https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/s-dlinnym-izlivom/Grohe/
Греческий храм, поддерживаемый шестью дорическими колоннами.В центре храма красовалась большая буква. Е
Греческая буква «эпсилон».На обратной стороне было выбито погрудное изображение женщины, а под ним – слова: DIVA FAUSTINA. По крайней мере, теперь, после отчета экспертов, происхождение монеты больше не являлось тайной.Но какого же...Его размышления прервал интерком, оживший на столе.– Директор Кроу, прибыл коммандер Пирс.– Очень хорошо, Брент, пусть войдет.Пейнтер пододвинул отчет ближе к себе, и в тот же момент дверь распахнулась. Вошел Грей. Его черные волосы были мокрыми и расчесанными. Он сменил свою запачканную кровью одежду, и теперь на нем была зеленая рубашка с вышитым на левой стороне груди словом «АРМИЯ», черные джинсы и ботинки. Пейнтер сразу заметил, как мрачно лицо его подчиненного и насколько печален взгляд его синих глаз. О причине этих перемен было несложно догадаться. Пейнтер уже слышал о случившемся от своих знакомых в военно-морской разведке.Он жестом пригласил Грея присесть.Как только коммандер сел, он сразу заметил лежащую на столе монету, и в его взгляде вспыхнул интерес. Это хорошо.Пейнтер пододвинул монету к Грею.– Коммандер, я не забыл, что вы просили разрешения отсутствовать на службе в течение неопределенного времени,– заговорил он официальным тоном,– но сейчас мне хотелось бы попросить вас заняться расследованием этого дела.Грей даже не протянул руки, чтобы взять монету.– Можно мне сначала задать вам вопрос, сэр? Пейнтер кивнул.– Тот убитый, профессор...– Арчибальд Полк.– Вы говорили, что он, должно быть, направлялся сюда, чтобы повидаться с вами.Пейнтер снова кивнул. Он уже догадывался, почему Грей задает эти вопросы.– Значит, профессор Полк был знаком с «Сигмой»? Несмотря на строжайший режим секретности, в условиях которой мы существуем и работаем, он знал о нашей организации?– Да, в некотором смысле. Брови Грея сошлись в одну линию.– В каком именно?– Арчибальд Полк придумал «Сигму».Удивление, отразившееся на лице подчиненного, порадовало Пейнтера. Грею была необходима встряска. Тот выпрямился на стуле, намереваясь что-то сказать, но директор предупреждающим жестом поднял руку.– Я ответил на твой вопрос, Грей. Теперь ты ответь на мой. Возьмешься ли ты за расследование этого дела?– После того как профессора застрелили прямо у меня на глазах, мне хочется получить ответы не меньше, чем всем остальным.– А что с твоими, гм, внеслужебными делами?Лицо Грея на мгновение исказила мучительная гримаса. Его черты окаменели, как будто что-то внутри его болезненно сжалось.– Полагаю, вы уже обо всем слышали, сэр.– Да, флотские свернули поиски. Грей тяжело вздохнул.– Я испробовал все, что мог, но безуспешно. Больше я ничего не могу сделать и признаю это.– По-твоему, Монк еще жив?– Я... Я не знаю.– И сможешь жить с этим? Грей не мигая встретил его взгляд.– Я обязан.Пейнтер удовлетворенно кивнул.– Тогда давай поговорим о монете.Грей протянул руку и взял монету со стола. Покрутив ее в пальцах, он внимательно изучил недавно очищенные поверхности серебряного кружка.– Удалось ли вам что-нибудь выяснить о ней?– Не много. Римская монета, отчеканенная во втором веке. Обрати внимание на портрет женщины, выбитый на обратной стороне. Это Фаустина Старшая, жена императора Антонина Пия. Она покровительствовала детям-сиротам и занималась благотворительностью в отношении нуждающихся женщин. Она также восхищалась сестринским обществом сивилл, женщин-прорицательниц из храма в Греции.Пейнтер жестом предложил Грею перевернуть монету.– На другой стороне – изображение того самого храма. Храма в Дельфах.– Как в книге «Оракул из Дельф»? О женщинах-пророчицах?– Совершенно верно.Отчет на столе Пейнтера включал в себя и короткую историческую справку об оракуле. В ней подробно рассказывалось о том, как эти женщины вдыхали галлюциногенные испарения, после чего отвечали страждущим на вопросы об их будущем. Но эти пророчества представляли собой нечто гораздо большее, нежели обычное гадание, поэтому те женщины оказывали значительное влияние на Древний мир.– На протяжении тысячелетия пророчества оракула помогли обрести свободу тысячам рабов, посеять зерна западной демократии и возвысить святость человеческой жизни. Существует даже мнение, что их слова сыграли решающую роль в том, что Греция вырвалась из мрака варварства и стала развиваться в направлении современной цивилизации.– А что тут делает большая «Е», выгравированная в центре храма? – спросил Грей.– Насколько я понимаю, это греческая буква «эпсилон»?– Да, и она тоже из храма оракула. Там еще были загадочные надписи: «Gnothi seauton», что переводится как...– Познай себя,– закончил за него Грей.Пейнтер кивнул. Как это он забыл, что Грей был отлично подкован во всем, что связано с философскими течениями античности? Когда Пейнтер – прямо в Ливенуортской тюрьме – завербовал его для работы в «Сигме», тот занимался углубленным изучением химии и даосизма. Именно эта уникальность ума Грея Пирса и привлекла с самого начала внимание Пейнтера Кроу. Однако за столь выдающиеся способности приходилось платить. У Грея эта цена заключалась в замкнутости и неприязни к работе в команде, что он в очередной раз наглядно продемонстрировал на протяжении последних недель. Поэтому Пейнтеру было приятно видеть, что этот человек наконец вернулся к реальности и сосредоточился на насущных делах.– Изображение загадочной буквы «Е»,– Пейнтер кивнул на монету,– располагалось на фронтоне храма.– Но что она означает? Пейнтер пожал плечами.– Этого не знает никто, даже сами греки. Несколько вариантов объяснения предложил древнегреческий ученый Плутарх, посвятивший этой теме отдельный труд, общий смысл которого сводился к тому, что буква «Е» имела очень большое значение. Некоторые современные ученые предполагают, что первоначально там было две буквы: «G» и «Е», являвшиеся древним символом Геи, богини, олицетворяющей землю. Ведь изначально оракул принадлежал Гее.– Не пойму одного: если значение символа столь таинственно, зачем выбивать его на монете?Пейнтер подвинул ему отчет экспертов.– Дополнительные детали ты сможешь узнать из этого документа. Со временем «Е» оракула стала символом культа пророчества. На протяжении веков живописцы изображали ее на своих полотнах. К примеру, на картине Никола Пуссена она изображена над головой Христа, который вручает апостолу Петру ключ от врат рая. Этот символ предположительно обозначает поворотные моменты в истории человечества, происходящие благодаря отдельным людям, будь то Дельфийский оракул или Иисус из Назарета.Грей, не прикоснувшись к бумагам, покачал головой.– Однако какое отношение все это имеет к мертвецу? – Он взял со стола серебряную монету.– Или, может быть, ее ценность столь велика, что из-за нее стоит убить человека?– Нет,– мотнул головой Пейнтер,– эта монета не особенно ценна.– Так какого же... Грея прервал интерком.– Директор Кроу,– послышался из него голос помощника Пейнтера,– извините, что прерываю вашу беседу...– В чем дело, Брент?– Поступил срочный звонок от доктора Дженнингса из патологоанатомической лаборатории. Он настаивает на немедленной телеконференции.– Хорошо. Выведи изображение на первый монитор.Грей поднялся, готовый уйти, но Пейнтер жестом велел ему сесть и развернулся в кресле к мониторам. В его кабинете, расположенном глубоко под землей, не было окон, но зато в нем имелись три больших плазменных экрана, установленных на стене. Его личные окна в мир. Только что они были темными, но вот тот, что располагался слева, вспыхнул.Взглядам двух мужчин предстало изображение патологоанатомической лаборатории. На переднем плане стоял доктор Малкольм Дженнингс. Шестидесятилетний руководитель управления исследований и разработок «Сигмы» был облачен в хирургический халат, прозрачное пластиковое забрало для защиты лица было сдвинуто на макушку. Позади него располагалось одно из помещений лаборатории: бетонные полы, ряды электронных измерительных приборов, а посередине, на столе, покоилось тело, стыдливо укрытое простыней.Профессор Арчибальд Полк.Потребовалось сделать несколько звонков в высокие инстанции, чтобы покойника отвезли не в городской морг, а в лабораторию «Сигмы». Однако Малкольм Дженнингс считался весьма авторитетным судмедэкспертом, поэтому в итоге им все же удалось заполучить тело.По мрачному выражению на лице ученого сразу стало понятно, что возникли какие-то проблемы.– В чем дело, Малкольм?– Я вынужден объявить в лаборатории карантин. Это заявление Пейнтеру не понравилось.– Угроза заражения? – спросил он.– Заражения – нет, но угроза определенно есть. Позвольте показать вам кое-что.Дженнингс вышел из кадра, но они продолжали слышать его голос:– Подозрения возникли у меня уже после первичного осмотра тела. Выпадение волос, разрушение зубной эмали, ожоги на коже... Если бы этого человека не застрелили, готов побиться об заклад, он и так умер бы в ближайшие дни.– О чем ты толкуешь, Малкольм? – удивленно спросил Пейнтер. Тот, видимо, не услышал вопроса. Патологоанатом вновь появился на экране, но теперь на нем был тяжелый и плотный фартук, а в руках он держал прибор с торчавшим из него черным щупом. Грей встал и подошел поближе к монитору.Доктор Дженнингс поводил щупом над телом мертвеца. Прибор в его руке отчаянно заверещал. Патологоанатом повернулся к камере.– Тело радиоактивно. 2 5 сентября, 17 часов 25 минут Вашингтон, округ Колумбия Оказавшись вновь под палящим солнцем, Грей двинулся по тротуару мимо Смитсоновского замка. Слева от него тянулась Эспланада, безлюдная из-за жары.Позади Грея желтая полицейская лента отмечала место, где вскоре после полудня было совершено убийство. Группа криминалистов закончила работу, но место преступления все еще было перекрыто и находилось под неусыпным надзором поставленного здесь офицера вашингтонской полиции.Грей шел на восток по Джефферсон-драйв. За ним тенью следовал здоровенный телохранитель, которого он изо всех сил пытался не замечать. Он не просил приставлять к нему охрану, и уж тем более этого бугая.Грей прикоснулся к микрофону, укрепленному у горла, и проговорил:– Я обнаружил след.В ответ беспроводной наушник в его ухе разразился шипением. Грей поправил его и сказал шепотом:– Повторите, я не расслышал.– Ты можешь идти по этому следу? – спросил Пейнтер Кроу.– Да, но не знаю, как долго. Сигнал очень слабый.Грей сам предложил этот план действий. Он посмотрел на прибор, который держал в руке, портативный дозиметр «Гамма-скаут». Вмонтированный в него счетчик Гейгера – Мюллера (трубка, заполненная галогеном) был достаточно чувствительным, чтобы улавливать даже слабое радиоактивное излучение, особенно будучи настроенным на изотопы стронция-90, обнаруженные в теле Полка. Грей предполагал, что профессор оставил за собой радиоактивный след, по которому можно восстановить его маршрут, и, похоже, не ошибся.– Сделай все, что в твоих силах, Грей. Любая информация о том, где находился в последние дни профессор, может иметь решающее значение. Я уже пытался связаться с его дочерью, но не смог до нее дозвониться.– Я буду идти по следу столько, сколько смогу.– Грей вздохнул. Он продолжал двигаться по тротуару вдоль Эспланады, то и дело поглядывая на прибор.– Если что-то обнаружу, тут же сообщу.Однако после того, как он прошел еще полквартала, сигнал неожиданно пропал. Выругавшись, Грей остановился, попятился и наткнулся на телохранителя, неотступно следовавшего за ним.– Черт побери, Пирс! – прорычал тот.– Я только что начистил ботинки!Грей оглянулся через плечо на гору мускулов, возвышавшуюся позади него. Джо Ковальски, бывший морской пехотинец, был одет в спортивную куртку и широкие штаны. И то и другое шло ему как корове седло. С коротко остриженной щеточкой черных волос и сломанным в молодости носом он больше напоминал выбритую гориллу, на которую напялили мятую одежду.Ковальски нагнулся и вытер испачканный ботинок полой своей куртки.– Это же «Чукка»! Я отдал за них три сотни баксов. Они специально для игры в поло, со швом «елочкой» и сделаны в Англии. Их шили мне по спецзаказу.Вздернув брови, Грей оторвал глаза от дозиметра и посмотрел на гориллу в штанах.Ковальски, видимо, понял, что болтает слишком много и не то, сконфузился и стал оправдываться:– Ну ладно, просто я люблю обувь. Ну и что? На сегодня у меня было назначено свидание, но... она отказалась.«Умная девушка»,– подумал Грей, но вслух произнес:– Очень жаль.– Да ладно. Хорошо хоть шов не разошелся,– сказал Ковальски.– Я имел в виду, жаль, что девица тебя продинамила.– А-а, это? – Ковальски передернул плечами.– Ей же хуже.Грей не стал спорить. Он снова сосредоточил внимание на показаниях прибора и медленно повернулся вокруг своей оси. Сделав шаг вправо, он опять поймал радиоактивный «запах». Тот уходил прочь от тротуара и вел через поросшие травой лужайки Эспланады.– Сюда.След профессора провел их мимо расположенных на Эспланаде Музея и сада скульптур Хишхорна. Повторяя путь Полка, Грей пересек тенистый, утопающий в зелени оазис и вышел из него. За садом след Полка продолжал тянуться поперек Эспланады, вдоль палаток и ларьков, оставшихся после празднования Дня труда. Их еще не успели разобрать до конца.Грей оглянулся и мысленно проследил путь, проделанный профессором.– Он пытался держаться в тени, подальше от посторонних глаз.– А может, парню было просто жарко,– предположил Ковальски, вытерев взмокшие брови.Грей огляделся. К западу статуя Вашингтона гигантским пальцем указывала прямо на раскаленное солнце, к востоку возвышался купол Капитолия США.Грею нужно было получить ответы, поэтому он продолжил свой путь. По мере того как он шел через Эспланаду, показатели на цифровом дисплее «Гамма-скаута» постепенно уменьшались. С каждым шагом прибор фиксировал все меньший объем миллирем.Дойдя до дальней оконечности Эспланады, Грей торопливо пересек Мэдисон-драйв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Греческая буква «эпсилон».На обратной стороне было выбито погрудное изображение женщины, а под ним – слова: DIVA FAUSTINA. По крайней мере, теперь, после отчета экспертов, происхождение монеты больше не являлось тайной.Но какого же...Его размышления прервал интерком, оживший на столе.– Директор Кроу, прибыл коммандер Пирс.– Очень хорошо, Брент, пусть войдет.Пейнтер пододвинул отчет ближе к себе, и в тот же момент дверь распахнулась. Вошел Грей. Его черные волосы были мокрыми и расчесанными. Он сменил свою запачканную кровью одежду, и теперь на нем была зеленая рубашка с вышитым на левой стороне груди словом «АРМИЯ», черные джинсы и ботинки. Пейнтер сразу заметил, как мрачно лицо его подчиненного и насколько печален взгляд его синих глаз. О причине этих перемен было несложно догадаться. Пейнтер уже слышал о случившемся от своих знакомых в военно-морской разведке.Он жестом пригласил Грея присесть.Как только коммандер сел, он сразу заметил лежащую на столе монету, и в его взгляде вспыхнул интерес. Это хорошо.Пейнтер пододвинул монету к Грею.– Коммандер, я не забыл, что вы просили разрешения отсутствовать на службе в течение неопределенного времени,– заговорил он официальным тоном,– но сейчас мне хотелось бы попросить вас заняться расследованием этого дела.Грей даже не протянул руки, чтобы взять монету.– Можно мне сначала задать вам вопрос, сэр? Пейнтер кивнул.– Тот убитый, профессор...– Арчибальд Полк.– Вы говорили, что он, должно быть, направлялся сюда, чтобы повидаться с вами.Пейнтер снова кивнул. Он уже догадывался, почему Грей задает эти вопросы.– Значит, профессор Полк был знаком с «Сигмой»? Несмотря на строжайший режим секретности, в условиях которой мы существуем и работаем, он знал о нашей организации?– Да, в некотором смысле. Брови Грея сошлись в одну линию.– В каком именно?– Арчибальд Полк придумал «Сигму».Удивление, отразившееся на лице подчиненного, порадовало Пейнтера. Грею была необходима встряска. Тот выпрямился на стуле, намереваясь что-то сказать, но директор предупреждающим жестом поднял руку.– Я ответил на твой вопрос, Грей. Теперь ты ответь на мой. Возьмешься ли ты за расследование этого дела?– После того как профессора застрелили прямо у меня на глазах, мне хочется получить ответы не меньше, чем всем остальным.– А что с твоими, гм, внеслужебными делами?Лицо Грея на мгновение исказила мучительная гримаса. Его черты окаменели, как будто что-то внутри его болезненно сжалось.– Полагаю, вы уже обо всем слышали, сэр.– Да, флотские свернули поиски. Грей тяжело вздохнул.– Я испробовал все, что мог, но безуспешно. Больше я ничего не могу сделать и признаю это.– По-твоему, Монк еще жив?– Я... Я не знаю.– И сможешь жить с этим? Грей не мигая встретил его взгляд.– Я обязан.Пейнтер удовлетворенно кивнул.– Тогда давай поговорим о монете.Грей протянул руку и взял монету со стола. Покрутив ее в пальцах, он внимательно изучил недавно очищенные поверхности серебряного кружка.– Удалось ли вам что-нибудь выяснить о ней?– Не много. Римская монета, отчеканенная во втором веке. Обрати внимание на портрет женщины, выбитый на обратной стороне. Это Фаустина Старшая, жена императора Антонина Пия. Она покровительствовала детям-сиротам и занималась благотворительностью в отношении нуждающихся женщин. Она также восхищалась сестринским обществом сивилл, женщин-прорицательниц из храма в Греции.Пейнтер жестом предложил Грею перевернуть монету.– На другой стороне – изображение того самого храма. Храма в Дельфах.– Как в книге «Оракул из Дельф»? О женщинах-пророчицах?– Совершенно верно.Отчет на столе Пейнтера включал в себя и короткую историческую справку об оракуле. В ней подробно рассказывалось о том, как эти женщины вдыхали галлюциногенные испарения, после чего отвечали страждущим на вопросы об их будущем. Но эти пророчества представляли собой нечто гораздо большее, нежели обычное гадание, поэтому те женщины оказывали значительное влияние на Древний мир.– На протяжении тысячелетия пророчества оракула помогли обрести свободу тысячам рабов, посеять зерна западной демократии и возвысить святость человеческой жизни. Существует даже мнение, что их слова сыграли решающую роль в том, что Греция вырвалась из мрака варварства и стала развиваться в направлении современной цивилизации.– А что тут делает большая «Е», выгравированная в центре храма? – спросил Грей.– Насколько я понимаю, это греческая буква «эпсилон»?– Да, и она тоже из храма оракула. Там еще были загадочные надписи: «Gnothi seauton», что переводится как...– Познай себя,– закончил за него Грей.Пейнтер кивнул. Как это он забыл, что Грей был отлично подкован во всем, что связано с философскими течениями античности? Когда Пейнтер – прямо в Ливенуортской тюрьме – завербовал его для работы в «Сигме», тот занимался углубленным изучением химии и даосизма. Именно эта уникальность ума Грея Пирса и привлекла с самого начала внимание Пейнтера Кроу. Однако за столь выдающиеся способности приходилось платить. У Грея эта цена заключалась в замкнутости и неприязни к работе в команде, что он в очередной раз наглядно продемонстрировал на протяжении последних недель. Поэтому Пейнтеру было приятно видеть, что этот человек наконец вернулся к реальности и сосредоточился на насущных делах.– Изображение загадочной буквы «Е»,– Пейнтер кивнул на монету,– располагалось на фронтоне храма.– Но что она означает? Пейнтер пожал плечами.– Этого не знает никто, даже сами греки. Несколько вариантов объяснения предложил древнегреческий ученый Плутарх, посвятивший этой теме отдельный труд, общий смысл которого сводился к тому, что буква «Е» имела очень большое значение. Некоторые современные ученые предполагают, что первоначально там было две буквы: «G» и «Е», являвшиеся древним символом Геи, богини, олицетворяющей землю. Ведь изначально оракул принадлежал Гее.– Не пойму одного: если значение символа столь таинственно, зачем выбивать его на монете?Пейнтер подвинул ему отчет экспертов.– Дополнительные детали ты сможешь узнать из этого документа. Со временем «Е» оракула стала символом культа пророчества. На протяжении веков живописцы изображали ее на своих полотнах. К примеру, на картине Никола Пуссена она изображена над головой Христа, который вручает апостолу Петру ключ от врат рая. Этот символ предположительно обозначает поворотные моменты в истории человечества, происходящие благодаря отдельным людям, будь то Дельфийский оракул или Иисус из Назарета.Грей, не прикоснувшись к бумагам, покачал головой.– Однако какое отношение все это имеет к мертвецу? – Он взял со стола серебряную монету.– Или, может быть, ее ценность столь велика, что из-за нее стоит убить человека?– Нет,– мотнул головой Пейнтер,– эта монета не особенно ценна.– Так какого же... Грея прервал интерком.– Директор Кроу,– послышался из него голос помощника Пейнтера,– извините, что прерываю вашу беседу...– В чем дело, Брент?– Поступил срочный звонок от доктора Дженнингса из патологоанатомической лаборатории. Он настаивает на немедленной телеконференции.– Хорошо. Выведи изображение на первый монитор.Грей поднялся, готовый уйти, но Пейнтер жестом велел ему сесть и развернулся в кресле к мониторам. В его кабинете, расположенном глубоко под землей, не было окон, но зато в нем имелись три больших плазменных экрана, установленных на стене. Его личные окна в мир. Только что они были темными, но вот тот, что располагался слева, вспыхнул.Взглядам двух мужчин предстало изображение патологоанатомической лаборатории. На переднем плане стоял доктор Малкольм Дженнингс. Шестидесятилетний руководитель управления исследований и разработок «Сигмы» был облачен в хирургический халат, прозрачное пластиковое забрало для защиты лица было сдвинуто на макушку. Позади него располагалось одно из помещений лаборатории: бетонные полы, ряды электронных измерительных приборов, а посередине, на столе, покоилось тело, стыдливо укрытое простыней.Профессор Арчибальд Полк.Потребовалось сделать несколько звонков в высокие инстанции, чтобы покойника отвезли не в городской морг, а в лабораторию «Сигмы». Однако Малкольм Дженнингс считался весьма авторитетным судмедэкспертом, поэтому в итоге им все же удалось заполучить тело.По мрачному выражению на лице ученого сразу стало понятно, что возникли какие-то проблемы.– В чем дело, Малкольм?– Я вынужден объявить в лаборатории карантин. Это заявление Пейнтеру не понравилось.– Угроза заражения? – спросил он.– Заражения – нет, но угроза определенно есть. Позвольте показать вам кое-что.Дженнингс вышел из кадра, но они продолжали слышать его голос:– Подозрения возникли у меня уже после первичного осмотра тела. Выпадение волос, разрушение зубной эмали, ожоги на коже... Если бы этого человека не застрелили, готов побиться об заклад, он и так умер бы в ближайшие дни.– О чем ты толкуешь, Малкольм? – удивленно спросил Пейнтер. Тот, видимо, не услышал вопроса. Патологоанатом вновь появился на экране, но теперь на нем был тяжелый и плотный фартук, а в руках он держал прибор с торчавшим из него черным щупом. Грей встал и подошел поближе к монитору.Доктор Дженнингс поводил щупом над телом мертвеца. Прибор в его руке отчаянно заверещал. Патологоанатом повернулся к камере.– Тело радиоактивно. 2 5 сентября, 17 часов 25 минут Вашингтон, округ Колумбия Оказавшись вновь под палящим солнцем, Грей двинулся по тротуару мимо Смитсоновского замка. Слева от него тянулась Эспланада, безлюдная из-за жары.Позади Грея желтая полицейская лента отмечала место, где вскоре после полудня было совершено убийство. Группа криминалистов закончила работу, но место преступления все еще было перекрыто и находилось под неусыпным надзором поставленного здесь офицера вашингтонской полиции.Грей шел на восток по Джефферсон-драйв. За ним тенью следовал здоровенный телохранитель, которого он изо всех сил пытался не замечать. Он не просил приставлять к нему охрану, и уж тем более этого бугая.Грей прикоснулся к микрофону, укрепленному у горла, и проговорил:– Я обнаружил след.В ответ беспроводной наушник в его ухе разразился шипением. Грей поправил его и сказал шепотом:– Повторите, я не расслышал.– Ты можешь идти по этому следу? – спросил Пейнтер Кроу.– Да, но не знаю, как долго. Сигнал очень слабый.Грей сам предложил этот план действий. Он посмотрел на прибор, который держал в руке, портативный дозиметр «Гамма-скаут». Вмонтированный в него счетчик Гейгера – Мюллера (трубка, заполненная галогеном) был достаточно чувствительным, чтобы улавливать даже слабое радиоактивное излучение, особенно будучи настроенным на изотопы стронция-90, обнаруженные в теле Полка. Грей предполагал, что профессор оставил за собой радиоактивный след, по которому можно восстановить его маршрут, и, похоже, не ошибся.– Сделай все, что в твоих силах, Грей. Любая информация о том, где находился в последние дни профессор, может иметь решающее значение. Я уже пытался связаться с его дочерью, но не смог до нее дозвониться.– Я буду идти по следу столько, сколько смогу.– Грей вздохнул. Он продолжал двигаться по тротуару вдоль Эспланады, то и дело поглядывая на прибор.– Если что-то обнаружу, тут же сообщу.Однако после того, как он прошел еще полквартала, сигнал неожиданно пропал. Выругавшись, Грей остановился, попятился и наткнулся на телохранителя, неотступно следовавшего за ним.– Черт побери, Пирс! – прорычал тот.– Я только что начистил ботинки!Грей оглянулся через плечо на гору мускулов, возвышавшуюся позади него. Джо Ковальски, бывший морской пехотинец, был одет в спортивную куртку и широкие штаны. И то и другое шло ему как корове седло. С коротко остриженной щеточкой черных волос и сломанным в молодости носом он больше напоминал выбритую гориллу, на которую напялили мятую одежду.Ковальски нагнулся и вытер испачканный ботинок полой своей куртки.– Это же «Чукка»! Я отдал за них три сотни баксов. Они специально для игры в поло, со швом «елочкой» и сделаны в Англии. Их шили мне по спецзаказу.Вздернув брови, Грей оторвал глаза от дозиметра и посмотрел на гориллу в штанах.Ковальски, видимо, понял, что болтает слишком много и не то, сконфузился и стал оправдываться:– Ну ладно, просто я люблю обувь. Ну и что? На сегодня у меня было назначено свидание, но... она отказалась.«Умная девушка»,– подумал Грей, но вслух произнес:– Очень жаль.– Да ладно. Хорошо хоть шов не разошелся,– сказал Ковальски.– Я имел в виду, жаль, что девица тебя продинамила.– А-а, это? – Ковальски передернул плечами.– Ей же хуже.Грей не стал спорить. Он снова сосредоточил внимание на показаниях прибора и медленно повернулся вокруг своей оси. Сделав шаг вправо, он опять поймал радиоактивный «запах». Тот уходил прочь от тротуара и вел через поросшие травой лужайки Эспланады.– Сюда.След профессора провел их мимо расположенных на Эспланаде Музея и сада скульптур Хишхорна. Повторяя путь Полка, Грей пересек тенистый, утопающий в зелени оазис и вышел из него. За садом след Полка продолжал тянуться поперек Эспланады, вдоль палаток и ларьков, оставшихся после празднования Дня труда. Их еще не успели разобрать до конца.Грей оглянулся и мысленно проследил путь, проделанный профессором.– Он пытался держаться в тени, подальше от посторонних глаз.– А может, парню было просто жарко,– предположил Ковальски, вытерев взмокшие брови.Грей огляделся. К западу статуя Вашингтона гигантским пальцем указывала прямо на раскаленное солнце, к востоку возвышался купол Капитолия США.Грею нужно было получить ответы, поэтому он продолжил свой путь. По мере того как он шел через Эспланаду, показатели на цифровом дисплее «Гамма-скаута» постепенно уменьшались. С каждым шагом прибор фиксировал все меньший объем миллирем.Дойдя до дальней оконечности Эспланады, Грей торопливо пересек Мэдисон-драйв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9