миссис Дервент заявила, что у нее разболелась голова, и удалилась, попросив ее простить. А после того как она ушла, вечер убийств превратился в самый ужасный провал. Во-первых, нас осталось мало для хорошей игры. Во-вторых, так уж получилось. Совершенно неожиданно показалось очень глупым шататься по дому в темноте.
– Значит, в конечном итоге вы прекратили игру?
– Да, мы только немного поиграли, пока миссис Дервент не ушла наверх. Она была центром этой затеи, приходится так думать. Ее убили, использовав петлю для висельника, – мне кажется, я говорила вам, что в гостиной на каменной полке лежали все виды оружия. Миссис Дервент была удушена на софе. Мистер Дервент был детективом. И превосходно справился со своей ролью, Филипп был убийцей. Его схватили уже через пятнадцать минут. Для члена фондовой биржи бедняжка Филипп оказался отвратительно плохим лгуном.
– Для полиции это всегда удача, – любезно заметил Мастерс. – Итак, мне нет дела до убийств, в которые вы там играли, я хочу знать о пушке. Все об этом оружии. Когда вы в последний раз его видели? Кто мог его взять? Расскажите все, что вы видели.
Она пристально посмотрела на него:
– Я ничего не могу сказать об этом. Это абсолютная правда. Я напрягаю мозги, но я просто не знаю. Единственное, что я могу сказать точно, так это то, что в начале игры револьвер лежал на каминной полке, и положил его туда Рон. Он показывал его всем с гордостью. Но кто к нему потом подходил, не помню. И не видела, кто его взял. Но не могу поклясться, что не брали револьвера, потому что я вообще за этим не следила.
Мастерс смотрел не нее почти гипнотическим взглядом.
– Подумайте хорошенько, мисс. Вы должны знать! В конце концов, может быть, вы заметили его в конце игры? Это так? В конце концов, уходя домой, мистер Гарднер должен был забрать свое имущество, разве не так? Или, может быть, он сказал что-то, обнаружив пропажу оружия?
– Я ничего такого не знаю. – Она сдвинула брови, припоминая изо всех сил. – Я пошла к своей машине немного впереди всех, потому что к этому времени была немного не в настроении и у меня разболелась голова. Мне хотелось сбежать. Но в одном я совершенно уверена: Рон Гарднер не уносил револьвера с собой домой.
– Как вы можете быть в этом уверены?
– Он ехал домой в моей машине. Рон теперь сам не водит. Он потерял кучу денег или большую их часть. Так что я подвозила его домой.
– Итак, мисс?
– Вам нет нужды подгонять меня, знаете ли. Ну, на Роне был легкий летний пиджак, ну, вы знаете, такой без подкладки, и никакого плаща. В машине он снял пиджак. А если вы видели эту пушку, то знаете, что ее невозможно незаметно спрятать.
Мастерс посмотрел на нее с тяжелым сомнением.
– Значит, так, – произнес он сурово, видимо приняв неприятное решение. – Может быть, вы думаете, что все закончено, мисс? Но мне хотелось бы прояснить кое-что еще, о чем вы проинформированы лучше всех. Скажите, почему, когда сегодня днем вы проезжали мимо этого места на своем автомобиле, вы так интересовались этим домом?
– Я не проезжала здесь сегодня.
Мастерс посмотрел на Полларда, который, хотя ему это и не нравилось, определенно кивнул.
– Ну же, мисс, мы так никогда ничего не выясним, если вы будете вести себя подобным образом, – проговорил Мастерс с величайшим терпением. – Представьте, вас видел офицер полиции. Так что давайте начистоту. Я повторяю: когда вы проезжали…
– Я этого не делала! – закричала Франсис Гейл и, словно школьница, внезапно так разгневалась, что Мастерс заморгал. – Я вообще сегодня днем не была поблизости отсюда. Не была, не была, не была! И вы не можете утверждать, что была.
– Значит, так тому и быть, если вы так говорите. И вы никогда не проявляли интереса к этому дому? И никогда не видели его раньше?
– Никогда.
– Понимаете ли, мы не можем с этим согласиться. Поскольку менее трех месяцев назад, а точнее 10 мая, вы брали ключи от этого дома в агентстве недвижимости Хьюстона и Кляйна, находящемся на Сент-Джеймс-сквер. Это – неоспоримый факт.
И хотя это утверждение не вызвало у мисс Гейл такой же ярости, как первое, все же оно произвело на нее должный эффект. Она проворно вскочила на ноги, словно готовясь к драке. Но ее глаза были несчастными.
– Я этого не делала, – отрезала она. – Я не делала ни того ни другого, и вы не можете утверждать обратное. А сейчас я ухожу домой, и вы не можете меня остановить. Все, что вы сделали, – это задавали мне бессмысленные вопросы. Вы ничего не рассказали мне о бедняге Вэнсе и о том, кто его убил, разве только заподозрили Рона, а я знаю, что это не так. Хотела бы я, чтобы мой отец был здесь. Хотелось бы мне, чтобы у меня был кусок кирпича или что-нибудь вроде него, и я бы… я бы… – Она подняла руку и направилась к выходу, но в дверях неожиданно задержалась и добавила: – Что же до вашей миссис Дервент, то можете ей от меня передать, что она ужасно старая…
Плотно охватывающая голову белая шляпка слегка сбилась набок. Франсис посильнее натянула ее, давая выход эмоциям, и исчезла, но они еще какое-то время слышали, как она быстро стучала каблучками, спускаясь по лестнице.
Мастерс с легким свистом вздохнул и заключил:
– Высший класс. – Потом, подумав, спросил: – И что это на нее нашло так внезапно? Впрочем, я признаю, она – ребенок. Еще хуже, чем мои собственные дети, хотя до последней минуты казалась мне достаточно разумной. И тем не менее все это время, пока она тут возмущалась, я почему-то чувствовал, что ошибаюсь. Гм… И должен сказать, сэр Генри, вы нам тоже не очень-то помогли. Только и делали, что сидели здесь словно мумия и пыхтели вашей трубкой.
– Я просто думал, – пробормотал Г. М. – И мне казалось, что тебе не нужна никакая помощь. А тебе следовало бы сделать перерыв. Ты же не хочешь, сынок, чтобы твои мозги с самого начала были забиты лишней информацией. – Приподнявшись на месте, он позволил руке упасть на тусклую коричневую обивку дивана. С дивана поднялось облачко пыли, и Г. М. сдул ее. – Что же до девушки… гм… Почему-то мне кажется, что завтра же утром она появится у меня в кабинете и расскажет нам все. О боже, однако как же она ненавидит миссис Дервент! И все потому, что мисс Гейл семнадцать, а ей сорок девять. Я думаю, мы обнаружим в миссис Д. энергию, томность и тайну. Должно быть, бедняге Китингу она нравилась.
– Вы думаете, между Китингом и миссис Дервент что-то было? И девчонка Гейл об этом знала? Да, у меня тоже мелькнула такая мысль.
– О, все это возможно, хотя миссис Дервент кажется мне очень осторожной. В любом случае, если мы хотим раздобыть какую-то информацию, нам стоит нанести визит зловещему адвокату на Вернон-стрит, адвокату, который снова переезжает в следующем месяце.
Пока Г. М., потея, спускался по темной лестнице, Мастерс, задержавшись на минутку в мансарде, посмотрел на потолок, потом осмотрел то место, где лежало тело, и, наклонившись, поскреб ковер. Когда он последовал за Г. М., ворчавшим уже внизу, на его лице играла улыбка человека, который что-то для себя понял.
Глава 7
ЛИМУЗИН ЛЕДИ
Дом мистера Джереми Дервента назывался «Сады». Это был квадратный, прочный дом, окруженный высокой стеной с воротами. Но добрались они до него не сразу – не раньше, чем фонарщик прошел по улицам со своим шестом и слабое желтое пламя осветило голубые сумерки.
Сначала Г. М. предложил двум своим компаньонам пообедать. Он мило (или омерзительно, как мог бы подумать сторонний наблюдатель) взялся подвезти их к таверне на своей машине. И сделал это не так плохо, как можно было ожидать. Несмотря на любовь Г. М. к скорости, на сей раз они ехали медленно, испытывая на себе таинственные спецэффекты, тревожившие дорожных полицейских; но из чувства уважения к собственной шее Поллард воздержался от того, чтобы подсказать водителю, что автомобиль будет функционировать лучше, если его снять с ручного тормоза. Они прыгали по улицам, словно механическая игрушка, Г. М. гордо улыбался деревянной улыбкой, но хороший обед восстановил их силы. Когда же автомобиль очередной раз дернулся по дороге на Вернон-стрит, Мастерс приступил к делу.
– Вы говорите, – начал он, вытаскивая серебряный портсигар, за которым специально посылали, – что девушка будет у вас в кабинете завтра же утром и… гм… облегчит свою душу? Возможно. Но в любом случае чего конкретно вы от нее ждете? Кое-что и так ясно…
– Что, например? – поинтересовался Г. М., глядя на пешеходный переход.
– Я понимаю это дело так. Предположим, мисс Гейл и Китинг были без ума друг от друга: в любом случае они были обручены, если это что-либо значит в наши дни и в нашем веке…
– Ты становишься циником?
– Я никогда не был другим, разве что в младенчестве, – признался Мастерс. – В то же самое время она, похоже, несколько увлечена Рональдом Гарднером. Когда мисс Гейл услышала о ссоре между Китингом и Гарднером, она решила, что это из-за нее. Но это еще не все. Улавливаете мою мысль, сэр? Предположим, Гарднер сказал Китингу: «Смотри, ты обручен с Франсис Гейл, так что прекрати вертеться вокруг миссис Дервент». Однако это не устрашило Китинга, потому что «дело», о котором он говорил по телефону, – дело, которое у него займет несколько дней, – на самом деле было как-то связано с миссис Дервент. И мисс Гейл это заподозрила. И заподозрила еще больше, когда в ту же ночь на вечере убийств миссис Дервент покинула вечеринку в половине десятого. Что вы на это скажете?
– Скажу, что это чепуха.
– А теперь послушайте, сэр…
– Чепуха, – твердо повторил Г. М. Он повернул свое луноподобное лицо, на котором застыло выражение фантастического веселья. – Мне причиняет боль, что ты – ты, со всей твоей пророческой осторожностью, – сейчас развиваешь теории, еще даже не повстречавшись ни с кем из этих людей. Не обращай внимания. Тебе нужны причины. Это верно. Ты предположил, что Вэнс Китинг и миссис Дервент могли назначить прошлой ночью любовное свидание. Но, несмотря на весь твой глубокий и циничный опыт, слыхал ли ты о том, чтобы кто-нибудь назначал свидание таким дурацким образом? Смотри, что они сделали. Они выбирают ночь вечера убийств, единственную ночь, когда отсутствие обоих будет замечено, единственную ночь, когда внимание будет приковано к ним безо всякой возможности как-либо это перед всеми оправдать. В противовес этому Китинг старается обидеть свою невесту. И в конце концов эта миссис Дервент выходит из дома, когда вечер в самом разгаре. Даже если она не видела другого выхода, ей пришлось бы очень долго объяснять мужу, где она была, по возвращении домой.
Мастерс покачал головой:
– Я не думаю так, сэр. Предположим, они об этом не тревожились, потому что собирались бежать вместе. Предположим, они планировали это как… гррм… нечто вроде драматического жеста, как вам это понравится? Китинг сказал, что будет занят несколько дней. Для меня это звучит как тайное бегство или тайное бегство с намеренным вызовом. Как насчет этого?
– О-хо-хо! Беда заключается в том, что они никуда не бежали; вчера ночью они ничего такого не сделали. Просто подумай о сегодняшнем поведении Вэнса Китинга и скажи мне, веришь ли ты, что он уже влез в эту авантюру. А? Не сходится. Сегодня в час дня после полудня, безмятежный и без сопровождения, он маялся дурью в этом пустом доме над своими чайными чашками. Он убивал время, катаясь на такси, выпивал и весь вечер оставался в состоянии возбуждения, потому что ожидал, что что-то случится. Он ожидал кого? Женщину? – Помолчав некоторое время, Г. М. поинтересовался: – Начинаешь различать, куда я клоню, болван ты мой? Если бы ты сказал мне что-то вроде того, что Китинг намеревался сегодня днем встретиться с миссис Дервент в доме 4 на Бервик-Террас, – это другое дело. Их встреча имела бы или не имела бы отношения к любовной связи, но, в конце концов, она имела отношение к десяти чайным чашкам. Франсис Гейл справедливо полагает, что между этими двумя что-то есть; поэтому она и поехала за Китингом на своей машине, когда он отправился на Бервик-Террас. И знаешь, почему Гейл устроила истерику, когда ты заговорил об этом? Потому что она не хотела признаться, что ревновала, следила и шпионила за ним. – Г. М. погудел в гудок. – Такова моя версия. Если бы ты сказал мне что-то в этом роде, я бы тебе поверил. Я думаю, приблизительно так все и происходило. Гм… Но все, чего я хочу, – подчеркнуть с самой отвратительной ясностью, что это (насколько мы можем знать) не имеет никакого отношения к встрече между Китингом и миссис Дервент прошлой ночью.
Мастерс был озадачен.
– Следующий поворот на Вернон-стрит, – подсказал он. – Дом Дервентов номер 33. Я выяснил по телефону. Но высший класс, я не вижу, на что вы нацелились! Какая нам, собственно, разница?
– Какая нам, собственно, разница?! – проревел Г. М.
– Конечно! Если между миссис Дервент и Китингом существовала любовная связь, то для нас важно, что такая связь была и что они организовали встретиться сегодня после полудня на Бервик-Террас. Я не вижу, какое значение имеет, встречались они или нет прошлой ночью.
– О, Мастерс, сынок, – уныло протянул Г. М. – После всех тех проблем, в которые я ввязался, мне жаль, что ты не сразу понимаешь. Я пытаюсь вести тебя по дорожке медленно и осторожно, так, чтобы ты видел, что для меня является истинным противоречием, главным противоречием, великим пламенеющим вопросом всего этого дела. А это вот что. Почему Китинг отказался присутствовать на вечере убийств вчера ночью?
Старший инспектор уставился на него.
– Противоречие? – медленно повторил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31