— вдруг расхохотался милорд. Глаза его сверкнули, и он потер руки в белых перчатках, словно предвкушая что-то интересное. — Как сегодня игра, Скимпсон?
— Как всегда, милорд. Прошу вас, джентльмены, пройти наверх.
Мраморный холл в заведении Вулкана был просторным, с высоким потолком, хотя воздух там был спертый, несмотря на слабый цветочный аромат. Один репортер, побывавший у Вулкана, восторженно писал, что холл «полон кадок с самыми отборными цветущими и экзотическими растениями».
Лестница, покрытая красным ковром, вела к еще одной закрытой двери. Хотя перила были довольно тонкой работы — кованые, с орнаментом, — их немного портила позолота. По пути наверх милорд стал еще дружелюбнее.
— Впервые у Вулкана, сэр? — осведомился он.
— Откровенно говоря — да… почти.
— Ну и ладно! Не важно. — По лицу милорда пробежала тень. — Я просадил здесь две тысячи за несколько дней, к чему скрывать. Но здесь играют честно, вот что самое главное. — Он снова просиял. — А сегодня мне повезет. Я это чувствую. Я всегда чувствую. Что предпочитаете? «Красное и черное»? Пойдете ва-банк? Сыграете на рулетке?
— Боюсь, в «красном и черном» я мало что смыслю. Милорд остановился и, пошатываясь, развернулся к своему спутнику, облокотившись о перила.
— Не смыслите в «красном и черном»?! — воскликнул он, изумленно раскрывая глаза. — Перестаньте! Черт побери! Откуда же вы приехали? Это самая простая игра. Сейчас я вам покажу!
Милорд стащил с рук белые перчатки.
— Вот стол. — Руками он очертил большой стол. — Слева черное, то есть «нуар» по-французски, а справа красное, или «руж». В середине сидит крупье… — Он замолчал и издал лошадиный смешок; потом снова посерьезнел. — Извиняюсь. — Милорд поклонился. — Я так давно общаюсь с нашими весельчаками (славные парни, надо признаться!), что начал говорить как они. Конечно, конечно, я имею в виду банкомета.
— Да, я понял.
— Отлично! У крупье шесть колод карт. Он тасует их и сдает, начиная слева, то есть с черного. Выигрывает тот, кто наберет тридцать одно очко. Пока понятно?
— Да.
— Хорошо. Предположим, крупье сдает туза (одно очко), короля, даму или валета — они идут по десяти очков, девятку, еще одну картинку, пятерку, двойку… — Милорд замолчал, что-то подсчитывая в уме и шевеля губами. — Так вот! Сколько получается на красном?
— Тридцать пять.
— Жаль! Значит, черные выигрывают. Видите, как просто: вы ставите на черное или красное, вот и все. — Милорд помолчал еще. — Правда, всегда есть вероятность «апрэ».
— Позвольте спросить, что такое «апрэ»?
— А! Это когда черное и красное набирают одинаковое количество очков. Тридцать одно, тридцать четыре — любое число. К счастью, такое бывает редко. — Милорд слегка нахмурился. — В таком случае банк загребает все деньги.
— Банк загребает… — начал было ошеломленный Чевиот, но вовремя сдержался, закашлялся и кивнул.
— Просто, правда? — спросил милорд.
— Очень просто. Ну что, пойдем?
На площадке они очутились перед дверью, которая, очевидно, была сработана из прочного железа. Глазка в ней не было. Чевиот, задумавшись, почти не заметил двери.
«Красное и черное» не только простая игра, это игра примитивная. При наличии шести колод одинаковое количество очков на красном и черном выпадает чаще, чем кажется распаленным в игре понтерам; и тогда банк забирает все. Собственно говоря, банк вообще ничем не рискует: игроки ставят деньги друг против друга.
— Ну а я, — продолжал милорд, — люблю рулетку. Сегодня я их нагрею; вот увидите! И потом, за рулеткой всегда есть на что посмотреть — на Кейт де Бурк.
— О да, — кивнул Чевиот, как будто данное имя было ему хорошо знакомо. — Кейт де Бурк!
— Она — собственность Вулкана, — продолжал милорд, подмигивая, — но по ней сразу видно, что она уличная. Вы ее сразу увидите: всегда сидит за рулеточным столом. Готов побиться об заклад, что ее настоящее имя попросту Кэти Бэрк! Волосы как вороново крыло! Пухленькая, как куропатка! Смуглая, как… — Он замолчал.
Толстая, толщиной в четыре дюйма, железная дверь отворилась бесшумно; должно быть, лакей снизу подал сигнал. Не было слышно, как отодвигаются подбитые войлоком засовы. За дверью стоял еще один лакей. Чевиот невольно засмотрелся в его мертвые глаза и увидел шрам, старательно присыпанный толстым слоем пудры.
Из широкого, с высоким потолком игорного зала пахнуло душным, спертым, почти невыносимым воздухом. Зал, видимо, занимал весь этаж.
Окон не было. Шторы желтого бархата с витыми красными ламбрекенами шли до самого пола, покрытого длинноворсовым ковром с узором в виде желтых колец. У левой стены находился мраморный камин, в котором развели жаркий огонь. Пламя ревело; во все стороны летели искры. Против другой стены, справа от него, на столах, накрытых белыми скатертями, стояли серебряные подносы с сандвичами, салатом из омаров, чашами фруктов и длинными рядами бутылок. Но отчетливее всего Чевиот ощутил витающее в воздухе возбуждение; оно исходило от игорных столов, на которые падал свет восковых светильников.
Два стола, каждый по восемнадцать футов длиной, закругленные на концах и покрытые зеленым сукном с яркими отметинами для ставок, были развернуты широкой стороной к железной двери.
Ближний стол был расчерчен для игры в «красное и черное»: с одной стороны красовались крупные красные треугольники, с другой — черные. Дальний стол, который Чевиоту был не так ясно виден, на первый взгляд представлял собой разновидность обычной современной рулетки, если не считать того, что колесо было сработано грубее.
В центре каждого стола лицом к нему сидел первый крупье. За ним стоял второй, державший в руке длинную деревянную лопаточку для денег и жетонов.
— Пока! — произнес милорд, помахав Чевиоту и беззвучно шагая по толстому ковру. Голос его показался неестественно звонким.
В зале царила тишина, нарушаемая лишь бормотанием банкометов, шлепками переворачиваемых карт, щелчками прыгающего шарика на рулетке да шорохом жетонов слоновой кости, придвигаемых лопаточкой.
Чевиот вертел головой, пытаясь разглядеть в толпе профессиональных шулеров и вышибал Вулкана. Он подошел к столу. Вокруг него было полным-полно постоянных посетителей — мужчин в безупречных фраках, в цилиндрах. Они сидели вплотную к столу на шатких стульях, имитирующих чиппендейловские.
Оглядевшись и убедившись, что все ставки сделаны, крупье принялся быстро сдавать.
Чевиот подошел к столу, следя за мелькающими картами.
— Шесть! — бормотал крупье. — Красное.
Некий молодой старичок, которому можно было дать все сорок, несмотря на то что на самом деле ему было не больше двадцати одного — двадцати двух лет, тяжело вздохнул и придвинулся ближе.
— Есть! — прошептал он. — Красное выиграет! Должно выиграть! Ставлю еще…
— Ш-ш-ш!
Крупье принялся сдавать карты другой стороне. Руки его двигались стремительно, но не настолько, чтобы игроки не видели очки на переворачиваемых картах.
Он выложил даму бубен, валета треф и десятку червей — каждая из них стоила десять очков. Помедлив, крупье вытянул из колоды восьмерку треф.
— Семь! — объявил он. — Черное выиграло.
Молодой старичок помертвел; лицо его словно опало. Он что-то прошептал и поднялся со стула. Рядом с ним полный, широколицый человек с внешностью отставного морского офицера, в белоснежной кружевной сорочке, мягко дотронулся до его плеча и усадил на место.
Чевиот обошел стол и направился к рулетке. Огонь в камине шипел и плевался; в его отблесках ярко отсвечивали ряды бутылок напротив. Кто-то вскрикнул, когда закончилась партия. Защелкали жетоны. Здесь посетителей было полно. Лакеи бесшумно сновали по ковру, разнося подносы с кларетом, бренди и шампанским.
Подойдя к столу для игры в рулетку, Чевиот остановился и поднял голову. Наверху, на высоте около четырнадцати футов, над самым столом, тянулся длинный балкон шириной во всю стену, также занавешенный желтыми шторами с красными ламбрекенами. С первого взгляда создавалось впечатление, что ограждавшие его позолоченные перила были изготовлены из кованого железа, но, вероятнее всего, под позолотой скрывалось трухлявое дерево. Из зала на балкон можно было подняться по двум крутым лесенкам.
«Вот оно», — подумал Чевиот.
Желтые шторы не скрывали трех дверей, выходящих на балкон. На средней массивной двери красного дерева красовалась позолоченная буква "В". «Личный кабинет Вулкана. Если он бережлив, а Фредди точно описал его, и мой план хоть сколько-нибудь разумен…»
Он перевел взгляд на игроков за рулеткой. Среди них находились две женщины. Одна из них, судя по описанию милорда, была Кейт де Бурк, «собственность Вулкана».
Кейт сидела у правого края, спиной к столам с закусками. Она была невысокой; ее угрюмая красота бросалась в глаза. Блестящие черные волосы зачесаны назад, обнажая уши, и сзади свернуты в тугой пучок. Острые, живые глаза затуманились; на фоне темно-карих радужек и угольно-черных зрачков белки казались неестественно белыми. Справа от нее лежала кучка жетонов; она рассеянно перебирала их, складывая стопкой. Она о чем-то задумалась; ее полные губы были плотно сжаты.
Другая же… Чевиот перевел взгляд на противоположный конец стола, туда, где восседал первый крупье. Другая женщина была Флора.
— Делайте ваши ставки, дамы и господа! — послышался высокий, механический, напевный голос крупье. — Делайте-ваши-ставки, делайте-ваши-ставки.
Флора, видимо, узнала о его присутствии задолго до того, как он заметил ее. Возможно, она увидела его сразу же, как он вошел, хотя сейчас намеренно опустила глаза. На ней было темно-синее бархатное платье, обшитое золотом, с низким вырезом, но с бретелями и, как у большинства вечерних платьев, с короткими сине-золотыми выступами на плечах, похожими на узкие эполеты.
Рядом с ней на зеленом сукне высилась маленькая кучка жетонов. Пышные золотые волосы Флоры были тщательно уложены, как и накануне, — примерно в том же стиле, как и у красотки Кейт. За ее креслом, настороженно следя за каждым движением игроков, стоял одетый в ливрею мускулистый кучер.
Флора подняла голову и вскинула на Чевиота быстрый взгляд. В нем читались раскаяние, желание оправдаться, мольба. Как только их глаза встретились, им показалось, что они одни и уже сжимают друг друга в объятиях.
«Что ты здесь делаешь?» — спрашивал ее укоризненный взгляд.
«А ты что здесь делаешь?»
Флора снова опустила голову и принялась смущенно перебирать жетоны. Узнав Чевиота, кучер облегченно вздохнул. Чевиот небрежно зашагал мимо игроков; многие, перед тем как сделать ставку, брали из рук лакеев бокал с вином.
Надо всем витал дух азарта, однако Чевиота всеобщее возбуждение не коснулось. Он никогда не мог понять тех, кто из вечера в вечер занимал себя картами, в то время как можно было, отдавшись одиночеству, почитать в тиши кабинета книгу. Правда, существовали и другие искушения. Если бы не железная дисциплина, он легко мог бы спиться или пуститься во все тяжкие.
Собственно говоря, в молодости — в прошлой жизни — он едва не сбился с пути. Когда он закончил Кембридж и вернулся домой, одна девушка отказалась выйти за него замуж, потому что он твердо решил поступить в полицию, вместо того чтобы изучать право. Он был слишком упрям, чтобы уступить невесте, но после ее отказа ушел в затяжной запой. Тогда-то та девушка сказала…
В голове у Чевиота все смешалось и помутилось. Память изменила ему; он даже не мог вспомнить, как звали его невесту и какая она была.
От духоты, ревущего пламени, движения гостей, многие из которых не играли, а просто фланировали по залу, занавешенному желтыми шторами, у него потемнело в глазах и закружилась голова. Он сосчитал до десяти; в глазах прояснилось. Пока он помнит свое дело, все остальное не важно. Но если и это пропадет…
За раздумьями Чевиот не заметил, как дошел до противоположного конца стола. Там находилась доска, расчерченная желтыми квадратами, в которые были вписаны красные и черные цифры. Посередине вертелось неуклюжее колесо. В голове у него совершенно просветлело.
Когда шарик упал в гнездо, помеченное «зеро», банк забрал все ставки. На диске с цифрами имелось не только зеро, но и двойное зеро. И кое-что еще.
— Делайте ваши ставки, дамы и господа! Делайте-ваши-ставки, делайте-ваши-ставки, делайте-ваши-ставки!
Чевиот обогнул стол и остановился между Флорой и первым крупье. Кучер, почтительно поклонившись ему, отошел в сторону.
Чевиот не заговорил с Флорой. Он мягко положил руку ей на плечо. Плечо было теплым и влажным и слегка дрожало. Она снова метнула на него быстрый взгляд. Лицо Флоры чуть зарделось; там, где кожа разогрелась от жара свечей, на ней выступила испарина.
— Добрый вечер! — громко поздоровался Чевиот с ближним из двух крупье, чтобы привлечь к себе внимание.
Крупье поднял на него взгляд, кивнул и улыбнулся, показав гнилые зубы.
— Добрый вечер, мистер Чевиот, — сказал он и снова принялся напевно бормотать, повторяя номера сделанных ставок.
Чевиот подался вперед и обратился ко второму крупье.
— Для начала, — произнес он чуть громче, — дайте-ка мне фишек на две сотни. По пятьдесят фунтов, пожалуйста.
Из брючного кармана он извлек деньги, полученные в банке Гроллера. Тысяча фунтов в пятифунтовых банкнотах кажется значительной суммой. Некоторые игроки оторвались от стола и посмотрели на него, но их взгляды тут же остекленели или подернулись пленкой.
За столом, где играли в «красное и черное», он уже насчитал девятерых «подсадных уток» Вулкана. Не меньше четверых вертелись в зале среди тех, кто просто слонялся между столами и наблюдал за игрой. Если прибавить еще двенадцать, сидящих за рулеткой, по обе стороны от колеса, их было не меньше двадцати пяти. Возможно, имелись и другие — скажем, четыре-пять. Всего, следовательно, тридцать «подсадных» на сто двадцать посетителей.
Второй крупье, перед которым возвышалась куча банкнотов и монет, а также груды жетонов, молча кивнул. Сунув оставшиеся деньги обратно в карман, Чевиот отдал крупье сорок пятифунтовых банкнотов, получил взамен четыре жетона по пятьдесят фунтов и торопливо придвинул жетоны к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33