Наконец гости ушли. Вера с тетей Варей мыли посуду.
— Совсем другой мир, — говорила Вера, — в городе все не так. Тетя Варя, трудно было привыкнуть к переменам?
— А что у нас изменилось? Пушкин, Лермонтов? Правописание корней кос-кас?
— А в последнем классе — советская литература?
— А кстати, знаешь, — старушка оживилась, — всего лишь лет пять назад я открыла для себя Платонова. Удивительный писатель, удивительный! Ты читала?
— Нет, но обязательно прочитаю, завтра же начну.
Когда улеглись, Вера заснула легко, подумав перед сном, что за весь вечер ни разу не вспомнила о своем несчастье.
Так прошло три дня. Они с тетей Варей обсудили Верины неприятности, причем тетя Варя уговаривала Веру не решать сплеча, а как следует подумать, сходили на кладбище на могилку к бабушке.
Тетя Варя ушла в библиотеку. Вера сидела у окна с книгой на коленях и смотрела в сад. Так и жить тут, думала она. Книги, цветы, тетя Варя найдет ей какую-нибудь малооплачиваемую работу в школе или еще где-нибудь. Те две тысячи тратить экономно, хватит на год или больше. Купить краски, обоев, печку побелить, окна покрасить, пока тепло. А они пусть там, как хотят, без нее. Тут тихо, покойно, зимой печку топить, вязать, летом огород, грибы-ягоды. Она лет десять не была в лесу. Здесь, в Луге, леса сосновые, солнцем нагретые, пахнут как в раю…
Пришла тетя Варя из своей библиотеки и разбудила Веру.
— Что это со мной? Никогда я днем не спала, даже в детстве бабушка со мной мучилась.
— Это от воздуха, Веруша. Воздух у нас такой. Давай чай пить.
К вечеру пошел дождь, но все равно было приятно сидеть у печки и слушать, как капли стучат по крыше. Проехала машина, залаяла соседская собака, потом раздался стук в дверь.
— Хозяева, дома ли?
Тетя Варя вглядывалась в темноту.
— Судя по голосу, это наш местный милиционер. Иду, Алеша, иду!
Через открытую дверь в сени Вера видела, как вошел молодой парень в штатском и еще двое.
— Здравствуйте, Варвара Михайловна! — смущаясь, сказал Алексей. — Мы вообще-то не к вам, нам ваша гостья нужна.
У Веры глухо ухнуло сердце — что-то случилось. Она поднялась и на ватных ногах пошла в сени.
— Вы Вересова Вера Константиновна? — спросил один из сопровождавших Алексея мужчин. — Предъявите, пожалуйста, паспорт.
Дрожащими руками Вера показала им паспорт.
— Вам придется проехать с нами.
— Куда?
— В город, мы из Санкт-Петербурга.
— А как вы меня нашли? — тупо спросила Вера. — Ах да, через местную милицию.
— Собирайтесь, Вера Константиновна, время дорого.
— Но вы можете, по крайней мере, мне сказать, в чем меня обвиняют?
— Вас пока ни в чем не обвиняют, а будут допрашивать как свидетеля.
— Но что случилось? Объясните же!
— Хорошо. Это ваша машина, «Жигули»? — он назвал номер.
— Да моя, вернее, моего мужа, но я несколько лет ездила на ней по доверенности. Что-то с машиной?
— А вам знакома такая Людмила Шитова?
— Да, это.., это любовница моего мужа, они собирались пожениться. Она попала в аварию, когда ехала на машине?
— Поехать она, собственно, не успела. Когда она включила зажигание, раздался взрыв, взорвалась ваша машина и еще две рядом. Жертв, кроме Шитовой, больше не было.
— Она умерла? — спросила Вера не своим голосом.
— На месте.
— Это несчастный случай?
— Да нет, эксперты обнаружили в машине остатки взрывного устройства. А теперь поехали, гражданка Вересова, ночь на дворе.
В машине Вера молчала, оперы тоже не тревожили ее вопросами. Сначала Вера переживала, что машину все-таки могла взять дочь именно в этот день, потом, что рядом в сгоревших машинах могли быть люди, и только в конце пути, на подъезде к городу, до нее дошло, что милиция, да и муж тоже, считают, что это она подсунула в машину бомбу, чтобы отомстить своей сопернице. Ведь она сама отдала мужу ключи от машины. Господи, что же теперь делать!
Оперы привезли Веру в милицию поздно ночью и там же допросили, чтобы два раза не ездить. Вера честно рассказала им, почему она уехала в Лугу и какие чувства она испытывала к покойной Людмиле Шитовой. Но оперы больше расспрашивали про машину, когда она последний раз на ней ездила и не давала ли ключи посторонним. Вера припомнила, что на машине она ездила довольно давно, когда перед именинами тридцатого сентября покупала продукты к праздничному столу.
— И послушайте, я понимаю, что вы мне не поверите, когда я скажу, что ничего не понимаю во взрывных устройствах, у меня нет никакого специального образования, полиграфический техникум — и все. Но до тридцатого сентября я и слыхом не слыхивала ни о какой Людмиле Шитовой, муж сказал мне про их отношения именно тридцатого сентября. А после тридцатого я к машине не подходила, сторож на стоянке может подтвердить.
В конце концов оперы ее отпустили не потому, что поверили, а потому, что у них в голове не укладывалось, как может немолодая домохозяйка извести соперницу посредством взрывного устройства в собственной машине. Не было в их практике такого случая — и все тут!
Домой Вера добралась под утро. Она открыла дверь своим ключом, гавкнул Мак спросонья. На шум вышел муж, небритый, помятый, но одетый, видно, так и заснул на диване в гостиной.
— Здравствуй, Виктор, я только что из милиции.
— Тебя отпустили? — удивился он.
— А почему меня должны были задержать? — в свою очередь удивилась Вера.
— Тебя отпустили, несмотря ни на что? — не слушая, повторил он.
— Виктор, опомнись, ты что думаешь, что это я подложила бомбу в машину? Даже милиция не поверила, а ты меня знаешь столько лет!
— Я не знаю, что я должен думать. Ты отдала мне ключи, она села в машину и взорвалась. Машина твоя, а ее ты ненавидела.
— Значит, ты и правда так думаешь… — задумчиво проговорила Вера. — А знаешь, чего я тебе никогда не прощу? Не того, что ты меня бросил, и не того, что собирался привести в эту квартиру свою девку и спать с ней в моей постели. А вот этого, что ты поверил, что я могла ее убить. Я бы про тебя ни во что такое не поверила. И сказать еще? Я рада, что она умерла. Я в этом не виновата, но я рада. Не потому, что я ее ненавидела, много чести. А потому что тебе теперь так же плохо, как мне.
* * *
Надежда шла по улице, с любопытством оглядываясь по сторонам. Ее давняя приятельница с работы собралась покупать квартиру и попросила Надежду проехать с ней и посмотреть, потому что район, где находилась квартира, Надежда хорошо знала, когда-то жила там несколько лет.
Квартира приятельнице не понравилась, и она умчалась по своим делам, а Надежда решила пройтись, не спеша, по улицам и посмотреть, как все изменилось, а то когда еще сюда попадешь. Была середина октября, бабье лето в этом году позднее, погода располагала к прогулке. Улица называлась Курляндская. А вот и дом, где они жили семь лет с первым мужем и маленькой Аленой. Как много прошло времени с тех пор, Алена уже взрослая, сама мама, у нее, Надежды, есть внучка Света пяти лет. Вот в этом скверике они гуляли с Аленой совсем маленькой, а через эту дыру в заборе они проходили в Аленин садик. А школа по другую сторону двора, но Алена в нее не ходила, потому что они переехали. С мужем Надежда развелась, и они разменяли квартиру. Перед ее мысленным взором промелькнули семь лет жизни здесь, в этом районе. Особенно вспоминать было нечего — в ее жизни тогда было мало хорошего — сначала легкое недоумение оттого, что они с мужем оказал такими разными, потом, после рождения ребенка, от усталости и бессонных ночей накопилось раздражение, потом пошли ссоры, а последний год они прожили рядом как посторонние люди, даже не ругались. Да вспомнить-то оказалось нечего.
Муж Надежды вскоре после развода женился, на этот раз удачно, а Надежда ждала пятнадцать лет, пока не встретила своего, настоящего. Шестой год она замужем и живет счастливо, о другом муже и не мечтает.
Навстречу Надежде шла молодая женщина, рядом на трехколесном велосипеде ехал мальчик лет четырех.
«Как похожа на Любу! — подумала Надежда. — Те же светлые волосы, нос курносый, веснушки, крупная, но не толстая. Это потом Люба располнела, а когда мы с ней вместе гуляли с девочками маленькими, она как раз такая была. Да ведь это, наверное, и есть ее дочка, по возрасту подходит».
— Маша! — закричала Надежда.
Женщина обернулась.
— Машенька, ты меня не помнишь, я Аленина мама, вы в садик вместе ходили, когда мы здесь жили, хотя столько времени прошло…
— Помню Алену, — слабо улыбнулась Маша. — Здравствуйте, тетя Надя.
— А вы так здесь и живете? Ты сама мамой стала, у Алены тоже дочка, а как мама, Люба-то как?
У Маши по щекам покатились крупные слезы, она их не вытирала.
— Мама умерла.
— Да что ты? — ахнула Надежда. — Когда же?
— Завтра будет две недели.
— А как же все случилось? Она что, болела?
— Нет шла вечером, не поздно даже, кто-то в лифте ударил ее по голове, наверное, деньги отобрать хотели. Только не взяли сумку, видно, спугнул их кто-то. А потом сосед с шестого этажа подходит к лифту, а мама там… Пока «скорую» вызвали, пока довезли, она в дороге умерла.
Надежда, потрясенная, молчала.
— Господи, кошмар какой, что на свете делается! Как же ты теперь?
— Муж работает, я работаю в роддоме на Огородникова.
— Там, где мы с мамой вас рожали?
— Да, Гриша в садик ходит тот же самый. Приходите, тетя Надя, на сорок дней маминых.
— Приду, позвоню накануне и приду. У вас телефон тот же?
— Да, не менялся.
Надежда поцеловала маленького Гришу и пошла на троллейбус. Гулять ей расхотелось.
Она ехала в метро и вспоминала Любу. Простая милая женщина, всегда была веселой, не унывала. С образованием у нее, конечно, было не очень, приехала из деревни, здесь вышла замуж, мужу дали комнату. Познакомились они с Надеждой в роддоме, так получилось, что обеим пришлось там пролежать две недели. Потом оказалось, что живут они в соседних домах, так и встречались во дворе да в скверике. У Надежды с кормлением грудью было не очень, на всю жизнь запомнит она этот кошмар, а через три месяца молоко и вовсе пропало. А у Любы молока было на троих детей, поэтому она просто велела Надежде приносить Алену днем к ней домой. Так Надежда и таскала ребенка несколько месяцев, благо дома рядом. И выходит; что Маша с Аленой молочные сестры.
Вера, Надежда, Любовь… Да, была еще Вера тоже там, в роддоме. Доктор Алексей Иванович не уставал удивляться такому совпадению. И у всех троих были девочки. С Верой Надежда дружила долго, только последние несколько лет перестали они перезваниваться. Муж у Веры разбогател, и как-то стали они вращаться в разных плоскостях. Пожалуй, Вера и не знает, что Надежда замужем.
«Позвоню-ка я Вере, — решила Надежда, — расскажу про Любу, поболтаем, может, легче станет на душе. А то сердце не на месте. Какая ужасная смерть!»
Надежда открыла дверь своим ключом. Полка она возилась с дверью, из прихожей слышались какой-то шум и возня. Все ясно: кот опять устроил какую-то пакость!
Так и есть: обои у дверного косяка были ободраны и пол усеян маленькими клочками.
— Ну какой негодяй! — простонала Надежда. — Ведь недавно коридор оклеили, несколько месяцев всего.
Она проскочила в комнату, огромный, рыже-полосатый кот с белыми лапами лежал на диване и делал вид, что спит.
— Не притворяйся, паршивец! Я все равно видела, что ты драл обои. Бейсик, я с тобой разговариваю!
Бейсик открыл глаза и недоуменно посмотрел на хозяйку.
«Это ты мне?» — говорил его взгляд.
— Мерзавец ты, и все.
В дверь заглянула соседка Мария Петровна.
— Надя, ты дома? А что это у тебя дверь открыта? Кот не убежит?
— Убежит он, как же! Вон поглядите, что устроил, недавно же обои переклеивали.
— Носом надо тыкать! — глубокомысленно изрекла Мария Петровна.
Надежда схватила кота, вынесла его в коридор и стала тыкать в кучу обойных клочков. Бейсик молча вырывался, потом изловчился, цапнул Надежду за руку и отскочил в сторону.
— Будешь еще обои драть, рыжий негодяй? — закричала Надежда.
Бейсик выгнул спину и сказал: «Мур-м-м», что означало «Буду обязательно».
Надежда засмеялась:
— Что уж тут сделаешь? Это Саша его распустил, все ему позволяет.
Мария Петровна покачала головой и ушла. Надежда убрала в коридоре, начистила картошки к ужину, вымыла овощи для салата, Бейсика кормить не стала из воспитательных соображений, а потом вспомнила, что собиралась позвонить Вере. Она порылась в старой записной книжке, там был телефон, но не тот, да, они же поменяли квартиру. Пришлось искать телефон по справке, хорошо, что он оказался оформленным на Веру, а не на ее мужа. После таких сложных поисков нельзя было не позвонить. Надежда набрала номер, ответил женский голос.
— Алло, это Вера?
— Что вам угодно?
— Мне нужна Вера, Вера Вересова.
— Я вас слушаю, — а голос какой-то чужой.
— Вера, это Надя. Мы с тобой давно не виделись, ты помнишь меня?
— Я помню. Случилось что-нибудь? — довольно равнодушно спросила Вера.
Надежда немного растерялась.
— Вера, может быть, я не вовремя, у тебя голос какой-то не такой?
— Да нет, Надя, что ты.
— А я хотела сказать. Ты помнишь Любу? Ну там, в роддоме. Так я сегодня узнала, что она умерла.
— Болела?
— Нет, ее убили. Что ты молчишь?
— Ох, Надя, мне сейчас еще может хуже, чем Любе!
— Да что ты говоришь? Все здоровы у тебя?
— Все здоровы, — с горечью ответила Вера, — да только никому от этого не легче.
— Знаешь что, Вера, завтра суббота, у меня муж работает, а ты приезжай ко мне. Любу помянем, поговорим. Обойдутся твои без тебя полдня!
— Да они и совсем без меня обойдутся.
— Вот и приезжай. А то видишь, как с Любой получилось. Я все собиралась ей позвонить, да откладывала, вот и дооткладывалась.
Тут Надежда заметила, что в прихожей стоит вернувшийся с работы муж, а Бейсик ходит рядом — хвост трубой — и уже успел наябедничать мужу, как Надежда тыкала его носом в обои.
* * *
— Вот видишь, Надя, какая история. — Вера помешивала ложечкой остывший чай. — Муж со мной не разговаривает, вечерами выпивать начал. Я дома машинально все делаю, с собакой гуляю, иногда думаю — зачем все? Уехала бы к тете Варе, так милиция не пускает.
— А что, милиция что-нибудь делает?
1 2 3 4 5