Была тетка тоща, жилиста, с жиденькой светлой «химией» на голове. Чувствовалось также, что настроена тетка очень решительно.
Оказавшись внутри квартиры, она немедленно смерила меня взглядом и ядовито процедила:
— А вот ты кто такая, милочка, это еще надо выяснить! Кто ты такая и на каком основании находишься в Ромочкиной квартире!
— Здрасте вам! — не выдержала я. — А то вы не знаете, кто я такая?
— Понятия не имею! — невозмутимо ответила тетка.
— Да мы же с вами знакомы! Роман же нас знакомил!
— Эвон! — противно ухмыльнулась тетка. — Мало ли с кем он меня знакомил! У него, знаешь, таких, как ты, может, двадцать было… Я, что ли, всех помнить должна?
Это была заведомая ложь, потому что Роман в отношении женщин был человеком спокойным. То есть за все время нашего знакомства он не дал мне повода его ревновать. Была у него я, его устраивала, во всяком случае, он так говорил, так что от добра добра не ищут. Разумеется, я допускала, что до меня у него были женщины. И, разумеется, они бывали в этой квартире и, возможно, даже жили в ней. Но все же последний год он был со мной и даже водил меня к родственникам. Так что вовсе незачем было тетке так со мной разговаривать.
— Так что ты тут делаешь? — холодно поинтересовалась тетка.
— Вот уж не собираюсь перед вами отчитываться! — огрызнулась я, однако невольно попятилась, потому что тощая теткина фигура вдруг на глазах стала увеличиваться в размерах и начала планомерно ввинчиваться в квартиру, занимая ее метр за метром, как оккупационные войска.
— Я Ромочкина тетя Ара, — проговорила эта особа, продолжая наступление.
Эти слова прозвучали на этот раз так угрожающе, как будто она сказала «Генрих Гиммлер» или «Чикатило».
— Ну и что с того? — продолжала я попытки обороны.
— А то, что я хочу проверить, все ли в порядке в Ромочкиной квартире, на месте ли все его вещи, и вообще…
Это «вообще» прозвучало особенно многозначительно и угрожающе.
— Вообще — что?
— Вообще — все! — отрезала она. — И еще раз спрашиваю — кто ты такая и на каком основании здесь находишься?
— Я — его невеста… — проговорила я, проявив позорную слабость.
— Невеста? — повторила тетка с непередаваемым сарказмом. — Это еще проверить… да таких невест…
— Да что вы себе позволяете? — воскликнула я, собравшись с силами и предприняв попытку контратаки.
Однако это было примерно то же самое, что пытаться сдвинуть с места скалу. Тетка доросла до размеров динозавра и стояла насмерть.
— Между прочим, — заговорила она вкрадчиво и внешне спокойно, — ты, может, не в курсе, так я напомню, что квартира эта у нас с Романом совместно приватизирована в собственность.
Действительно, теперь у меня в голове малость просветлело и возникли обрывки сведений. Роман что-то говорил о том, что в этой квартире прописана его тетка Ариадна Аркадьевна. Вот, даже имя всплыло! По обоюдному соглашению тетка эта жила у своей дочери, Роман же за это, кажется, подбрасывал ей каких-то денег. Я не очень внимательно слушала тогда про тетку, потому что меня их отношения не касались. В этой квартире я не прописана, Роману пока еще не жена, так что вмешиваться в данный квартирный вопрос не собиралась.
— Я несу ответственность! — сурово говорила тетя Ара, смерив меня пренебрежительным взглядом. — Несу ответственность за сохранность Ромочкиного имущества! И не позволю всяким там… невестам… без места…
— Роман жив! — вскрикнула я. — И нечего его хоронить раньше времени! И вообще убирайтесь прочь отсюда!
Вообще-то я зря начала ее гнать, но уж очень разозлилась. Тоже мне, зараза, нет бы племянника проведать в больнице, так она прежде всего о квартире заботится, как бы чего не пропало!
— Ох, какие мы смелые! — откровенно расхохоталась тетка. — Это кто же из нас отсюда должен убираться? Я, между прочим, родная Ромочкина тетя, законная хозяйка квартиры, а ты — вообще неизвестно кто!
— И нечего мне тыкать! — проговорила я совершенно невпопад от растерянности и безнадежности.
— Ой-ой-ой! Еще я ко всяким на «вы» буду обращаться! — проговорила тетка самым базарным тоном, уперев руки в бока. — И на «ты» тебе слишком хорошо будет! А вот я сейчас сохранность Ромочкиных вещичек проверю, а то как бы чего под шумок не пропало!
— Да что же это такое! — я уже едва не плакала. — Да что вы себе позволяете!
Но тетя Ара, что называется, вошла в раж. Она прошлась по комнате, выразительно поглядывая на разбросанные вещи, на разобранный диван, провела пальцем по двухдневному слою пыли на серванте и показала мне этот самый запачканный палец.
— А вот тут раньше этажерка стояла, так вот куда она, интересно, подевалась? Не продала ли ты ценный предмет мебели?
— Да Роман эту вашу дряхлую этажерку еще сто лет назад на помойку выкинул!
— А интересно, откуда тебе это знать? — подозрительно ощерилась тетка. — Тебя тогда здесь вообще не было! А еще такая ваза была хрустальная, вот тут она стояла? Тоже ценная была вещь!
— Да разбилась ваша ваза! Разбилась! — оправдывалась я, стыдясь собственной слабости.
— Ага, — удовлетворенно проговорила тетка. — И я даже догадываюсь, кто именно ее разбил, нанеся тем самым значительный материальный ущерб…
— Да что же это такое! — простонала я. — Кончится этот кошмар когда-нибудь или нет?
— А вот тут ковер висел, очень художественный… олень на фоне леса… большой художественной ценности!
— Да вы что? Этих ковров с лебедями и оленями уже и на помойку-то никто не носит!
Тут я осознала всю абсурдность ситуации. Тетка втянула меня в какой-то идиотский диалог насчет оленей, лебедей и этажерок, мы стоим с ней и вульгарно орем друг на друга, когда Роман там в больнице, может быть, доживает последние минуты… Ведь сказал же мне врач, что нужно надеяться на чудо!
— Послушайте, — сказала я, как могла спокойно, — мне очень некогда, нужно в больницу идти с врачом разговаривать. Вы скажите конкретно, что вам нужно, а то так можно до вечера спорить.
— Очень хорошо! — оживилась тетка. — Очень хорошо, что так быстро к делу подошли! Ты спрашиваешь, что мне от тебя нужно? А нужно мне, чтобы ты немедленно убралась из моей квартиры!
— Что? — пораженная, я села на диван. — Эта квартира не только ваша, что это вы командуете? Ведь я уже год здесь живу с Романом!
— Ну и что? — тетка была совершенно непоколебима в своей правоте. — Ну и что с того? Роман в больнице, а кто ты ему есть? Сожительница, и в квартире не прописана. Вот если бы ты была ему женой и показала бы мне штамп в паспорте, тогда бы я еще подумала, оставлять тебя или нет, а так уж, извини, я тут хозяйка, а ты — никто!
— А Романа, значит, вы уже со счетов списали?! — закричала я, чувствуя, как на глазах вскипают слезы.
— Отчего же? — тетка пожала плечами. — Вот если он выйдет из больницы, тогда и будем разбираться. А пока… — она красноречиво показала на дверь.
— Роман поправится! — крикнула я в отчаянии. — Он еще всех вас переживет! Нечего раньше времени поминки устраивать, воронье проклятое.
— Вот как заговорила! — прошипела тетка. — Вот как с пожилой женщиной тут обращаются… А ну, срочно собирай свое барахло и убирайся! — неожиданно взревела она голосом простуженной пароходной сирены. — Да чужого не прихвати, я проверю!
И она кинулась к шкафу, распахнула его и стала рыться в вещах! Я подбежала, пытаясь оттолкнуть ее, но это было все равно что пытаться остановить разогнавшийся тепловоз. Тетка без труда оттерла меня плечом, и тут, пока я находилась в опасной близости, на меня пахнуло от тетки ужасающими дешевыми духами. Я закашлялась и поскорее отскочила в сторону. Но было поздно. Кашель душил меня, я хватала воздух широко раскрытым ртом. Ноги ослабли, я опустилась прямо на пол.
До тетки дошло, что со мной что-то не так, она повернулась ко мне и смотрела с живейшим интересом, не делая попыток помочь. В промежутках между приступами удушья я сообразила, что могу запросто умереть, если она подойдет ближе, — духи воняли совершенно нестерпимо, и как это я раньше не почувствовала?
Где может быть ингалятор? С трудом я вспомнила, что покупала лекарство вечером в пятницу, когда мы с Романом ехали на дачу. Держась за стены, далеко обходя тетку, я побрела в прихожую. Сумочка валялась под зеркалом, дрожащей рукой я нашарила в ней ингалятор и торопливо вдохнула. Вскоре чуть полегчало. Я сделала несколько шагов и скрылась в ванной. Отдышавшись и слегка приведя себя в порядок, я наконец вышла. Тетка стояла у входной двери. В глазах ее не было и тени сочувствия.
— Если к завтрашнему утру не уберешься, приду с участковым! — твердо сказала она.
На том и простились.
На часах было почти двенадцать, и я, наскоро набросав кое-что на лицо, помчалась в больницу. Выглядела я ужасно — после скандала с теткой и после приступа, но некогда было жалеть себя.
В больнице, однако, ничего утешительного мне не сказали. Доктор был не слишком любезен, очевидно, оттого, что ему нечего было мне сообщить. Поражено тридцать пять процентов кожи, сказал он. Больше всего пострадали лицо и руки до локтя. А также шея и плечи. Нижняя часть тела в относительном порядке. Ему повезло, что попал в болотце и сумел сбить огонь. Кроме того, сильный болевой шок, больной тоже мог от него умереть. Но не умер, только без сознания. И рана на голове — очевидно, ударился при падении машины.
— А когда он придет в себя? — прошептала я.
— Чем позже, тем лучше, — отрезал доктор и пояснил, что, когда пациент без сознания, он не испытывает боли. — Сердце работает нормально, — он показал на один из приборов, — наркоз перенес хорошо.
— А глаза, что у него с глазами? — спросила я упавшим голосом.
Ведь голова Романа была полностью забинтована. Доктор помрачнел и отвернулся, из чего я поняла, что с глазами все очень непросто.
Дома вплотную встал вопрос, где мне теперь жить. Тетя Ара, чтобы ее черти забрали, была настроена очень серьезно. То есть она решила выселить меня из квартиры и сделает это, даже если ей придется меня уморить. Тем более я так неосторожно показала ей свою слабость. То есть тетке стоит только перед приходом ко мне как следует опрыскаться своими духами, которые по запаху больше напоминают жидкость для умерщвления тараканов, и задача ее будет выполнена. У меня будет тяжелейший приступ астмы, и если после него я и не помру, то в больницу попаду совершенно точно.
В данный момент попадать в больницу мне никак нельзя — кто же тогда присмотрит за Романом? То есть пока он в реанимации, за ним будет уход, но вот потом…
Делать нечего, придется пока съехать с этой квартиры. А уж потом, когда Рома выздоровеет, я раскрою ему глаза на совершенно наглое и недопустимое поведение его родной тети Ары.
Вот после этого решения у меня окончательно испортилось настроение. Вот ведь, как правильно говорит народная пословица, беда никогда не приходит одна! Казалось бы, такое несчастье с Романом, куда уж больше-то на одного человека! То есть на двух: он может умереть или остаться калекой на всю жизнь, а я еще несколько дней назад собиралась стать женой молодого перспективного бизнесмена, а сейчас мучаюсь неизвестностью и просыпаюсь ночью в холодном поту, увидев во сне жуткий двигающийся белый поршень, от которого зависит жизнь моего Романа.
Нервы мои и так на пределе, и вот, вместо того чтобы хоть немного помочь и обнадежить, судьба посылает мне еще дополнительные испытания в виде тети Ары и ее упорного желания выпихнуть меня из квартиры. Ох уж эти родственники! Пользы от них в трудную минуту совершенно никакой нету, зато если, не дай бог, что с Романом случится, то припрутся на похороны, выползут из всех щелей, как тараканы!
Я заскрипела зубами. Ладно, хватит думать о его родственниках, вспомним о моих. У меня в этом смысле похвастаться тоже нечем.
То есть не подумайте, что меня в свое время нашли в капусте и определили в детский дом. Родители у меня, конечно, были, только сейчас отца уже нету, а мама вышла замуж второй раз и уехала в Москву. Зато у меня есть брат. И невестка. И племянник. То есть они все сами по себе, и я, кстати, тоже. Последний раз мы виделись… дай бог памяти, месяцев шесть назад, когда мама приезжала ненадолго из Москвы. Брат старше меня на двенадцать лет, и мы никогда с ним особенно не были близки — сказывалась разница в возрасте.
Он рано женился, привел в дом свою корову. Жутко противная оказалась баба, просто удивительно. Сейчас я понимаю, что мама именно поэтому так поспешила после смерти отца выйти замуж за своего старого приятеля, они когда-то давно учились вместе. Матери просто невмоготу было жить вместе с женой брата.
Трехкомнатную квартиру она оставила своим детям, то есть мне, брату Сергею, его жене и ребенку. После ее отъезда невестка очень обрадовалась и расцвела махровым цветом. Она сделала ремонт в маминой комнате и устроила там шикарную гостиную, чтобы не хуже, чем у людей, говорила она. Я по-прежнему жила в своей комнате, угловой, а они все трое спали в последней, третьей. На мой вопрос, отчего вместо гостиной не сделать было ребенку отдельную комнату, невестка ответила, что это не мое дело. Я тогда пожала плечами и согласилась — действительно, не мои проблемы.
В общем, мы с ней мало общались, изредка только сталкивались на кухне. Я человек довольно выдержанный и терпеливый, стараюсь не доводить мелкую ссору до большого скандала. Невестка же, очевидно, так обрадовалась, когда избавилась от свекрови, что с моим присутствием пока мирилась. Вообще-то она мне не нравилась — толстая, грудастая, с крупными чертами лица. Мама, помню, не переставала удивляться, что же такого Сережа в ней нашел. Любовь зла, традиционно отвечала я и махала рукой. Мама только вздыхала.
За все время нашей совместной жизни невестка один-единственный раз поглядела на меня ласково — когда я сообщила, что переезжаю к Роману. Она так расчувствовалась, что даже подарила мне кружевной коротенький пеньюар — вещь, надо сказать, абсолютно бесполезную, но, как говорится, «дорог мне не твой подарок, дорога твоя любовь»!
Что-то слишком часто я в последнее время вспоминаю русские народные пословицы и поговорки, раньше за мной такого не водилось.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6