Стоит отметить, что два подъемных окна также были заперты изнутри. Дайер, проверяя, все ли в порядке в комнате, заметил на буфете графин с виски, полный до пробки, неиспользованный сифон с содовой водой и четыре чистых стакана. После этого он вышел из кабинета.
Обвиняемый прибыл в десять минут седьмого. Вы услышите показания, которые помогут вам решить, был ли он в крайне возбужденном состоянии. Он отказался снять пальто и сразу попросил проводить его к мистеру Хьюму. Дайер проводил его в кабинет и снова удалился, закрыв дверь. Около двенадцати минут седьмого Дайер, находясь в маленьком коридоре за дверью кабинета, слышал, как обвиняемый сказал: «Я пришел сюда не убивать кого-либо, если только это не станет крайне необходимым». Спустя несколько минут он услышал крик мистера Хьюма: «Да что с вами, приятель? Вы с ума сошли?» После этого дворецкий услышал звуки, которые будут вам описаны.
На сей раз пауза была краткой. Сэр Уолтер Сторм несколько разгорячился, хотя говорил с той же тщательной артикуляцией, при каждом слове указывая пальцем в сторону жюри. Генеральный прокурор был высоким мужчиной, и рукав его черной мантии при каждом жесте слегка трепетал.
Дайер постучал в дверь и спросил, все ли в порядке. «Я справлюсь сам – уходите», – ответил его хозяин, и дворецкий повиновался. В половине седьмого мисс Амелия Джордан спустилась вниз, намереваясь выйти из дома, и подошла к кабинету. Она собиралась постучать, когда услышала голос обвиняемого: «Вставайте, черт бы вас побрал!» Мисс Джордан повернула ручку, но обнаружила, что дверь заперта на засов изнутри. Тогда она побежала по коридору, столкнулась с появившимся в нем Дайером и крикнула ему: «Они дерутся, убивают друг друга – остановите их!» Дайер ответил, что лучше позвать полицейского. «Вы трус! – сказала мисс Джордан. – Бегите в соседний дом и приведите мистера Флеминга». Но Дайер ответил, что мисс Джордан в такой момент лучше не оставаться одной, поэтому пусть она сама сходит за мистером Флемингом. Мисс Джордан застала мистера Флеминга выходящим из своего дома и вернулась вместе с ним. Они увидели Дайера, пришедшего из кухни с кочергой, и втроем подошли к двери кабинета. Дайер постучал, и они услышали звук, который правильно определили как звук засова, медленно выдвигаемого из гнезда с другой стороны двери.
Я сказал «правильно», так как засов в тот момент действительно выдвигали, что потребовало некоторых усилий, как неоднократно заявил сам обвиняемый. Подсудимый приоткрыл дверь на несколько дюймов. Увидев стоящих за ней, он открыл ее настежь и сказал: «Ладно, можете войти».
Эти слова могут показаться вам бессердечными при данных обстоятельствах. А обстоятельства были таковы, что мистер Хьюм лежал на полу между окном и письменным столом в положении, описание которого вы услышите. В груди у него торчала стрела. В ней опознали ту, которая, когда покойного последний раз видели живым в обществе подсудимого, висела на стене кабинета, что подтверждает и обвиняемый. Согласно медицинскому свидетельству, которое мы представим, стрелу воткнули в тело с такой силой, что она пронзила сердце, вызвав немедленную смерть. В показаниях экспертов вы услышите, что стрелу не выпустили из лука, а, очевидно, использовали как ручное оружие наподобие ножа. Вы услышите от полицейских, что на стреле, провисевшей несколько лет на стене, был слой пыли, стертый лишь в одном месте, где обнаружены четкие отпечатки пальцев. И наконец, вы услышите, что эти отпечатки принадлежат обвиняемому.
Что произошло, когда подсудимый открыл дверь кабинета мисс Джордан, мистеру Флемингу и дворецкому? Как они обнаружили, он находился в комнате наедине с мертвецом. «Кто это сделал?» – обратился к нему мистер Флеминг. «Полагаю, вы скажете, что я», – ответил обвиняемый. «Вы убили его, – заявил мистер Флеминг, – и нам лучше вызвать полицию». Обследуя комнату, они обнаружили, что стальные ставни и подъемные окна все еще заперты изнутри. Таким образом, обвиняемого застали наедине с убитым в комнате, куда нельзя было проникнуть ни через дверь, ни через окна, а других доступов туда не существовало. Покуда мистер Флеминг осматривал комнату, обвиняемый сидел на стуле, внешне абсолютно спокойный, и курил сигарету…
Кто-то кашлянул. Кашель был непреднамеренным, но по залу пробежал легкий шорох. Я не мог определить, как большинство присутствующих воспринимает речь обвинителя, но атмосфера в зале была зловещей. Позади нас, на местах земельной корпорации Сити, сидели две женщины. Одна – в пальто из шкуры леопарда – была красивой, а другая – невзрачной, если не сказать уродливой, и ее аристократическое лицо покрывал плотный слой косметики. Справедливость требует признать, что они не вертелись, не смеялись и громко не разговаривали – их шепот слышали только мы.
– Знаешь, – сказала Леопардовая Шкура, – я однажды встречала его на вечеринке. Только подумать, что через три недели его повесят!
– Ты находишь это забавным, дорогая? – отозвалась Уродина. – Я бы хотела, чтобы его посадили поудобнее.
Сэр Уолтер Сторм окинул взглядом присяжных:
– Что же говорит об этом сам обвиняемый? Как он объясняет тот факт, что только он один мог быть с мистером Хьюмом в момент его гибели? Как он объясняет наличие отпечатков своих пальцев на оружии? Как он объясняет (этот факт будет вам представлен), что пришел в дом вооруженный пистолетом? Вы услышите слово в слово замечания, сделанные им мистеру Флемингу, Дайеру и доктору Спенсеру Хьюму, который прибыл вскоре после обнаружения тела. Но большинство этих замечаний содержится в заявлении, которое обвиняемый сделал участковому детективу-инспектору Моттраму 5 января в 12.15. Обвиняемый в сопровождении инспектора Моттрама и сержанта Рейва проследовал на Доувер-стрит, где добровольно дал показания, которые я намерен вам зачитать.
Он сказал следующее: «Я делаю это заявление по доброй воле, предупрежденный, что все, сказанное мною, будет записано и может быть использовано как свидетельство. Я желаю очистить себя от подозрений. Я абсолютно невиновен. Я прибыл в Лондон сегодня в 10.45 утра. Покойный знал о моем приезде, так как моя невеста написала ему, что я приезжаю девятичасовым поездом из Фроненда в Суссексе. В половине второго мистер Хьюм позвонил мне по телефону и попросил прийти в его дом в шесть. Он сказал, что хочет уладить дела, касающиеся его дочери. Я пришел в его дом в 18.10. Он дружески меня приветствовал. Несколько минут мы разговаривали о стрельбе из лука, потом я обратил внимание на три стрелы, висящие на стене. Мистер Хьюм сказал, что каждой из этих стрел можно убить человека. Я в шутку ответил, что пришел сюда не затем, чтобы кого-то убивать, если только это не станет абсолютно необходимым. Я уверен, что тогда дверь не была заперта на засов, а при мне не было никакого оружия. Я сказал мистеру Хьюму, что хочу жениться на его дочери и прошу его согласия. Он предложил мне выпить, и я согласился. Мистер Хьюм налил два стакана виски с содовой и протянул один мне. Потом он сказал, что хочет выпить за мое здоровье и что согласен на мой брак с мисс Хьюм».
Сэр Уолтер оторвал глаза от бумаги. Казалось, некоторое время он молча смотрел на присяжных. Мы не видели его лица, но затылок в парике выглядел весьма красноречиво.
– Корона спросит вас, верите ли вы, что покойный пригласил обвиняемого «уладить дела, касающиеся его дочери». Вам предстоит решить, считаете ли вы это заявление правдоподобным или вероятным. Обвиняемый приходит в дом, они начинают говорить о стрельбе из лука, как только он входит в кабинет, и мистер Хьюм дружелюбно заявляет, что каждой из этих стрел можно убить человека. Такое поведение может показаться вам странным, хотя оно позволяет обвиняемому пошутить насчет убийства. Еще более странным вам может показаться то, что покойный, ранее выражавший при свидетелях совсем иные чувства к обвиняемому, пьет за его здоровье и дает согласие на брак. Но что за этим следует?
Сэр Уолтер возобновил чтение: «Я выпил около полстакана виски с содовой, когда почувствовал, что у меня кружится голова и что я теряю сознание. Я пытался заговорить, но не смог. Я понял, что в напиток, очевидно, добавили какой-то наркотик, и стал падать лицом вниз. Последнее, что я помню, – как мистер Хьюм спросил: «Да что с вами? Вы с ума сошли?» Когда я пришел в себя, то сидел на том же стуле, хотя помнил, что упал с него. Мне было скверно. Я посмотрел на часы – было половина седьмого. Потом я увидел ногу мистера Хьюма с другой стороны стола. Он лежал мертвый, каким вы его нашли. Не понимая, что произошло, я крикнул, чтобы он встал. Обойдя комнату, я заметил, что одна из стрел исчезла со стены. Я подошел к двери и обнаружил, что она заперта на засов изнутри. Тогда я обследовал ставни и увидел, что они тоже заперты изнутри. Мне пришло в голову, что меня могут заподозрить в убийстве, поэтому я стал искать стаканы с виски, которые наполнил мистер Хьюм, но не смог их найти. Графин с виски стоял на буфете снова полный, а сифон с содовой выглядел нетронутым. Рядом находились четыре чистых стакана, но я не знаю, были ли среди них два, которыми пользовались мы. Вскоре после этого я снова подошел взглянуть на дверь. Тогда я заметил пыль на моей руке, на которую вы позже обратили внимание. Я вернулся и посмотрел на стрелу. В этот момент в дверь постучали, и я открыл ее. В комнату вошел крупный мужчина, которого вы называете Флемингом, а за ним слуга с кочергой. Мисс Джордан осталась в дверях. Это все, что я могу вам сообщить. Я ни разу не прикасался к стреле».
Послышался шелест, когда сэр Уолтер перелистал страницы с отпечатанным текстом и отложил их.
– Да он же просто сумасшедший! – прошептала Леопардовая Шкура.
– Ты так думаешь, дорогая? – отозвалась Уродина. – Как ты наивна! По-моему, он хочет, чтобы о нем так думали.
– Члены жюри, – продолжал сэр Уолтер, с озадаченным видом разводя руками, – я не собираюсь комментировать это заявление и показания, которые дадут свидетели и полиция. Какую интерпретацию даст столь необычному заявлению обвиняемый или мой ученый друг, мне неизвестно. Корона придерживается мнения, что обвиняемый, застав Эйвори Хьюма решительно противящимся его матримониальным планам, поссорился с ним и жестоко убил старика, не причинившего ему никакого вреда. В заключение должен напомнить вам следующее. Ваша задача – решить, подтверждают ли доказательства, которые Корона представит вам, обвинение в убийстве. Если вы сочтете, что Корона не доказала обвинение, не оставляя сомнений, без колебаний исполняйте свой долг. Говорю откровенно, что Корона не в состоянии объяснить причину внезапного антагонизма жертвы по отношению к обвиняемому. Но суть не в этом, а в том, какой эффект этот антагонизм оказал на подсудимого. Сам по себе антагонизм является фактом, и вы можете считать его отправным пунктом в цепи фактов, которые мы вам представим. Если же вы решите, что обвинение доказано без каких-либо сомнений, не превращайте слабость характера подсудимого в фактор его защиты и без колебаний приговорите его к высшей мере наказания.
Глава 2
ВЗГЛЯНИТЕ НА ФОТОГРАФИЮ НОМЕР 5
Генеральный прокурор сел, и со стола солиситоров ему протянули стакан воды. Судебный пристав, который на цыпочках проходил мимо присяжных, наклонившись, чтобы не заслонять им обвинителя, выпрямился. Мистер Хантли Лотон, ассистент сэра Уолтера, поднялся для допроса свидетелей. Первые два из них были официальными лицами, и их быстро отпустили. Харри Мартин Кумб, полицейский фотограф, удостоверил подлинность снимков, сделанных в связи с преступлением. Лестер Джордж Фрэнклин, землемер района Вестминстер, дал показания относительно обследования им дома 12 на Гроувнор-стрит и предъявил планы дома. Копии раздали членам жюри. Мистер Хантли Лотон, чьи манеры отличались некоторой напыщенностью, плохо гармонировавшей с крючковатым носом, задержал свидетеля.
– Насколько я понимаю, 5 января по требованию детектива-инспектора Моттрама вы произвели обследование комнаты, именуемой кабинетом, в доме 12 на Гроувнор-стрит?
– Да.
– Вы обнаружили какие-либо средства входа или выхода в этой комнате, помимо двери и окон? Нечто вроде потайного входа?
– Нет.
– Стены были фактически однородными?
Молчание.
– Обвинитель спрашивает вас, – пояснил судья Рэнкин, – не было ли в стенах пустот.
В спокойном, мягком голосе ощущались здравомыслие, способное сводить все факты к их подлинным ценностям, и умение властвовать над залом суда.
– Пустот, милорд? – переспросил свидетель. – Разумеется, нет.
Судья с любопытством посмотрел на мистера Лотона, и ручка в его пухлых пальцах заскользила по странице в книги записей.
– Не было даже щели, достаточно широкой, чтобы пропустить стержень стрелы? – допытывался обвинитель.
– Нет, сэр. Ничего подобного.
– Благодарю вас.
Перекрестного допроса не было – Г. М. молча покачал головой и сгорбил плечи под мантией. Он сидел в той же статичной позе, и оставалось надеяться, что он не сверлит присяжных злобным взглядом.
– Вызовите Амелию Джордан.
Мисс Джордан препроводили на свидетельское место – в узкую кабинку, стоящую под прямым углом между скамьями жюри и судейской скамьей. По-видимому, в обычных обстоятельствах она была спокойной и деловой женщиной. Но сейчас она споткнулась, поднимаясь по ступенькам к месту свидетеля, и было заметно, что женщина явно нервничала, произнося слова присяги. Явилась ли нервозность причиной того, что она споткнулась, или наоборот – мы не могли определить, но женщина густо покраснела. К тому же она явно страдала каким-то недугом. Амелия Джордан явно перешагнула тридцатилетний рубеж. У нее были каштановые волосы и голубые глаза под маленькими хромированными очками, едва заметными на привлекательном, но иссушенном болезнью лице. Одежда вызвала благоприятные отзывы двух женщин, сидящих позади нас. На ней было все черное – в том числе шляпка с козырьком, как у фуражки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27